Не до абстракций

Я всегда любил летать. Самолёты, вертолеты и даже воздушный шар с дельтапланом в своё время дарили мне незабываемое ощущение невесомости. Это ощущение ничем невозможно описать. Я до сих пор помню свой первый полёт на самолёте, мне было тогда пять, и мы с папой летели в Париж на каникулы. Я помню, как у меня дрожали коленки, и я не отпускал папину руку, боясь, что мы упадем. Я боялся ровно до тех пор, пока краем глаза не взглянул в окошко иллюминатора. В тот момент я забыл как дышать, а когда меня накрыло осознание самого полёта и той красоты, что он открыл для меня, я забыл о своём страхе и о нужде держать папу за руку. После своего первого полёта, я сам себе пообещал стать пилотом. Но видимо детским мечтам сбыться было не суждено. Вот и сейчас я, сидя в частном самолёте Мадары, смотрел в окошко иллюминатора, мысленно наслаждался перелетом и крепко держал за руку Хидана. Вы не подумайте, я держал его не потому, что я чего-то боялся. Я лишь хотел забыться хотя бы на минуту и верить словно все по-старому. Что мы летим не на глупое задание, которое нам дал Мадара, словно мы какие-то супергерои, которыми я себя не считал. И все это казалось детской забавой. Так вот, я представлял, что мы летим просто в какую-то теплую, небольшую страну, чтобы отдаться свободе и отдыху. Но нет, даже рука Хидана не позволяла мне и на секунду забыть вчерашний день: — Ты больной ублюдок, Мадара, — кричал я, пытаясь вырваться из схватки Хидана. — Тише, Дейдара, — шептал мне на ухо Хидан. Меня убивала спокойная реакция их всех. Словно человечность сбежала от них, оставив за собой лишь бессердечие и хладнокровие. Этот больной ублюдок Мадара ставил эксперименты над животными, проверяя на них радиацию и ее свойство. И теперь, когда прознали о этой лаборатории, требовалось ее немедленное устранение. И теперь Мадара просил нас замести ее следы. — Почему именно мы? — спросил Сасори. — Это будет вашим личным испытанием, — спокойно ответил Мадара. — Испытанием? — не поверил я своим ушам. — Нужно проверить ваши силы до того, как вы пополните наши ряды, — сказал Мадара, потирая рукой шею. От этого у меня появилось желание свернуть ее. — Я тебе могу ее хоть сейчас показать, — прорычал я. — Я тебе верю, Дейдара, — криво улыбнулся Мадара. — Я чувствую, что с момента нашей последней встречи, твоя сила значительно увеличилась. Поэтому я прошу, а не приказываю. Помоги мне. Хотя, нет. Помоги нам. Себе. — Зачем нам это? — тут уже голос подал Пейн, который все это время стоял, облокотившись о дверной косяк, сложив руки на груди. — Это же элементарно, Ватсон, — съязвил Мадара. — Если о нас узнают, то начнут уничтожать. Разве это не понятно? Сильных и странных в этом мире боятся. А мы с вами вместе с нашими способностями — явные уроды для общества. И станем целью номер один сначала для опытов, а потом для уничтожения. А нас ещё слишком мало, чтобы начинать войну. — Во…- начал говорить я, готовясь завалить Мадару новыми вопросами, но был перебит Хиданом. — Сколько нас? — В моей организации около двухсот человек. Но многие из них не бойцы, так как радиация проявляет разные таланты. — А есть ещё организации? — опять спросил Хидан. — Есть, ещё одна, но с ней у нас ещё деловые отношения не настроены. Хидан сделал шаг вперёд и, видимо, хотел задать ещё вопрос, но Итачи наигранно кашлянул, привлекая этим наше внимание. — Мы отошли от сути дела, — напомнил он. — Он прав, — сказал Мадара, — Все потом. Сейчас о деле. Слушайте вашу задачу… Я отпустил руку Хидана и устало потер переносицу. Спокойный сон не приходил ко мне в отличие от моих друзей, которые сейчас все поголовно находились в царстве Морфея. Я встал с кожаного кресла и, слегка перекачнувшись с пятки на носок и обратно, тихо прошелся по салону, стараясь не разбудить никого. Мы были на борту частного самолёта Мадары. Кожаные кресла, мягкий ковёр, на котором можно было спокойно спать, плазма, бар, в котором алкоголя было больше, чем в пабе и стоило наверное оно как этот самолёт. Естественно, каждая вещь здесь кричала о богатстве. Все, даже салфетки. Я взял одну со стола и скомкал в руке. Я не знаю, почему сделал это. Скорее всего, желание напакостить Мадаре хоть как-то, переполнило меня, и я кинул скомканную салфетку в спящего Итачи. Салфетка еле долетела до него и мягко опустилась на его джинсы. Хотя я метил точно в голову. Глядя на безмятежное лицо Итачи, я пожалел, что не вытер свой нос об неё, прежде чем бросить. Я развернулся и пошёл в туалет. Зайдя в кабину, хотя нет, кабинкой это было назвать сложно. В туалете помещался не только сам унитаз, который к моему удивлению был не золотым, а ещё и раковина и душ. Пару минут спустя я был готов выйти из туалета, но как только я открыл дверь, чуть ли не лбом столкнулся с Итачи. Он схватил меня за рубашку и обратно втолкнул в туалет. — Итачи, ты рехнулся? — прошипел я, отдирая пальцы Учихи от своей рубашки. Но он проигнорировав мой вопрос, поднял руку и показал мне скомканную салфетку, которую я кинул в него. — Что за детский сад, Дейдара? Раз он не ответил на мой вопрос, то я не собирался отвечать на его. Я попытался протиснуться к двери, на что Итачи взял меня за плечо и припечатал спиной к душевой кабинке. — Нам нужно поговорить, — сказал Итачи, сокращая между нами дистанцию. — Нам не о чем говорить, — отрезал я. — Нет, есть. — Сказал Итачи, склонившись надо мной так, что я ощущал его дыхание на своей щеке. — Отпусти, — прорычал сквозь зубы я. — Не то, что? — кривая усмешка, даже оскал. — Взорвешь? Ты можешь повредить самолёт, и убьешь тогда нас всех. — Да я… — Итачи. Я обернулся и облегченно вздохнул. Сасори. Мой спаситель. Итачи отпустил меня, и я смог спокойно сесть на своё место. Рука Хидана оставалась в том положении, в котором я ее оставил, и я снова взял ее, крепко сжимая. Хидан дернулся и открыл глаза, глядя на меня. — Спи, — шепнул я и отвернулся к иллюминатору. Я снова отдался мечтам.