Homo homini lupus est

Стерпится — слюбится… Доротея стояла под дверью княжеских покоев и не замечала, как искусала себе костяшки пальцев до крови — до того нервничала, слушая крики и всхлипывания девушки и разъярённое рычание светлейшего. Не послушалась строптивая девчонка, и накликала беду не только на свою голову, но и, сваха была уверена, что и на её. Сама виновата Мира в таком обращении, и нечего её жалеть. Да только вот сердце ёкало, и глаза слезились от жалости. «Господи, помилуй меня грешную и это дитя неразумное, от гнева княжеского!» — искренне помолилась женщина, перекрестившись дрожавшими пальцами. Подождав, пока всё стихнет за дверью, Доротея несмело постучалась. — Входи, Дора, — глухо ответил князь из-за дверей. Поправив платок на голове, сваха скользнула в княжескую опочивальню, и от увиденного волосы на голове встали дыбом — на постели сидела, раскачиваясь из стороны в сторону и отсутствующе глядя в одну точку, Мирослава. Растрёпанные волосы, отметины на лице и распухшие губы красноречиво говорили о том, что с девушкой тут не церемонились и обращались более, чем грубо. Олег стоял, облокотившись на стену, и пил вино отрывистыми, жадными глотками, даже не глядя на своё ложе. — Что уставилась? — не выдержал князь, отшвырнув кубок и подлетев к побледневшей свахе. Его глаза метали молнии, а рот приоткрылся, обнажая белые зубы в нечеловеческом оскале. — Н–ничего, княже, простите, простите, — залепетала перепуганная Доротея, отступая на шаг назад, — Боже мой, да я… — Если вторая девка окажется такой же строптивой, как эта, я вас всех голых подвешу за ноги на морозе, оболью ледяной водой и будете так висеть, пока не одубенеете, суки! Как-то ты так промахнулась, Доротея, что чужому хорошую подсунула, а мне какую-то бедовую! Хорошо же ты князю служишь, глупая баба. — Светлейший княже, вторая угодит вам, уж я клянусь вам, клянусь жизнью своей, да не губите меня только, Бога ради… — по круглым щекам Доры потекли крупные слёзы, нос слегка покраснел, и князь, выдохнув сквозь зубы, махнул на неё рукой. Всё же всегда сваха справлялась со своими обязанностями, тут в первый раз такая осечка вышла, стоит дать второй шанс. — И на старуху бывает проруха, — хмыкнул брюнет. — Дора, убери здесь всё, а девчонку эту оттащи в темницу, пусть там посидит да подумает, как с князем себя вести. — Княже мой милый, сокол ты наш ясный, — бухнулась в ноги Доротея, — помилуй дуру эту, разреши, я её к себе заберу, мне как раз помощницы не хватает. Не губи её, ради Бога! — Что это ты так за неё просишь? — подозрительно прищурился Олег, глядя на Доротею. — Али родня она тебе? — Родня, родня, — торопливо зачастила женщина, ухватившись за вполне разумное объяснение её порыву спасти несчастную, — сразу не признала, а потом поняла, что это племянница моя, хоть и седьмая вода на киселе, а всё ж своя кровь, пусть и дурная такая. — Хм, ладно, пусть живёт, — неожиданно согласился Олег. Он потрепал сваху по щеке, помог ей подняться с колен, и, удерживая её цепким хищным взглядом, прошептал: — Что я, дикий зверь какой, что ли? — Нет, князюшка, не зверь, справедливейший ты наш, — подобострастно заговорила Дора, кланяясь в пояс, — сейчас вам вторую красавицу приведу. Ох, там девка кровь с молоком! А Мирку–то я забираю, с вашего позволения, спасибо, ох, спасибо, дай Боже тебе долгих лет да здравия, княже! Олег отвернулся к окну, ожидая, пока Доротея уведёт растерзанную, почти ничего не соображавшую, Мирославу, да служанки простыни поменяют. Досада и злость душили его изнутри: селянская простушка не захотела ему, князю, отдаться полюбовно. А ведь он и хорош собой, и титул у него, и он волен делать с простыми смертными всё, что его душе захочется. Однако нашла коса на камень, да из-за кого? Из-за обычной девки… Доротея слегка трясущимися руками поправила красивый золотой веночек с цветами-самоцветами на голове сияющей Заряны. Хоть и была сваха уверена, что с этой девицей у князя всё гладко пройдёт, да вот только всё равно волнительно было. — Только смотри, чтобы князю не смела перечить… — Да без тебя знаю, чай, не глупая гусыня! — нетерпеливо отозвалась Заряна, любуясь на себя в маленькое зеркальце. Она оправила длинное воздушное одеяние, расшитое золотом — Доротея пожаловала ей одну из самых дорогих рубашек, убедилась, что выглядит великолепно и соблазнительно, и смело, даже слегка небрежно взглянула на Доротею. — Что ж, веди меня к князю! — чуть ли не приказным тоном произнесла девушка, и Дора, в глубине души порадовавшись, взяла Зарю за руку и повела к князю. Погружённый в свои мысли, князь даже не заметил, как в его покои проникла Заряна, мягко ступая на цыпочках. Она подошла к ложу, заправленному чистыми свежими простынями, забралась на него и улеглась, приняв соблазнительно-невинную позу. Князь обернулся на шорох, и его красивые губы тронула лёгкая, довольная улыбка. Перед ним была девушка, которая ни капли его не боялась, а искренне желала — это естественное желание отражалось в её огромных ясных, как источник, глазах. На её пухлых приоткрытых губах цвела манящая улыбка. Заряна зовущее и выжидающе смотрела на князя, отмечая про себя, насколько же он хорош собой, и отдавала себе отчёт в том, что желает его всем своим естеством. «Пусть лучше князь возьмёт мою невинность, чем какой-нибудь деревенский мужлан. Говорила мне всегда матушка, что я достойна лучшего…» — думала светловолосая, предвкушая, как же всё будет. — Ты красивая, — князь опустился рядом с Заряной на постель, привлекая её к себе и не отрывая взгляд от её глаз, — и даже не боишься меня? — Не боюсь, но уважаю и признаю твою власть, княже, — лукаво улыбнувшись, прошептала девушка, устраиваясь рядом таким образом, чтобы князь чувствовал её молодое, упругое тело с налитой грудью. Олег взял Зарю за подбородок и притянул к себе, целуя в мягкие, пухлые губы, ощущая, какие они сладкие. Дорогая ткань одеяния была разорвана нетерпеливыми руками мужчины и отброшена в сторону, и Олег восхищённо разглядывал обнажённое девичье тело, чувствуя, как возбуждение буквально туманит его рассудок, и есть только одна жажда обладания, которую надо утолить немедля. Заряна раскрыла свои объятия навстречу князю, отвечая на требовательные, горячие поцелуи-укусы, подставляя свою шею и большие соблазнительные перси для жадных княжеских поцелуев до багровых отметин. Ей до такой степени нравились жёсткие ласки Олега, что в момент, когда князь овладел ею — сорвал цветок её девственности, девушке было не очень больно — до того её тело желало этой близости. Перетерпев первые неприятные ощущения, Заряна начала потихоньку расслабляться, стараясь подстраиваться под темп мужчины; на удивление самому себе, князь двигался осторожно, чтобы не причинять девушке боли, и целовал её с непривычной нежностью, и ему это было по нраву. Он наслаждался покорностью этой девушки, её желанием отдать себя всю, без остатка, стремлением принадлежать душой и телом. — По душе ты мне пришлась, Зорька, — прошептал Олег, целуя светловолосую, как родную, в плечо, и наконец, насытившись сполна, опуская её, раскрасневшуюся и приятно обессилившую, на ложе. — Хочешь быть моей полюбовницей? — Хочу, — выдохнула Зарянка, закрыв глаза, чтобы князь не видел в них загоревшиеся торжествующие огоньки, — быть ближе к тебе, княже, — что же ещё можно лучшего пожелать? — Будешь в тереме жить, в одной из светлиц, — растаял Олег, поглаживая девушку по рассыпавшимся по подушке волосам, — одену тебя, как боярыню, в шелка да меха, украшений с самоцветами дам, деньги, и служить тебе будут, как госпоже… — На всё, согласна, княже, на всё, — счастливо выдохнула девица, крепко прижимаясь к Олегу и непозволительно ставя пухлыми губами на его груди свою собственную багровую отметину.