Известие о дальнейшей судьбе волка Изенгрима

И так шли волки ещё час и другой по залитой лунным светом дороге, держа путь в Арденны. Продвигались они, увы, не так быстро, как бы того хотелось отцу семейства: давали о себе знать едва залеченные раны. Останавливаясь, чтобы подождать отстающих домочадцев, Изенгрим заодно зализывал сбитые в кровь подушечки лап. Кроме того, волчата совсем утомились, непривычные к дальним путешествиям ноги их гудели и заплетались. Они наперебой принялись хныкать и жаловаться отцу с матерью. — Я устал! — Я хочу домой! — Зачем мы ушли из дома? — Я продрог до костей! — Я боюсь, как бы сова не утащила меня! — Ну-ка, лентяи, выше головы! Волчата вы или черепахи? — торопил их Изенгрим, всё чуявший в опасной близости замок Малперту. Опасался он и погони, которую по наущению Ренара непременно пошлёт за ними король, когда их бегство обнаружат. Ведь лис, как и Изенгрим, терпеть не мог несведённых счетов. Волк явственно ощущал пеньковую петлю, охватившую шею, и сие неприятное видение гнало его вперёд. Что касается почтенной госпожи Герсенты, то у неё от усталости слипались глаза, а в голодном брюхе стоял трезвон как на светлую Пасху. Поэтому она предпочла поддержать капризничающий выводок. — Ох, взгляни, муж мой, — завела волчица тревожную песню, — наши дети едва держатся на ногах и отстают так, что мне приходится постоянно подгонять их. Чего доброго, мы растеряем их всех по дороге. С этими словами она так сладко зевнула, что не оставалось сомнений в её горячем желании вздремнуть вместо того, чтобы сократить расстояние до заветных Арденн. Изенгрим чувствовал себя способным проскакать ещё, по крайней мере, с половину лье, но вид измученного переходом семейства заставил его проявить смирение. Да к тому же и луна нервировала его. Почудилось ему на миг, как сузился на жёлтом диске вертикальный чёрный зрачок. Стая свернула с обочины, углубившись в чащу. Там Изенгрим быстро отыскал то, что послужило бы им убежищем до следующего вечера: яму под корнями поваленного ураганом дерева. Нора, однако, оказалась слишком мала, чтобы вместить двух взрослых волков и семерых волченят, поэтому Изенгрим решил её расширить. Бедолага в ту минуту совсем позабыл, что на передних лапах его нет когтей: их содрали вместе с кожей по приказу короля, когда Ренару понадобились сапожки для мнимого паломничества в Иерусалим. С остервенением скрёб он землю, а земле-то от его усилий был один лишь чёс, вглубь же он не продвинулся ни на дюйм. Тогда Герсента, оттеснив супруга, сама принялась за дело, да так рьяно, что вскоре нора стала вполне пригодной для отдыха. Там беглецы все и улеглись безо всякой подстилки, тесно прижавшись друг к другу и так были утомлены, что сразу же и заснули. А когда пробудились, солнце стояло в небе уже высоко. Надобно заметить, что весь изенгримов род вплоть до девятого колена, а, может, и дальше, обладал существенным недостатком: отменным аппетитом. Воистину, волку, равно как его супруге и детёнышам, весьма трудно было досыта набить желудки. А они пустовали со вчерашнего дня! И, конечно, волчата вновь завыли на все лады, махая хвостами, требуя себе пищи. Ведь они уже перестали лакомиться материнским молоком, и хотелось им отведать мяса. Их просьбы надрывали родительские сердца, безжалостные к любым другим мольбам. Тем паче родители сами помышляли, как бы заморить червячка. — Ты видишь, добрый супруг мой, как мы все несчастны. Животы наши присохнут к хребтам, если ты сейчас не пойдёшь и не раздобудешь съестного, — озвучила общую мысль Герсента. Глаза волчицы жадно сверкали от голода. Скулящие волчата крутились подле неё и она поочерёдно вылизывала им мордочки, чтобы хоть как-то утешить. Изенгрим покачал головой, отчего повреждённое ухо приподнялось и снова повисло. — Мы по-прежнему в землях Нобля, а положение наше слишком шатко, — ответил он супруге. — Стоит нам подождать с охотой, пока мы не доберёмся до арденнских лесов… Возмущённые вопли прервали его мудрые речи. — Не прикажете ли нам ловить лягушек, мессир Изенгрим, чтобы ими насытиться? — оскалилась сварливая Герсента. — Либо велите нам до тех пор грызть древесную кору? Выругавшись, Изенгрим отвесил супруге затрещину, что не только не заставило её умолкнуть, но наоборот возымело обратное действие. Госпожа Герсента, прекрасно зная, как заставить мужа плясать под свою дудку, взвизгнула ещё пронзительнее и принялась перечислять свои беды, демонстрируя куцый хвост и покалеченные лапы. Она и сама пошла бы на охоту, кабы достопочтенный супруг не вздумал обременить её многочисленным потомством. И так старательно она роптала на судьбу, так сводило судорогой пустой желудок Изенгрима, что алчность взяла верх над осторожностью. Волк потянулся, разминая мышцы. Затем он наставил нос по ветру, вынюхивая добычу. Оставив детей под охраной Герсенты коротать день в норе под корнями, он отправился на охоту.