The Second Chance

OST: Би-2 "Молитва" (Всё, кроме любви) А сейчас остаётся минута, чтоб застыть у тебя на плече (с) Юта Газеты, как обычно, врут. «В преддверии матча мы хотим созвониться и выпить вместе кофе в тишине», – рассказал Лёв. Нет, я не хочу пить с тобой кофе. Я хочу трахнуть тебя, Юрген. Хочу так сильно, что от этой мысли сводить скулы. Впрочем, на этот раз журналисты хоть в чём-то оказались правы: я действительно буду рад оказаться с тобой на одном поле. Даже по разные стороны. Я знал, что рано или поздно это произойдёт. Знал с того самого момента, как ты подписал этот чёртов контракт в день своего рождения. А как же, иначе и быть не могло! Но одного знания мало. Нужна ещё готовность. И вот она далась мне нелегко. Самое ужасное во всём этом, что я совершенно сознательно хочу проиграть тебе. Хочу, чтобы ты почувствовал вкус победы над хвалёной немецкой сборной, у руля которой когда-то стоял. Я прилетел в Штаты с третьим составом, и это в очередной раз стоило мне репутации, сил и нервов. Конечно, я попытался оправдать себя необходимостью проверять молодёжь на деле, но получилось неубедительно. Почему я делаю это? Почему меня на этот раз внезапно не интересует престиж моей сборной и моей страны? Потому что эти 7 лет спустя я понимаю: ни одна медаль, ни один кубок и ни одна награда в мире не заменят мне тебя. Я слишком много ошибался. Мы оба ошибались. Ты уходил, а я не мог тебя остановить. Ты хотел быть рядом, я боялся, что ты сделаешь меня слабым. Ты не хотел мириться с моим ужасным характером, а я во всём винил тебя. Теперь мне предстоит самый сложный матч в моей жизни. И плевать, что он всего лишь товарищеский и ничего не решает. Он ничего не решает для наших сборных – почти ничего – но многое решает для нас. У вас было 4 поражение подряд, и для тебя было бы совсем не лишним обыграть вторую команду мира. Ты должен показать всем им, на что способен. И я хочу дать тебе этот шанс. Мы не виделись так давно, что даже подумать страшно. И теперь больше всего я хочу знать, не забыл ли ты меня? Позволишь ли ты своим чувствам снова взять верх над разумом или загонишь их в дальний угол? А может, у тебя ко мне больше не осталось чувств? Эта мысль угнетает даже больше, чем тяжёлое предвкушение матча. *** За два дня до игры Юрген встречает нас в аэропорту. Он обнимает Олли и Анди, жмёт руку хмурому Ханси, тепло приветствует ребят и, наконец, подходит ко мне. Я держу его руку в своей и глупо улыбаюсь. Я улыбаюсь просто потому, что он здесь. День проходит как в тумане: встречи, переезды, переговоры, осмотр стадиона…Только к вечеру нам, наконец, удаётся остаться одним. Мы сидим в его штабе, пьём кофе и молчим. Он первым нарушает тишину. Он спрашивает меня про Даниэлу, про семью, про ребят…Я отвечаю подробно, но рассеяно. Я смотрю на его рот и думаю только о том, как давно не целовал эти губы. Внезапно Юрген замолкает. Он пару минут смотрит куда-то вдаль, потом тихо произносит: - Йоги, ты помнишь 2006-й? Я отвечаю не сразу. Неужели он думает, что я мог забыть нашу летнюю сказку? - Это было лучшее время в моей жизни, Юрген. Он улыбается и кивает. Я вдруг понимаю, о чём он думает. Его голос падает до едва различимого шёпота, и я скорее угадываю, чем слышу его: - Я ведь так и не смог забыть тебя, Йоахим. Я сглатываю. Так вот, значит, как. Выходит, мне даже не придётся ничего спрашивать. Я улыбаюсь. Вместо ответа я подхожу к нему и кладу свою руку на плечо. Он вздрагивает. Я наклоняюсь и осторожно целую его. Он отвечает с такой страстью, с такой готовностью, что я даже не успею удивиться. - Йоги, шепчет он как в бреду, - мой Йоги! Ты здесь, ты со мной… - Я здесь, я с тобой, - вторю я и рассеяно глажу его по волосам. Вдруг он отстраняется и смотрит на меня глазами, в которых отражаются тоска и страх. Такой взгляд я уже видел когда-то…И дорого бы дал, чтобы не видеть вновь. - Йоги…, - одними губами произносит Юрген, - ты дашь мне второй шанс? Моё сердце выполняет ирреальный акробатический трюк и замирает. Мой бедный золотой мальчик! Сколько искренности и сколько боли вложил он в этот вопрос! Я силюсь улыбнуться, хотя в горле у меня комок. Я не могу ответить, поэтому ещё сильнее прижимаю его к себе. Потом я вдруг понимаю, что должен сделать. Точнее, что я могу сделать, чтобы избавить его от сомнений. Я опускаюсь перед ним на колени и расстёгиваю его ремень. Я слышу, как он шумно выдыхает и опускается на край стола. Я беру его член в рот. Сначала Юрген замирает, потом его дыхание учащается. Я начинаю медленно вращать языком, и это вырывает у моего любовника сдавленный стон: - Боже, Йоги…Как хорошо… На секунду я замираю и поднимаю на него глаза. Он сидит, запрокинув голову, его рот приоткрыт, а пальцы вцепились в крышку стола. Мой настойчивый мальчик не терпит промедлений: - Ещё…пожалуйста… Я продолжаю, чувствуя его растущее напряжение. Через несколько секунд он взрывается, наполняя мой рот влажным теплом. Боже, Юрген, как я люблю твою чуткость. Как я люблю тебя! Я поднимаюсь и целую его в губы. Он ещё не отошёл от оргазма, его голова опускается мне на грудь. Я глажу его волосы, ощущая внутри собственное горячее желание. - А теперь я войду в тебя, милый, - шепчу я, и по коже Юргена бегут мурашки. Всё происходит так, как будто мы занимались любовью только вчера. Он по-прежнему доверчивый и немного робкий. Он отзывается на каждое моё движение, и я понимаю: ничего не забыто. Мы по-прежнему нуждаемся друг в друге. Ночь мы проводим в моём гостиничном номере. Кажется, что она длится бесконечно долго: сладкая и мучительная. Слегка пресытившись друг другом, мы лежим в полной темноте, соприкасаясь влажными телами. Вдруг Юрген проводит пальцем моей щеке. – Я не хочу знать, кто из нас сильнее, – он говорит так искренне, что я невольно вздрагиваю. Я тоже не хочу этого знать. Особенно сейчас, когда он носом утыкается мне в плечо. Этой ночью он наконец-то снова принадлежал мне. Мой «золотой мальчик», который, несмотря на всю внешнюю уверенность в себе, никогда не повзрослеет. Я глажу его по волосам. - Мы что-нибудь придумаем. Завтра. *** Интересно, как я могу заставить их проиграть. Честнее всего было бы попросить. Но это звучит слишком глупо. Поэтому я их заставлю. Просто допущу ошибки, которых мог бы не допускать. Критики, конечно, заметят, но сегодня мне до них нет дела. Сейчас мне есть дело только до него. До нас. Всё происходит так быстро, что мне даже начинает казаться, что я слишком увлёкся. Ты хороший тренер, Юрген, что бы там ни говорили. Ты научил эту команду играть, и вот они уже забили нам 4 мяча. Мои парни не хотят оставаться в долгу и всё-таки доводят счёт практически до ничьей. Нам не хватает одного мяча и нескольких минут. Впрочем, оно и к лучшему. Для нас. После матча начинается страшная суматоха. Всё-таки американцы ужасно шумные: стадион гудит. Впрочем, их можно понять: они обыграли «всесильных» немцев. Я смотрю на Ханси: он ужасно огорчён. Пытаюсь не выдать собственных эмоций. Ищу глазами Юргена. Он уже идёт ко мне через поле. На его лице сияет счастливая и по-настоящему искренняя улыбка. Он крепко обнимает меня и произносит у самого уха: «Спасибо!» На нас смотрят, нас фотографируют. Утром они напишут, что это была радостная встреча двух старых друзей. Они почти не соврут. Почти. *** Через несколько часов он проводит нас в аэропорт. Всю дорогу до Германии я не смогу заснуть. А потом, глядя в серое мюнхенское небо, я стану молиться, чтобы наш главный шанс был ещё впереди.