Двадцать восьмое декабря. Утро…
Андрей тяжело поднялся на четвертый этаж, ноги, слово свинцом налитые, намертво прилипали к каждой ступеньке. Казалось бы, ну что сложного? Нужно просто подняться по лестнице, позвонить в двери, войти и попробовать поговорить по душам. Хотя бы попробовать!.. Не получилось, не осмелился он. Протянул руку к дверному звонку и одернул ее. Постоял, подумал и вдруг глаза его засияли, словно он только что нашел выход из положения и теперь точно знал, как нужно действовать. Не сомневаясь больше ни секунды, перепрыгивая через ступеньку, Жданов помчался вниз.Час спустя…
— Мам, пап, вы где? Разговор есть, — с порога, едва открыв двери родительской квартиры своим ключом, крикнул Андрей. — Мама, ты дома? Отец! — Ты? — из спальни вышла немного помятая мать. — Ты же в командировке, — усмехнулась она. — Вернулся, — кратко сообщил сын. — Пашенька, Дюша приехал, — сообщила Маргарита, заглянув в комнату, прикрыла за собой двери и тут же продолжила. — Есть хочешь? — Ужасно хочу, — не стал отрицать Андрей, — но вначале нам надо поговорить. — Пошли в кухню, папа сейчас придет. И точно, не успели они сесть за стол, заботливо накрытый домработницей Лидочкой при первых звуках голоса Жданова-младшего, как Павел Олегович, кстати, тоже весьма помятый, появился в проеме двери. — Папа, садись, — Андрей подвинул отцу стул, дождался пока тот опустится на сиденье и достал из внутреннего кармана фотографию. — Вот, смотрите, — протянул он карточку матери. — Ой, какая хорошенькая, — едва взглянув на снимок, умилилась Марго, — а как похожа на те… — и не договорила, схватилась за сердце и вскрикнула: — Андрей! Это кто? Это твоя… Это моя… — Да, это моя дочь, твоя внучка, мама. — Твоя дочка? — разволновался Павел и начал лихорадочно ощупывать свои карманы в поисках очков. — Марго, покажи, — дрожащей рукой отец взял фотографию и нетерпеливо снял очки с носа жены. — На маму мою похожа, — расплылся в улыбке он. — Какая взрослая, какая красивая девочка. Сразу видно, что умница. Андрей! Как ее зовут? — Юлиана, — гордый такой оценкой дочери, выпятил грудь Жданов-младший, — Юленька. — Чья она? — в один голос спросили родители. — Как чья? Моя! Неужели не видно? — даже обиделся Палыч. — Ну, прямо Евангелие от Матфея, — всплеснула руками Марго, — Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил… Мать у девочки есть? — Конечно есть! — Андрей, — одернул сына Павел, — нам что, за каждым словом к тебе на поклон ходить? Может, озвучишь уже имя мамы Юленьки? — Пам, мам, я сейчас всё расскажу… — пауза. — Всё. — снова пауза. — Но вначале я хочу вас обоих попросить… Особенно тебя, мама… — Господи, — не выдержала Маргарита Рудольфовна, — говори уже. Кто бы не была мать Юленьки, она и твоя дочь, так что мы ее не бросим. Даже если речь идет о недостойной женщи… — Не смей! — перебил сын. — Катя самая достойная женщина, которую я знаю. Мама, мамочка, это именно то, о чем я хотел попросить. Пожалуйста, ни одного плохого слова в ее адрес я не хочу слышать, ни одного звука. — Катя? Какая Катя? — поинтересовался Павел. — Катя? — на секунду Марго задумалась, но очень быстро всё поняла. — Та самая? Пушкарева? Она что, родила от тебя? — Пушкарева? Твоя бывшая помощница? При чем здесь она? И Андрей им все рассказал. Всё-всё, ничего не утаивая. И про то, что это он уговорил Катю открыть компанию «НикаМода» на свое имя, чтобы в случае надобности, она обанкротила «Zimaletto», и про то, что испугавшись, начал за Катюшей ухаживать, чтобы влюбить ее в себя и тем самым держать под контролем, и про то, что соблазнил ее (правда, ни словом не заикнулся, что он был не первым), и про мерзкую, грязную, оскорбительную инструкцию, написанную Ромкой, и про то, что этот пасквиль попал Кате в руки, и про то, как Малиновский уговаривал его отправить Катеньку куда подальше, когда он сознался, что полюбил свою помощницу, и жизни без нее представить уже не мог, и про то, что она услышала, как он на уговоры Романа поддался и согласился отправить ее куда-нибудь, чтобы она не мешала свадьбе с Кирой. И она исчезла. Как выяснилось, исчезла вместе с его дочерью. Ну, и про письмо от Ирины Игнатьевны и свою поездку в Питер он тоже всё-всё рассказал. — А она предала тебя на Совете директоров, — начала Марго. Андрей мгновенно вскипел и уже открыл было рот, но его опередил Павел. — Оставь нас, пожалуйста на пять минут. Мне нужно с твоей матерью поговорить наедине. Прошу тебя, не заводись и не убегай, дай мне шанс стать хорошим дедушкой, сын. — Жданов-младший плотно сжал губы, кивнул и вышел. — О каком предательстве ты говоришь, Марго? Да Катя — святая. Не дай Бог, такое случилось бы с тобой или с твоей любимой Кирой, да вы бы ни от «Zimaletto», ни от Андрея клочка бы не оставили, разнесли бы все по кусочкам. Ты мне лучше скажи, как ты догадалась, что мать нашей Юленьки она? — Я эту историю от Киры слышала. — Кира знала? — Да. А почему, как ты думаешь, она отменила свадьбу? — Меня больше интересует почему она замуж за Андрея после этого вышла. Вот уж точно, у девочки никакого чувства достоинства не было, в отличие от Кати. Кстати, а как Кира обо всем узнала? — Пушкарева собралась уходить, а Кирюша решила ее обыскать. — Что сделать? Обыскать? Ты не шутишь? — Нет. Вот тогда и всплыли Андрюшины письма с подарками и инструкция. — И ты ее читала? — Читала. Паша, это такая гадость, что я тебе передать не могу. — Вот почему Андрей шесть лет был как в воду опущенный, вину перед любимой женщиной чувствовал. Ох, Марго-Марго. Ты же знала причину, знала отчего ему так тошно и стыдно, почему ты не помогла нашему сыну, почему не отыскала Катюшу? — Пашка, мне и в голову такое не приходило. Я радовалась, что она исчезла, я же ничего о Юлиане не знала. — А я и не про Юлиану сейчас говорю. Я просто не понимаю, как такое возможно, как ты могла видеть мертвые глаза сына, знать, что в состоянии ему помочь и ничего не сделать для его спасения. Ты посмотри, какой он сегодня — живой, деятельный, глаза горят. Это ли не чудо? Разве его сравнишь со вчерашним Андреем? — Ты прав. Но я, как представлю, что эта странная, некрасивая девочка войдет в нашу семью, мне дурно делается, это же мезальянс. Вот если бы можно было Юленьку к нам забрать без не… — Марго! — строго перебил Павел. — Ты хочешь потерять единственного сына? Тогда предложи ему это. Он любит Катю, неужели ты этого не видишь? Он любит ее по настоящему. До сих пор любит. — Ты прав, Пашенька, прав, — тяжело вздохнула Маргарита Рудольфовна. — Любит, говоришь? Ну что же, попробую и я ее полюбить. — Не надо никого пытаться полюбить. Ты просто постарайся быть цивилизованным, вежливым и радушным человеком. И уважать выбор сына. — А у меня есть выбор? — спросила Марго и сама же ответила: — У меня его нет. — Андрей, иди к нам, — позвал отец, и спросил, когда тот вошел: — Может, у тебя и фотография Катюши имеется? Нам с мамой интересно, какой она стала. — Еще как имеется, — радостно ответил сын, — смотри, — он достал и протянул фото. Как и ожидалось, наступила долгая звенящая тишина, а затем Марго выдохнула: — У тебя, сына, губа не дура! Интереснее Киры стала наша девочка. — Какая красавица, — поддакнул Павел. — Мам, пап, мне нужна ваша помощь, очень нужна, — тут же схватил Андрей быка за рога…