1672 год

В семь часов утра Месье разбудил старший дежурный лакей, который за годы службы повидал всякое, а потому, отодвинув полог, и бровью не повёл, обнаружив принца в объятиях шевалье де Лоррена. Оба крепко спали. - Ваше высочество, пора вставать, - сказал лакей. – Через час проснётся его величество. Пока Месье пытался разлепить глаза и свыкнуться с мыслью, что пришло время покидать тёплую кровать и нырять в темноту раннего ноябрьского утра, лакей стал открывать ставни на окнах. В это время в спальню потянулись другие слуги и стали зажигать повсюду свечи. Шевалье заворчал и попытался спрятаться под одеялом. Но у него не было даже минуты. Следовало уйти до того, как спальня Месье наполнится кавалерами. Это было нелепо до абсурдности. Каждый из кавалеров знал, с кем принц проводит ночи, но в Версале от Месье требовалось соблюдать правила приличия. Шевалье, грязно ругаясь про себя, свесил ноги с кровати, пытаясь попасть в домашние туфли. Потом встал и сразу же плотно запахнул тёплый халат, который ему подал слуга. Халат стоил больших денег, отороченный мехом и расшитый золотыми цветами, но шевалье уже привык к дорогим вещам и не обращал на них внимания. - Скоро увидимся, - сказал он Месье, который стучал зубами от холода, потому что с него сняли сорочку, чтобы надеть свежую. Шевалье при виде голого любовника не сумел остаться равнодушным. Проходя мимо, он поцеловал Месье и схватил за ягодицу. Месье улыбнулся побелевшими губами. После того как он умылся и справил нужду, к нему впустили кавалеров. Всё ещё опухшие от сна, но разряженные и надушенные, они быстро заполнили спальню. Эффиа грациозно опустился на колено, чтобы натянуть на Месье чулки, нежного розового цвета. Он скользил по ногам принца ладонями, разглаживая складки на чулках, как бы невзначай забирался выше и касался обнажённой кожи. Маркиз и Месье обменивались заговорщицкими улыбками, полагая, что никто ничего не замечает. Но от внимания шевалье де Беврона это не ускользнуло. Он не понимал, кого сейчас ревнует: Эффиа или Месье? Или обоих сразу? В любом случае чувство было неприятным. Остальные кавалеры были заняты собой. Каждый думал, что принёс самые интересные сплетни и надеялся, что Месье выделит именно его. Но сегодня им не повезло, потому что среди присутствующих был Марсийяк, которого принц видел двумя месяцами ранее в таком скверном состоянии, что теперь и не верилось, что маркиз поправился и вернулся к придворной жизни. - Вы снова с нами! – обратился к нему Месье, пока Эффиа застёгивал на нём кюлоты, розового, но более тёмного, чем чулки, цвета, а рядом стоял граф де Марсан, приготовившись надеть на принца камзол, тоже розовый. Сегодня Месье было угодно заменить зарю. - Самым тягостным для меня было не видеть вас, ваше высочество, - сказал Марсийяк. Он звучал теперь иначе, лишившись многих зубов. И если раньше внимание привлекали его чувственные губы, то теперь - шрам на щеке. Марсийяка весьма огорчала утрата красоты, но при этом он гордился, что сражался за короля и чуть было не погиб. Стоит королю на него взглянуть, как его величество вспомнит его храбрость. Это может помочь в карьере. Поэтому маркиз решил считать, что его увечья - это скорее плюс, чем минус. - Теперь вы должны наверстать упущенное и почаще бывать у меня, - Месье послал ему милую улыбку, но в следующий миг отвлёкся на шевалье и уже не видел, как Марсийяк в знак покорности склонил голову. Шевалье явился при полном параде, красивый и шикарный, словно потратил на туалет много времени, тогда как на самом деле слуги одевали его в великой спешке. На нём был костюм в тон его серо-зелёных глаз и светло-русый парик. - Сначала показывается заря, завораживая своей прелестью, потом уже солнце*, - сказал он, отвешивая принцу поклон. - Вы, верно, сегодня выспались, Филипп, - со смехом отозвался Месье, немало удивлённый, ведь обычно его любовник не был склонен к витиеватым комплиментам. - О нет, ваше высочество, мне удалось сомкнуть глаза только под утро, - ответил шевалье, продолжая смотреть только на него. Месье улыбнулся и разыграл смущение, стыдливо потупив взор. На щеки легла тень от длинных ресниц. Но потом он самым бесстыжим образом подал шевалье обе руки, а тот столь же бесстыже стал покрывать их поцелуями. - Не было и нет пары красивее, - громко, чтобы все слышали, прошептал Эффиа, наклонившись к Беврону. Лукавая улыбка изогнула его губы. Беврон по привычке хотел нахмуриться, но вдруг понял, что нежности принца и шевалье его больше не пронимают. И облегчение было столь велико, что он ответил маркизу улыбкой во все зубы, совсем для него нехарактерной. Брови Эффиа метнулись к парику. Ему пришлось отвернуться от Беврона, чтобы не разулыбаться схожим с ним образом. Это было бы чересчур. Когда Месье в компании кавалеров отправился на половину короля, чтобы присутствовать при церемонии его одевания, Эффиа и Беврон остались в спальне одни. Если не считать слуг, которые споро наводили вокруг порядок: меняли в вазах цветы, которые выращивались в королевской оранжерее; смахивали пыль; застилали кровать; натирали до блеска мебель; туда-сюда сновали с чистым бельём и костюмами. - Вы как обычно страшно заняты? – спросил Беврон. - Наоборот, - ответил Эффиа. – Я страшно свободен. Не представляю, чем себя занять. - Тогда желаете взглянуть на мою комнату? – Беврон взял маркиза под руку. - А там есть на что смотреть? – удивился тот, но высвобождаться не стал. - Абсолютно не на что. Но не знаю, что ещё вам предложить. Если угодно, спустимся в парк. - Наше положение достойно сочувствия, - вздохнул Эффиа. – Мы могли бы занять себя присутствием на утренних церемониях в спальне его величества… - Мы могли бы подавать ему туфли, - сказал Беврон, изображая огорчение. - Это вряд ли, мой дорогой. Будем реалистами. - Ну и к чёрту его тогда! – запальчиво заявил Беврон. - Тише, безумец! – Эффиа огляделся по сторонам, но в галерее, через которую они шли, никого не было. Придворные толпились рядом с королевской спальней, только Эффиа и Беврон шли в противоположном направлении. Такую возможность они получили, потому что король их терпеть не мог. Чтобы не портить ему настроение с самого утра, Эффиа и Беврон избегали показывать себя. Королевская неприязнь обострилась полтора года назад, когда умерла первая Мадам. Умирая, она голосила, что её отравили. Сразу пошли слухи, что непосредственными отравителями были Эффиа и Беврон. Вероятно, такой чести они удостоились из-за особой близости к Месье. Король всем давал понять, что в слухи не верит и считает их вздором, но тем не менее Эффиа и Беврон были тайно сопровождены к нему. Король допрашивал их несколько часов, каждого по отдельности, прежде чем убедился, что Мадам никто не травил. По крайней мере, никто из Пале-Рояля. Эффиа никогда не забудет выражение облегчения на лице короля, когда тот разрешил себя убедить, что Месье и его люди ни при чём. Однако с тех пор к Эффиа и Беврону он стал относиться хуже, чем прежде. Шевалье странным образом избежал этой участи, хотя вдохновителем отравления Мадам считали именно его. Но, похоже, у короля были причины демонстрировать шевалье своё расположение. То ли он это делал из любви к Месье, то ли из уважения к графу д’Арманьяку и всем тем, кто стоял за его спиной. Как бы там ни было, шевалье, вернувшись из ссылки, врага в лице короля не приобрёл. - Куда мы идём? – спросил вдруг Эффиа, осознав, что роскошные галереи сменились галереями, в которых вовсю шли строительные работы (и таких в Версале было большинство). До рези в носу пахло краской, грохотали молотки, звенели пилы, перекрикивались друг с другом мастера. - Не знаю, - признался Беврон. – Я просто использую любую возможность побыть с вами. Эффиа не ответил, и они молча миновали галерею, стараясь не испачкаться. - Этот шум сведёт меня с ума. Работы не прекращаются даже ночью, - пожаловался Беврон, когда они оказались на пустынной лестнице. – Королю так не терпится получить свой дворец, что… - У вас на щеке капля краски, - перебил Эффиа. – Вот здесь. Беврон стал тереть щёку, но сделал только хуже: размазал краску по ней. - Замрите, - велел Эффиа и вытащил платок. Беврон пришёл в восторг от того, что маркиз заботится о нём. Он нежно смотрел на Эффиа сверху вниз. Никто не мог сравниться с Бевроном в росте, даже Эффиа, которого низкорослым нельзя было назвать. - Жаль, что я не перемазался с головы до пят, - вздохнул Беврон. – Вам бы пришлось прикасаться ко мне в разных местах. - С чего бы это? – шутливо возмутился Эффиа. – Я вам не прислуга, мой дорогой. Я добрый самаритянин, доброта которого, впрочем, имеет границы. Беврон решил, что сейчас или никогда. Он толкнул Эффиа к стене, а тот, не ожидая подобного, успел только удивлённо распахнуть карие глаза. Беврон метнулся к нему и впился поцелуем в губы, но тут же расплатился за это, Эффиа его укусил. Беврон вскрикнул и почувствовал во рту вкус собственной крови. Эффиа отступил на шаг, но рассерженным не казался. Он тёр переносицу, словно у него раскалывалась голова. - Что с вами? – испуганно спросил Беврон. - Нет, что с вами, мой дорогой? – не глядя на него, ответил вопросом на вопрос Эффиа. - Разве непонятно? Я хочу вас и пытаюсь получить. Эффиа засмеялся и опустился на холодные мраморные ступени. Он словно лишился всех сил. Беврон опустился с ним рядом, начав за него опасаться. Может, маркизу он настолько противен, что того дурнота одолела? - Эффиа, - сказал Беврон вкрадчиво и взял руку маркиза в свою, - я ведь в самом деле схожу по вам с ума. Вы потеснили Месье, а потом я и думать о нём забыл. - Как это возможно? – Эффиа наконец посмотрел Беврону прямо в глаза. И тот подумал, что зрачки Эффиа, словно чаинки в чае. – Мы с Месье слишком разные. Как вы могли увлечься им, а затем мной? - Не знаю, - честно ответил Беврон. – Месье меня сразил с первого взгляда. Я обожал его. Обожал то, что он собой представляет. - Значит, со мной вам будет скучно, - маркиз отнял свою руку и прижал к себе, словно Беврон сделал ей больно. - Никогда! – заявил Беврон. – Вас я люблю за то, какой вы. Мне потребовалось время, чтобы вас понять. - Это вы думаете, что поняли меня, - возразил Эффиа. – Потом окажется, что вы заблуждались. - Я вам не нравлюсь? – Беврон замер, страшась услышать ответ. - Не нравитесь, - соврал Эффиа и хотел встать, но Беврон удержал его. - Тогда дайте мне возможность понравиться, - взмолился он. - Зачем мне это? – маркиз, казалось, рассердился. - Затем, что я на всё готов ради вас! - Не на всё, - возразил Эффиа. – В покое меня оставить вы не можете. - Эффиа, Эффиа, - с мольбой произнёс Беврон. – Как я могу оставить вас в покое? Вы стали для меня маяком. Я иду на ваш свет, без вас я чувствую себя потерянным. - Сударь, - сказал Эффиа, которому удалось вернуть самообладание, - я восхищён тем, как похоть на вас влияет. - Не только похоть, - Беврон подался к нему. - Я разрешаю поцеловать себя, - сдался маркиз. – Потому что не вижу иного способа вас угомонить… Не успел он договорить, как губы Беврона прижались к его губам. Страсть Беврона передалась ему, и он повёл себя более пылко, чем собирался. Беврон, когда оторвался от него, смотрел с восхищением. - Месье, - сказал Эффиа, - не простит мне, что я увёл у него поклонника. Вы это понимаете? - Месье нет до меня дела, - Беврону пришлось приложить усилие, чтобы воспринимать сказанное маркизом. У него в голове трезвонили колокола любви. - Тут вы правы, - согласился Эффиа, - однако он ждёт от вас, что вы будете любить его до конца дней своих. На лице Беврона отразилось лёгкое беспокойство. Он вовсе не желал втягивать Эффиа в неприятности. Он бы себе не простил, случись это! - О моей любви знаете только вы, - заверил он. - От меня Месье ждёт того же, - продолжал Эффиа, словно не слышал. - Что нам делать? – Беврон пытался поймать его взгляд, но маркиз был занят мыслями и перед собой ничего не видел. - Забудем о том, что произошло сейчас, - пробормотал он. - Нет! – возразил Беврон. – Я жизнь отдам за Месье, но не готов становиться монахом в угоду ему! - К слову, мой дорогой, вы уже мальтийский рыцарь, - Эффиа продолжал изображать говорящую статую. - Антуан! – позвал Беврон и встряхнул его за плечи. Эффиа вздрогнул и словно очнулся. - Нам придётся соблюдать строжайшую секретность, - заявил он. – Сумеем ли мы? Но главное, готовы ли вы к такому? - Готов, раз иного выхода нет, - серьёзно сказал Беврон. Эффиа удовлетворённо кивнул. Возможно, зря он нагнал страху на себя и Беврона. Их связь может оказаться быстротечной, а влечение обернуться разочарованием. Стоит быть осторожными, следить за своими словами и взглядами, но не стоит строить долгосрочные планы. - Не разочаруйте меня, Беврон, - сказал он тоном, каким обычно говорил с поставщиками товаров для Месье, - я ведь плачу самую высокую цену. - Вы не пожалеете, господин маркиз, - подыграл ему Беврон и, предвосхищая новые предостережения, полез к Эффиа с поцелуем. Вместо того чтобы отпрянуть, маркиз продемонстрировал отточенные за годы умения. У Беврона потом кружилась голова, и это Эффиа пришлось помогать ему подняться, а не наоборот, как Беврону мечталось.