Энтропия

Руки нервно подрагивали, пытаясь в полутьме нащупать рукоятку окна в старой деревянной раме. Там, за мутным стеклом, был свет: неясный, запутанный, сумбурный; всё, казалось, утопало в густом молочном тумане, и только верхушки елей монотонно возвышались над миром. Внутри, как часовая бомба, что-то пульсировало и зрело, с каждой секундой всё увеличиваясь, и сдерживать это было трудно: казалось, оно сейчас вырвется, прорвётся прямо через стенки желудка, наружу, на свет, в мир, разрушив своё временное пристанище, а этого допустить было нельзя. Я распахнула окно, и стало тяжелее дышать. Холодный ветер бил в лицо, слезились глаза, но внутри что-то билось ещё сильнее, рвалось вперёд, кричало и острыми когтями царапалось наотмашь. Спина покрывалась мурашками и тьма, наступающая на меня сзади беззвучно, но стремительно, жарко дышала мне в затылок. От неё пахло мёдом и тёплым мехом. Она была чем-то бескрайним и крохотным одновременно, она была до жути пугающей, но страха не было; даже была ли она тьмой - я не знала и не думала об этом. В моей голове слова, намертво впечатавшиеся в память, били в гонг, как и каждую чёртову ночь; меня вело не желание жить, не биологический инстинкт, но желание вырваться, освободиться, сбросить с себя многолетнюю тяжесть и воспарить. Оно светилось во тьме и звало меня к себе. За ним был виден мир, пусть даже в мутной дымке, но он был живой и осязаемый; и если бы нужно было разбить это стекло вдребезги, чтобы выбраться, я бы разбила его ни секунды не колеблясь. Однако, окно открывалось, стоило лишь повернуть ручку, и вот я уже стою перед ним, совершенно пустая и совершенно настоящая, волосы развеваются на ветру, и даже чудовище во мне умолкает и смущённо пятится при виде ликующей красоты чего-то действительного. Она не даёт мне времени на раздумья и я сама не хочу думать; то, чего я больше всего не хочу чувствовать вновь - её ледяные пальцы на моей коже, от которых что-то холодеет внутри и дыхание замедляется, медленно тянутся ко мне, и я с огромным желанием подаюсь вперёд. Нет, не делаю шаг, лечу, бегу, бросаюсь в объятия густого тумана. Он обхватывает меня и я чувствую ветер. Я чувствую, что кончики пальцев наконец перестают неметь и что мои глаза вновь намокают, на этот раз уже от осознания. Мгновение длится вечность и вечность меркнет перед мгновением; я чувствую удар, но не чувствую боли. Я наконец вижу и ощущаю, я наконец открываю глаза, превратясь в незрячую и начинаю слышать, навсегда потеряв слух.