Известие о дальнейшей судьбе волка Изенгрима

Ренар, к удовольствию короля Нобля, изъявил горячее желание не просто присоединиться к одному из отрядов, но самому возглавить его. Под началом герольда оказались мастиф Ронель, гончий пёс Кортойс, кабан Босеан*, обезьяна Бителюс и волк Примо. Войско, возможно, малочисленное, но состоящее сплошь из зверей сильных, быстроногих и зубастых, полностью покорных воле командира. С такими силами Ренар надеялся без особого труда настичь и одолеть ослабевшего Изенгрима. И не мог он, призвав под своё знамя Примо, отказать себе в удовольствии стравить братьев и навсегда разрушить их союз, ибо родственные узы волков беспокоили его. Звал он и леопарда Фирапела, королевского родича, принять участие в облаве, однако тот отказался, сославшись на неотложные дела. Лис сделал вид, будто огорчён, но про себя фыркнул: — Подумаешь! Справимся и без большой пятнистой кошки. И решил также, что на сей раз простит леопарду, но в будущем потребует должного почтения, ибо равны они титулами и предки лиса искони населяли эти земли, тогда как королевская династия насчитывала всего второе поколение. Мы непременно узнаем, откуда взялись в Шампани львы, леопард, пантера и обезьяны, сейчас же посмотрим, как идёт погоня за волком без когтей. Не мешкая, звери выступили в путь. Ронель и Кортойс, уткнув носы в землю, шли по следу. А след было немудрено потерять — ведь сколько людей прошло и сколько повозок прокатило туда-сюда за день! А уж сколько разнообразных запахов они оставили! Вот проехал воз с рыбой на ярмарку в Провен*, вот пастух гнал коровье стадо, а вот крестьяне несли в корзинах сыры. Прав был Изенгрим, путешествуя с семьёй ночью, когда ничто и никто не отвлекает от цели! Возможно, псы и сбились бы, кабы не вёл их Ренар точно в одном направлении — на северо-восток, прямо к горам и лесам Арденнским, где Нобль выделил Брюну земли в ленное владение. Двигались они споро: они не были изранены, не обременены детёнышами, да и дорога вилась всё вдоль равнин и виноградников. Но вот справа стеной встал лес, окутанный вечерним сумраком, и зверям сделалось не по себе: не ровен час, встретишь разбойников.  — Не время устраивать привал! — командовал Ренар, вспрыгнув на спину Босеана. — Днём Изенгрим отлёживался, а сейчас вновь бежит вперёд. Через час-другой мы настигнем его! Больше всего хотелось искушаемым ароматами пищи Примо, Ронелю и Кортойсу поохотиться, Босеану полакомиться желудями, а Бителюсу обчистить ближайший виноградник. Но не могли они ослушаться лиса-герцога. — Что ж, друзья мои, — вздохнул Примо, — идём и скорее покончим с этим делом. Вскоре добрались преследователи до того места, где волки свернули с дороги. К тому времени, как приободрившийся отряд продирался сквозь заросли, совсем стемнело. Только темнота не была им помехой: чутьё-то и в кромешном мраке работало исправно. А тут и луна взошла, пошедшая на убыль, словно надрезанная с одного бока, но всё такая же яркая. Мигом обнаружили звери нору под корнями. Запоздай предупреждение ворона, они бы настигли волков прямо здесь. Псы, нарезав пару кругов вокруг поваленного дерева, напали на свежий след и радостно взвыли в охотничьем азарте. Шерсть на их загривках встопорщилась, хвосты вытянулись что струны на вьелле. — Они совсем близко! — взвизгивая от нетерпения, прокричал Кортойс. Ренар самодовольно ухмыльнулся, предвкушая скорую встречу с заклятым врагом. — Ты будто не рад, Примо? — обратился он к понурившемуся волку. — Приободрись, дружище! Четверть часа — и ты рассчитаешься с тем, кто покрыл позором ваше гордое племя. Примо ничего на это не ответил и крупными скачками понёсся вдогонку за братом. Остальные последовали за ним. Но вот достигли они того места, где пути Изенгрима и Герсенты разошлись. Разошлись и мнения преследователей. Псы стояли на том, чтобы тоже разделиться, дабы не упустить никого из беглецов. Ренар считал делом первой важности схватить Изенгрима и протестовал против распыления сил. Прочие предпочли с ним согласиться: Примо не хотелось гнаться за Герсентой и волчатами, Бителюс всегда соглашался с лисом, ибо искренне любил его, а Босеану попросту надоело ломиться сквозь кусты. Кабану хотелось вернуться на ровную дорогу, куда так кстати уводил след Изенгрима. Видя колебания, Ренар снова вспрыгнул на кабанью спину и оттуда, точно глашатай с трибуны, заявил: — Я, герцог Ренар, именем короля приказываю вам следовать за Изенгримом! — А что же дама Герсента? — перебил глупый Кортойс. — Мы отпустим её? — С ней потом! — рявкнул Примо, желая всей душой, чтоб невестке его с племянниками и племянницами удалось избежать погони. — Слушай, дурья башка, что говорит тебе герольд! Слова свои подкрепил он таким тумаком, от которого Кортойс покатился кубарем по земле, позорно скуля. Ренару не понравился разброд в его войске. Звери попусту тратили время на разногласия, а Изенгриму то и было нужно. Покуда погоня топталась на месте, волк шёл себе в Арденны. Однако не мог лис не признать, что чувствовал себя охотником, погнавшимся за двумя зайцами. Разделиться или всем следовать за бывшим коннетаблем значило пойти на поводу у Изенгрима, но и упускать совсем Герсенту тоже не хотелось. И принял лис такое решение: — Догони её, Кортойс, коли так охота, а Изенгрима мы одолеем и без тебя. Пёс, только такого приказа и ждавший, мигом сорвался с места и понёсся вслед за волчицей и её детёнышами, грозно лая, как и подобает гончей. — Если ему удастся скрутить Герсенту, победные лавры мои, — подумал хитроумный герольд, — а коли он упустит волчицу, то спрос весь с глупца Кортойса. Устранив таким образом разногласия в рядах подчинённых, Ренар, пустив вперёд Ронеля, вновь погнался за волком. Усталость, вытесненная возбуждением, совсем не брала преследователей. Неслись они, не таясь, сквозь заросли — только ветки трещали. Ронель, возглавлявший отряд по праву обладателя самого тонкого чутья, нёсся теперь, держа нос по ветру. В горле его клокотало радостное урчание, а клыки прямо-таки чесались от желания подраться. За мастифом следовал лис, за ним Примо, Босеан и замыкал цепочку Бителюс. Так миновали они лес и перелесок, выскочили на дорогу. Тут Ронель остановился столь внезапно, что едва не перекувырнулся через голову. Следующие с разгону налетели на него, а Бителюс так и вовсе совершил такой кульбит, что из арьергарда попал в авангард. Тогда, поднявшись, увидел он, отчего застопорился Ронель, и все увидели: посреди дороги, залитый лунным светом, стоял волк. Был ли то призрак или живое существо, преследователи с перепугу едва ли могли разобрать. Казался он столь огромен и чёрен, что звери дружно попятились. Шерсть на его теле стояла дыбом. Единственный глаз горел мрачным жёлтым пламенем. Острые белые клыки обнажились в оскале, готовые впиваться и рвать на части вражью плоть. И лишь висящее ухо, резко контрастировавшее с другим, подъятым, выдавало Ренару и его спутникам, кто перед ними: во всём королевстве один-единственный волк обладал такой приметой. Убедившись, что видят они не демона, вырвавшегося из преисподней, но обычного волка, звери воскликнули хором: — Изенгрим! — Я ждал вас, — промолвил он глухо. — Что же вы встали как вкопанные? Подойдите и возьмите меня, если я вам так нужен! *Baucent (bauceant, baussant) — боевой клич тамплиеров, а также имя собственное их орденского знамени в XII и XIII веках. В русском переводе кабан носит имя Босяк. Ронеля же назвали Рванелем. **Провен — город в Шампани, в XIII веке место проведения ежегодной ярмарки.