***
«Убе-е-ей!» — отчаянный голос лесного существа преследовал Берена повсеместно. Мысли юноши постоянно возвращали его в тот день в мрачную чащу. «Кем изначально ты являлось, и кто смог сотворить подобное?» — думал, ужасаясь, юный охотник, постепенно понимая, что не обретет покоя, пока не разберется с этим странным созданием. — Сынок, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила его мать. — Да, а что? — удивился тот. — Я уже тебя третий раз окликаю, а ты молчишь, — с легким упреком произнесла женщина. — Прости, задумался, — ответил сын Барахира. — Что ты хотела? — И кто же она? — Ты о чем? — Та, о которой думаешь, — ответила мать. — Сам хотел бы понять, — произнес Берен. — Не чудищем она была когда-то, но кем… — Опять ты за свое! — в сердцах воскликнула женщина. — А я уж надеялась, что скоро внуков нянчить буду. Вот и иди опять в свой лес! — А это мысль! — воскликнул юноша и быстро обнял мать. — Я так и поступлю. Быть может оно… она сама мне все и расскажет. Барахир с тяжелым сердцем отпустил сына и, простившись с ним на опушке, вдруг произнес: — И помни, где-то есть тайный город Нарготронд. Его король волшебством владеет немалым. Коли и правда то не чудище лесное, а красна девица, заколдованная, идите к нему, он поможет. Он всем помогает. Сам. Странный король. Теперь ступай. Берен пристально посмотрел в глаза отцу, кивнул, развернулся и шагнул в лес — навстречу своей судьбе.***
— Значит, ты предлагаешь идти на запад, эльф? — князь Хастара, молодой мужчина с резкими чертами лица, широкими плечами и почти по-девичьи тонкой талией, крутанул в пальцах кинжал, поймав лезвием отблеск солнца, и, цокнув языком, нахмурился. — Именно так, — подтвердил Келеборн. Легко поднявшись с мягких подушек, он прошелся по комнате и выглянул во двор. Стража князей, пришедших в Талханну на переговоры, сидела под раскидистой пальмой и очевидно скучала. Время от времени появлялись женщины с кувшинами воды или корзинами хлебов и фруктов. Князь Рханна обещал устроить к вечеру грандиозный пир, но до тех пор многое еще предстояло решить. Прилетевший из далекой пустыни жаркий ветер принес протяжные, плачущие звуки зурны, словно кто-то невидимый жаловался духам природы на свою участь. А, может, это музыкант потерял родича в минувшем бою… Некоторое время Келеборн слушал, а потом незаметно вздохнул и обернулся к пришедшим на совет князьям. Три из них были уже в годах, и вряд ли стоило ожидать, что они согласятся отправиться в долгий путь. «Хотя, — подумал синда, — за спиной каждого из них стоят сыновья». Два же других, включая Хастара, были молоды и вступили во владение землями предков совсем недавно. Однако и те, и другие были настоящими сыновьями востока и хорошо скрывали свои истинные мысли. — Почтенный Рханна сказал, что мы больше не хотим быть рабами, — начал юный Иннара, и внимательно слушавший его Хастара согласно цокнул языком. — Это правда. Но я не могу заставить своих людей покинуть родные жилища до конца своих дней. — Возможно, так много времени не понадобится, — откликнулся Келеборн. — Хотя не стану скрывать — мы не знаем, когда именно начнется битва с нашим общим Врагом. Может пройти и десять лет, и двадцать. — Или же тридцать, — вставил седобородый Кхатта. — Верно, — согласился эльф. Хастара покачал головой: — Наши сыновья за это время успеют вырасти и стать мужами. Женщин тоже нельзя оставлять на такой срок. — Для всех, кто согласится откликнуться на призыв, найдется земля, где они смогут жить со своими семьями, — пообещал синда. Князь Рханна вздохнул и, потянувшись к стоявшему на столе круглому серебряному блюду, взял кусочек халвы. — Западная земля чужая и незнакомая, — заговорил он. — Там холодное лето и снежная зима, которая даже волка прокормить не может. Там топкие болота и слишком бурные реки. Звезды севера малы и далеки. На западе солнце садится, эльф, а встает оно на востоке. Именно восток рождает настоящих мужчин. Внимательно слушавший старика Хастара почтительно поклонился: — Ты как всегда прав, мудрейший. Мы не можем приказать своим воинам следовать за тобой, однако в нашей власти предложить отправиться добровольно, чтобы совершить подвиг. Конечно, тем, кто решится, придется взять семьи с собой. Потом, когда Враг будет побежден, они смогут вернуться в родные края. Туда, где солнце светит жарко и горизонт широк, а пески пустыни навевают сладкие сны. Келеборн вздохнул с облегчением. Князь Хастара, несмотря на возраст, пользовался уважением, и к его словам прислушивались даже старшие правители. «Согласие его и Рханны значит очень много», — подумал синда. — Сколько потребуется времени, чтобы узнать ответ? — прямо спросил принц. Иннара ответил честно: — Много. Мы должны будем вернуться в свои владения, собрать народ и обо всем ему рассказать. Затем люди должны будут подумать, посоветоваться с домашними. Кайрталла, последний из пяти князей, уточнил: — Скорее всего, жди ответа к следующему лету, эльф. — Благодарю вас всех от души, — ответил Келеборн и по восточному обычаю склонил перед князьями голову, сложив руки на груди. Те ответили ему тем же. «Мелиссэ обрадуется, — подумал он. — Конец нашей миссии уже близок». — Жду вас всех после заката вместе с семьями, — напомнил Рханна, тяжело поднимаясь. Его сын подал руку, помогая отцу. Келеборн посмотрел на голубеющее за окном небо и подумал: «После пира союзники разъедутся, а нам предстоит набраться терпения и ждать». Серебряный рог протрубил, возвещая окончание совета.***
Хурин отложил в сторону инструмент и, оглядев в последний раз работу, удовлетворенно кивнул. Теперь искусственной деревянной ногой снова можно было пользоваться. Наклонившись, он закатал до колен штанину и уже привычными движениями закрепил протез, один из двух, ставших за последние семнадцать лет почти настоящей частью тела. Он сам уже смутно помнил, каково это — пользоваться собственными живыми ногами. Потянувшись, мужчина взял в руку деревянную трость и не без усилия поднялся. Суставы в последние дни болели, должно быть, к перемене погоды, и он с грустью думал, что успел запасти мало сена. А, значит, коза может остаться без еды. «Или снова покупать у сельчан», — подумал он и поглядел сквозь покрытое грязными разводами стекло во двор. Покосившийся плетень, пяток тощих кур, кот, та самая коза и злая собака на цепи — вот и все его богатство. Хотя к своему новому положению он успел приноровиться достаточно быстро, однако на многое его сил и возможностей не хватало. На охоту Хурин ходить далеко уже не мог, а после целого дня, проведенного в поле, болели культи ног. Эльфы, видя бедственное положение героя Дагор Морлах, неоднократно предлагали ему переселиться вместе со своей живностью в одну из крепостей нолдор, однако Хурин до сих пор упрямо отказывался. «Впрочем, ради козы, возможно, в этом году придется согласиться», — подумал он и скрипнул от досады зубами. Детей у него не было, жена ушла вскоре после исчезновения Риан, так что помочь ему по хозяйству было некому. Только соседские ребятишки иногда забегали и, уже не спрашивая разрешения, принимались хлопотать. А Хурин их в благодарность за это учил всему, что знал сам, и рассказывал истории. Малышня любила их слушать, особенно долгими зимними вечерами. Тяжело вздохнув, мужчина сунул горшок с недоеденной кашей в потухший очаг и вышел во двор. Пока не зашло солнце, нужно было прополоть огород, а потом успеть накосить хоть немного сена. Привычными, немного неловкими движениями он принялся за работу. Несколько раз Хурин останавливался передохнуть, а однажды нога его неловко подвернулась, и он чуть не упал, успев в последний момент ухватиться за ближайший колышек. Мужчина тихо выругался сквозь зубы и выпрямился. Сердце загнанным зайцем колотилось в груди. В этот момент калитка тихонько скрипнула, и в щель просунулись две любопытные чумазые мордашки — сыновья соседа. — Хотите, мы поможем? — вместо приветствия спросили они. Ответа, впрочем, малыши и не ждали. Засучив рукава, пацанята живо принялись наводить порядок на огороде, а, закончив с этим, взяли старую косу и пошли в поле. Хозяину дома оставалось только покормить скотину, но с этим он вполне управился сам. «И еще в доме прибрать не мешало бы», — подумал он. День покатился по небосклону куда живее. Когда зашло солнце, ребята пришли и, отчитавшись о том, сколько успели сделать, сели к столу, где их уже ждал травяной напиток и хлеб с козьим сыром. — Спасибо! — дружно поблагодарили ребята и принялись за ужин. Огонь в очаге потрескивал, создавая видимость уюта. Намышковавшийся кот дремал на лавке, время от времени шевеля ушами. — Дядя Хурин, а вы расскажете нам сегодня какую-нибудь историю? — прямо спросил старший из мальчишек, которому уже исполнилось по весне одиннадцать лет. — Обязательно, — кивнул тот. Убрав со стола, он снова сел на лавку и задумался, глядя на огонь. Дети ждали, затаив дыхание. — О чем же вам рассказать? — подумал он. — Может, о маленьком сироте, который стал принцем нолдор? — А кто он был? — спросил младший. — Эльф? — Человек. — Ух ты! Глаза детей блеснули искренним интересом, и Хурин, чуть заметно улыбнувшись, принялся рассказывать. О том, как сильно его самого мучила совесть, он предпочитал не упоминать. За то, что не уследил ни за женой брата, ни за его ребенком. «Хорошо, что Туор в конце концов не пропал. Его не растерзали дикие звери, он не попал в плен к тварям Моринготто. Но все же, как я буду смотреть Хуору в глаза, когда встречусь с ним потом, на том свете?» На этот вопрос ответа у него не было.