Сезон охоты: Шёпот в темноте

      Когда Мародёры добрались до кабинета защиты от Тёмных искусств, дверь уже была открыта, и студенты Гриффиндора и Слизерина, торопясь и толкаясь, спешили занять места – Грэйволф не терпел опозданий, и даже минутная задержка нервировала его куда больше, чем все тупоголовые студенты, вместе взятые.       Ловко разминувшись с замешкавшимся в дверях Крэббом, Сириус прошёл к самому началу ряда у окна и опустился на стул, соседний с Марлин.       Смерив его удивлённым взглядом, в котором содержалась изрядная доля возмущения, она пригнулась к столешнице и прошипела:       – Тебе нельзя сидеть здесь.       – Да? – Он удивлённо поднял одну бровь. – И почему же? Как ты заметила, занятия с Когтевраном у нас по пятницам, Обри сейчас здесь нет... А если бы и был, меня бы это нисколько не...       – Меня бы смутило! – перебила она и тут же оглянулась на сидевшую позади Мэри, которая уже навострила уши, ловя каждое слово их диалога. – Твоё внимание становится навязчивым.       – Серьёзно? – прибавил Сириус совсем тихо, наклонившись так, что его губы оказались у самого уха Марлин. – А мне казалось, это ты меня поцеловала.       – Сириус!..       – Что? – удивился он – на этот раз вполне искренне. – Или я снова соврал? К твоему сведению, наши перешёптывания выглядят куда подозрительнее, чем моё внезапное желание сидеть за первой партой, поближе к моему любимому профессору защиты от Тёмных искусств.       Марлин почувствовала, как её щёки вспыхнули будто факел. Сев удивительно ровно, она бросила взгляд на висевшие над кафедрой часы – Грэйволф, чтоб ему, запаздывал, а между тем только его появление спасло бы её от необходимости отвечать. Она уже сотни раз успела отругать себя за тот поцелуй перед дверьми Больничного крыла, и дело было даже не в том, что такое поведение, как сказала бы мама, являлось недопустимым для юной леди. Искоса взглянув на самодовольно ухмыляющегося Блэка, она опустила ресницы. Дело было в том – и она сама боялась признаться в этом даже себе, – что на самом деле... На деле, но только в самой глубине души, она безумно хотела, чтобы он вновь прикоснулся к ней.       Окинув её самодовольным взглядом, Сириус заметил:       – Знаешь, ты очаровательно краснеешь. Давно хотел сказать...       Взмахнув волосами в воздухе, Марлин одёрнула:       – Хватит! Прекрати немедленно. Мне, наверное, тогда шампанское в голову ударило, - признала она, но Сириус украдкой погрозил ей пальцем:       – А-а-а, Марлин, не прикидывайся. Ты была гораздо трезвее меня. Имей смелость признаться в том, что нам обоим случившееся жутко понравилось.       Она отвернулась, закусывая губы, лишь бы не выпалить что-то такое, за что потом будет мучительно стыдно. Ведь говорила себе, что не стоит даже связываться с Блэком... Но отчего же теперь, когда их колени соприкасаются под столом, всё у неё внутри так мучительно замирает?       Между тем Сириус, вдруг прищурившись, задал очередной вопрос, заставивший Марлин чертыхнуться сквозь зубы.       – Почему ты не носишь мой подарок? – протянул он, подперев голову рукой. – Мне казалось, тебе он понравился.       – Я не могу его носить, - честно откликнулась она, спрятав лицо за собственной тетрадью и отчаянно пытаясь сделать вид, что просматривает конспекты. – Это вызвало бы лишние вопросы у Берти.       Глумливо оскалившись, он спокойно возразил:       – Не вызвало бы. Ты могла бы сказать, что украшение тебе подарил отец или брат.       Порывисто обернувшись, Марлин от переизбытка чувств пихнула его в плечо.       – Я не стану врать ради тебя! – возмутилась она, но Сириус повернулся к ней всем телом и с нажимом переспросил:       – Так где подвеска, Марлин?       Она в ответ глухо застонала сквозь зубы:       – Как же ты меня бесишь, Мерлин раздери!..       Рванув в сторону ворот форменной блузки, она поворошила пальцами и вытащила на свет болтавшуюся на цепочке подвеску.       – Вот! – рыкнула она, на раскрытой ладони сунув украшение Блэку под нос. – Вот – доволен?       – Очень, - кивнул он с кривой усмешкой и, отстранившись, посмотрел на часы. – Что-то Грэйволф запаздывает. Погоди-ка, МакКиннон...       Поднявшись на ноги, он под удивлёнными взглядами однокурсников зашёл за кафедру и громко постучал в дверь, отделявшую кабинет от класса.       – Профессор?.. Профессор Грэйволф, Вы там?       В следующую секунду у него за спиной послышались шаги, и Джеймс обеспокоенно спросил:       – Думаешь, он там?       – Сейчас проверим, - откликнулся Сириус, доставая палочку, и толкнул дверь, оказавшуюся незапертой.       В кабинете, когда они вошли, царил идеальный, почти стерильный порядок – каждая вещь лежала строго на своём месте и теперь, когда в кабинет вошли чужаки, казалось, что сам воздух наэлектризовался во враждебной настороженности. Комната смотрелась совсем нежилой, но Блэка, надо думать, это вовсе не смущало – по крайней мере, когда Марлин вошла в кабинет вслед за сосредоточенно пыхтящим Питером Петтигрю, Сириус уже прошёл вглубь кабинета и теперь осматривался.       – Как тебе кажется, он был здесь вчера? – спросил Римус, зачем-то тоже доставая палочку.       Сириус молчал, оглядывая голые стены и почему-то потолок.       – Не похоже, - откликнулся он наконец, подходя к рабочему столу и приподнимая пресс-папье с массивной ручкой в виде орлиной головы. – Ну нет, не может быть всё так просто...       – Что просто? Блэк?.. Сириус, куда тебя Мерлин понёс? – прошипела Марлин, когда он уверенным шагом пересёк кабинет и подёргал дверь спальни. Та не подалась – заперто.       – Нельзя так просто вламываться! – настаивала Марлин. – Может, у него просто дела, и сейчас придёт замещающий преподаватель.       Блэк, казалось, не слушал, судорожно размышляя о своём. Замявшись на мгновение, он распахнул полы мантии и достал из кармана брюк связку ключей; выбрав один – длинный, с витой ручкой, украшенной крупным малахитом, – он отпер дверь и скрылся в спальне.       – Сириус!..       Ринувшись следом, Марлин замерла в дверях, не решаясь переступить порог – всё-таки это были личные комнаты преподавателя, да не какого-то, а самого Грэйволфа. Но Блэк, кажется, чувствовал себя здесь как дома; по-хозяйски подойдя к кровати, он запустил руку под подушку и вытащил криво оторванный клочок пергамента.       – Я так и думал, - чертыхнулся он сквозь зубы и продемонстрировал записку друзьям. Марлин поверх плеча Джеймса не сумела разглядеть ничего, кроме того, что послание совсем короткое. – Профессора не было здесь с вечера пятницы. Вот, «Трансгрессировал в три сорок после полудня». Мерлинова борода, что с ним могло случиться?       На несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь громким сопением Питера, но наконец Марлин обхватила себя руками и объявила:       – Надо идти к МакГонагалл. Ребята, это может быть серьёзно! – воскликнула она, когда никто не тронулся с места. – Вы не думаете, что с профессором могло что-то случиться? Нужно срочно сообщить о том, что он пропал! Если он отсутствовал все выходные и до сих пор не вернулся, стоит как минимум разведать, что же его так задержало и где он сейчас.       – Может, ты и права, малышка, - наконец откликнулся Сириус, постукивая пальцами по собственному локтю. – Идём к деканессе, но только через Больничное крыло – может, Арвин что-то знает.       Он первым вышел из спальни, за ним потянулись остальные Мародёры, но в дверях Джеймс помедлил и, глядя на Марлин, вдруг странно усмехнулся.       – Что ещё, Поттер? – огрызнулась она, надменно приподняв брови.       – С каких пор Бродяга зовёт тебя малышкой, МакКиннон? – уточнил он и, хихикнув в кулак, вышел вон.       Как стало ясно уже после первых фраз, Арвин понятия не имела, куда запропастился её свёкор, а потому, выслушав соображения Сириуса, впереди студентов бросилась к МакГонагалл, которая, к вящему неудовольствию Блэка, не на шутку встревожилась. И если беспокойство женщин было для Марлин простым и отчасти понятным, то, искоса поглядывая на Сириуса, она каждый раз поражалась тому, как менялось его лицо, становясь всё более и более мрачным, будто на точёные черты находила угрюмая туча.       В кабинете МакГонагалл они были всемером – Марлин, сама не соображая, что делает, отправилась вместе с мальчишками, и теперь сидела на наколдованном стуле между Джеймсом и Римусом, с обострённым вниманием ловя каждое слово происходившего в этих стенах разговора.       – Сириус, - вкрадчиво переспросила Арвин, налегая раскрытыми ладонями на стол, - ты точно не знаешь, куда он пошёл?       – Нет. – Он покачал головой и поднял на неё полные отчаяния глаза. – Винни, я тебе торжественно клянусь, что нет!       Вполне удовольствовавшись таким ответом, Арвин переглянулась с тёткой и быстро проговорила:       – Я свяжусь с Габриэллой – возможно, он был в Волчьей яме на этих выходных... Дьявол, ведь поместье огромное, - всплеснула она руками, тщетно пытаясь не поддаваться панике. – Он мог пройти на территорию незамеченным и уйти, так никому и не сказав.       – В любом случае, стоит проверить, - согласилась с ней профессор МакГонагалл. – Но есть ещё один вопрос, который меня интересует. Откуда Вы узнали, где искать записку, мистер Блэк?       Опустив голову, Сириус на мгновение замялся, но всё же признался:       – Профессор Грэйволф научил меня. Мы... У нас с ним был уговор, где оставить записку с датой последнего пребывания и куда сообщать в случае опасности. В качестве... экстренного контакта он назвал Вас, профессор.       Сосредоточенно кивнув, МакГонагалл поднялась и объявила:       – Я сейчас же пойду к профессору Дамблдору, а Вы, юноши, возвращайтесь на занятия. Мисс МакКиннон, к Вам это тоже относится. Миссис Грэйволф, прошу Вас проследовать за мной.       – Я пойду за ним, - объявил Сириус, стоило им оказаться в коридоре и отойти на достаточное расстояние от кабинета МакГонагалл.       Смерив его строгим взглядом, Римус напомнил:       – Ты ведь только что сказал МакГонагалл, что не знаешь, где профессор.       – Не знаю, - кивнул он так, что волосы упали на глаза. – Но ни один человек не может исчезнуть бесследно. Нужно ещё раз обыскать кабинет – быть может, остались какие-то зацепки...       – Нет, - внезапно возразила Марлин. – Ты не можешь заниматься этим в одиночку, Блэк, это безумство!       Зверем взглянув на неё, Сириус быстро предложил:       – Тогда идём со мной. Одна голова хорошо, а две лучше.       – Нет, - повторила она, хмуря брови. – Если профессора будут искать, то пусть этим занимаются те, кому это по силам. А я не стану участвовать в этом безумии и тебе не позволю.       – Да? – огрызнулся он, подходя ближе и сверху вниз заглядывая ей в лицо. – А ты кто такая, чтобы мне приказывать?       Она удушливо покраснела, но взгляда не отвела, смело и честно глядя ему в глаза.       – Я – та, у кого ещё остались мозги, если ты вдруг сошёл с ума, - отчеканила она, и он неожиданно зло усмехнулся, но Марлин отчего-то показалось, что за его злобой нет-нет да и проглядывает грусть и странная усталость.       – Да, это я, - кивнул он. – Безумный Блэк. Как ты только раньше не догадалась.       Отбросив руки Римуса, стискивающие его плечи, он быстро зашагал по коридору прочь. На несколько секунд в коридоре повисла тягостная тишина, так что слышно было, как за дверью класса профессора Флитвика первоклашки хором повторяют: «Алохомора!»       Первым молчание нарушил Джеймс.       – Я пойду, догоню его, - объявил он, перебросив друзьям быстрый взгляд, а затем почему-то обернувшись к Марлин, будто она имела право решать хоть что-то.       – Да делай ты, что хочешь, - огрызнулась она и, запахнув мантию, направилась обратно в класс.

***

      Тем вечером в гриффиндорской гостиной царило небывалое оживление; казалось, внизу собрались все студенты с четвёртого по седьмой курс и даже несколько ребят помладше, которые, расположившись кто где, взирали на старших товарищей со страхом и восторгом. Речь держали, взобравшись на один из письменных столов, который предварительно вытащили в центр, близнецы Пруэтты – вернее, говорил в основном болтун Фабиан, а Гидеон периодически разбавлял пламенный монолог брата здравыми предложениями.       – Если будут собирать поисковые группы, мы должны быть первыми, кто запишется! – воскликнул Фабиан, и его поддержал дружный гул. – В конце концов, Грэйволф учил нас с первого курса, и теперь наш долг помочь в его поисках.       – Где ты предлагаешь его искать? – выкрикнул со своего места у камина Гэвин. – Ладно бы, если только по территории...       – Помолчал бы уже, МакЛагген! – громко перебила его Аврора, которая до сих пор тихо сидела на диване рядом с Джеймсом. – Можно подумать, ты сунулся бы в Запретный лес, даже если бы тебе заплатили.       Приобняв за плечи, Джеймс потянул её назад, но всё же согласно кивнул:       – Правда, Гэв, не пори чушь. Ты ведь не думаешь, что профессор мог в лесу потеряться?       Гневно сверкнув глазами на мгновенно скисшего МакЛаггена, Аврора скрестила руки на груди и обежала гостиную взглядом, будто высматривая несогласных. Ноги сами принесли её сюда, к гриффиндорцам, ведь на Когтевране сочувствующих обнаружилось в разы меньше: заслуги Грэйволфа здесь определённо признавали, но помнили, что инициатива наказуема.       Сидеть вот так в неизвестности было невыносимо тяжело, и Аврора уже подумывала отправиться за новостной сводкой к Септиме, как вдруг сидевший в кресле напротив Римус поднялся и, перешагивая через ноги, подошёл к столпившимся у окна девушкам, среди которых была и Мэри МакДональд. Стиснув зубы, Аврора наблюдала, как он обратился к Мэри, а после они вдвоём вышли из гостиной сквозь портретный проём.       – Шею не сверни, - рыкнул сидевший по правую руку от Авроры Блэк, так что она вздрогнула и, смерив его взглядом из-под нахмуренных бровей, огрызнулась:       – Не твоё дело!       Отвернувшись от него, она прижалась к плечу Джеймса, надеясь хотя бы так скрыть собственное налившееся кровью лицо.       Разумеется, Аврора не могла этого знать, но в этот самый момент в коридоре перед портретом Полной Дамы происходил разговор, к которому Римус готовился на протяжении долгих недель, но всё равно не сумел предугадать все варианты ответных аргументов, которые в случае Мэри сводились к одному.       – Почему ты не хочешь быть со мной? – спросила она, обхватив себя руками, и Римус разглядел у неё на запястьях выглядывающую из-под манжет кромку бинтов. Это показалось ему странным, ведь любой порез, каким бы глубоким ни был, давно бы зажил – он знал по себе... Так что это, попытка спекуляции? Или напоминание о собственном заблуждении?       – Я тебе больше не нравлюсь? – настаивала Мэри, и у неё в глазах блеснули слёзы, так что Римусу волей-неволей пришлось взять инициативу в свои руки.       – Мэри, я хочу поговорить с тобой без скандалов и истерик, - попросил он. – Как думаешь, у нас это получится?       Она оскорблённо поджала губы, но всё же кивнула.       – Отлично, - выдохнул Римус, хотя понимал, что праздновать победу ещё рано. – Прежде всего ты должна знать – я не хотел, чтобы так вышло. Я не снимаю с себя ответственности за случившееся, но я и предположить не мог, что ты всё воспримешь так.       – Как ещё я должна была это воспринять? – капризным тоном уточнила Мэри, сдавив собственные плечи так, что наверняка останутся синяки. – У нас всё было хорошо, а потом ты вдруг начал меня избегать и... Я не знала, что и думать!       – Я знаю, - поспешно согласился он, - и это целиком моя вина. Возможно, своими действиями я внушил тебе ложные надежды на то, что у нас что-то сложится.       Мэри взглянула на него так, будто он погрозил ей кулаком.       – «Ложные»? – эхом переспросила она. – Выходит, я недостаточно хороша, чтобы встречаться со мной?       Римус сперва и не понял, о чём она, а, догадавшись, от облегчения едва не рассмеялся.       – Ты... Да девять из десяти мужчин будут счастливы связать с тобой жизнь! – воскликнул он, и Мэри неожиданно резко переспросила:       – Но ты десятый?       Резко выдохнув, Римус неимоверным усилием подавил порыв злобы на её тупое упрямство и, старательно сдерживая тон, очень медленно, раздельно произнёс:       – Прости. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.       Портрет повернулся на петлях, и Римус, обернувшись, увидел Аврору, которая, переступив через кромку портретного проёма, остановилась у стены и непривычно строгим тоном осведомилась:       – Что вы здесь застряли?       – Тебе лучше вернуться в гостиную, Аврора, - напутствовал Римус, с непониманием приглядываясь к её насупленным бровям и яростным золотым искрам в глазах, недоумевая, что могло её так разозлить. – Нам с Мэри нужно поговорить.       Искривив губы в странном подобии усмешки, она не двинулась с места и откликнулась:       – Смотри, как бы после вашего разговора мисс МакДональд снова не пришлось отправиться в Больничное крыло. Как мне кажется, её боевые раны ещё не зажили...       Мэри ринулась вперёд столь порывисто, что Римус едва успел заслонить Аврору спиной и, действуя в каком-то помрачении, выхватил палочку. Разумеется, он не собирался никого заколдовывать, но та ярость, с которой Мэри бросалась теперь на Аврору, которая даже не пошевелилась, не отшатнулась в попытке защититься, порядком сбивала его с толку.       – Что ты сказала?! – вопила она, пытаясь поднырнуть под рукой Римуса. – Повтори немедленно, что ты сказала!       – И не подумаю, - в тон ей откликнулась Аврора. – Как показывает опыт, с первого раза ты не понимаешь, а со второго – и подавно.       Римус и без того готов был сквозь землю провалиться, но, когда портрет Полной Дамы вновь повернулся, он едва сдержал разочарованный стон – в коридор вышли Сириус и Джеймс.       – Что тут за крики? – первым делом спросил Поттер, окинув беглым взглядом стиснувшую кулаки Мэри и вскинутую палочку Римуса. – Лунатик, что происходит?       – Ничего, - быстро откликнулся он, но оружие так и не опустил. – Всё под контролем.       – Что-то не заметно, - оценил Сириус, и Аврора заметила, как он украдкой потянулся к собственному ремню, где обыкновенно носил палочку.       Неизвестно, куда бы завёл спонтанно начавшийся скандал, если бы в темноте коридора не раздался топот ботинок, и к ним не подбежал запыхавшийся Питер.       – Ребята! – крикнул он издалека. – Там такое... такое!       – Что случилось? – вскинулся Сириус, стиснув кулаки в недобром предчувствии.       Петтигрю, в кои-то веки оказавшись в центре всеобщего внимания, даже раскраснелся от удовольствия.       – Я шёл с кухни, - поделился он, вращая глазами от напряжения и отдуваясь в редкие паузы между фразами. – Сегодня на ужине были такие эклеры, и я...       – Короче, Питер! – поторопил Джеймс.       – Я уже подходил к холлу, когда услышал шаги, - продолжил он, от волнения заглатывая по полслова. – И я затаился за той статуей вепря недалеко от входа...       – Короче! – потребовала Аврора из-за спины Римуса, и тогда Питер выдохнул:       – Грэйволф! Его нашли!       – Что?..       Сириус выступил вперёд и протянул в сторону подрагивающую руку, за которую тут же ухватился Джеймс.       – Да-да! – подтвердил Питер, горячо кивая. – Я видел, как его заносили в замок!       – Заносили? – переспросил Римус, быстро переводя взгляд с Блэка на Петтигрю. – Мерлинова борода, он ранен?       Взгляд круглых водянистых глаз Питера метнулся сначала к Мэри, потом – к Авроре, и он, понизив голос, признался:       – Я... совсем затаился... и побежал следом за носилками.       Римус быстро кивнул, мгновенно смекнув, в чём дело – превратившись в крысу, которыми кишел старый замок, Питер мог оставаться незамеченным в любых условиях; но уже следующие слова друга заставили его стиснуть руки в подрагивающие кулаки.       – Кеттлберн сказал, на него напал оборотень.       Глухо охнув, Аврора зажала рот ладонями, но Римус смотрел не на неё, а на Сириуса. Несколько секунд тот продолжал стоять совершенно неподвижно и даже, кажется, моргать перестал, а потом вдруг резко отпихнул руку Джеймса и шагнул вперёд.       – Погоди, - одёрнул его Римус. – Не думаю, что разумно сейчас туда...       – Да мне наплевать, что ты там думаешь! – рявкнул Сириус и подтолкнул Питера к лестнице. – Давай, Хвост, шевели своей толстой задницей!       Закатив глаза, Римус вслед за Джеймсом бросился вниз по ступеням прочь из башни. Мимоходом он задумался о том, что к их возвращению в курсе произошедшего будет вся гостиная Гриффиндора – Мэри до получения статуса факультетского изгоя была известной болтушкой. И в ту самую секунду, отчаянно пытаясь угнаться за Сириусом, Римус дал себе по-юношески запальчивое обещание, что, если он когда-нибудь и женится (что сомнительно), то только на той, которая не станет трепаться попусту и будет владеть уникальным навыком молчания.       Двери Больничного крыла были приоткрыты – недобрый знак, – но раньше, чем они вбежали внутрь, Римус увидел то, что заставило его сердце, тоскливо сжавшись, подкатить к горлу – тянущиеся от самой лестницы кровавые следы. С живого человека столько крови натечь не могло, а потому он невольно остановился, будто споткнувшись на ровном месте.       – Бродяга, стой!       Но он уже налетел плечом на болтающуюся на сквозняке створку и скрылся внутри.       Грэйволфа было не видно за хлопочущими вокруг людьми. Лишь мельком осмотрев бывших тут же МакГонагалл, Вектор и Кеттлберна, Сириус встретился глазами с Арвин и побледнел – настолько испуганной она казалась. Мерлин раздери, разве она вообще умеет бояться?..       – Профессор!.. – выкрикнул он и ринулся вперёд, но не успел сделать и шагу, как подоспевшая мадам Помфри толкнула его в плечи и приказала:       – И думать забудьте, Блэк! Вон! Немедленно вон!       Лишь когда дверь захлопнулась у него перед носом, он обернулся и понял, что всё это время друзья следовали за ним по пятам.       – Всё будет в порядке, - заверил Джеймс, до боли стиснув Сириусу плечо. – Ему помогут, Бродяга.       Сириус кивнул, но всё, о чём он мог думать – это окровавленная рука, свисавшая через край койки. Кровавые пятна разрастались, заполняя собой весь мир, и он, сбросив руку Джеймса, зашагал прочь, всё быстрее и быстрее, пока наконец не бросился бегом, не разбирая дороги – потому что не мог вот так стоять и ждать, терзаясь неизвестностью. Нужно было что-то делать, как-то помочь... Но ради Мерлина, что он мог, если даже у целителей опускались руки?       Он понял, что означал этот взгляд Арвин, он моментально всё понял.       Безнадёжность.       Проскочив всё ещё переполненную гостиную в три шага, он взлетел по лестнице и с такой силой захлопнул за собой дверь спальни, что та ахнула от отчаяния и распахнулась вновь. Внутри у него бродила яростная сила, требовавшая выплеска, и Сириус, не соображая, что делает, ударил кулаком в стену, зашипев от боли, когда от столкновения с холодным камнем разошлась кожа.       – Браво-браво... Ты уложил эту стену на обе лопатки.       Вскинув голову, Сириус смерил стоявшую в дверях спальни Марлин слепыми от ярости глазами и ничего не ответил – горло перехватило судорогой. Так страшно ему в последний раз было шесть лет назад, когда уговаривал Распределяющую шляпу отправить его на Гриффиндор и вполне преуспел.       Поняв, что он не в состоянии связно отвечать на хоть какие-то реплики, Марлин вошла в комнату и осторожно приблизилась к нему.       – Посмотри, что ты наделал, - попеняла она, взяв его руку в ладони и осматривая сбитые костяшки. – Нужно обработать ранки.       Он лишь покачал головой в ответ:       – Не надо. Само заживёт как на собаке.       Попятившись, он тяжело опустился на край стоявшей ближе всех кровати Римуса. Марлин, посомневавшись, села рядом, поджав под себя одну ногу.       – С чего ты так изводишься? – спросила она и поспешно прибавила: – То есть, я понимаю, Грэйволф – классный учитель и, кажется, хороший человек, но...       Она замолчала, не в силах подобрать слов да и не надеясь на ответ, но Сириус внезапно коротко вздохнул:       – Он – мой крёстный отец.       Вскинув голову, Марлин несколько секунд оторопело смотрела на него, пытаясь понять, не врёт ли он, а после с сожалением покачала головой:       – Я не знала…       – Никто не знает, - нарочито спокойно откликнулся он, глядя на собственные дрожащие ладони. – Даже Джеймс. Я и сам долгое время был не в курсе… В смысле, я догадывался – он ведь всегда был ко мне очень добр… Был и есть! – глухо фыркнул он, всплеснув руками.       Он склонил голову, вцепившись пальцами в собственный затылок, и замер, даже, кажется, дышать перестал.       Марлин откровенно не знала, что делать. Утешение никогда не было её сильной стороной, а потому она невольно вспомнила то, о чём ей говорил Джеймс. Удивить или напугать... Но он теперь и без того до чёртиков напуган.       Сириус вздрогнул, когда ему на плечо опустилась её лёгкая прохладная ладонь.       – Всё будет хорошо, - шепнула Марлин, наклонившись и пытаясь заглянуть ему в глаза. – Он не заразится…       – Да пусть бы и так, - огрызнулся Сириус, поднимая голову. – Пусть оборотень, лишь бы он выжил.       Прикусив губу, Марлин надолго замолчала, а после тихо выдохнула:       – Ты так рассуждаешь из-за Люпина, да? Брось, Сириус, - отмахнулась она, когда его лицо удивлённо вытянулось. – Я, конечно, умом не блещу, но я и не полная дура. Думаешь, за столько лет никто не заметил, что твой друг пропадает каждое полнолуние? Да и потом... Может, Снейп и язвительный горлопан, но он много чего знает о Тёмных искусствах, а потому по некоторым вопросам я предпочту к нему прислушаться.       Сириус напряжённо молчал. Некоторое время он приглядывался к ней, будто проверяя, не побежит ли она рассказывать эту потрясающую новость каждому встречному не только на факультете, но и по всей школе, но Марлин его взгляд выдержала, даже не шелохнувшись, и у него заметно отлегло от сердца. Да, понять её было невозможно, как любую девушку, и ему только предстояло разгадать этот чарующий ребус, но в одном Сириус был уверен уже сейчас – Марлин МакКиннон не была подлой.       – Ты из-за этого на него взъелась? – уточнил он, но она коротко покачала головой:       – Нет. Я довольно неплохо отношусь к Римусу. Хотя за то, как он занудничает, его иногда хочется стукнуть. – Сириус болезненно усмехнулся, и Марлин отважилась задать новый вопрос: – Думаешь, он к этому причастен?       У него в секунду сделалось такое лицо, будто Марлин запустила ему Разоружающим заклятием прямо в грудь.       – Лунатик?.. Нет! – с жаром выдохнул он, стиснув ей ладони. – Он тут не при чём, нет! Мы с Джеймсом и Питером были с ним всю ночь, он...       – Что?..       И тут он понял, что попался. Марлин в ужасе смотрела на него, а после почти по слогам произнесла:       – Вы всю полнолунную ночь провели с оборотнем?.. Мерлина ради, Сириус Блэк, ты в своём уме?! Он же мог искусать вас... или убить, - прибавила она, вконец растеряв голос. – Он мог убить вас, Сириус.       Посмотрев ей прямо в глаза, Сириус протянул окровавленную руку и легонько провёл кончиками пальцев по её щеке, боясь испачкать.       – Может, я и вправду с ума сошёл... А ведь люди говорят, Блэков даже Убивающее проклятие не берёт, - поделился он, но тут его губы горько искривились, и он отвернулся, глядя прямо перед собой.       Марлин была настолько испугана его внезапным откровением, что за шумом крови в ушах едва услышала его прерывающийся шёпот:       – Марлин, а если он умрёт?..       – Ну что ты… – прошептала она и, плохо понимая, что делает, обняла его, обхватив руками за шею. – С ним всё будет в порядке, вот увидишь. Тише...       Он попытался вырваться, подгоняемый очередным припадком бессильной ярости, но Марлин держала крепко, сдавив его руками и с каким-то мрачным удовлетворением чувствуя его сбивчивое горячее дыхание на собственной груди.       – Тише... – повторила она, почти прижавшись губами к его виску. – Тш-ш-ш... Всё будет хорошо, золотце.

***

      Утром следующего дня, едва забрезжил рассвет, в Хогвартсе появились Аласер и старшая миссис Грэйволф.       Джеймс, который вместе с Авророй всю ночь дежурил под дверью Больничного крыла, хотел было остаться и теперь, чтобы оказать Арвин хотя бы моральную поддержку, но она задушила этот порыв рыцарственности в зародыше, заявив, что со свекровью разберётся сама. В этом Джеймс, откровенно говоря, сомневался, поскольку справиться с госпожой Адрианой подчас не мог даже собственный сын. Справедливости ради стоит заметить, что к Арвин она относилась в целом неплохо – как к хорошенькой, но туповатой комнатной собачке. Буквально это означало, что при всех своих немалых достоинствах Арвин не имела права голоса ни по одному вопросу и рассматривалась хозяйкой Волчьей ямы в лучшем случае как бесплатное приложение к сыну и инкубатор для красивых наследников. Впрочем, до открытых оскорблений Адриана не опускалась никогда – презирала молча, исподволь, опасаясь навлечь на себя гнев мужа.       Вот и теперь, выслушав отчёт Арвин и мадам Помфри о здоровье супруга, миссис Грэйволф заломила холёные руки и всхлипнула:       – Великий Мерлин... Нужно срочно отправить его в больницу святого Мунго!       – Профессора нельзя перемещать камином, - возразила Арвин, вытирая запятнанные зельями руки о край передника, - а о трансгрессии не может идти и речи. Это чудо, что он вообще сумел добраться до Хогвартса и остаться в живых, без расщеплений. Нужно подождать хотя бы пару дней, пока раны затянутся...       – Но он не заражён? – взволнованно спросил Аласер, глядя на жену широко распахнутыми глазами. – Отец ведь не станет...       – Ох, милый, - вздохнула Адриана, обмахиваясь ладонями, готовая в любой момент разрыдаться, - что же она может знать о таких вещах!       Поняв, что пренебрежительное «она» относилось к ней, Арвин стиснула зубы, но взяла себя в руки и напомнила:       – Вообще-то я – дипломированный специалист, матушка. И, если помните, до рождения Генри я, хоть и недолго, проработала именно в отделении отравлений. Я не раз работала с укушенными и знаю, как...       Адриана оскорблённо поджала губы и громко хмыкнула, прерывая зарождающийся монолог, а после, промокнув глаза краем носового платка, прерывающимся шёпотом произнесла:       – Мой дорогой Гарри... Он всегда был таким красивым...       Сжав кулаки так, что кровавая каёмка под ногтями запятнала ладони, Арвин сверкнула глазами.       – Вот Вам моё слово, матушка, - отчеканила она, понемногу теряя терпение. – Больной не транспортабелен, и я не позволю подвергать его жизнь и здоровье ещё большей опасности. И не советую спорить со мной по этому вопросу. Посетителей профессор Грэйволф пока не принимает, а потому шли бы вы и выпили чаю в компании директора Дамблдора – если только ему не наплевать на жизнь и здоровье его коллег!       – Арвин! – возмущённо одёрнул Аласер и попытался обнять её за плечи, но она в ответ зыркнула на мужа так, что он передёрнулся.       – Пусти! – рыкнула она и, вырвавшись из рук Аласера, почти вбежала в Больничное крыло.       Койку, на которой лежал единственный и самый важный пациент, нарочно отгородили ширмой, чтобы не давать студентам поводов для сплетен, но даже сквозь натянутую на стойки белую ткань Арвин почувствовала по ту сторону какое-то шевеление. Зайдя за ширму, она с облегчением увидела, что профессор пришёл в себя – до сих пор он почти всё время пребывал в беспамятстве, лишь изредка вскрикивая от боли и бормоча что-то бессвязное об оборотнях.       Присев на табурет рядом, Арвин осторожно приподняла марлевую повязку, покрывавшую грудь профессора, и присмотрелась к самой глубокой ране, с рваными краями, болезненной и воспалённой даже на вид. Слава Мерлину, когти не добрались до сердца... В том, что эти следы оставлены именно когтями, она не сомневалась, хотя местами кожа и натянутые мышцы превратились в сплошное кровавое месиво, а потому Арвин не могла точно определить, были ли среди ран следы укусов.       До следующего полнолуния им не узнать правды.       – Арвин…       Вскинув склонённую голову на голос, она запястьем быстро утёрла слёзы.       – Я здесь, - подтвердила она, хватаясь за его протянутую руку и прижимая ладонь к собственному лицу, изредка касаясь её губами. – Я здесь, с тобой... Всё будет хорошо...       Глядя на неё лишь одним глазом – левый был закрыт ещё одной повязкой, чтобы залечить разорванное веко, – он хрипло попросил:       – Не плачь, маленькая.       – Не буду, - пообещала она, мягко улыбнувшись одними губами. – Я бы спросила, где больно, но я так думаю, что везде.       Кашлянув в ответ на вполне уместную остроту, профессор перевёл взгляд на собственную покрытую шрамами руку и задал очередной вопрос:       – Как я оказался в Хогвартсе?       – Не знаю, - честно призналась Арвин, осторожно запахнув на нём пижамную рубашку. – Тебя нашла профессор Стебль, когда обходила теплицы – говорит, кто-то из студентов повадился таскать у неё листья жгучей антенницы.       – Нужно послать Помоне бутылку виски, - хмыкнул он и, кашлянув, поморщился от боли. – Ну что, госпожа целитель, жить-то я буду?       Арвин в ответ неожиданно зло усмехнулась:       – Будешь, никуда не денешься. Ещё сам себе надоесть успеешь... Кто бы ни задался целью тебя прикончить, старались они явно недостаточно.       – Они не убить меня хотели, - возразил он и вдруг зашёлся приступом хриплого кашля. – Не убить, а напугать. Сивому нарочно завязали морду, чтобы не укусил...       Он глухо застонал и ненадолго замолчал.       Поднявшись на ноги, Арвин наполнила кубок из флакона, стоявшего на тумбе и, сев на край койки, поднесла к губам Грэйволфа.       – Пей-пей, - настояла она, когда он попытался увернуться. – Не время сейчас геройствовать. Это уменьшит боль.       Поддавшись её щекотному шёпоту, отчего-то заполнявшему всё пространство Больничного крыла от пола до потолка, он всё же сделал несколько глотков обжигающего горло состава и вновь опустил гудящую голову на подушки.       – И зачем им тебя пугать? – спросила Арвин, отставляя кубок обратно на тумбу. – Или ты надеялся избежать расспросов? В любом случае за дверью сейчас твои жена и сын, и уж Алу тебе придётся кое-что рассказать, так что можешь потренироваться на мне. Обещаю не биться в истерике, - прибавила она, насмешливо дёрнув бровями. Профессор молчал, глядя в потолок, и она тихо прибавила: – Мы все боремся против Пожирателей, кто как умеет. И если ты вдруг зачем-то им понадобился, я предпочла бы узнать, зачем именно, прежде чем они попытаются выудить ту же информацию через моего сына.       Она была права от первого до последнего слова, и оба это понимали. Смерив её взглядом, профессор коротко вздохнул, потому что спорить с оскалившейся волчицей, умело прикидывающейся женщиной, у него не было ни желания, ни сил.       – Сколько, по-твоему, лет Габриэлле?       Вопрос, заданный спокойным и слегка насмешливым тоном, поставил Арвин в тупик.       – Габи? – удивлённо переспросила она и наморщила лоб, размышляя. – Стыдно признаться, но понятия не имею. Может, слегка за сорок... Или даже меньше.       – Больше, - возразил профессор. – Гораздо больше... Ей было двадцать два, когда меня нашли и вернули Грэйволфам.       На некоторое время в Больничном крыле воцарилась тишина. Арвин смотрела на него, слегка улыбаясь, будто никак не могла понять, в чём суть шутки. Но, чем дольше он молчал, тем слабее становилась её улыбка, пока наконец не пропала вовсе, уступив место испугу, а затем и откровенному ужасу. У неё в голове, многократно отдаваясь эхом, вдруг впервые за годы зазвучал голос отца, монотонно вещавшего с кафедры: «Концепция переселения душ и реинкарнации, широко распространённая в восточных религиях, вряд ли когда-нибудь приживётся на Западе».       Ну что ж, па... Вызов принят.       – Гарри... – прошептала она, прижав ладонь к губам. – Что ты наделал?..