На грани

Пайк почти не дышит. У каждого движения — своя цена. Любое неверное решение означает провал. Грандиозный провал. Пайк даже не думает ни о чем, потому что любая мысль кажется кощунственной. Он сосредотачивается на том, чтобы касаться сначала кончиками пальцем, потом всей ладонью сухой горячей кожи. Сложно поверить, что Спок вовсе не близок к тепловому удару, что это нормальное состояние для вулканца. Такой жар внутри. Жар чувств, жар тела. Он приучен с детства держать его в себе, жить в нем, ничем себя не выдавая. Впрочем, последнее не совсем верно. Но Пайк никогда бы ему не признался, что Спок не казался по-настоящему безэмоциональным. Вот только сейчас Спок настолько спокоен, что выглядит неживым. И это пугает. Это может означать только шок. Спок моргает и смотрит на Пайка в упор. Он не делает попытки отстраниться от ласкающих его ладоней или прикрыться. Он обнажен, и на первый взгляд выглядит совсем как землянин, разве что зеленоватая бледность была бы для землянина нездоровой. Пайк не пытается всмотреться, не пялится, даже почти не скользит взглядом по телу стоящего так близко к нему Спока. Дыхание Пайка срывается, но он усилием воли быстро его выравнивает. Так близко к краю. Но Спок не реагирует на эту оплошность, он настолько равнодушен, что если бы не горячая упругая кожа и медленно вздымающаяся и опадающая грудная клетка, Пайку бы казалось, что он ласкает статую. Очертить кончиками пальцев грудь до солнечного сплетения, положить ладони на бока, провести до талии, потом до пупка и вниз. Пайк бездумно вычерчивает узоры по низу живота Спока, а потом закрывает глаза и очень медленно касается члена. Спок не реагирует, и от этого хочется кричать. Спок и не возбужден. Практически. Он исполняет то, что должен, они оба должны делать все это, идя на поводу слишком любопытной расы с мощнейшими ментальными способностями. У Пайка и Спока есть выбор: или заставлять свои сердца биться быстрей от возбуждения, или их сердца остановят те, кто наблюдают за ними. Не пошевелив для этого и пальцем. Впрочем, у них нет пальцев, как и глаз нет. Они питаются энергетическими токами, они изучают мир посредством них. Сначала Пайк был в ужасе, пытался вырваться силой. Он остановился только тогда, когда Спок упал возле него, хрипя и прижимая ладони к горлу и груди. Пайк мог выругаться на пятнадцати языках Федерации — по-настоящему, витиевато, а не просто произнести пару случайно услышанных слов. Этим он и занимался полушепотом, когда сжимал в объятьях приходящего в себя Спока. И понятия не имел, как поступить. Все решил рациональный разум вулканца. Нет смысла умирать, если способ выжить вполне доступен и не нарушает устава Звездного флота. Пайк задушено рассмеялся в ответ на эти слова. В устах Спока самое пошлое предложение звучало, как научная гипотеза. И сформулировано оно было соответствующе. Разве можно отказаться от подобного? Отказаться от самой заветной своей мечты. Несколько касаний, от заросшего густыми черными волосами лобка до крупноватой для землянина головки. Пайк пытается придать своему лицу максимально невинное выражение. Он просто изучает. Но это глупо, все его попытки что-то смягчить выглядят такими глупыми. И Спока они явно не смягчают. Сердце гулко бьется в груди, кажется, ударяется прямо в ребра, и это больно, черт побери. Пайк сглатывает, хотя во рту пересохло, и у него начинает саднить в горле. Скольжение пальцев по мошонке Спока. Чистое научное любопытство. Пайк срывается. Больше не возможно ни о чем не думать. Ему слишком стыдно и слишком страшно. Ему нужно тоже раздеться, как сразу поступил Спок, но при мысли о том, что Спок увидит его стояк, становится совсем уж паршиво. Отчаяние и стыд — не самые лучшие эмоции во время секса. Пайк больше не может удерживаться на этой грани, его чувства теперь настолько концентрированы, что он вдруг начинает в них тонуть. Страх, стыд и желание. И в этот момент Спок вздрагивает, выпрямляется, смотрит на Пайка в упор, морщит лоб, словно пытаясь разгадать сложную загадку. Потом протягивает ладонь к лицу Пайка, чуть касаясь пси-точек. Не мелдинг, Пайк не чувствует вторжения в свой разум. — Капитан? — голос Спока густой и низкий, чуть сипловатый, он бьет по нервам, а касания кажутся слишком горячими. — Ваши эмоции… — Не надо лезть мне в голову! — срывается Пайк и чувствует себя жалким и по-настоящему голым. — Я не лезу, — терпеливо поясняет Спок и делает шаг вперед. — Вы слишком сильно и резко начали эмоционировать. Сначала даже через прикосновения я ничего не ощущал, но сейчас… Кажется, я неправильно истолковал ваше поведение. — Что? — Мне казалось, что вы максимально… сосредоточены на попытке выжить и решил вам не мешать. Это было бы логичным. Но сейчас я понимаю, что есть не только эта… необходимость. — Прости, — голос не слушается Пайка. — За что? — удивляется Спок и делает уверенный шаг вперед, обнимая Пайка за талию и прижимаясь к нему. Губы Спока очень близко от губ Пайка, но тот не смеет пошевелиться и теперь на самом деле забывает, как дышать. — Прости, — повторяет Пайк, не понимая, что он должен тут еще пояснять. Но Спок не отвечает ему, потому что склоняется для совершенно не невинного и не просто изучающего поцелуя.