Сказание о чёрном вороне и белом змее

      В комнате, освещаемой лишь наполовину расплавившейся свечой, сидели двое. Когда глаза привыкают к полумраку в них можно узнать Одноглазого Дракона и его Правого Глаза. Первый сидит вальяжно, согнув одну ногу в колене. Второй же соблюдает предписанный этикет – сидит боком к господину и наполняет чашу, когда та опустошается. Если же вглядываться ещё лучше, можно заметить бинты, местами выглядывающие из-под одежды Датэ. Однако тот не беспокоится о ранах, что видно по тому, как он уверенно держит чашу.       – Всё ещё печёшься по поводу моих ранений? – нарушает молчание глава клана Датэ.       Катакура Кодзюро, собиравшийся налить господину сакэ, отодвигается, так и не наполнив чашу. Удивлённо вскинув голову, Датэ Масамунэ хмуро смотрит на своего приближённого. Будто бы не замечая недовольного взгляда, Катакура аккуратно ставит на пол сосуд с сакэ и кладёт руки на колени.       – Нет, – начал отвечать он, когда терпение господина было уже на исходе. – Я лишь взволнован Вашими тренировками. Ваши раны ещё не до конца затянулись, и… – Катакура остановился, увидев раздражение господина. Он решил сменить подход. – Хотя я понимаю причину Вашего решения. Наверное, это был лучший выход, чтобы не втягивать в войну мирных жителей.       Датэ сморщился, уставившись в пустую чашу, и Катакура Кодзюро тут же спохватился и наполнил её. Лёгкая усмешка на миг разбавила напряжение, но Одноглазый Дракон снова задумался. Его Правый Глаз терпеливо ждал реакции, за что тот был ему благодарен.       – Сменим тему, – наконец заговорил Датэ. – Я уже всё сказал днём, а снова убиваться из-за отступления нет желания. Лучше поведай мне о своём истинном сопернике, которого ты одолел.       Слово «соперник» заставило Катакуру вздрогнуть. Его борьба отличалась от битвы господина: человек, который должен был убить или погибнуть от его руки, так и не признал в нём соперника. Но Катакура Кодзюро по-доброму улыбнулся, подумав, что проще заметить изменения в другом человеке, если получаешь такой же опыт, какой и он. И он решает рассказать всё как есть:       – Тот, с кем мне было суждено сразиться насмерть, только в нашу последнюю встречу понял, что противостояние неизбежно. Думаю, Такэнака Хамбэй так и не осознал, что я его соперник.       – Да, долго он пытался переманить тебя на свою сторону… – протянул Датэ Масамунэ и отпил из чаши. Блеск в единственном глазе совсем пропал, а на лице застыло печально-задумчивое выражение, когда он решил задать вопрос. – Значит, рано или поздно мне придётся убить Санаду?       Взгляд Одноглазого Дракона наполнился решимостью, хотя его Правый Глаз ещё никак не подтвердил это убеждение. Катакуру восхитил настрой его господина: несмотря на нежелание убивать своего соперника, тот был готов так поступить, если потребуется. Но лгать, что ему достоверно известен другой способ, он не хотел даже для успокоения Датэ. Да и к тому же Катакура придерживался принципа говорить правду, если её смогут вынести.       – Не знаю… – признался Катакура Кодзюро и начал высказывать свои догадки. – Однако победа не всегда сводится к убийству. Враг по-настоящему повержен, когда во многом меняется – так умирает тот он, которым был всегда. Если Вам удастся изменить так Санаду, то убивать его не потребуется.       Датэ Масамунэ, всё это время смотревший на своё отражение в содержимом чаши, улыбнулся и с благодарностью посмотрел на своего приближённого.       – Не думаю, что такое возможно, но ты меня успокоил…       – А можно поступить так же, как Тигр из Каи и Бог Войны из Этиго, – как бы невзначай добавил Катакура Кодзюро.       Уже было поднёсший к губам чашу Одноглазый Дракон резко замер и перевёл недоумённый взгляд на своего Правого Глаза, во взгляде которого блеснули искорки насмешки. Это настроение передалось и Датэ.       – Погоди… Не хочешь ли ты сказать… – тянул Датэ Масамунэ, вернувший в свой взгляд обычный для него огонёк озорства.       – Да, – подчинился невысказанному требованию Катакура и подтвердил догадку господина. – Я считаю, что за столько лет они должны уже были выявить победителя. Конечно, если бы того желали.       – Растягивают удовольствие, значит, – ухмыльнулся Датэ.       Он сделал ещё один глоток и вновь с озорством уставился на своего приближённого. Катакура Кодзюро радовался, что его господин перестал хандрить, и готовился поддержать такой настрой, пока мысли о неизбежном будущем им не забудутся.       – А ты знаешь куда больше, чем показываешь, – сказал Одноглазый Дракон и осушил чашу. Его Правый Глаз тут же налил ещё сакэ.       – Возможно, Вы правы, – уклончиво ответил Катакура, сохраняя атмосферу.       Однако неожиданно проснувшиеся воспоминания о заточении проложили складку на переносице Катакуры Кодзюро. Его господин это заметил и вперил внимательный взгляд в него. От ответа уйти не выйдет…       – Однако я так и не узнал, почему Такэнака определил меня в темницу, которая находилась под его комнатой…       Молчание вновь воцарилось в комнате, и прожило большую часть ночи, пока груз эмоций не растворился. Новая беседа касалась военных вопросов. И до утра создавались наметки на будущее, которые будут дорабатываться на военных советах и таких же ночных беседах. Во время разговора ни один не вернётся к теме соперничества, и Одноглазый Дракон не узнает, что его Правый Глаз ищет ответы во всех основных моментах своего противостояния, опрашивая вовлечённых, восстанавливая услышанные диалоги и додумывая то, чему свидетелем быть не мог. А может, Дракон это и так знает и лишь делает вид, что ничего не замечает…