Скелеты в шкафу

Вилма в тысячный раз убедилась, что прятать другого экстрасенса за ширмой — не самая лучшая идея. Особенно, когда ты сейчас станешь «подопытной крысой» для самой Игнатенко. Генрих пытается держать невозмутимую полуулыбку, хотя на душе уже скребут миллионы орущих кошек. Заходит в помещение, где будет проходить мучительная пытка, названная испытанием. Вдох. Выдох. Чувствует, как Ира смотрит на ширму. Кажется, даже видит её тёмно-карие глаза и улыбку, которую брюнетка тщательно пытается замаскировать под оскал. Вдох. Выдох. Слышит, как Игнатенко стукнула какой-то палкой. Улыбается. По крайней мере, старается. — У этой девушки светлые волосы и светлые глаза, — слышит вердикт блондинка. — Светлые глаза у нас только у Вилмы и у Мариам. Неужели, Генрих повёзет, и Игнатенко не станет копать дальше. — Моя хорошая, — столь неожиданное обращение режет уши и остаётся в голове еле заметной пульсацией. — Вытяни, пожалуйста, правую руку вперёд. А Вилма всё так же сидит на корточках, не меняя положения своих конечностей. — Обойдёшься, — одними губами произносит блондинка. — Это Вилма! — практически кричит Игнатенко. Вдох. Выдох. Блондинка выходит из своего укрытия. На вопрос Сотниковой об успехе Ирины отвечает лишь холодное: — Мне не хватило каких-то интимных подробностей. Ира в ответ лишь улыбается и пожимает плечами. — На удивление, — неожиданно для всех, даже для самой себя продолжает блондинка. — Я к Ире очень хорошо отношусь. Вдох. Выдох. Игнатенко опускает глаза, словно провинившийся ребёнок. Она понимает, не заслужила. Острожно подходит Генрих и обнимает её, всё крепче прижимая к себе. Вилме кажется, что сердце выпрыгнет из грудной клетки прямо сейчас, оставив вместо себя чёрную дыру. Чувствует на своей шее горячее дыхание брюнетки. Затем Ирина наклоняет голову к её уху и шепчет: — Я увидела гораздо больше, просто не стала озвучивать. Генрих всё поняла. Она уже несколько месяцев надёжно прятала этот секрет. Многие надеялись, что во время этого испытания Игнатенко откроет зрителям кучу скелетов в шкафу Вилмы. Но никто и не подозревал, что Ира — и есть её главный скелет. Да, она чёртова мазохистка и любит человека, который всегда готов разорвать её на части, причиняя ей мучительную боль. Она поняла. Она всё поняла. Генрих уже не выдерживает и осторожно выбирается из кольца рук Иры. Сказав что-то идиотское на прощание, быстро покидает съёмочную площадку. Без верхней одежды выходит на улицу, опирается на перила. Одна её часть сейчас безумно хочет убежать домой и больше никогда не видеть эту ведьму, но другая безумно ждёт того, что она сейчас выйдет и скажет, что любит. — Какая же я дура! — вслух произносит Генрих и заливается истерическим смехом. — Вилма! — ухо режет голос, но к сожалению, это не Ира, а оператор. — Нам надо кое-что доснять. Буквально пару минут, и ты свободна. Когда Вилма окончательно освободилась, она, наконец, выдохнула. Стоит на крыльце уже в куртке, и так, пожалуй, гораздо теплее. Другие экстрасенсы на съёмках бурно обсуждают прошедшее испытание, так что её абсолютно никто не ждёт. — Вилма! — чья-то рука аккуратно касается её плеча. Брюнетка осторожно разворачивает её к себе. — Мы можем поговорить? — Ир, — её имя с уст Генрих звучит, как признание собственного поражения. — О чём? Ты и так всё знаешь. Да, я люблю тебя, хоть и отчаянно боялась в этом признаться даже самой себе. Всё это началось ещё со школы. Сама не знаю, как это получилось. Глупо и нелепо. Когда я бегала среди ночи по кладбищу, я ждала, что меня там найдёшь ты, а не Гецати. Но тебе всегда было плевать на меня и мои чувства, со временем я в этом убедилась. — Вилма, — хрипло произносит Игнатенко, немного опустив глаза. — Подожди, — вздыхает Генрих. — Я знаю, ты сейчас хочешь сказать, что я тебе не нужна, и в очередной раз посмеяться надо мной. В очередной раз сделать мне больно. Я ведь знаю твою истинную сущность. Давай, сделай это! Я готова! Блондинка закрывает небесно голубые глаза. Не каждый отважится смотреть, как рушится его собственная жизнь. И вот, Генрих стоит, словно маленькая девочка, которая ждёт наказания за свой проступок, хотя Игнатенко младше её больше, чем на десять лет. Но Ира молчит и, кажется, просто пожирает её взглядом. — Давай, — шепчет Вилма. — Сделай то, что хочешь больше всего. — Хочу больше всего? — хриплый шёпот проникает в голову, не оставляя в ней места мыслям. Ледяные пальцы берут Генрих за подбородок и притягивают к себе. Брюнетка легонько касается её губ. По телу Вилмы проходит пробирающая до костей дрожь. Вдох. Выдох. Наконец, к Генрих приходит осознанность, и она жадно впивается в ответ в губы Игнатенко, кусая и сминая их. Целует. Целует с животной, не свойственной ей страстью, целует, как одержимая. Наконец, от нехватки воздуха Ирина отстраняется первой, потому что Вилма, судя по всему, вообще забыла, как дышать. Молчат, глядя друг другу в глаза. Блондинка вглядывается в карие глаза, отчаянно пытаясь понять, это были настоящие чувства или минутный порыв. Ира вновь обнимает её, осторожно проводя руками по спине. Генрих, снова поддавшись эмоциям, начинает плакать, положив голову к ней на плечо. Игнатенко проводит ледяными пальцами по контурам её слёз и отчётливо произносит: — Я больше никогда не сделаю тебе больно. Вилма улыбается, понимая, что эти слова для Ирины значат гораздо больше, чем банальное «Я тебя люблю».