Стартрек: Возбуждение

Прозрачное стекло. Тонкая грань между противодействующими силами. Все залито белым светом. Джон Харрисон, ныне преступник номер один, сидит, неестественно выпрямив спину, и без капли страха взирает на мужчину по другую сторону клетки. Его взгляд чист и безэмоционален. Кирк вглядывается в суженные зрачки проклятого существа в поисках хоть капли эмоции, чувства, безумия, потерянности. Ничего. Пленник прищуривает глаза, концентрируя внимание на взгляде капитана. Вдруг, словно читая мысли, он расплывается в улыбке. Уголки его губ ползут в стороны, образуя еле заметные морщинки по углам. - Что тебя рассмешило, загнанная тварь? - четко проговаривает капитан, пытаясь разбудить в себе ненависть к темноволосому мужчине. Что странно, он чувствует лишь интерес, проходясь взглядом по его бледному лицу, безупречному телу и необычной для его положения собранности. Поразившись своим мыслям, он смаргивает, стряхивая с себя пелену. - Меня? - спрашивает Джон не чтобы услышать ответ, а чтобы дать себе секунду оглядеть и оценить калейдоскоп эмоций несдержанного надзирателя. Кирк раскрывает рот, чтобы огласить остроту по поводу его глупости и заторможенности, но Хан его опережает. - Где твой рациональный дружок? - произносит мужчина, выделяя последнее слово. Кирка поражает наглость Харрисона и, он захлебывается в собственном негодовании и подступивших разом к горлу словах. - Он так смотрел на тебя, пока ты выплескивал на меня весь свой небогатый словарный запас, хватающий лишь на то, чтобы охмурить пустоголовую девицу, - продолжает Джон, воспользовавшись смятением капитана, - Разве что не облизывался. Тем временем дамба под названием "Меня задели за живое" прорвалась, и молодой капитан начинает плеваться оскорблениями. Ожидая окончания тирады, пленник лишь кривит губы в нехорошей ухмылке. Сделав паузу, чтобы набрать воздуха, Кирк понимает, что это был банальный развод, на который он так легко повелся. Брюнет решил развлечься - вывести на эмоции недавно притихшего мужчину. Капитан замолкает, стыдясь своей излишней вспыльчивости, которая никак не подобает человеку, руководящему столькими людьми. - Я вернусь, - сухо произносит Кирк и уходит прочь из комнаты, ощущая свои горящие уши. Выйдя за дверь, он начинает сеанс самобичевания. "Что за ребячество, черт подери? Кирк, что с тобой, соберись, негодяй!" проносится в его голове. Пытаясь себя успокоить и привести в норму, он несколько раз ударяет себя по щекам. Когда мысли приходят в порядок, а в голове назревает план небольшой личной мести, он входит в ослепительно белую комнату и неспешно направляется к прозрачному боксу. То, что он видит, заставляет его вздрогнуть. Преступник сидит на краю кушетки и, подняв черную водолазку к горлу, нежно проводит по заметно выпирающей ширинке. Он мнет ее, временами проводя по своему торсу эстетично длинными пальцами. Кирк с приоткрытым ртом наблюдает за манипуляциями Хана. Внизу живота начинает приятно покалывать, наливаться жаром. С каким чувством управляется со своим телом брюнет. Это все не выглядит пошло, не хочется отвернуться. Его руки словно перебираю струны гитары и льется прекрасная песнь из его кратковременных стонов. Остолбеневший мужчина смотрит во все глаза, игнорируя голос разума, взывающий прекратить это сумасшествие. Движения становятся более резкими, и его рука начинает ползти под грубую ткань штанов. Все его тело будто сотрясает разряд, когда он, видимо, достигает возбужденной плоти. Тут капитана ударяет словно обухом по голове, он отходит от оцепенения и стремительно приближается к стеклу, обозначая свое появление. Пленник приоткрывает глаза. На них сладкая пелена. Он не испуган, не смущен. Скользит взглядом по яркой форме капитана, натыкаясь на явно заметный бугор, плохо скрываемый поверхностью штанов. Его пухлые губы снова разъезжаются в самодовольной ухмылке. - Вижу, тебе понравился мой сольный концерт, - мягко говорит заключенный, почти шепчет. Его расслабила эта процедура, но пах ноет, требуя разрядки, - Может зайдешь и поможешь мне, а взамен я помогу тебе. Кирк вздрагивает от этого предложения, в голове сами собой появляются нецензурные картинки. Он вылетает из комнаты и спешит укрыться где-нибудь от любопытных глаз. Не может же он выйти к команде с плохо скрываемой эрекцией. Это еще ладно, но если кто узнает, кто именно стал причиной, это будет финал. Пусть Хана закроют на три замка, заморозят, казнят, но позор не отмоется от "дамского угодника" Кирка уже никогда. Истерично шаря взглядом по табличкам на дверях, наконец он находит долгожданный WC. Не обнаруживая ни единого человека, он залетает в кабинку. Расстегивает ширинку и снова высовывается из-за двери, оглядывая помещение. Никого. Чудесно. Горячая плоть легко скользит в ладони благодаря обильно сочившейся из основания смазки. Тихое шипение сквозь зубы, перед глазами темноволосый преступник, погубивший столько жизней, безропотно оглаживающий свои отвердевшие темные соски и сладко прикрывающий глаза, от трения члена о грубую ткань. А затем Хан высвобождает свой болезненный стояк и вот уже водит рукой по оголенной чувствительной коже. Приоткрывает глаза, а в них расширенный зрачки смешиваются с потемневшей от желания лазурью. И... Кирк кончает. Так резко, что не успевает подставить руку. Все тело прошибает дрожью. На негнущихся коленях, предварительно прибрав за собой, он подходит к зеркалу. Глядит на себя словно в тумане. Омывает покрывшееся испариной лицо холодной водой. Мужчина еще минут пять стоит тупо оглядывая свое лицо, снова и снова. В голове неунимающаяся пульсация и ни единой мысли. - Капитан? - полувосклицательно - полувопросительно обращается к нему штурман. В его взгляде вопрос, который он не воспроизводит. - Со мной все хорошо, просто тяжелый день, - понимает без слов Кирк. Он осознает, что его отстраненность и заторможенность настораживают команду. Но он не может ничего поделать, из головы не выходит человек, которого он должен по определению ненавидеть, а не возбуждаться каждый раз от одного воспоминания о его тонких длинных пальцах, приоткрытых губах необычайной формы и срывающихся с них вместе с воздухом стонах.