***
Макалаурэ летел, понимая, что счет идет даже не на минуты. Конница нолдор врезалась в ряды ирчей, сметая тварей и нещадно рубя их. — Закрыть ворота! — прокричал Кано. Однако никто его не услышал — защитники крепости все еще были во власти змея. Маглор прорубался сквозь орков, желая поскорее достать гадину. Каждый скрывавшийся за створками ирч вызывал у него чувство омерзения и беспокойства. Что, если все защитники находятся под чарами дракона? Кто сбережет дев и жен? Глаурунг же не сводил глаз с Вайвиона, убеждая того помочь войску тьмы. Однако здесь змей встретил упорнейшее сопротивление, и ему пришлось оставить оказавшуюся бесполезной затею. Он пополз вперед, ломая своим телом ворота, делая проход для войска Ангбанда более широким и удобным. И в этот миг над полем, перекрывая звон стали, рев ирчей и шелест чешуи по камням, разнесся сильный голос менестреля. Макалаурэ пел о благих днях, об истинном свете и о любви, о долге и дружбе, о величии сотворенного Эру мира. Воины один за другим пробуждались и хватались за оружие, давая отпор оркам. Алкариэль, заслышав голос мужа, вылетела из казарм верных и замерла, увидев, что сражение уже идет в самой крепости. Как только Маглор замолчал, чтобы отбиться от особо назойливых ирчей, воины снова впали в оцепенение. Выбора у него не было. Макалаурэ вновь начал петь, надеясь, что очнувшийся Вайвион примет командование на себя. На этот раз менестрель славил жизнь во всех ее проявлениях. Вокруг кипел бой, нолдор сражались с тварями тьмы, а некоторые пытались рубить чешую змея. Дракон и Маглор неотрывно смотрели друг другу в глаза, и каждый пытался побороть противника. Змей шипел, обещая злато и драгоценности, милость Владыки и любых дев, каких только пожелает лорд Врат. Макалаурэ же рассказывал о прекрасных лесах и полях, о пении птиц, о цветах, что радуют глаз, об объятиях любимой. Они не видели и не слышали ничего, что происходило вокруг. Нолдор уже смогли прорубить в одном месте чешую и достать до тела, однако рана была неопасна. Ирчи же, воспользовавшись вынужденным бездействием Макалаурэ, но все еще боясь его, принялись стрелять в него, издалека, прячась за тушами варгов. Нолдор незамедлительно окружили своего лорда, подняв щиты. Глаурунг прервал шипение и резко выдохнул. Пламя охватило верных, в миг превратив тех даже не в факелы, а в обуглившиеся головешки. Макалаурэ запнулся, сбившись с ноты, но, взяв себя в руки, продолжил петь. Ради тех, кто был еще жив. Один из невысоких, но шустрых орков, вышел из боя и, заняв удобную позицию, достал лук. Когда первая стрела вошла в сочленение доспеха, Маглор вздрогнул, но не оборвал песнь. Вторая заставила его замолчать лишь на мгновение. Третью принял на себя верный, закрыв собой лорда. Четвертая, пятая, шестая… Кано рухнул на колени, но продолжал петь, превозмогая боль. Алкариэль, стоявшая на стене, закричала так, словно это ее тело разрывали наконечники из черной стали. Она бросилась по ступеням вниз, но ее остановили верные: — Стойте! Вам нельзя туда! — Кано!!! — кричала эльфийка, вырываясь из рук одного из нолдор. И он услышал. Макалаурэ поднял голову и встретился взглядом с любимой. Седьмая стрела рассекла воздух, чтобы вонзиться в тело лорда Врат. Песня оборвалась, но она все еще звучала в сердцах сражавшихся. Воины яростно рубили ирчей и змея, который успел еще пару раз дыхнуть огнем, сжигая вокруг все живое. Запах гари, паленого мяса, вопли орков, случайно попавших в пламя, стоны обожженных нолдор и… — Мелиссэ… — успел то ли прошептать, то ли подумать Маглор в последнюю секунду. Нереальная тишина и пустота, что поселилась в сердце Алкариэль в тот миг, когда замолчал супруг, подтолкнули ее на отчаянный шаг. Выхватив кинжал, она бросилась вперед, к воротам, где воины крепости пытались одолеть дракона. Остановившись, она метнула клинок, метя в глаз Глаурунгу. — Леди, назад! — закричал верный, закрывая ее щитом и самим собой от испепеляющего пламени. Однако больше ничего змей сделать не успел — ослепленный болью и кинжалом, он заметался, позволив Вайвиону вогнал меч во вторую глазницу. В следующий миг стоявший у катапульты воин отправил огромный камень в полет. Он приземлился на голову змея, раздавив ее, как простого червяка. Орки, увидев смерть дракона, бросились прочь, но были настигнуты нолдор. Те же, кому довелось уйти, нашли свою смерть от отрядов Оростеля. Только напрасно он ждал приказа от друга-лорда, ожидая, когда сможет отправить раненых во Врата. Вместо этого через несколько часов гонец принес свиток с распоряжением леди Алкариэль. Нолдиэ не могла найти себе места от горя, и будь ее воля, так и осталась бы она лежать на теле мужа, отпустив свою фэа во след его. Только слишком хорошо она помнила слова любимого, что теперь она отвечает за нолдор их земель, а, значит, не имеет права так поступать. Посоветовавшись с Вайвионом, все еще винившим себя в случившимся, она вызвала в крепость Оростеля и приняла нелегкое решение — сообщить лорду Нельяфинвэ. Он должен знать как о том, что Врата устояли, так и о гибели брата. Взяв себя в руки, она направилась в библиотеку к палантиру.***
— Атани боятся, — бросив быстрый взгляд по сторонам, доложил Тарион. Фингон вздохнул и, чуть заметно нахмурившись, покачал головой: — Я не могу их за это винить. У самого подножия Эред Ветрин плескалось море темного пламени, отбрасывая алые блики на лица угрюмых стражей, изваяниями застывших на стенах крепости. Хмурое небо затянули тучи, сквозь которые не пробивалось ни единого лучика. Над шпилями в ожидании поживы кружили стаи ворон. Фингон взбежал по лестнице на валганг и, перегнувшись через бруствер, оглядел то, что прежде было полями Ард Галена. Северные склоны гор оказались сожжены подчистую, и эльфу даже показалось, что он слышит их тихий стон, полный боли и мольбы. Прикрыв глаза, он потянулся мысленно к сожженной земле и камню: «Не печальтесь, мы обязательно постараемся за вас отомстить». Вибрировавшая в воздухе безысходность стала как будто меньше. Чуть заметно улыбнувшись, Нолофинвион спустился и оглядел двор. Дозорные всматривались в темноту, хмуря брови, воины нолдор отдыхали, сидя прямо на брусчатке, а призванные недавно атани вздыхали и переглядывались друг с другом. Не нужно было иметь дар предвидения, чтобы прочитать на их лицах тщательно скрываемое смятение. — Друг мой, — окликнул лорд стоявшего поблизости Тариона. — Принеси мою дорожную арфу. Верный ушел, а Фингон подумал, что тот поход к северной твердыне, в конечном счете, мог бы закончиться весьма печально, если б не этот маленький инструмент. И пусть он сам не был золотоголосым, как Кано, однако любая музыка способна разогнать тьму в сердце, если вложить в нее частичку света. — Вот, возьми, — услышал он голос Тариона и принял протянутую ему арфу. — Благодарю. Присев на ступени ближайшей лестницы, он подтянул струны, невольно вспомнив, что в последний раз пел жене дома, совсем недавно. «Как ты там?» — подумал он, и при мысли об улыбке и свете глаз Армидель на фэа стало легко и светло. Вдруг как-то незаметно смолк лязг оружия, утих ровный гул голосов. Финдекано вспомнил дом, но не тот, что остался за морем, а иной, что стал им за прошедшие четыреста лет родным. И тогда он запел. В словах, срывавшихся с его уст, не содержалось ни капли магии. Нечто подобное мог бы исполнить даже ребенок. Но в каждом слове, в каждой ноте звучала искренняя любовь к этой земле, и та, слушая нолдо, отзывалась, откликалась, обещая не оставить и поддержать. Травинки на южных склонах Эред Ветрин звенели волшебным многоголосьем, воздух словно вибрировал, пронизанный светом. Тучи вдруг разошлись, и эрухини, выдохнув, в едином порыве посмотрели вверх — там, сквозь разрывы, отчетливо проглядывали звезды. — Мы справимся! — крикнул вдруг кто-то из толпы, и атани разом дружно загудели, соглашаясь с этими словами. Финдекано широко улыбнулся и вернул Тариону инструмент. Ему удалось достичь цели, а, значит, можно было заняться иными делами. Обойдя посты, он уже собирался вновь подняться на стену, как вдруг с южной стороны прилетел крик часового: — Мой лорд, вижу отряд нолдор! — Большой? — уточнил Финдекано. — Да. Принц взлетел на стену и всмотрелся в темноту. Небо вновь успели закрыть плотные тучи, и все же он различи высокую фигуру своего брата. — Турукано! — воскликнул он радостно. — Открыть ворота! Скоро воины Ондолиндэ въехали во двор, вкатив за собой что-то тяжелое, и оба Нолофинвиона крепко, от души обнялись. — А мы не одни, — заговорил младший, жестом указывая на телегу. — Вот, отбили установку, которую везли в Хисиломэ из Химлада. — Та самая? — оживился Фингон. — Да, — ответил незнакомый нолдо. — Ясного дня. — Скорее ночи. Рад видеть вас. Вы будете ее запускать? — И прямо сейчас. У подножия гор, как планировалось изначально, ее поставить оказалось уже нельзя, поэтому решено было укрепить наверху. — Тут и защитить ее будет проще, — заметил Фингон. — Верно, — согласился Тургон. — Отец знает о твоем приезде? — Да. Он и направил нас сюда. Сперва я, правда, чуть не разминулся со своим гонцом, но он в конце концов нас нашел, и вот мы здесь. Мастера Химлада проворно работали, и скоро установка обрела законченный, внушающий уважение вид. Один из нолдор дернул ручку, и вспыхнувшее легкое свечение показало, что цель достигнута. — Теперь темное пламя уже не сможет причинить нам вред! — громко, на весь двор объявил Финдекано. Воины, и нолдор, и атани, радостно зашумели, а старший Нолофинвион проговорил задумчиво, вглядываясь в северный горизонт: — Дагор Морлах. — Что? — не понял Тургон. — Самое подходящее название для битвы. — Возможно, — согласился тот. — Смотри, — указал Финдекано взглядом. — Видишь? — Что именно? — Балроги. И полчища орков. Настал наш черед. И, обернувшись, крикнул так, что голос его, прокатившись волной по двору, отразился эхом от каменных стен: — Приготовиться к бою!***
Воины Таргелиона летели на север, туда, где гарь застилала небо, туда, где находились форты. Однако вместо лучников на стенах нолдор увидели тварей Моргота. Впрочем, сопротивление еще не было сломлено — бой продолжался, несмотря на огромный численный перевес. — Лорд, ворота выжжены, а трава вокруг не тронута, — обратил внимание один из командиров Морифинвэ. — Проклятое колдовство, не иначе, — ответил он, прикидывая, сколько пеших воинов понадобится в форте. — Анкион, отправляешься на помощь защитникам и отбиваешь со своими башню, — приказал Карнистир. Тем временем из клубов дыма начали появляться ирчи. Твари неслись вперед на огромных варгах, уверенные, что не встретят сопротивления. Однако они ошиблись. Выставив вперед копья и прикрывшись щитами, основное войско Таргелиона двинулось на врага. Земля сотрясалась под копытами коней, лязгала сталь, выли варги и хрипели налетавшие на копья орки. Лучники с флангов осыпали стрелами ирчей, но выцеливать командиров не могли — дым не желал рассеиваться. Карнистир, всегда предпочитавший копью меч, дожидался своего часа, внимательно следя за противником. Гнев переполнял его, вытесняя возникшее было беспокойство — словно тонкая острая игла кольнула фэа. — Тролли! — закричал один из нолдор, указывая на уродливые огромные туши, только что вышедшие из дыма. Неповоротливые и тупые, они были не так опасны как то, что они тянули за собой. Громоздкая конструкция внушала опасения даже одним своим видом. Морьо старался разглядеть ее получше, но в планы Врага демонстрация оружия не входила. Тролли не иначе как по команде отошли в стороны, предоставив возможность огненному бичу хлестнуть по тащимой ими штуковине. Грохот был оглушительным. Передние ряды нолдор и орков оказались на земле. Тошнотворно-сладкий запах крови и горелого мяса наполнил воздух. Стоны раненых заглушали визги варгов, также попавших под удар. — Чтоб тебя сам Эру покарал! — рявкнул Карантир и, выругавшись дальше на языке гномов, поспешил с отрядом навстречу неведомой опасности. — Рассредоточиться! Цельтесь в этого, недоделанного рауко! Карнистир и сам не догадывался, насколько сейчас был близок к истине. Существо с бичом было падшим майя, но еще не до конца прошедшим все изменения, чтобы стать слугой темного огня. Он еще раз махнул бичом, после того, как тролли чуть изменили положение жуткого устройства. На этот раз сгусток пламени попал в ряды лучников. Однако нолдор и на этот раз не дрогнули, продолжив давать отпор врагу. «Курво бы сюда», — немного не к месту подумал Морьо, устремляясь на орков, что отделяли его от омерзительного изобретения Моргота. Его меч разил налево и направо, щит принимал на себя удары ятаганов или дубин, чьи острые шипы уже оставили на нем несколько царапин. Конь грудью сметал ирчей, топча их копытами, не давая упавшим на землю ни малейшего шанса. Бич взметнулся в третий раз, но бесполезной плетью упал на землю — копье верного вонзилось в плечо майа. — Отвлеките троллей, этот выродок мой! — рявкнул Карантир. Даже раненый, «почти балрог» был опасен. Не имея возможности подобрать бич, он взялся за меч. Недобрые всполохи огня пробежали по клинку. Рядом ничего не горело. Пока. Карантир направил на него своего коня и тут же получил невидимый, но чувствительный удар в грудь. Майа расхохотался: — Глупый нолдо! Ты спешишь навстречу своей смерти. Может, сразу примешь сторону победителя? Повелитель будет рад. — Да пошел ты, ангбандский выродок! Морифинвэ взмахнул мечом, рассекая пространство между собой и майа. Клинок, выкованный Фэанаро, разрубил воздух и незримые нити, что соткал падший. Злобно рыкнув, тварь подняла свой меч, вступая в бой. Нолдор уже повалили троллей и отбивались от ирчей, а их лорд все еще продолжал поединок. «Что за силы питают тебя, выкормыш ангбандского червя?» — думал он, нанося удары. Правая рука гудела, левая болела, а разбитый щит давно уже был на земле. Вдруг внимание Карантира привлек неуместный в сражении кулон — темно-кровавый камень в грубой черной оправе. «Да он же пульсирует! Словно сердце», — пораженный догадкой, Морьо пропустил выпад и глухо ударился о землю, вылетев из седла. «Камень. Камень», — мысль стучала в висках, но кровавая муть перед глазами не желала рассеиваться. Собравшись с силами, он заблокировал меч, устремленный ему в грудь, а второй рукой сжал колдовской самоцвет. Майа взвыл, но Карантир держал крепко. Цепь не поддавалась, и нолдо пришлось задействовать меч. Падший, воспользовавшись решением Карантира, попытался пригвоздить того к земле. Доспех сопротивлялся долго, лишь в самый последний миг уступив колдовской стали. Рубаха незамедлительно намокла, но Карантир в тот же миг перерубил цепь, эфесом царапая камень. Черная кровь полилась на землю, отвратительно шипя. Майа рухнул, как подкошенный, и захрипел. Морифинвэ со всей силы ударил по кристаллу. Дикий вой огласил поле боя и резко стих. Повисла неестественная тишина, словно перед бурей. И в следующий мир орки дрогнули и побежали. Конница сорвалась им вслед, топча и разя стрелами Наконец Карнистир, вспрыгнувший после поединка на коня и полетевший вдогонку мерзким тварям, крикнул: — Не преследовать! Возвращаемся в форт — всех раненых расположим там. В том, что Анкион отбил башню, Морьо не сомневался. Как и в том, что до окончательной победы еще далеко.***
Песнь, славившая жизнь, лилась, разносилась под каменными сводами Менегрота, а ей навстречу летел диссонанс и искажение. Финрод вспоминал птиц и цветы, колыбельные матери и нежный руки любимой. Все, что было дорого государю, противостояло злу и ярости Врага, действовавшего сейчас через майэ. Птах сминали летучие мыши, ядовитые лозы оплетали стебли и отрывали лепестки. Тихий голос Эарвен заглушал барабанный грохот, а ладони Амариэ всякий раз оказывались схвачены когтистыми лапами. Силы были неравны — Финдарато уступал Мелиан, но не сдавался. — Надо уходить к границе! — прокричал Келегорм. — Я не брошу брата! — воспротивилась Артанис. — Понимаю тебя, — мрачно отозвался ее супруг. — И все же придется — Финрод дает нам всем шанс. Не делай его… поступок напрасным. — Но… — Уходим! Пора прекращать эту бойню, — вновь раздался голос Келегорма. «Я обещал вывести его верных. Что ж, слово я сдержу, но мне никто не помешает вернуться», — подумал Охотник, наблюдая как нолдор, а следом и синдар Маблунга покидают залы. — Раненых разместим на границе. Там им смогут помочь, — сообщил страж Келегорму. Тот кивнул и, отбив очередную стрелу продолжил путь, запоминая дорогу назад. В лес смешанный эльфийский отряд выбрался почти без проблем — лишь отдельные стражи пытались остановить их. Большинство осталось оглушенными лежать на полу и медленно приходить в себя. — Артанис, — позвал Турко и, увидев реакцию кузины, усмехнулся и продолжил, — не морщись, я прекрасно помню твое новое имя, но… но ты единственная из потомков Финвэ, кто сейчас останется с моим отрядом. Позаботься о них. — Турко! Что ты задумал?! — У меня тоже весьма недурной голос, не находишь? — Вообще-то нет. Охотник широко улыбнулся, посерьезнел и, кивнув на прощание, поспешил назад. Он почти бежал по длинным коридорам Менегрота, однако не забывал и о возможности в любой момент получить стрелу. «Или кинжал», — подумал он, подбирая оружие, так и не достигшее цели. Келегорм ворвался в зал, готовясь дать отпор коварной королеве, и не заметил, как за ним по тем же коридорам бежала лохматая тень. Финрод лежал у ног Мелиан, неестественно выгнувшись. — Повторяю еще раз, будешь служить мне? — проворковала майэ приторным голосом. — Ты уже знаешь мой ответ. Он не изменится, — ответил Финдарато. — А если так? — королева дернула рукой, словно с усилием затягивала узел. Финрод захрипел и выгнулся еще сильнее. — А, может, ты уже готов рассказать, где находится Нарготронд? Нет? Не слышу… Магические нити все крепче опутывали государя, впивались в тело, перекрывали дыхание и порой, пока еще ненадолго, останавливали кровь. Майэ так увлеклась своей жертвой, что подобравшегося к ней Тьелкормо заметила лишь в последний момент. Или только сделала вид — еще один эльда не представлял для нее угрозы. Без лишних слов, ибо обращенное к кузену: «Держись» таковым явно не являлось, Охотник метнул подобранный кинжал в Мелиан. — Ты так и не запомнил тот урок, — рассмеялась майэ, оказавшаяся совсем в другой стороне. — Но ничего, я сделаю все, чтобы ты наконец уяснил — мне наплевать на твои железки! — Даже на эту? — усмехнулся Турко, выхватывая из ножен меч. Майэ стояла совсем близко, но если приглядеться, то… Охотник прыгнул вперед и нанес удар. — Браво, мой ученик! — воскликнула Мелиан. — Еще немного, и ты правда станешь братоубийцей. Келегорм в ужасе глянул на Финрода, по чьей груди медленно расплывалось кровавое пятно. — Финде! — он бросился к кузену, не обращая внимания на злой смех. — Убей гадину! Это морок. Ты лишь чуть поцарапал меня, — тихо проговорил государь Нарготронда. Не поворачивая головы и стараясь ориентироваться на слух, Охотник нанес еще один удар, который все же достиг цели. Черная прядь волос упала на пол, а за ней последовала череда алых капель. — Выходит, тебя все же можно достать! — воскликнул Келегорм, а Финрод, воспользовавшись тем, что майэ чуть ослабила путы, вновь запел. Еще дважды удалось Охотнику задеть бывшую королеву Дориата, прежде чем той надоели эти игры. Мелиан не стала прятаться за мороками от меча, а встретила его магическим щитом и начала давить. Тьелкормо держался долго, но майэ все же удалось выбить клинок и отправить его в полет. Звона металла о пол не последовало — вместо этого раздался короткий вскрик Финрода, а его песня оборвалась. — Один готов, — радостно проговорила она. — Теперь твоя очередь. Магический щит постепенно превращался в пресс, сначала оттеснивший Турко к стене, а затем начавший его вжимать в нее. Нолдо сопротивлялся, как мог, но силы были не равны. Кровь тонкой струйкой потекла из уголка его рта, и он увидел серую унылую дверь, которая медленно открывалась. Такая же блеклая пепельная фигура вышла из врат и попыталась взять Охотника за руку. Огненная вспышка озарила мрачное место, а нечто теплое, даже горячее, но такое родное оттолкнуло Тьелкормо назад. — Атто, — проговорил он и вновь увидел один из залов Менегрота. И на этот раз увиденное радовало глаз. Огромный волкодав трепал Мелиан. Майэ отчаянно швырялась заклинаниями и призывала своего господина. Однако тот был глух к ее мольбам. По шкуре Хуана порой пробегали всполохи темного пламени, но пес быстро гасил их и еще яростнее кидался на бывшую королеву. Наконец, его челюсти добрались до ее горла. — Мелькор! — просипела Мелиан, теряя фану. — Ты была неплоха. Жаль, что придется искать тебе замену. Приятного небытия! — услышала она голос владыки Ангамандо прежде, чем перестала существовать. Волкодав разжал челюсть и презрительно стошнился на тело, отряхнулся и потрусил к Турко, сидящему на полу у стены. — Вставай, хозяин! Мы еще можем его спасти, — он мотнул головой и указал на Финрода. — Хуан? Ты говоришь?! — Ты меня понял? — майа не стал отвечать. — Поднимайся. Я отвезу вас. Встать удалось лишь с третьей попытки. Все тело болело, ребра очевидно были сломаны, голова кружилась, а во рту все еще было горько-солоно от крови. — Финде, — качаясь, Тьелкормо подошел к кузену. Тот был без сознания, но жив. — Сейчас, терпи, — проговорил он и взялся за рукоять меча, желая его выдернуть. — Не трогай! Вдвоем мы не справимся, — остановил его пес и улегся рядом с государем. — Осторожно сажай и располагайся сам. — Хуан, — тихо произнес Охотник, когда волкодав встал на лапы. — Как же я рад, что ты вернулся. И так вовремя. — Держись крепче, — ответил майа и побежал. Ребра отозвались дикой болью, голова сильно закружилась, но Турко, одной рукой вцепившись в шерсть, второй прижимая к себе Финдарато, не проронил ни звука, лишь мысленно благодарил волкодава и… отца. Хуан остановился только в приграничье, беспрепятственно миновав дозорных и в первый момент напугав сидевших у костра эльдар. — Финде! — вскрикнула Галадриэль и бросилась к брату. Келегорма же радостно встретили верные, а также Келеборн. — Мелиан мертва, — сообщил нолдо. — Хуан смог совладать с ней и… — Турко! Почему… почему в нем твой меч?! — кричала Артанис. — Ты что натворил?! Воины Нарготронда подобрались, а некоторые потянулись к оружию. Выслушать Келегорма заставил всех Маблунг на правах хозяина. — Прости. Не знаю, что на меня нашло, — произнесла после Галадриэль. — Я знаю, — ответил ее супруг. — В запале боя гнев может сыграть скверную шутку. Нам всем стоит держать себя в руках. Целители синдар между тем продолжали помогать Финдарато. Охотник, отказавшись от их снадобий, отошел на дальний конец поляны и, обняв Хуана, уснул.