Вы можете закрыть глаза на вещи, которые вы не хотите видеть, но вы не можете закрыть своё сердце на вещи, которые вы не хотите чувствовать. Честер Беннингтон
***
#1 — Беспомощна Элизабет Треверс была обыкновенной полукровкой из Пуффендуя. Не страдала слабоумием или чрезмерным трудолюбием, просто была беспомощна пред человеческими чувствами. Она была влюблена в не того человека и от собственного бессилия была готова взвыть. Люциус Малфой считал, что её место валяться в грязи под его обувью. #2 — Амортенция У нее дрожат пальцы, пока он внимательно смотрит на протянутую выпечку, словно уже знает, что за ней стоит. Элизабет готовится к отказу, слыша как сердце болезненно скручивается под грудью, совершенно не замечая как заливаются минутным сомнением голубые глаза напротив. Люциус обещает выкинуть пирог в ближайшую мусорку, презрительно кривясь от ее боязливо сжавшегося вида. Она надеется, что амортенция не справится. #3 — Сказка Треверс думает, что попала в сказку. В спину не прилетают жесткие оскорбления, страх проснуться с каким-либо наложенным проклятием исчезает, а порча имущества остаётся в далёком прошлом. Малфой контролирует всё, чтобы у нее все было замечательно. Он мягко приобнимает ее за талию при встрече, одаривает нежнейшим взглядом и становится таким милым-милым, что она не устает улыбаться. Пускай все это пропитано фальшью. Пускай на самом деле никто ее не любит. Пускай многие уже оглядываются с подозрением. Главное, что она продолжает быть влюбленной. #4 — Сломать — Я не замечал, чтобы прежде Уизли так сильно жался к тебе, — сжимая ее запястье совсем не мягко, шипит Люциус, срываясь на гневный тон. — Тебя это так сильно расстроило? — нежно лепечет она, пытаясь вернуть все обратно. — Я больше не буду никого обнимать, Люц. Прости пожалуйста! Элизабет надеется, что он понимающе кивнет и скажет что-то ласковое, прося прощения за грубость, как поступал всегда. Возможно любовное зелье утрачивает свои свойства и нужно увеличить дозу, а это всего лишь неловкая ошибка. — Меня не расстраивает, что кто-то обнимает тебя, милая, — хватка на запястье становится невыносимой. — А то, что тебе это понравилось. Может мне сломать тебе руки, чтобы ты наконец приняла меня? — Нет! — крик тонет с противным хрустом сломанной руки. #5 — Чувства Малфой искренне просит прощения, когда она просыпается в больничной койке учебного медпункта. Он нежно выцеловывает кончики ее пальцев, доводя до звонкого смеха, гладит по голове, позволяя расслабиться и посещает едва ли не каждый час. Элизабет отшучивается, говорит, что понимает, но обещает себе перестать подливать зелье в его еду. Чужие чувства становятся чрезмерно навязчивыми. #6 — Жаль — Жаль то, что случилось с твоей подружкой, Люциус, — не зная правды, произносит Лестрейндж. — Теперь от тебя и шагу ступить не сможет. — Да, жаль, — но опечаленным он совсем не выглядит. #7 — Мечтала Окружающие забывают про все свои домыслы, когда видят заботливое отношение обычно хладнокровного Малфоя. Ей говорят о том, как повезло иметь столь заботливого возлюбленного. Треверс криво улыбается и неуверенно соглашается. Он усаживает ее за слизеринский стол, чтобы кормить с ложечки, пишет конспекты на уроках и с трудом расстается, провожая до женских комнат. Но если раньше она о таком мечтала, то сейчас жаждет избавиться. #8 — Угасли Амортенция должна пройти, потому что она уже месяц его не поила. Люциус исполняет все ее капризы, с улыбкой целует в уголок губ и не оставляет в покое ни на одну минуту. Элизабет изводит его, желая, чтобы он наконец бросил это. В сознании даже не возникает мысль о продолжении, потому что это был роман, который стоит вспомнить, но не жить всегда. Однако ему всё равно, потому что, боже, Малфой все ещё любит. Ей стыдно в этом признаться, но ее чувства давно угасли. #9 — Ничего — Скажу тебе одну вещь, моя дорогая лгунья, — обжигая ухо своим дыханием, он насмешливо ухмыляется. — Амортенция никогда на меня не действовала, а лишь усиливала чувства. Элизабет сжимается, робко пробует отстраниться, но встречается с преградой в виде стоящей сзади стены. — Мне было любопытно, признаюсь с моей стороны некрасиво играть с чужими чувствами, но ведь ты тоже виновата, Элизабет. — Я ничего не сделала… — Именно «ничего», — горько усмехаясь, Люциус мрачно прищуривается. — Ты больше ко мне ничего не чувствуешь. Но я не отпускаю то, что принадлежит мне. — Ты не сможешь заставить меня, — Треверс хотела верить в это, но голос предательски дрогнул. — Ошибаешься, разве тебе не хочется быть графиней Малфой? Но если ты откажешься, ничего страшного, опою амортенцией. #10 — Вина Люциус давит виной внутри нее, управляясь с помощью хрупких чувств словно кукловод над марионеткой. И она даже не пытается сопротивляться, так как это действительно правда. Элизабет понимает, что играть с чувствами плохо, поэтому остаётся на месте. Однако это ведь не продлится долго, по крайней мере она смеет надеяться на это.