Daughter of Destiny

— О, мадам, — Розали с пледом в руках стояла возле кресла-качалки у камина и держала в руках зажженный канделябр, — но ведь она такая чумазая. Ах! Да еще и на бархат кресла! Может, стоит обратиться в соответствующее заведение для бездомных? Эльза метнула в служанку взгляд демона, только что спустившегося в преисподнюю. Её тонкие запястья коснулись горячих щёк Анны, стирая мокрые дорожки то ли снега, то ли слёз. Блэр нахмурила брови, словно этот жест причинил ей боль, и рыжая прядь волос тут же упала на красные от усталости веки. — Она не бездомная, — прошептала Эльза, наклоняясь над Блэр, чтобы убедиться, что та ещё дышит. Розали удивленно всматривалась в тонкие черты рыжей девочки. — И у неё, кажется, жар начинается... — Но всё же грязь... — Вы предлагаете мне искупать её, пока она лежит безвольной тряпичной куклой? — Эльза кинула шаль на комод и нервно принялась отстегивать дорогие украшения, что падали то тут, то там бесполезными побрякушками. — Чёртов Роуорд! Сколько времени она провела на крыльце, один Бог знает... Ну что же ты стоишь? Погрей воду! Нужно хотя бы смыть грязь с лица и рук... Да принеси теплое одеяло, а эту тряпку, — Эльза указала на шерстяной плед в руках экономки, — кинь Уильму вместо коврика. Служанка скрылась в темноте коридора, а кот, услышав своё имя, тут же появился пушистым черным облаком у ног графини. Эльза подняла животное, и маленький золотой медальон звякнул в ночной тишине, сверкнув в свете свечей. Она положила кота на деревянную полку над камином, и тот довольно заурчал, оказавшись на желанной высоте. Уильям, как все кошачьи, принялся обнюхивать незнакомые предметы интерьера, едва не свалив ароматическую лампу, привезенную покойным графом из страны восходящего солнца. За окном по-прежнему дребезжали повозки и раздавался цокот копыт по вымощенной булыжниками дороге, но и это, казалось, только фоном перед мёртвой тишиной и слабым дыханием Анны. — Что будем делать, Шекспир? — обратилась Эльза к коту, ставя букет лилий в вазу из синего хрусталя. Кот деловито причмокнул, облизывая черный бархат лап. — Теплая вода и одеяло, мисс, но, может, для начала перенести её в постель и снять эти тряпки? — женщина кивнула на полушерстяную юбку и серую рубашку Блэр, но когда её взгляд упал на сапоги, та окончательно закатила глаза, не желая смотреть, как подобие обуви пачкает старинное кресло. — Вы правы, здесь довольно холодно, — Эльза подставила ладони к огню камина, — даже у камина. Помню отец тоже жаловался на сырость этой квартиры... Помню, как он ходил по комнате, укутавшись во всё, что только мог найти в своем шкафу, и курил какой-то отвратительный табак. Пенковая трубка перекатывалась то на одну сторону рта, то на другую, а он всё ходил и ходил, читая утреннюю газету... Приносят ли нам газеты? — Нет, мадам. Я их не читаю, поэтому почтальон и перестал носить газеты... Уж года три как... — Замечательно... — Эльза смочила белое полотенце в горячей воде, от которой шел такой же пушистый, словно Уильям, пар. — Не любила я эти его утренние традиции... Весь дом после пах, как кабак, а за газетами он не замечал ничего дальше своего носа... Розали опустила темно-бордовые занавеси, и те окрасили комнату в красный. Шнурки с большими кистями ударились о деревянную панель стены, и драпировка устало, словно человек после долгой работы, разгладилась. Затем служанка зажгла свет на кухне, и Уильям, только этого и ждавший, спрыгнул с каминной полки и, гордо подняв хвост, прошлепал по мраморной плитке до деревянной столешницы и также невозмутимо лег возле своей миски, ожидая ночной кормежки. Эльза придвинула вольтеровское кресло к креслу качалки и принялась вытирать смоченным в воде полотенцем засохшие дорожки грязи на бледном и худом лице, пока справа от неё гремела посуда и раздавалось требовательное "мяу", выделяющееся угольным пятном размером с трехлетнего ребёнка. Огромное увесистое зеркало напротив в позолоченной раме хранило отпечаток времени, когда в него смотрелся сам граф, но сейчас оно словно обезумело, отражая ночную гостью в потрепанном наряде и роскошную графиню, роскошную, даже несмотря на снятые украшения и дорогую шаль. Роскошь буквально выливалась литрами из её осанки и взгляда синих глаз. — Может, юная мисс выпьет молока? — донесся с кухни плавный старческий голос. Розали вытирала руки о передник, отмахиваясь от Уильяма, как от чумы. Кот настырно льнул к ногам, шевеля белыми усами и острыми ушами с едва заметными кисточками. — Нет, когда проснется... Пусть отдохнет, — Эльза закончила вытирать лицо и руки Анны, и теперь стояла у кресла, точно ледяная статуя, принимая важное решение. — Она так устала, поэтому пусть выспится, а утром... Можно будет и молока, и, Розали, сбегаешь в... У нас здесь пекарня неподалеку за антикварным магазинчиком, там еще ресторан, забыла его название... Купи горячего хлеба с орехами, чтобы сделать тосты с маслом, да и яйц, пожалуй... Это дитя, судя по всему, не получало белок ни разу в своей жизни. — Она бледна, мадам, точно скатерть, — Розали выключила свет, направляясь в спальню, — пора бы и поспать, в самом деле... Ваша комната давно готова, но вот куда положить девчонку, понятия не имею. Не оставлять же её в кресле? — Идите спать, Розали, не переживайте, — Эльза заправила прядь рыжих волос, и Анна сжала бледные пальцы рук, словно пыталась ухватиться за невидимую опору. — Боже мой, что за время нынче пошло! — голос служанки утонул в лестничном пролете на втором этаже. — Дети, голодные и холодные, спят на ступенях крыльца... Первое, что увидела Анна, когда проснулась — красивые стекла огромных окон из какого-то прозрачно-синего стекла в красивой раме из красного дерева. На подоконнике стояли цветы в горшках, которые обвивал обыкновенный плющ, разросшийся настолько, что, казалось, будто она случайно очутилась в волшебной оранжерее из маленьких цветных стекляшек причудливой формы. Теплое одеяло укрывало её до самых плеч, а в ногах было так тепло... Анна приподняла голову и с удивлением обнаружила огромное черное животное, свернувшееся клубком и греющее ей ноги — вибрации от мурчания отдавались во всём теле, словно включили сложный механизм. Она вновь опустилась на подушки, силясь вспомнить, как оказалась посреди тепла и роскоши, но в комнату, словно птица, влетела женщина, на ходу подвязывающая накрахмаленный фартук. — О, какое счастье для меня и для вас, что вы уже пришли в себя, — женщина лучезарно улыбнулась, и тонкая сетка морщин разгладилась в уголках её рта, — ведь я уж думала позвать врача. — Где я, мадам? — Анна прикрыла веки на долю секунды, почувствовав такое знакомое головокружение, но тяжело сглотнув, вновь уставилась на старушку. — Я помню только грязь и слякоть улиц и вовсе не могу понять, как оказалась в столь удивительном месте... Голос Блэр был тихий с едва проступающей хрипотцой. Анна подняла глаза к потолку, рассматривая спиральную зеркальную люстру, с наконечников которой свисали, точно магические амулеты, красивые ромбовидные камни аквамаринового оттенка. Сияние отражалось на стенах подвижными голубыми кругами, отскакивая то от тонких статуэток египетских богов, то от огромной фарфоровой вазы в углу комнаты. Под окном лежал, сложив черные лапы, бог загробного мира — Анубис, с сапфирами вместо глаз. У дальней стены стоял высокий книжный стеллаж: разные издания в бархатных обложках пестрели всеми цветами мира, а на одной из полок в книге, лежавшей разрезом к читателю, торчали павлиньи перья, такие длинные и пушистые, что доставали до самой нижней полки. На стене у небольшого диванчика изумрудного цвета висел маленький портрет — с него в сторону окна смотрела девочка с белоснежными волнами волос, подвязанными черной ленточкой. Девочка была бледна и серьезна и совсем не сочеталась с экзотическим убранством спальни. У Анны даже дыхание перехватило от избытка цвета. — Я что, в гостях у какого-то волшебника? — Анна посмотрела на женщину, которая, всё также улыбаясь, пыталась прогнать черного кота с постели. — Улица Мэйфер 2., дом некогда покойного графа Разенграффе, а теперь скромная обитель его дочери, графи... Старушка не успела договорить, как Анна, не помня себя от восторга, подскочила на постели, взметнув одеяло вверх. — Эльзы! — голова закружилась, и Анна с интересом рассматривала красные круги, плясавшие перед глазами. — Удача... Какая удача... Где? Где графиня, мадам? — Зови меня Розали, — женщина погладила Анну по голове, точно и она была какой-нибудь домашней кошкой, — какая я тебе "мадам"? Я экономка. А вот мадам с раннего утра уехала по делам фирмы покойного отца, и уж не знаю, когда вернется... Но, во всяком случае, вам необходимо позавтракать и принять ванну, мисс, — Розали достала из кармана передника что-то маленькое и круглое в золотистой обертке и вложила в раскрытые ладони Блэр, — вот, съешьте, а то вы и впрямь похожи на призрака. Затем спускайтесь вниз, завтрак уже на столе. Анна хотела спросить и ещё кое-что, но Розали уже и след простыл, ровно как и кота, вот только последний успел сверкнуть своими янтарными глазами, прежде чем скрыться за дверью спальни. Она развернула золотую обертку и поняла, что держит в руках самый настоящий шоколад... Только вот пах он не сахаром, а чем-то невероятно воздушным и слегка горьким... Блэр неуклюже спрыгнула с высокой постели и, подождав, когда голова перестанет кружится, медленно прошла к огромному почти панорамному окну, чувствуя под ногами гладкую поверхность ковра. Это не было похоже ни на что... Даже в книгах, которые она тайком брала в норвудской библиотеке, ни в одной стране мира не описывалась настолько богатая обстановка обыкновенной на вид комнатки. Впрочем, Лондон солнцем не баловал, и улицы всё также хранили свою неизменную серость: повозки с лошадьми и просто лошади мелькали в одну сторону и обратно, а подтаявший снег лужами стекал со слегка покатой дороги. Она осторожно коснулась ветки плюща, и тот, как человек, закивал плотными листками. Лестница тоже оказалась спиралевидной, а на последней ступеньке лежал черный кот, тот самый, который грел утром её оледеневшие ноги. Она присела к коту, почесав его за ухом, и тот, сонно зевнув, брякнул золотым медальоном. Витиеватое "Уильям" блеснуло в темноте. — Приятно познакомится, Уильям, — Анна наклонила голову в бок, и кот отзеркалил её движение, — надо же, тебе и имя такое благородное дали! Как у человека... — Завтрак, мисс! — раздалось совсем рядом. — И не трогайте этого обжору! Может, имя у него и благородное, но аппетит совсем не аристократический! И бог знает, где он валяется! Анна несмело прошла на голос и тут же оказалась в просторной светлой кухне, самой обычной, впрочем, кухне, но и это произвело на неё огромное впечатление. Деревянные столбы от потолка крепились к столу из красного дерева. Высокие стулья стояли, казалось, никем не используемые, ровно по линии. Над столом висела лампа в железной клетке, словно неживая жар-птица. Блэр с трудом запрыгнула на стул, и ей в нос тут же ударил сладкий аромат горячего какао. Рядом на деревянной подставке лежали тосты с маслом, яйцом и кунжутом. — Приятного аппетита, мисс, — Розали вытерла руки о фартук, и сразу же принялась хозяйничать у горшков с цветами. — Это всё мне? Розали недоумевающе посмотрела сперва на завтрак, а потом на девчонку. — Ты видишь здесь ещё кого-то, милая? Ну? Ешь же, а то стынет, — старушка покачала головой, — ну и странная же девчонка! — Спасибо, Розали... — И откуда ты только свалилась, милая? — служанка встала у камина, протирая пыль с деревянной полки. Анна промолчала, обжигая язык горячим напитком. У неё внутри словно ожил дракон, согревая все внутренности, отчего Блэр блаженно зажмурилась. Рыжие веснушки тут же проступили на порозовевших щеках, и вся она засияла, точно весенне солнце. — Я даже не знаю, как вас благодарить... — Анна стояла у огромной ванны, доверху наполненной горячей водой слегка розоватого оттенка, от которой вверх к самому потолку поднимался густой белый пар с запахом лаванды. Той самой лаванды, которая, казалось, неотступно следовала шлейфом за самой графиней. Возле кафельных ступенек, создававших некую нишу, стоял керамический кувшин. Длинные зеркала в пол, украшающие маленькую комнатку, запотели от тепла, а крошечные окошечки пропускали в помещение синий цвет — они тоже были сделаны из синего стекла. Магия словно поселилась в этом доме. — Я, на самом деле, никогда не принимала ванну. Ни разу в своей жизни... Даже вижу её впервые... — Самое время, — Розали всучила Анне стопку махровых полотенец, кусок мыла с какими-то травами, застывшими в нём, и мочалку. — Не попробуешь — не узнаешь, верно? Женщина хлопнула дверью, заключая Анну в ловушку из ароматов и теплого пара. Блэр покрутилась вокруг себя и положила полотенца на кафельную полку. Рядом лежало деревянное ведерко, до отказа набитое какими-то пахучими растениями. Она прошла к маленькому шкафу за деревянной перегородкой: внутри лежали шелковые халаты, аккуратно сложенные в стопку, книга по искусству и флакон духов. И больше ничего. Анна выдохнула, освобождая себя от неудобных и грязных тряпок, и те попадали к её ногам бесформенной кучей. Вода оказалась совсем не горячей, а очень даже теплой и приятной, обволакивающей, словно мягкое облако, поэтому она растворилась в ощущениях, погружаясь в ванну по самое горло. На узком подоконнике под потолком сидел Уильям, неизменный спутник, казалось, он и был истинным хозяином этого дома и неустанно следовал за каждым, чтобы проконтролировать всех без исключения. Кот лениво мыл черную мордочку, посматривая сверху вниз на девчонку, и вилял длинным пушистым хвостом. От всего, до чего она могла коснуться, исходил головокружительный аромат цветов. Пар стоял повсюду. Блэр прикрыла глаза, погружаясь в бессознательный сон. — Эй, Розали, ты её утопила что ли? — Анна услышала на периферии своего сознания мелодичный женский голос, который с каждым словом становился четче и ближе, а затем дернулась в уже успевшей остыть воде. Распахнула глаза, рассматривая мир сквозь мокрые ресницы. Рядом, облокотившись руками о край бортика ванны, на неё встревоженно глядела графиня: синие глаза, словно дорогой хрусталь, застыли, рассматривая Анну неподвижно и удивленно. Блэр, как испуганный зверек, погрузилась в воду по самый нос и свела ноги, прячась в воздушной пене. — Ты уснула в ванне, — Эльза засмеялась, смахивая пену с рыжих волос, — прости, это бестактно с моей стороны. Но, в самом деле, вода скоро будет ледяной... — Я... — Анна хотела, что-то сказать, но изо рта вырвались лишь булькающие звуки, и Блэр закашляла, давясь ароматной водой. Эльза была роскошна даже в это раннее утро: жемчужная блуза с объемными рукавами сияла тонкими золотыми нитями, вшитыми в ткань, и создавала поистине гипнотический эффект. На пальцах рук сверкали дорогие камни от холодного голубого до теплого красного оттенка. Графиня резко встала, выпрямилась и, плеснув водой в лицо Блэр, покинула помещение, точно пар, некогда поднимающийся от воды. Кот спрыгнул с подоконника черной стрелой и побежал за хозяйкой, крича, как тысяча чертей на раскаленном огне. Анна чертыхнулась, вскочила, отмечая, как быстро стекает пузырчатая пена по бледным тощим ногам и плоскому животу. Чтобы прийти в нормальное состояние, ей понадобится дюжина тостов, которые она ела сегодня на завтрак. Мочалка стирала засохшую грязь, а холод заставлял справляться с купанием в разы быстрее. Анна выпрыгнула из тепла воды на холодный кафель, пытаясь укутаться в многочисленные полотенца, оставленные служанкой, но те были такие короткие, что ими можно было обернуть лишь волосы. Анна посмотрела сперва на грязные вещи, а потом на кучу бесполезных полотенец: она, конечно, была не высокого роста, но и на канарейку не походила, чтобы укрываться такими крошечными тряпками. Оставался единственно возможный вариант... — Шкаф! В шкафу были халаты! Эльза подавилась утренним чаем, когда Блэр неуклюже выплыла из ванной комнаты: босые ноги оставляли на плитке мокрые следы с разводами пены, рыжие волосы мокрыми сосульками облепили худые плечи, а самое главное — её шелковый халат, совсем не предназначенный для шестнадцатилетних коротышек, шлейфом следовал за девчонкой, свисая с неё, словно Анна закуталась в занавеску. Щеки у Блэр были красные, как и глаза, и, казалось, она вот-вот разрыдается. Эльза не удержалась, и смех, чистый и звонкий, прокатился по всему дому, отчего даже Розали едва не выронила горшок с цветком. — Розали, погляди-ка, дорогая! — Эльза встала, поправляя воротник блузки. — Глупая старуха, она что, кошка? Почему ты не дала ей нормальных полотенец? Я не могу, клянусь, — графиня всё смеялась и смеялась, но, преодолев расстояние между ней и девчонкой, прошептала, — прости, прости, пожалуйста, воробушек. Но ты, действительной, словно мокрая лисица. Пожалуй, я оставлю тебя для потехи. Анна надулась, точно мыльный пузырь, но понимание того, что перед ней стоит всё та же Эльза, директриса норвудской школы, не давало ей храбрости дерзить в свою защиту. Графиня потянула Анну наверх, и та, спотыкаясь о шелковый подол халата, старалась поспеть за стройной фигурой. — Почему Египет? — Анна стояла, кутаясь в халат, и смотрела, как Эльза перебирает ящики комода. — Мой отец любил путешествовать, а его самой любимой страной был Египет, уж не знаю почему, ведь он был для меня загадкой, сколько себя помню... Анубиса, — Эльза кивнула на статуэтку бога с человеческим телом и волчьей головой, — он привёз из Луксора, а павлиньи перья с Востока. Но мне даже нравится... Словно комнатка обезумевшего мага. Вот, — графиня вытянула из шкафа легкое белое платье с длинными ситцевыми рукавами, — переоденься и выходи. Анна, убедившись, что графиня скрылась за дверью, проскользнула в приятную ткань наряда и рефлекторно покружилась. Легкий цветочный узор завертелся вместе с ней, но, остановившись, она вновь лицезрела директрису, облокотившуюся о дверной косяк. Блэр подпрыгнула от неожиданности, пытаясь определить, есть ли на платье застежки, которых она не заметила и которые могли оголить ненужные участки тела. Но тех, к её великому облегчению, не оказалось. Длинная юбка прикрывала ноги до самых щиколоток, а рукава элегантно оттопыривались. Эльза достала из шкафа синюю шаль и накинула её на узкие плечи Анны. — Погоди, секундочку, — она подошла к ней вплотную и медленно сняла с шеи цепочку, — сейчас... Бледные тонкие ладони сомкнулись вокруг шеи Блэр, и щелкнула застежка. Анна, как в трансе, опустила взгляд на медальон: знакомое распятие и круглый портрет матери сверкнули желанным теплом...