Темный луч в сером тумане

      Пока Даст делал алгебру и медленно осознавал, что его гаптофобия почему-то вообще ни капельки не распространяется на Ошибку, Найтмер, Фелл, Гастер и Киллер прогуливались по темным дворам и улицам. Найт во всех красках описывал недавний забив, Фелл бурно комментировал каждое его слово, Гаст завистливо сопел, делая вид, будто ему все равно, и он слушает музыку, а Убийца по своему обыкновению молчал и улыбался уголками черных глаз, держа Кошмара за теплую ладонь. Медный свет фонарей становился ярче, а небо — чернее, и подростки заметно ускорили шаг.       — Может, через парк пройдемся? — предложил Горчичный, — Скоро погода совсем испортиться, и мы нормально не погуляем.       — Не у всех предки на дачу свалили, — мрачно оборвал Гаст, — Меня дядя на фарш пустит, если я через час не окажусь дома.        Фелл в ответ неопределенно пожал плечами и достал из кармана небольшую белую коробочку.       — Ты хранишь сиги прямо в куртке? — изумился Найтмер, — Данила, ты что, крейзи?       — Не крейзи, мой батя тоже курит и мне разрешает, — с ноткой хвастовства хмыкнул парень.        Под пристальным вниманием трех пар глаз он достал дешевую зажигалку, покрутил серое колесико и поднес колеблющееся пламя к высунутой изо рта сигарете. Спустя несколько секунд четырнадцатилетний мальчишка выпендрежно выдыхал синеватый легкий дым, кудрявой речкой плывущий по мягкому холодному воздуху. Девятиклассник с двумя белеющими шрамами на лице с просьбой глянул на друга, и тот без лишних разговоров протянул ему коробку. Заструился второй волнистый ручеек, просачивающийся сквозь рубиновые листья растущих рядом дубов.       — Возьмешь, Найт? — спросил Фелл, — Сижки — что надо. От них даже штырит слегка!        Кошмар чуть повернулся к Киллеру. Мальчик отрицательно покачал охваченной рыжим пламенем головой и до хруста сжал его пальцы. Агатовые глаза с суровым упреком впились в ярко-синий, напоминая о недавнем обещании.       — Нет, спасибо. Отец с меня три шкуры сдерет, если учует запах дыма, — обреченно вздохнул Яблонев.       Убийца наградил парня ободряющей улыбкой, и четверо школьников остановились с задней стороны магазина «Билла». Окончательно стемнело.       — Ладно, до завтра! — попрощался Гастер и, не дождавшись ответа, со скоростью света рванул через площадку с целой кучей тренажеров к низенькому пятиэтажному дому.       Фелл вяло махнул друзьям рукой и ушел в том же направлении, тщетно пытаясь выпускать изо рта серые колечки. Песочная шевелюра скрылась за припаркованными грузовиками, и Найтмер с Киллером обменялись счастливыми взглядами. Наконец-то они наедине! Черноволосый приобнял рыжего за плечи, ощущая вечный жар, исходивший от его порозовевших щек. Хрупкое тело оказалось в крепкой медвежьей хватке Кошмара, но Убийца явно не имел ничего против, наоборот. Они наслаждались тем временем, что были вместе, и отъявленный жестокий хулиган утопал в самых чистых, искренних чувствах. Около Килла он ощущал себя другим. Абсолютно другим. Или просто позволял себе быть таким, какой он есть, без напускного бессердечия и понтов.       Мальчишки почти бежали, едва не сбивая случайных прохожих, и тихо проклинали самих себя за то, что не успели на последний девятичасовой автобус из-за собственной тупости. Не стоило задерживаться в Макдональдсе…       — Найт, пожалуйста, скажи, что происходит! — попросил Килл запинаясь и глотая ледяной воздух, — У тебя опять проблемы с папой?       — Да, ты прав, — не стал лгать парень и резко затормозил около желтого яркого здания, — Иначе бы я так не спешил.        Восьмиклассники быстро подошли к знакомому им обоим чистенькому подъезду, с пятью откормленными черными котами, лениво развалившимися под сенью кустов шиповника. Когда Найтмер был маленьким, всегда изумлялся, почему эти темные кошки не царапаются об острые иглы. Сейчас, в пятнадцать лет, его волновали куда более серьезные, на его взгляд, вещи. Он нервно сжимал руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони так сильно, что острые костяшки пальцев, столько раз бившие Даста по носу или спине, становились почти белыми, а тело мелко дрожало во-первых от холода (все же нужно было надеть шапку), во-вторых от липкого страха. Кошмар нечасто испытывал это противное чувство, когда органы сворачиваются в трубочку, а сердце стучит, как ненормальное. Обычно страх вселял он, а не наоборот, поэтому в синем холодном глазе читалась досада, какая бывает у чемпиона, неожиданно оказавшегося на последнем месте.        — Он опять? — гневно раздув ноздри спросил мальчишка и требовательно посмотрел на парня своим фирменным упрямо-вопрошающим взглядом.       — Опять бухает, обижает маму и Дрим, желает, чтобы я сдох? — мгновенно понял, о чем идет речь Найт, — Да, этим и развлекается. Плюс говорит всякий грязный бред. Поверь, столько мата мы не слышали, даже когда Ласт подлил Феллу самогон в Липтон.       — Давай хотя бы эту ночь ты проведешь у меня, — задумчиво начал Килл, постепенно распаляясь, — Тебе самому не кажется, что сейчас опасно возвращаться? А если всё произойдет так же, как и месяц назад? Я не очень хочу перебинтовывать все эти раны и ездить в травмпункт, по дороге сочиняя, как ты умудрился сломать ногу в двух местах. Лучше переждать некоторое время. Мои тетя с дядей тебя даже не заметят, будь спокоен.       — В таком домище и трехсот спартанцев не заметишь… — неопределенно протянул Кошмар.       Предложение звучало более чем заманчиво. Можно будет посидеть с ласковым черноглазым милашкой у домашнего камина на мягком коврике, тихо болтая про недавно просмотренные сериалы, грызть шоколадные печеньки, вспоминать разные нелепые и веселые случаи, которых и не пересчитать… Ведь им обоим для счастья нужно было не так много. А вообще Найтмер жутко устал. От всего. Ему хотелось уюта и тепла, пусть сердце и дышало ледяной промозглостью. Иногда парень мысленно переносился в предыдущие выходные, когда он и Киллер на долгих два дня остались под одной крышей. Да, это он вряд ли сможет забыть. Одно воспоминание разливало по телу жар. Как Найт желал продлить те минутки умиротворения и любви! И вот подвернулся случай. Но как же Дримми? Ее жалко: весь день рождения испоганили. Не сказать, чтобы восьмиклассник обожал сестру, но она была не такой уж и плохой… Как ее оставить одну, без братского плеча?       — Извини, я не пойду, — железным голосом отчеканил он и добавил мягче, — Не обижайся. Я… Короче, не могу кинуть свою мелкую яйцеклетку. Мало ли…       — Ну да, ты прав, — тотчас же согласился Убийца, словно ожидавший этих слов, — Я совсем забыл про Дрим.       Кошмар запрокинул голову, напряженно глядя в свое окно на седьмом этаже. Из-за грязно-коричневых штор ничего не было видно. Хотя нет… На широком подоконнике различалась прозрачно-мутная бутылка. Мальчик сглотнул ком в горле.       — Все будет хорошо, — убаюкивающе прошептал Килл, вплотную подходя к Яблоневу, — Я тебе обещаю.       Он резким движением притянул хмурое лицо к себе и настойчиво поцеловал в потрескавшиеся от ветра и холода губы, ощущая их горько-сладкий привкус, похожий на тягучий кленовый сироп. И пусть подростки вытворяли вещички куда более серьезные, чем поцелуи, оба покраснели, как в первый раз: густо, радостно и счастливо. Спустя несколько секунд Киллер довольно отстранился, любуясь смущенным и разомлевшим видом своей второй половинки.       — Не буду говорить, что люблю тебя, и так все знаешь, — усмехнулся мальчик, привычным движением поправляя рыжее пламя, свесившееся на лоб.       — А я не буду говорить, насколько обожаю тебя… Но мне надо идти.       — Тогда до завтра, — вздохнул восьмиклассник, — Постарайся не умереть.       — Ничего не обещаю, — угрюмо насупился Найтмер и развернулся к Убийце спиной, поборов желание вернуться под его крылышко.       Он нарочито медленно шел по пропахшей дымом лестнице наверх. Лишь бы она не кончалась. Кошмар скорее согласился бы всю ночь бродить по подъезду, чем возвращаться в дом. Но вот перед ним замерла охровая дверь с медной ручкой. Ладонь сама достала и кармана ключ и повернула его в замке, хотя сознание отчаянно кричало не делать этого.       — Ты где был?! — раздался равнодушно-суровый мужской голос, стоило парню лишь перешагнуть за порог.       В длинном коридоре причудливо смешались розовые, желтые, салатовые пакеты с зеленым и белым стеклом. Подарки девчонки с золотыми хвостиками и излюбленные напитки отца семейства. Найт не ответил на вопрос, стремясь в свою комнату, под защиту темных стен. Он даже не разулся и не снял черной куртки. Но около самого входа в маленькую крепость сильная рука переградила ему путь. Яблонев-старший был копией сына, хотя, наверное, правильнее говорить наоборот. У мужчины тоже сияла чистым темно-синим цветом аккуратная челка, тоже выделялись мускулы, тоже цинично блестели чуть прищуренные лазурные глаза. Однако Найтмер не вызывал особого страха, если, конечно, ему не насолить, а от Вима так и веяло жестокостью и насилием, пусть природа и наградила его внешностью необычного кавалера. И сейчас подросток выглядел совсем маленьким и слабым по сравнению с отцом.       — Я спрашиваю, где ты был, — все еще спокойно, но с запрятанной угрозой повторил Вим, сжимая пальцы в большой тяжелый кулак.       — Я гулял, — односложно ответил Кошмар, не смея вдохнуть и сверля взглядом пол.       — Долго же ты гулял. Уже десятый час пошел. Домашнее задание не сделал, — свел брови мужчина, — А оценки твои оставляют желать лучшего, уже пять троек выходит. А по геометрии и вовсе двойка… Наверняка курили с друзьями, да? Или лазали по заброшенным зданиям и крышам? Или с девочками развлекались?       — Мы ничего такого не делали, — тихо, нетвердо проговорил восьмиклассник. Страх мешал придать голосу необходимой уверенности, а подсознание услужливо подкидывало картинки, где он, Фелл, Гаст, Килл и Ласт курят, сидя прямо на траве в парке, специально едут на метро к заброшенной психбольнице, сходят с ума на открытой просторной крыше. Где он и Киллер занимаются тем, что не должно происходить в их возрасте.       — Не ври мне, — вкрадчиво сказал Яблонев-старший, наклоняясь к сыну так, что мальчик чувствовал исходящий из его рта противный запах дешевого спиртного, пива и прочего дерьма, — Иначе я обещаю, что превращу твою жизнь в ад.       — Я не вру…       Вим с размаху ударил Найтмера по уху и щеке, оставляя яркий красный след, а потом грубо, как щенка, схватил за волосы и прижал к стене. Найт был вынужден снизу вверх смотреть на самого себя, только с бородкой и на двадцать лет старше.       — Не мужчина, а мямля, — с отвращением выплюнул отец, — Лгать толком не умеешь, сопли жуешь. Сколько можно из тебя эту хрень выбивать? Когда ты человеком станешь? Или я недостаточно сильно выбиваю?       — Достаточно, — сквозь стиснутые зубы процедил парень.       — Ты как со мной разговариваешь, мелкий недоносок?! — брызжа слюной орал Яблонев.        Неожиданный удар в солнечное сплетение — и Найт безвольно лежит на полу, скрючившись от боли. А «чудесный» родитель не останавливался. Он пнул его в живот и поднял в воздух, как тряпичную куклу. Кошмар знал, что сейчас произойдет. Точно то же самое было месяц назад, и фиг знает сколько раз до того. Вим надавал мальчишке с десяток звонких пощечин, после которых у восьмиклассника долго шумело в голове. Невероятных усилий стоило подростку, чтобы сдержать подступающие к глазу щиплющие слезы.       — Ты ничтожество! Слышишь? Ничтожество! — яростно, но уже не так громко восклицал этот человек, смеющий называть себя гражданином мужского пола, — Мы с твоей матерью вообще не хотели ребенка! Я почти уговорил ее сделать аборт, а врачи сказали, что если мы поступим так, то детей у нас никогда не будет. Только из-за этого ты, кусок дебила, живёшь в моей квартире и жрешь со мной из одной тарелки. Ты страшная одноглазая блядь, и от одного взгляда на тебя блевать хочется, — каждое равнодушное, взвешенное слово резало бешено колотившееся сердце Найтмера тупым топором, — Я никогда не мечтал о таком сыне. О самовлюбленном недоумке. О мягкотелом слизняке. О бесхребетном ублюдке. Я бы утопил тебя, как котенка, или забил до полусмерти, но, увы, законом это не одобрено… Хотя…       Яблонев с сумасшедшим взглядом маньяка вытащил из старых, потертых и порванных джинсов кожаный ремень с увесистой железной бляжкой, отражающей рыжеватое свечение люстры. Тысячи ужасных воспоминаний Кошмара были напрямую связаны с этой вещью, и зрачок беспомощно сузился до размеров крошечной точки. Вим с силой швырнул сына вниз и без фамильярностей снял с него спортивную куртку и толстовку, оставив одну мрачно-серую футболку и тонкие штаны. Ремень со свистом рассек воздух и пребольно врезался в поясницу. Найт зашипел, ощущая, насколько горячо стало на месте удара. Еще взмах. Теперь широкая розовая полоса красовалась на руке, от запястья до предплечья. Отец разошелся и лупил так сильно, как только мог, иногда попадая по лицу и шее. Найтмер пытался закрыться ладонями, но мужчина скоро их перехватил, заломив за спину. Мальчик дрожал и дергался, терпеливо, без вскриков ждал, когда это закончится, но вот полоска кожи специально полоснула его по лицу. Из разбитых губ потекла кровавая жидкость, а восьмиклассник поперхнулся стоном.       — Хватит, хватит!       Из крайней правой комнаты выскочила девочка в домашнем желтом халатике с кошачьими ушами и диадемой в искрящихся золотом локонах. Лучистые карие глаза негодующе и испуганно глядели перед собой. На левой скуле краснел след от недавнего удара.       — Марш в детскую! Чтобы я тебя тут не видел! — зарычал на дочь Вим.       — Папочка, оставь Найти, пожалуйста! Сделай мне подарок на день рождения…       — Ишь чего вздумала, бесстыдница! Может, хочешь, чтобы я и тебя высек? Живого места не оставлю!       — Папочка, пожалуйста! Я дам тебе тысячу, которую мне Алинка подарила… — Дрим робко протянула синюю купюру, умоляюще зажмурившись.       Мужчина долю секунды колебался, для вида, наверное, а потом выпустил сына. Хватким движением выдернул бумажку, порезав пальцы девочки, стукнул ее на всякий случай в спину и, не сказав детям ни слова, с шумом распахнул закрытую дверь на кухню, где сидела за столом и пила пиво из полулитровой кружки шустрая черноволосая женщина с невыразительными тусклыми голубыми глазами.       — Ты зачем моих ребят обижаешь? — пьяным голосом поинтересовалась она, икая, — Я же просила. Хотя бы Дримми бы не трогал… А то ревет вечно в три ручья.       — Знаешь, мне всегда было интересно, чья она дочь, — по слогам произнес Яблонев и запер дверь на замок.       — Ох, старая песня, — нарочито беспечно пропела девчонка, — Пойдем спать лучше. Ты там как?       — Живой, — буркнул Кошмар, вытирая кровь с губ. Тянущая боль и ломота овладели телом, но парень рывком поднялся с холодного паркета и взял рюкзак, — Давай в детскую…        Брат и сестра закрылись в небольшой комнате. Обои там были разными. Часть темнела черными и лиловыми тонами, часть смеялась солнечными оттенками. Найтмер неловко сидел в своем кресле и бесцельно листал тетрадь. Он хотел помочь Дрим, а получилось наоборот.       — Ты не должна была за меня вступаться, — наконец протараторил Кошмар, — И тем более терять деньги.       — Он бы тебя убил! Ты же сам видел, насколько он сегодня невменяемый. А мне мертвый старший брат не очень нужен.       — Не доводи до крайности, — поморщился подросток, — И спасибо. Косарь я тебе верну, — Дрим открыла рот, чтобы возразить, но Найт ее опередил, — Пока меня не было, он тебе ничего такого не сделал?       — Да не особо, — передернула плечами Дримми, — Они с мамой ругались. Он ее даже ударил пару раз, — тут стойкость девочки исчезла, а карие глаза наполнились слезами, — По животу…       — Ох чеееерт, — в шоке протянул Найт и безнадежно упал на кровать.       — Я просила его, чтобы он прекратил, а он стал драться, только уже со мной, — грустно покачала головой она, — Зато маме несильно досталось.       — Ну и зачем? — раздраженно спросил мальчик, — Она бы тебя никогда не защитила.       — Я знаю. Но ведь… Я нужна была нашему братику, — хрустальные соленые капли стекали по ее скулам и падали на ковер, — Ему и так плохо.       — Дрим, послушай, — вздохнул парень и положил руку ей на плечо, — Нашему братику ничего не поможет. Он родится или дауном, или мертвым. Мамка слишком много пила и слишком мало заботилась о нем. Хватит плакать, ты это давно понимала, не маленькая, в конце концов. Сейчас постарайся побольше думать о себе, а не о всех остальных.       — Нет! — взвизгнула девочка, отпрыгивая от брата, как от чумного, — Он родится здоровым и живым! Я знаю это! Прекрати навязывать мне свой эгоизм!       — Ах, то есть я эгоист? — с каменным лицом переспросил Кошмар.       — Нет… Я не это имела ввиду…       — Именно это ты и имела ввиду, — саркастично усмехнулся восьмиклассник и недобро прищурился, притягивая рюкзак к себе поближе. Несколько секунд он неотрывно смотрел на сестру, а потом достал из среденего кармана воздушный кремовый тортик, перевязанный лимонной ленточкой. На прозрачную коробку был кое-как прилеплен тетрадный лист, а на нем большими буквами надпись: «Солнышку»… — Держи подарок от эгоиста, Дримми, с днем рождения.       — Ох, Найт… Прости меня, — Дрим опять принялась плакать, — Просто я сегодня перенервничала… Я не хотела обидеть…       — Да чего уж там, — монотонно пробубнил Найтмер, — Равнодушная никому не нужная скотина всё понимает.       — Найт!        Но он не слушал ее. Он накрылся одеялом с головой, от безысходной злости искусал всю подушку, облил ее жгучими слезами, и так и не смог уснуть.