гараж, кровь, больная привязанность

      Володя хмыкает и делает ещё один глоток дешманского пива. Руслан, сидящий напротив, напряжен до предела, нервно постукивает носком кроссовка и крутит в руках пистолет, посматривая на заложника из под полуопущенной головы.       — Сколько ты меня будешь здесь держать? — у Калинина язвительный, раздражающий до дрожи в коленках тон.       — Пока что-нибудь не придумаю — отмахивается собеседник и встаёт, начиная мерить шагами небольшой гараж, в котором удачно расположились диван и странная конструкция, похожая на шкаф и, видимо, служащая им.       Отлично. Володя останавливается на месте, застывает, старается слиться с землёй, а лучше вообще провалиться под неё. В общем, оказаться хоть где-нибудь, но не здесь. Незнакомец стоит, склонившись над окровавленным телом и крепко сжимает пушку в своей руке, до дрожи последней. Калинин конечно не остаётся незамеченным. Его всегда сложно был не заметить, из-за большого роста, чем тот всегда гордился, но сейчас вдруг резко пожелал уменьшиться. Желательно до размера атома. Егоршин облизывается, словно дикий зверь и мучительно медленно переводит ствол в сторону случайного свидетеля. Володя лишь сглатывает испуганно, поднимает руки вверх в беззащитном жесте и неожиданно даже для самого себя, улыбается.       — Ты не пытаешься сбежать       — Мне это не нужно — отнекивается Калинин, прожигая задумчивым взглядом полупустую бутылку. Егоршин кивает как-то медленно, и странным, ничего не выражающим взглядом, посматривает в сторону собеседника.       — За что ты убил того человека? — напрямую задаёт вопрос Володя, видя, как Руслан дергается и выпрямляется резко, ухмыляясь как-то довольно: — Если я тебе расскажу, мне точно придётся тебя убить       — Мне все равно       — Если кратко, он задолжал кое-кому денег       — Так ты наемный убийца? — у Калинина в голосе проскальзывают нотки какого-то странного восторга, а взгляд меняется с усталого, на вожделенный.       — Я тебе и так уже слишком много сказал! — грубо рыкает Егоршин и резко встаёт с места, приставляя пистолет к подбородку заложника и одним взглядом заставляя его подняться.       — Я что-то не то спросил? — спрашивает последний мягким голосочком и смотрит так невинно из-за своих полуопущенных ресниц, что становится тошно.       — Вообще-то ты в заложниках и должен молчать! — Руслан достаёт откуда-то наручники и одним ловким движением приковывает Володю к странной балке, прикреплённой к стене.       — Не туго? — слишком взволнованно интересуется он и подаёт бутылку с недопитым пивом.       — А нормальные преступники обычно не спрашивают такое у своих жертв — Калинин дергает рукой и понимает, что прикреплён он тут крепко, выбраться никак не получится. Но затем Володя, пораскинув мозгами, понимает, что лучше быть здесь хоть в какой-нибудь компании, чем тухнуть дома и тратить батино наследство впустую. А ещё Руслан вроде нормальный пацан, с ним уж точно не соскучишься. Собеседник же, не обратив внимание на достаточно грубое высказывание Калинина лишь отворачивается и плюхается на до ужаса скрипучий диван и изучающе смотрит на заложника, будто тот зверь какой-то в зоопарке. Но последний вроде как не против, лишь опускается на пол и тяжело вздыхает.       — Почему ты не ходишь в квартиру? — интересуется Володя, от скуки рассматривая узоры от ржавчины на старинных инструментах, валяющихся на полу. Калинин заприметил что у Руслана есть квартира ещё пару дней назад, когда тот заботливо принёс достаточно мягкий матрац, а ещё пуховую подушку и пушистый плед. Но сам он всегда сидел не в самом просторном гараже, иногда удаляясь до магазина и заставляя Володю фактически умирать от скуки.       — Если хочешь, я уйду — совсем кратко отвечает Егоршин, даже намеренно вставая со стоящего напротив дивана и направляясь к выходу.       — Нет! — резко дергается в его сторону Калинин и сразу же назад, а затем шипит из-за боли в вывернутой руке, — Не уходи...Пожалуйста... — сквозь стиснутые зубы шепчет он и потирает запястье, упорно стараясь не смотреть в сторону своего похитителя.       — Ты заскучаешь? — приторно сладким голосом интересуется Руслан и подходит медленно, наклоняясь и сверкая по-лисьи хитрой улыбкой.       — Я умру от скуки! — бурчит Володя и прячет голову в коленях, стыдясь своего странного поведения. Он чувствует как собеседник хмыкает самодовольно и отходит обратно, заваливаясь на жутко скрипучий диван. Они молчат пару минут, а затем Калинин поднимает голову и задаёт вполне логичный вопрос: — Почему ты меня все ещё не убил? Егоршин, оперевшись руками на колени и подперев ими голову смотрит на заложника так, словно тот задал что-то глубоко личное, а затем нехотя отвечает, будто отмахиваясь: — Ты мне симпатизируешь Володя вздрагивает от таких слов и улыбается довольно, словно услышал самую сладкую похвалу в своей жизни. Затем вздыхает как-то слишком мечтательно и неожиданно для себя подмечает, что Руслан невероятно красивый.       — Ты меня отпускаешь? — спрашивает Володя как-то печально посматривая в сторону Егоршина, который ловко отстегнул его от трубы. Заложник с наслаждением прикрывает глаза и тихо стонет, потирая затёкшее запястье.       — Я тебя всего лишь отстегиваю       — Почему?       — Дверь все равно закрыта — машет рукой Руслан в сторону тяжелого амбарного замка, а затем вновь приступает за работу и продолжает мастерить какую-то странную штуку.       — Ну... Спасибо... Наверное.. — Володя встаёт и с сомнением оглядывает помещение, неожиданно вдруг понимая, что прикованным к трубе чувствовал себя намного уютней. Егоршин лишь кивает в пустоту и, сосредоточенно прикусив губу, завинчивает болтик в странный деревянный ящик. Калинин внимательно, с кошачьим интересом следит за ним и подходит чуть ближе, стараясь заглянуть за его широкую спину. Руслан выпрямляется резко, чем заставляет Володю отскочить и, споткнувшись, повалиться на диван и вдохнуть испуганно, задержав дыхание на пару секунд.       — Аккуратней — делает ему замечание Егоршин и отряхнув руки, вновь склоняется над самоделкой.       — Ты не хочешь отдохнуть? — тихим и до дрожи в коленках милым голоском спрашивает Калинин, по-удобней устраиваясь на диване.       — Да, пожалуй — как-то механически соглашается Руслан и встаёт с пола, отряхивая колени и плюхаясь рядом с заложником, доставая откуда-то уже почти пустую бутылку пива и допивая ее залпом. Володя сразу же всем весом наваливается на него и упирается руками в грудь, нависая сверху и смотря хитро, с яркими огоньками в глазах: — Ты симпатичный Егоршин напрягается заметно и недоверчиво посматривает на совсем, видимо, поехавшим рассудком собеседника. Но поняв, что тот вполне честен лишь ухмыляется как-то недобро и проговаривает: — Ты меня отвлекаешь, чтобы потом отрубить и сбежать.       — Ты меня раскрыл! — Калинин перекидывает одну ногу через Руслана и все ближе двигается к его оголенной шее и даже с готовностью потирает руками чужую грудь, но его резко обрывают. Егоршин подхватывает его за талию и, поднимая с себя, кладёт на матрац, снова пристегивая его наручниками и зыркая как-то недобро.       — Ну посиди со мно-о-ой — жалобно протягивает заложник, недовольно дергая рукой, но заметив, что собеседник совершенно незаинтересованно продолжает что-то мастерить, фыркает уязвлено и отворачивается к стене.       Руслан после того звонка стал совсем скрытным и молчаливым. Уходит теперь куда-то на совсем долго и заставляет Володю волком выть от навалившегося безделья. А после прихода, Калинин болтает без умолку, рассказывает что-то бессмысленное и несвязанное, задаёт достаточно личные вопросы, на которые, очевидно, не получает ответ. А когда Егоршин совсем теряется в приступе ярости он крепко прижимает Володину шею к холодной металлической стене и пару раз ударяет под дых, шепча что-то наподобие ‘заткнись’. Калинин на такие приступы лишь ухмыляется и потирая шею убеждается в том, что Руслан наконец понял, кто тут в заложниках.       Один раз ему удаётся уломать Егоршина на совместную посиделку на своём матраце и уже тут даёт себе целое пространство для действий. Сначала просит разрешение взять руку и когда получает ленивое добро прямо таки сверкает от счастья. Руслан, понимая что второй рукой Володя управлять не может, аккуратно кладёт ладонь ему на коленку и зевает скучающе. Последний же от этого прикосновения вздрагивает и с неприкрытым наслаждением обводит ладонь своего похитителя, оглаживая каждую косточку и кайфуя от вида широких сильно выпирающих вен. После пары минут сих странных на первый, да и на второй взгляд действий, Егоршин бурчит под нос: — Ну все, хватит... Намеревается встать, но Калинин крепко хватает его за запястье и дергает на себя, за что получает кулаком в лицо. Володя от жгучей боли ослабляет хватку и улыбается отвратительной, совершенно сумасшедшей улыбкой. Руслан лишь смотрит хмуро и сплевывает в сторону, возвращаясь на свою сторону гаража, все ещё чувствуя на себе полный вожделения взгляд заложника.       — Нет у тебя никакой мази от синяков? Шея ночью болит жутко — Калинин валяется на диване и трёт шею, покрывшуюся длинной синей полосой, отдающей острой болью почти при каждом прикосновении. Егоршин резко поднимает голову от, видимо, уже почти доделанной самоделки и вскакивает резко, подходя к заложнику. Тот слегка отклоняет голову и Руслан аккуратно, еле касаясь проводит по шее, обводя широкий синяк и смотря угрюмо, словно над чем-то размышляет.       — У меня нет ничего — пожимает плечами он и плюхается рядом, потягиваясь сладко и зевая.       — Жалко — разочарованно цокает Володя, загораясь странной, почти параноидальной идеей. Он перекатывается резко, прижимая всем телом Егоршина и понимая, как рискует сейчас но все равно продолжает. Приближается аккуратно к щеке и, подрагивая от нетерпения, целует в уголок губ почти невесомо и ждёт ответной реакции. Чтобы Руслан хотя бы оттолкнул, хотя бы ударил. Но не получает в ответ ровным счетом ничего, а поэтому злится на самого себя и продолжает настойчивее. Почти умоляюще стонет что-то прямо в губы и прижимается всем телом, обжигаясь колючим холодом, исходящим изнутри, но все равно, давясь им, продолжает. Егоршин наконец сдаётся от такого резко напора и слегка приоткрывает губы, сразу же резко и по-собственнически прикусывая верхнюю губу заложника. Парень проникает холодными руками под футболку Калинина и оглаживает ребра, останавливаясь на каждом на пару миллисекунд и перехватывает инициативу на себя. Руслан целует резко, до металлического привкуса на языке, а поэтому Володя не сдерживается и издаёт короткий стон. Это словно отрезвляет Егоршина, тот застывает на месте и, чертыхнувшись, вновь поднимает Калинина за талию и почти кидает на матрац. Тот, больно ударившись затылком, все равно улыбается довольно и шепчет полухриплым голосом, ибо не в силах сказать громче: — Ты ответил Руслан мгновенно застегивает наручники и зыркает на Володю таким ледяным взглядом, что тот сразу же все понимает и болезненно потирает шею, почему-то только сейчас почувствовав боль от синяков на всем теле. Его просто пожалели.       Володя просыпается на следующее утро от ласковых прикосновений к своему животу, а затем чувствует странную влагу на своей шее. Он лениво приоткрывает один глаз и видит как Руслан излишне сосредоточенно мажет каким-то гелем его синяки и прикусывает одну губу, совершенно не замечая пробуждения заложника. Тот же полностью открывает глаза и привстает с матраца, замечая как Егоршин дергается и хватается за полупустой тюбик мази. В глазах у него все та же холодность, но словно борющаяся с какой-то неуверенностью, словно парень резко засомневался в каждом своём совершённом и совершаемом действии.       — Я вот мазь от синяков купил... Решил пока ты спишь... — еле выдавливает он из себя и резко поднимается начиная мельтешить перед глазами, очевидно куда-то собираясь.       — Спасибо. Ты уже куда-то уходишь? — спрашивает взволнованно Калинин, потягиваясь на импровизированной кровати и зевая сладко и заразительно.       — Я тороплюсь — ответ Руслана как всегда краток и он, видимо найдя все нужные предметы, бросает быстрый взгляд в сторону заложника, а затем почти бегом удаляется из металлической клетки.       Володя давно потерял здесь счёт времени. В гараже, где нет ни единого окна, тяжело было понять даже какое сейчас время суток, не говоря уж о точном времени. Но биологические часы пока вроде не дали сбой, а поэтому проблем с этим особо не возникало. Калинин по привычке оглядел гараж, на предмет хотя бы какого-нибудь фрукта, и встал, чтобы лучше проверить обстановку. А затем осознание ледяной волной накрыло откуда-то со стороны плеч и прижало к земле, ломая кости и заставляя задыхаться. Старая дверь гаража тихо покачивалась и скрипела под сильными порывами ветра с улицы.       Егоршин наконец-таки спокоен. В тот раз Володя был, как оказалось, не единственным свидетелем, а поэтому возникло множество проблем, которые парню предстояло решить. Фоторобот был составлен до ужаса отвратительно и неудачно, а улик на месте почти не осталось, Руслан же не новичок в конце концов. Но теперь все хорошо, можно спокойно вернуться и расслабиться, может даже напиться до забытья. Осталось лишь одна единственная, небольшая и особо не мешающая проблема под названием «Володя». Егоршин понятия не имел что делать с этим парнем и надо ли что-то делать вообще. За такими мыслями поход до гаража пролетел совсем быстро и Руслан ещё издалека почувствовал что-то неладное. А подойдя ближе, понял в чем дело и разочарованно выдохнул. Дверь была широко открыта, а внутри ни намёка на ‘проблему’.       Калинин долго возиться с ключами от квартиры, немного подзабыв, какой именно из них открывает эту злосчастную дверь. В квартире все также пусто холодно и одиноко. Единственное что отличало это помещение от того из которого он уходил около трёх недель назад, это огромный слой пыли на почти каждой горизонтальной поверхности. Володя проходится по квартире, оценивая масштаб уборки, которую предстоит совершить, ложится на мягкую и какую-то непривычную кровать, впустую листает каналы на телевизоре, но кажется ничто не может спасти его от гложущего чувства, засевшего где-то под ложечкой. Он достаёт дорогую почти пустую бутылку коньяка и допивает ее содержимое прямо из горла, стараясь заглушить собственные мысли, накатывающие волнообразно и заставляя беспомощно барахтаться в них. Алкоголь не помог. Калинин понял это, когда пустая бутылка покоилась под столом, а сам он нервно перебирал волосы, облокотившись на стол. Руслан наверное переживает. А кто бы не переживал, если бы свидетель убийства сбежал? Володя чувствует невыносимое притяжение в этому странному парню, в добавок ко всему и убийце. Он знает что это неправильно, что так не должно быть. Он не должен испытывать симпатию к тому, кто его фактически пытал последние пару недель. Но Калинину тошно, ощущение того, что он предал Егоршина глубоко врезается куда-то в основание мозга и упорно не хочет оттуда выветриваться. Володя пытается, честно пытается объяснить своё странное поведение. Он анализирует каждое своё обдуманное и не очень действие. А в итоге сам ставит себе диагноз и сам же его принимает. В следующую секунду его посещает идея, на первый взгляд безумная, на второй - нелогичная, а третий взгляд Володя не успевает додумать потому что пулей выскакивает из квартиры и, едва не забыв закрыть дверь, мчится на улицу.       Руслан мрачно закуривает, хотя вроде как, давно завязал. Он совершенно ничего не чувствует, никакой обиды, а уж тем более ненависти он не испытывает. Он...смиряется что-ли? Сейчас парень не уверен почти что ни в чем. Не уверен, какая это по счету сигарета, не уверен насколько задымлено это помещение, не уверен в помещении ли он вообще, или это лишь галлюцинация истощенного из-за отсутствия долгого покоя мозга. Он лишь скуривает сигарету за сигаретой и ждёт, пока к нему ворвутся менты, повяжут и упекут за решетку, лет так на пятнадцать. Егоршин словно через плотную завесу воды слышит стук в дверь и на полусогнутых ногах, с тупым смирением во взгляде, идёт сдаваться. Смирение почти мгновенно сменяется таким же тупым удивлением, а в ответ на него смотрят с грустным вожделением и странной покорностью. Володя бесцеремонно проходит внутрь, давится удушливым дымом и закашливается, но все равно проходит к своему месту и собственноручно пристёгивает себя к наручнику, опуская взгляд в пол и сглатывая испуганно. Руслан ещё раз глубоко затягивается и закрывает дверь. На тяжелый амбарный замок. Он вплотную подходит к Калинину и стоит пару минут, не двигаясь и не дыша почти.       — Посмотри на меня Володя дергается, когда тишину разрывает тихий, но уверенный приказ. Он не двигая головой, лишь поднимает взгляд от пола, все равно боясь взглянуть в глаза Егоршину. Последний же, присаживается на корточки и плавным движением руки, приподнимает Калинина за подбородок, все-таки заставляя посмотреть в глаза. Он пытается разобрать хоть одну эмоцию в этих карих бездонных глазах, но все они перемешиваются друг с другом и становятся совершенно нечитаемыми, а поэтому он глубоко затягивается и выпускает горячий дым прямо в лицо собеседнику. Тот смешно морщит нос и чихает по итогу, отстраняясь и потирая лицо рукавом толстовки. Руслан достаёт откуда-что ключи и отстегивает Володю, откидывая потушенную сигарету куда-то в сторону и поднимая его за предплечье. По-собственнически прижимает его за шею к стене и обводит губами скулу, чувствуя как Калинин подрагивает от боли в шее. Парень втягивает его в неспешный поцелуй, который после прошествия пары секунд, умудряется превратиться в слишком пошлый и раскованный.       — Не боишься, что допустил ошибку? — спрашивает Егоршин, погружая ладонь в кудрявые волосы и настойчиво жмётся ближе, выдыхая горячий воздух куда-то в район шеи.       — Ты и есть моя самая большая ошибка — хрипло выдыхает Володя, устало прикрывая глаза.       И позволяя себе сломаться.