Теперь Игры - это вся ваша жизнь
13 декабря 2019 г. в 18:14
После нашей ночной встречи с Хеймитчем прошло два дня, и сегодня было торжественное представление всему Панему победителей Семьдесят четвёртых Игр. За столь непродолжительное время я уяснила, что что-то моё окружение скрывает от меня.
Сначала Цинна после моего вопроса просто развернулся и ушёл. Потом я стала очень часто замечать Хеймитча в компании Габи Линфорд. Не думаю, что ему просто интересно находиться вместе с победительницей Семьдесят вторых, а как только они замечали меня, так сразу же расходились. С Эффи я увиделась только сегодня ранним утром и помимо нескончаемой лекции по этикету, манерам вести разговор с Цезарем и президентом Сноу получила, кажется, тонну рекомендаций о том, как общаться с Катоном.
– На интервью у Цезаря Фликермана держитесь за руки и улыбайтесь, а когда будете смотреть фильм, то лучше даже обнимайтесь, – жеманно объясняла Эффи.
– Это ещё зачем. Будет достаточно если я не буду на него кидать гневные взгляды и не думать, как убить, – недовольно пробубнила я.
– Китнисс, да что ты такое говоришь? Он же так хорошо обращался с тобой на арене… – на этом моменте сопровождающая запнулась.
Особенно, когда Второй мне клинок к горлу приставил, охотно верю, Эффи!
Но озвучить эту мысль вслух помешал пёстрый ураган, а именно команда подготовки, которая быстро влетела в комнату, попутно выпроводив Эффи. Несмотря ни на что, я была рада видеть эту троицу.
Естественно, не обошлось без упреков в мою строну. Флавий, Вения и Октавия, перебивая друг друга, то и дело говорят, что у меня слишком короткие ногти, поредевшие волосы или кривые брови. Я только привычно молчу, понимая, что до них не достучаться. Ну да, они же думают, что я на курорте побывала, а не в пекле ада.
А когда они начинают работать надо мной, то, к моему удивлению, говорят не о том, какой вид икры ели на завтрак и с какими шишками сидели за столом, а обо мне и Катоне. Причём не о нашей внезапной победе, а о моментах в Играх. Моментах, которые я сама даже не помню. Вот Флавий и Октавия щебечут о луке и колчане стрел, которые Уильямс любезно мне оставил ночью под деревом, а позже Вения вздыхает о том, как Катон не дал Питу стащить меня за собой с Рога Изобилия.
Эй, а ничего, что на том самом дереве я оказалась по милости вашего Катона и его банды головорезов? Ничего, что лук я забрала у мёртвой Диадемы, после того как скинула на профи улей ос-убийц? Ничего, что Пит сам упал с Рога, не утягивая меня за собой, а Второй не то, что не пытался меня спасти, а чуть сам не прирезал, если бы ему не помешал голос Клавдия Темплсмита?
Озвучивать вслух свою гневную тираду я не стала, решив, что эти капитолийцы окончательно запарафинили себе мозги воском для укладки волос. Пусть думают, что хотят, скоро этот цирк закончится, я вернусь домой и больше не увижу второго победителя Игр.
Команда подготовки привела меня в необходимый вид, кажется, за рекордно короткие сроки. Посмотрев на себя в зеркало, я увидела лишь немного завитые волосы и совсем неброский макияж.
– Цинна попросил лишь немного поколдовать над тобой, – на распев произнёс Флавий, тряся своими рыжими кудряшками.
– Кстати, он сейчас подойдёт, – сказала Вения, прежде чем вытолкнуть своих друзей из комнаты и сказать мне, что ещё сегодня увидимся.
Как и сказала визажист, Цинна пришёл через несколько минут вместе с платьем нежно-голубого цвета. Кажется, вполне обычное.
– Что, с Огненной Китнисс всё? – спрашиваю я.
– Сейчас увидишь, – говорит он, набрасывая на меня лёгкую ткань.
Когда с одеванием было покончено, и мой стилист подвёл меня к зеркалу, я поняла, что это платьице без рукавов едва достаёт до колен, на ногах нет каблуков, а простые белые балетки, такого же цвета, что и широкая лента у меня на поясе.
Я выгляжу как обычная девчонка. Совсем юная, не больше четырнадцати. Невинная. Безобидная. Странный образ для победительницы Голодных игр.
Ясно, что всё было продумано заранее. Цинна ничего не делает просто так. Но зачем?
– Я полагала, мой вид будет более изысканным, – говорю я.
– Я подумал, что Катону так понравится больше, – отвечает Цинна как-то неуверенно.
Катону? Нет. Кому есть дело до Уильямса? Капитолий, распорядители, публика – вот что важно. Своим деликатным, уклончивым ответом Цинна намекает мне об опасности. Такой, о которой нельзя говорить даже при своих ассистентах.
Цинна провёл меня до закулисья, где передал в руки Хеймитчу и удалился в зрительный зал. Ментор притянул меня к себе и обнял. Странно, раньше он не отличался сентиментальностью.
– А сейчас, солнышко, делай вид как будто я тебе говорю что-то смешное, – прошептал ментор в самое ухо. Я, как он и сказал, начала улыбаться, а чуть погодя и хихикать, – Сейчас на интервью ты не будешь ничему удивляться, будешь соглашаться со всем, что говорит Цезарь, и мило улыбаться парнишке, ты меня поняла?
Я отстранилась и, продолжив улыбаться для кучи натыканных камер, кивнула. Почти сразу к нам подошли Катон и Габи.
Уильямс был одет в белую рубашку, закатанную до локтей, а его брюки были сделаны из той же ткани, что моё платье. Похоже, как и со мной, его команда подготовки не стала сильно заморачиваться над образом. Если на интервью до Игр, его волосы были зализаны лаком, то сейчас светлые пряди находились в том состоянии, в котором сами и хотели быть.
– Привет, – как-то замявшись и потупив взгляд в пол, сказал он.
– Привет, – тоже негромко ответила я.
– До вашего выхода две минуты, – известил мой ментор, похлопывая меня по плечу. Думаю, этим жестом он хотел напомнить про наш разговор пятиминутной давности.
Катон кивает ему и берёт меня за руку. От неожиданности я вырываю кисть из широкой ладони. Парень в этот же момент недовольно поджимает губы, а его голубые глаза наливаются свинцом. На этот раз Уильямс крепко берёт стискивает моё запястье и просто тянет к выходу на сцену.
– Катон, полегче с ней. Прекрати сейчас же! – доносится до нас твёрдый голос Линфорд.
– Конечно, Габи, – рычит в ответ Второй, но всё-таки теперь он меня мягко держит за руку и легко с улыбкой выводит нас под свет софитов.
***
Пока длилось интервью, я уяснила несколько вещей. Например, Цезарь намеренно не упоминал Пита и Мирту, по какому-то поводу все капитолийцы по нам вздыхают, а нам двоим только и остаётся, что мило улыбаться стаду баранов, держаться за руки и поддакивать болтовне, даже абсурдной, Фликермана.
Но своего апогея эта вакханалия достигла, когда начался просмотр трёхчасового фильма с нарезкой моментов Игр. Нас посадили на такой узкий диванчик, тем самым вынудив сидеть вплотную. Но, видимо, Катону и этого показалось мало, и он обнял меня за талию, отчего по залу раздались одобрительные возгласы, а у меня в голове прокрутились все возможные способы оттолкнуть Уильямса.
– Даже не думай сейчас сбросить мою руку, Огненная. Продолжай играть роль, – парень прошептал эту фразу в самое ухо, чтобы никто не услышал кроме меня.
Мне ничего не осталось, как, продолжая улыбаться, обнять его в ответ. Кажется, я всё сделала правильно, ведь даже Хеймитч улыбнулся и кивнул, взглянув на нас.
Но моя фальшивая улыбка чуть не слетела с лица, когда начали показывать несуществующие кадры. И у меня встали на места и упрёки Эффи и болтовня троицы.
Вот сейчас показывают, как Катон заметив меня в лесу, отводит свою шайку подальше, а ночью в одиночестве подходит к дереву, на котором я сижу и оставляет у его корней лук, колчан стрел и нож, говоря, что отвёл профи в другую сторону.
Что это за бред? Этого даже близко не было! Вместо этих «подарков» Уильямс полез за мной на дерево, но, на моё счастье, просто свалился.
Похоже, Катон понял моё негодование и легонько пихнул локтем в бок, призывая не выходить из образа. Я смотрю ему в льдисто-голубые глаза и благодарно киваю, продолжая следить за непонятными фрагментами.
По ходу фильма я насчитала ещё как минимум шесть несостыковок, и самая главная касается финала, когда на арене мы остались втроём.
Мы все стоим на Роге, стараясь удержать равновесие и не угодить в лапы переродков. Вот только Катон не душит своими объятиями Пита, а я не целюсь во Второго стрелой. Вместо этого Мелларк разгоняется и набрасывается на Уильямса, сбивая того с ног. Но у Катона получается отбросить от себя парня, да так, что Пит начинает соскальзывать вниз к переродкам, хватаясь и таща меня за собой. Второй, не успев отдышаться, поднимается и рывком оттаскивает несуществующую Китнисс подальше от края Рога, а Пит достаётся переродкам. С этим распорядители Игр не наврали…
После выстрела пушки небо быстро светлеет, а стая убегает, оставляя нас вдвоём наедине.
– Ты же знаешь правила, нам обоим не выйти живыми с арены. Стреляй! – произносит блондин, попутно сбрасывая свой меч на землю.
– Я не буду в тебя стрелять, – возражает моя копия, и с Рога летит лук и оставшиеся две стрелы. Моё изображение подползает к раненому Катону и обнимает его, громко говоря:
– Пусть убивают обоих, мне нет дороги без тебя, – и примыкает к его губам, в этот самый момент по арене прокатывается голос Клавдия Темплсмита, извещающий о изменении в правилах этих Игр. Затем этот же голос представляет публике двоих победителей Семьдесят четвёртых Голодных Игр…
Смотреть противно… Неужели кто-то в эту чушь верит? Судя по реакции зала – да…
***
Спустя пару часов мы уже стояли в кабинете президента Сноу с коронами на голове и улыбались в объективы камер. Как только режиссёр объявил о завершении съёмок, Кориолан Сноу жестом приказывает всей съёмочной группе удалиться и в кабинете остаются лишь трое: победители и он сам.
– Мисс Эвердин, мистер Уильямс, как вы уже поняли, людям показали Игры с немного другого ракурса.
Катон уже открыл рот, чтобы возразить, но президент продолжил:
– О том, что было на арене знают лишь четверо: вы двое, я и Сенека Крейн. В ваших интересах, чтобы этот круг не расширился.
– Зачем вы вообще устроили этот цирк?! – выпаливает Катон.
– Зачем вам двое победителей? – поддерживаю парня я и задаю вопрос, который не даёт мне покоя уже несколько дней.
– Терпение, молодые люди. Терпение – залог любого успеха, – всё тем же тоном продолжает Сноу, а я чувствую, как Второй стиснул кулаки и держится из последних сил, чтобы не врезать этому противному старику по морде. Смотрю Катону в лицо и вижу, как на лбу показалась вена, а желваки стали дёргаться. В этой ситуации я даже, наверное, поддержала бы профи. Видя это, президент лишь усмехается и продолжает:
– За столько лет своего существования Игры уже приелись всей публике. Было принято решение, что победителей будет двое, дабы дать надежду Дистриктам, но кто же мог предположить, что жителям Капитолия больше придётся по вкусу ваша пара, а не тандем Эвердин-Мелларк. Вы двое – живое доказательство сочетания несочетаемого, эдакое воплощение огня и льда, – президент Сноу притих, а я уже хотела просто убить этого старика, который посмел распоряжаться моей личной жизнью.
– Вы прекрасно смотритесь вместе, как только мисс Эвердин достигнет восемнадцати лет, вы вступите в брак. Свадьба пройдёт в Капитолии, – предложения гулко сыпались из уст Сноу, а я даже слышала, как разбивается моя жизнь. Теперь последний кусочек паззла встал на своё место, – Сегодня вечером ваш поезд отправляется в Дистрикт-12. Заранее отвечу, почему не Дистрикт-2. Видители, вы, мистер Уильямс уже совершеннолетний, а мисс Эвердин – нет. Мы не можем её отлучать от семьи. Вы взрослый, самостоятельный человек и можете переехать в другой Дистрикт. К сожалению, у нас нет такой роскоши, как время, поэтому ваша семья уже получила открытку, в которой говорится, что вы решили изменить место жительства. Вы будете жить в одном доме в деревне Победителей Дистрикта-12, – к концу этого монолога, я совсем поникла, а Катон, напротив, всё распалялся и распалялся.
– Так, стоп. Я победил в Играх, я отыграл свою роль, а теперь почему я не могу остаться в своём Дистрикте, а она в своём. Игры закончились, и нас больше ничего не связывает! – со всей накопившейся злобой выговорил Катон.
– Ошибаетесь, мистер Уильямс. Теперь Игры – это вся ваша жизнь.