I'll be your song when the dance is over

      Все твердили что-то о сложностях сбора Отряда Дамблдора, о том, что им придётся скрываться сильнее, чем ранее. Говорили, что из-за нового декрета об образовании все школьные клубы и команды должны быть под учётом, но не могут же они поставить на учёт их подпольный кружок по ЗОТИ…       И только Анджелина Джонсон с ужасом думала: под угрозой квиддич. Второй год без игр она просто не переживёт.       — Я должна идти к ней и согласовывать состав команды! — с отчаянием в голосе говорила она за завтраком. Её слушала только Алисия, которая накладывала ей омлет с помидорками и думала, как бы поймать паузу, чтобы уговорить её поесть. Алиса была мрачнее тучи из-за старост школы, которые с утра пораньше умыкнули из гостиной какой-то жалкий граммофон — велика потеря. — Идти к ней и умолять разрешить нам играть. Понимаете? А если Поттер снова заведёт свою шарманку…       — Не заведёт, — миролюбиво сказал Джордж, громко прихлёбывая кофе. — Он же не совсем дурак.       — Кто его знает! — Анджелина неожиданно хлопнула рукой по столу и все зашикали на неё, потому что от удара едва не расплескались кофе с тыквенным соком. — Он незаменимый игрок, но если его принципы поставят квиддич под угрозу… И не смотри на меня так, Лис, я знаю, что у вас с Поттером свои счёты с Амбридж, но если из-за этого пострадает наша команда по квиддичу…       Алиса поймала полный эмоций взгляд Анджелины и равнодушно-скептически приподняла бровь. А потом коротко кивнула и многозначительно протянула «м-м». А потом посмотрела в сторону и хмуро поднесла к губам чашку с кофе.       Анджелина обожала Алису Лестер. Они дружили с младших курсов. Но Алиса Лестер не любила брать в расчёт всё, связанное с квиддичем. Она думала: это ерунда, это просто игра, просто какая-то бесиловка на мётлах… Алиса ни черта в квиддиче не смыслила — хотя, конечно, благодаря им, однокурсникам, и Оливеру Вуду лично она прекрасно разбиралась в правилах и ходила на все игры. Но она не понимала, что это для них на самом деле.       Этот ветер в волосах, эта высота, этот рёв толпы, этот азарт, эти свистки судьи. Этот командный дух, когда все, кто в твоей команде, тебе как семья. Эти пике и петли, эти погони на оглушительной скорости, эти броски в чужие кольца и защита своих до изнеможения. Это ликование, переполняющее всё тело, от которого можно лопнуть. Эти яркие пятна-плакаты на трибунах, эти голоса, скандирующие их имена и имя их факультета — лучшего, который должен быть лучшим…       И Анджелина, вообще-то, мечтала о спортивной карьере, хотя и родители, и МакГонагалл пытались переубедить её. Анджелина знала, что у неё шансы есть. Но не в том случае, если ей обрубят возможность играть в этом году.       В то утро Анджелина едва ли поела, сдержала желание потрясти Поттера за плечи, умоляя не задираться с Амбридж, с трудом высидела уроки и с тяжёлым грузом в душе отправилась к генеральному инспектору за разрешением на реорганизацию их команды. Но Амбридж долго-долго с жеманной улыбкой водила пухлыми пальцами по листку со списком участников команды и просьбой предоставить разрешение на дальнейшую деятельность, а потом… Отказала.       Анджелина вся пылала от ярости и тупого бессилия.       — Она сказала: «Зайдите в другой раз, мисс Джонсон!». И ещё: «Вас должны волновать дальнейшие экзамены, а не спорт, мисс Джонсон!». И: «У половины команды проблемы с успеваемостью, вы уверены, что у них хватит времени и сил на тренировки? Я в этом сомневаюсь, мисс Джонсон!». И ещё сказала про Поттера!       — Что профессор Амбридж сказала про Поттера? — холодно поинтересовалась МакГонагалл. Анджелина ворвалась к ней в кабинет и громко жаловалась, и это было ей совсем несвойственно — просто сейчас иного выхода не было.       — Что у него подозрительные наклонности и ему бы не помешало поучиться дисциплине, прежде чем блистать на поле. Профессор МакГонагалл, это несправедливо! — воскликнула Анджелина так, что задребезжали ближайшие к ней окна.       В кабинете повисла ледяная тишина. Анджелина задержала дыхание. Потому что доподлинно неизвестна участь тех, кто поднимает голос в кабинете профессора МакГонагалл. И не важно, на саму МакГонагалл или по любой другой причине. Профессор МакГонагалл была деканом буйного, огненно-львиного факультета, и она как никто другой ценила тишину…       — Выдохните, мисс Джонсон, — велела она и встала со своего места. — Вы правы, это несправедливо.       У Анджелины, которая всё это время была как натянутая струна, впервые за день глаза наполнились слезами.       — Я поговорю с директором, — твёрдо продолжила МакГонагалл, гордо расправив плечи. — Надеюсь, после этого разрешение на сбор команды у вас будет. Но помните, мисс Джонсон, — она открыла дверь кабинета, — я делаю это исключительно из-за веры в победу Гриффиндора. Не разочаруйте меня.       — Я не подведу, — пообещала Анджелина.       Уже на следующий день на чарах Уоррингтон протянул ей розовый надушенный лист пергамента с разрешением для гриффиндорской команды.       — Это от профессора Амбридж, — уточнил он, как будто в этом была необходимость. Анджелина кивнула, сияя.       — До встречи на поле. Тренируйтесь как следует, — властным голосом произнесла она, приподняв подбородок. Уоррингтон приподнял воображаемую шляпу.       — Как скажешь.       Он был тем ещё засранцем и не умел уважать соперников, как и его команда. Следующие три недели были едва ли не такими же напряжёнными, как сам квиддичный матч, который ждала вся школа. Погода ухудшалась; им приходилось тренироваться, сражаясь с порывистым ветром и проливным дождём. Команда не ныла, но по их взглядам было ясно, где они видали это мучение. Иногда Анджелине казалось, что никто, кроме неё, Алисии и Кэти не относится к квиддичу всерьёз: Фред и Джордж в любую секунду шушукались по поводу своего бизнеса, Гарри слишком много думал о своих проблемах и об Отряде Дамблдора, а Рон… Рон был совершенно безнадёжен, но заменить его было некем. Он старался и Анджелина верила, что сможет сносно подготовить его к игре, но его самооценка была шаткой. Даже когда ему чудом удавалось перехватить квоффл, близнецы находили возможность сострить, и до самого конца тренировки Рон был понурым.       Анджелина один раз не выдержала и рявкнула на близнецов так, что те её сравнили с Оливером Вудом. А за неделю до игры, когда ударил минус, когда начались первые контрольные работы и когда нужно было назначить день для собрания Отряда Дамблдора, она всерьёз поругалась с Алисой. Та предложила ей отменить ближайшие тренировки по квиддичу: мол, ребята простудятся и до игры не выздоровеют, у них не хватает времени сделать домашние задания, ведь она их слишком много гоняет… Анджелина грубо отмахнулась со словами: «Я здраво оцениваю состояние своей команды, и если я сказала, что мы должны тренироваться, то, значит, мы будем». И посмотрела на неё жёстко.       Обычно грозного тона и злого взгляда хватало, чтобы собеседник поспешно потупил взгляд и смирился со своей неправотой. Но, кажется, у Алисы тоже был неудачный день, да и в обиду она себя не давала, поэтому она захлопнула учебник (обернулась половина гостиной) и со словами «Знаешь, что?!» накинулась на Анджелину с упрёками и обвинениями. Видите ли, ей было больше всех надо, чтобы все остались живы-здоровы, а риск проиграть волнует её в последнюю очередь, и если Анджелине так надо, то пусть она идёт и тренируется одна. Анджелина молчать не стала. Как следует разойтись им не дали: почти сразу же к ним подбежали однокурсники со словами «Ну что же вы, девочки, из-за какой-то ерунды…», Анджелина с Алисой долго и холодно смотрели друг другу в глаза, а потом обиженно разошлись по разным диванам.       В тот день на улице была самая мерзкая погода: шквалистый ветер, снег с дождём, Рон начал было опасливо бормотать, что, если их снесёт, играть будет некому, но Анджелина напомнила, что в день игры погода может быть и похуже, а потому они должны быть готовы ко всему, и вывела всех на поле. Они с трудом протянули полчаса, продрогли, озябли и едва ли от такой тренировки был нужный эффект. А когда вернулись в гостиную, Алиса смерила Анджелину самым диким взглядом, на который только была способна, и окружила всех тёплыми пледами, тапочками (где она их достала?) и начала отпаивать горячим ягодным чаем.       Слизеринцы превзошли сами себя. Они оставляли неприятные сюрпризы в раздевалках и даже пытались испортить их форму. Они караулили их по углам, мечтая запульнуть каким-нибудь мерзким заклинанием, в конце концов прямо в столовой заколдовали Алисию Спиннет. Брови у неё стали расти быстро и густо, закрыли глаза и вынудили со слезами (и почти вслепую) выбежать с обеда прямо в Больничное крыло. Анджелина рвала и метала, а гриффиндорцы доказывали, что видели, как её заколдовывает слизеринский вратарь Блетчли, но Снейп, которому они жаловались, и пальцем не пошевелил.       Не проходило и часа, чтобы им в спину не прилетали какие-то издевки или замечания. Но все, кроме Рона, вели себя достойно и умело парировали.       — Это справедливая цена за триумф, который ждёт нас, ты же понимаешь? — шептала Алисия в одну из ночей. Под мглой задёрнутого полога не было видно её сияющих глаз. — Слизеринцы просто жалкие. Они понимают, что проиграют. Нужно потерпеть…       — Что-то в духе: «Порой, чтобы взлететь к звёздам, приходится падать вниз»? — тихо хмыкнула Анджелина, коснувшись пальцами её щеки.       — Конечно, — голос Алисии был нежной бархатной лентой. — Только ты не упадёшь. Я не позволю.       Ноябрь обещал быть холодным. Ледяные поцелуи мороза обжигали лица и руки каждому, кто выходил за пределы замка, в спальнях вовсю работали отопительные котлы, в коридорах прибавили факелов. В коридорах и в классах стали ходить в шарфах и тёплых перчатках. За день до матча пошёл снег, но уже к вечеру от него осталась только хлипкая слякоть.       Утро матча было ясным, чуть теплее вчерашнего, но не настолько, чтобы было комфортно играть. Анджелина больше всего любила весенние игры: их ставили во второй половине апреля, когда всё было в яркой юной зелени и тёплых лучах солнца. Сейчас натягивать тёплый свитер и подштанники под ало-золотую форму было удручающе, но Анджелина не падала духом. Настроение у всех было нервно-весёлое, в воздухе витало предвкушение будущей игры. Даже Алиса обняла её за шею перед выходом из гостиной.       — Мы с тобой две идиотки, — горячо зашептала она. — Но ты всё равно лучший капитан в мире! И сегодня у вас всё получится!       — Моя хорошая, — от неожиданности выдохнула Анджелина, обнимая её в ответ.       Гриффиндорцы вообще очень тепло встретили участников своей команды в Большом зале. Столько добрых пожеланий сразу Анджелина не слышала уже давно. Даже те, кто в обычное время слабо интересовался квиддичем, сейчас горел волей к победе родного факультета. Это было приятно, но чем больше улыбок, полных надежды, видела Анджелина, тем сильнее ей хотелось вцепиться зубами в слизеринскую змею и оторвать её скользкую голову. Мельком она увидела оскорбительные значки, которые нацепили на себя слизеринцы…       — Так! Доедаем и сразу же идём на поле, — скомандовала она участникам команды, которые сидели рядом.       В Алисии и Кэти она была уверена, но на Фреда и Джорджа, которые даже сейчас умудрялись принимать ставки, и на Гарри с Роном (последний был серо-зелёного цвета) ей пришлось посмотреть… по-особенному. В конце концов все убедили её в том, что сделают всё, что она скажет, что ради победы они готовы на всё и вообще: «Анджелина, не беспокойся, лучше ешь запеканку»… Анджелина и правда выдохнула. Она решила постараться провести минут десять, настраиваясь на хорошую игру.       Она любила свою команду. Её состав был почти идеален — за исключением Рона, разумеется, но Анджелина очень хотела верить в него — на последних тренировках он играл сносно. Все остальные участники команды были на своих местах. Гарри был рождён, чтобы летать на метле, а Фред и Джордж вели себя как кретины, но только не на поле. А Кэти с Алисией всегда играют превосходно, и им Анджелина доверяет почти как себе.       Анджелина скользнула взглядом по столу Слизерина… И не сдержала усмешки. Она знала, что Снейп заказывал поле для слизеринцев настолько часто, насколько это вообще было возможно, но вряд ли это всерьёз поменяло суть вещей. Вряд ли те болваны, которых Монтегю взял на место загонщиков, научились летать лучше близнецов. Они вообще на поле ориентировались с трудом. Малфой попал в команду, потому что за него заплатили. Вратарь был обычным громилой — широкоплечим и устрашающим, но не более того — его легко заносило, и он старался особо не кружить. Пожалуй, только Монтегю с Уоррингтоном и играли нормально, но Анджелина знала, что их фишка — не честная игра, а грязные трюки, выводящие соперников из равновесия.       Ничего.       Когда Анджелина вышла из замка, её пробила дрожь. Холодно было так, что трава покрылась серебристым инеем, а на трибуны несли термосы и стопки пледов. Но в остальном погода была безупречной: ни ветра, ни яркого солнца. Они с ребятами тренировались в любых погодных условиях, даже в самых адских, так что погода бы в любом случае им не помешала, но это… Хороший знак?       В положенное время, пока команда переодевалась и готовилась, Анджелина пошла на капитанскую летучку с Монтегю и мадам Трюк. Согласно положению с правилами проведения квиддичных матчей, капитаны должны были обменяться списками своих команд до начала игры (и, как это всегда бывало, парой ласковых слов). В присутствии судьи капитаны обычно сдерживались или выражались позаковыристее. Вуд как-то рассказывал, что бывший слизеринский капитан любил стараться выводить его из себя.       Сегодня Монтегю не нужно было ничего делать. Он широко улыбался, а на груди у него сиял серебристый значок с короной.       «Уизли — наш король».       — Какая честь, — сдержанно и холодно сказала Анджелина, быстро протянув список своей команды.       — Вы ещё не слышали нашу песню, — оскалился Монтегю. Джонсон внутренне напряглась, но не подала виду. Только резко выдернула пергамент со списком слизеринцев из его пальцев-сосисок.       — Отрадно думать, что к самой игре вы готовились меньше, чем думали над антуражем.       И она ушла, не сомневаясь, что Монтегю сейчас разгадывает загадочный смысл слова «антураж».       Трава приятно похрустывала под ногами. На трибунах был топот, гомон, неразборчивое скандирование и пение. Анджелина не могла разобрать слов, и ей, если честно, не хотелось. Она была уверена, что там будет что-то издевательское.       У порога раздевалки гриффиндорцев Фред самозабвенно целовался с Алисой Лестер: она обняла его за шею и встала на носочки, а красно-жёлтая четвёрка (номер Фреда в команде), которую Алиса нарисовала на своей щеке, сильно смазалась и отпечаталась на щеке Фреда. Анджелина выразительно кашлянула. Не разрывая поцелуя, ребята приоткрыли глаза и посмотрели на Анджелину, а потом со смехом отстранились друг от друга.       — А, ой, — выговорил Фред. Алиса перевела взгляд на него, облизнула большой палец и попробовала стереть краску с его лица, но ничего у неё не вышло. Фред только увернулся, морщась, как ребёнок, который очень хочет сделать что-то сам.       — Фред, в раздевалку, — скомандовала Анджелина, проходя мимо них.       — Какая ты резкая! — с притворным возмущением ахнула Алиса. — Давай я тебя тоже поцелую на удачу?       Анджелина сделала вид, что задумалась (у Фреда глаза стали размером с галеоны). А потом, улыбнувшись, приоткрыла дверь раздевалки.       — После игры, хорошо? — сказала она так, чтобы Фред услышал, и закрыла за собой дверь. Пускай сами разбираются.       Ребята были уже полностью готовы к игре. Они волновались, но не боялись; ладони в кожаных митенках были решительно сжаты в кулаки. Анджелина развернула пергамент и зачитала список команды Слизерина (здесь в раздевалку забежал Фред, на ходу агрессивно стирая краску ладонью). Гарри с Роном оживились, когда Анджелина упомянула Крэбба и Гойла; они твёрдо заверили команду, что между ними и огромными валунами нет существенной разницы.       Когда Анджелина закончила объяснять организационные моменты, осталось ещё время до выхода на поле. Ребята смотрели на неё с ожиданием привычной яркой напутственной речи, в которых Вуд всегда был очень хорош… Но Анджелина не знала, о чём говорить. Она вдруг поняла, что на ней ответственность за этот гомон толпы снаружи. За сотни глаз, которые будут следить за их хлопающими в воздухе алыми спортивными мантиями. За все мячи, голы, фигуры в воздухе…       Никто не сомневался в том, что Анджелина хороший капитан, который прекрасно справляется со своими задачами. Никто не спрашивал у Анджелины, легко ли ей на самом деле справляться. Никто, кроме Алисии, но даже она сейчас затихла в доверчивом ожидании двух-трёх ободряющих слов.       Снаружи раздался пронзительный свисток. Анджелина зачем-то посмотрела на наручные часы, а затем поджала губы и решительно велела всем выходить. Ей хотелось оставить в этой раздевалке всю свою внезапно свалившуюся на неё неуверенность.       Они ведь могли вообще не играть. Их могли просто не допустить. Анджелина могла не топать ногами в кабинете у МакГонагалл, и вместо них на поле вышли бы когтевранцы или пуффендуйцы.       У них мог бы быть другой вратарь, не Рон Уизли. Анджелина могла бы дать шанс той девочке, которая играла неплохо, но металась между квиддичем и другими кружками. Или тому парню, который пропустил вообще все мячи — вдруг он на самом деле переволновался, а так может уверенно защищать ворота?       Они могли быть подготовлены не так хорошо… Анджелина могла бы не дёргать их так часто…       — Лина, две секунды, — шепнула ей в спину Алисия перед самым выходом на поле. Они стояли под небольшим навесом, с трибун их было пока не видно.       — Что стряслось? — пробормотала Анджелина через плечо.       — Я люблю тебя, — вполголоса сказала Алисия и Анджелина спиной почувствовала её улыбку. — И как бы эта игра не закончилась… Я просто рада, что могу играть. Вместе с тобой.       Анджелина решительно шагнула вперёд, а через секунду рёв толпы, хитрые и наглые взгляды слизеринцев и красно-золотые плакаты и растяжки в их поддержку заставили её забыться. На слабом солнце в высоте блестели огромные кольца, а древко метлы в руке было приятным и прохладным. Монтегю стиснул её руку так, что пальцы хрустнули, но Анджелина другого и не ожидала. Она была уверена в том, что будет смеяться последней.

***

      Почти сразу же после свистка судьи она устремилась к квоффлу, который присмотрела ещё на земле. Три охотника гнались за ним, а теперь и за ней: Пьюси отстал почти сразу, Уоррингтон хотел подрезать её и заставить потерять бдительность, но Анджелина ушла от него, взяв резко вниз, где её ждал Монтегю, обвести которого тоже не составило труда. Её губы были решительно сжаты, хотя адреналин в крови зашкаливал. Она летела вперёд, над сотнями голов описала косую дугу, уже почти прицелилась в западное кольцо…       Но тут приближающийся свист рассекающего воздух бладжера заставил её резко сменить курс. Это не помогло — бладжер достиг её и сильно врезался в метлу, чудом не сломав. На секунду Анджелине показалось, что она сейчас потеряет равновесие и упадёт… По большей части — из-за криков откуда-то снизу. Она отпустила квоффл и машинально схватилась за метлу обеими руками.       — Спасибо, конфетка! — крикнул Монтегю, перехватывая квоффл и пулей устремляясь к кольцам Гриффиндора. Анджелина тряхнула головой, стиснула зубы и помчалась за ним, на ходу меняя стратегию и быстро обводя взглядом поле. Кто-то из близнецов запустил бладжер в Монтегю, громила Гойл (или Крэбб?) попробовал перехватить его, но едва не свалился сам. О, превосходно. Кажется, загонщики Слизерина даже не знают, какая у них роль в этой игре.       В игру вошла Алисия — худая, с красивой прямой спиной, она блестяще поймала пас Кэти и с квоффлом в руках двинулась к воротам. Анджелина полетела в том же направлении, чтобы подстраховать её или получить пас у ворот. Комментарии Ли неожиданно затихли. Анджелина к ним до этого не особо прислушивалась (Ли балабол и больше отвлекает игроков, чем помогает им), но теперь… Ей очень захотелось попросить Джордана говорить.       — РОНАЛЬД УИЗЛИ — НАШ КОРОЛЬ!       РОНАЛЬД УИЗЛИ — НАШ ГЕРОЙ!       ПЕРЕД КОЛЬЦАМИ ДЫРОЙ       ТАК ВСЕГДА И СТОЙ!       — Лина-а! — крикнула Алисия, отвлекая её от кошмарной песни слизеринцев. Она перебросила квоффл Анджелине, та ловко обошла Крэбба (какого чёрта он вообще трётся у колец?!), подлетела к вратарю, Блэтчли, тому самому, который заколдовал брови Алисии…       — Давай!!! — крикнула Алисия сквозь рёв толпы. Анджелина бросила мяч, внутри неё всё сжалось от предвкушения, но огромная зелёная тень Уоррингтона перехватила его в воздухе и на ходу показала возмущённым охотницам средний палец.       Они обе устремились за ним, но было поздно и бесполезно. Уоррингтон на полном ходу летел в противоположную часть поля, к Рону, который нервно метался у колец. Разумеется, он слышит эту чёртову песню, которая не утихает, а становится только громче… Близнецы бесполезно метнули в его сторону бладжеры, Кэти беспомощно пыталась отвлечь его, но ничего не помогло. Анджелина прикрыла глаза.       — Слизерин выходит вперёд! — взревел Ли Джордан, перекрикивая ликующие трибуны. — Десять — ноль, ведёт Слизерин… Не унывай, Уизли!       «Не унывай, Анджелина», — сказала себе Джонсон, а потом, пронаблюдав, как рассерженная Кэти Белл перехватила квоффл под кольцами, полетела в другую сторону. Ей не хотелось смотреть на Рона, не потому что она была зла на него из-за промаха, а потому что… Ну, просто не хотелось. С ним она разберётся потом, если после этой игры, конечно, он вообще захочет быть в команде.       И тут на её глаза попался Гарри, который нервно замер в одной точке и испепелял взглядом слизеринские трибуны («НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ, СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ!»).       — ГАРРИ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — крикнула она, пролетая мимо. — ДВИГАЙСЯ!       Гарри вздрогнул и двинулся за снитчем. И когда они второй раз упустили квоффл у ворот (гриффиндорцы разочарованно стонали где-то внизу), когда слизеринцы снова и снова оказывались чуть ловчее и быстрее, когда был ещё один гол… Анджелина думала только о Гарри, который должен поймать снитч.       Сорок — десять. Ладно, чёрт возьми. Она недооценила слизеринцев. Но в Гарри она уверена, как ни в ком другом.       Едва они овладевали квоффлом, как кого-то из них тут же настигал бладжер. Они делали всё, что было в их силах.       «Нужно было тренироваться чаще и больше», — со злостью думала Анджелина. Она злилась на саму себя. Мяч снова был у Пьюси. И краем глаза она заметила, что Гарри резко подорвался с места и спикировал куда-то вниз. Пьюси передал квоффл Монтегю, Фред отвлёк его бладжером, квоффл перехватила Кэти…       И тут песня слизеринцев затихла, а Гарри с поднятым вверх кулаком полетел над трибунами. Всё закончилось.       Зрители-гриффиндорцы завопили так, как не вопили всю игру. Это была победа, хотя всю игру их команда держалась скверно. И только игроки-гриффиндорцы начали спускаться, как Крэбб закинул руки с зажатым в них бладжером за голову…       — Не смей!       — Гарри!       — Гарри!!!       Было поздно. Гарри свалился с метлы, его сбило сильным ударом, но, даже падая, он пытался словить выпущенный снитч… И ему это удалось.       Анджелина подлетела к нему пулей, даже раньше судьи. Гарри был бледен. Он серьёзно ударился спиной и затылком, но вроде бы здраво соображал.       — Ты цел? — с паникой в голосе спросила она. С трибун гриффиндорцев доносились возмущённые крики: «Нечестно! Исключите Крэбба! Уроды! Так нельзя!»…       — Цел, конечно, — проворчал Гарри, а потом довольно бодро взял её за руку, чтобы она помогла ему подняться. Рука Гарри была крепкой, голова не кружилась, он ловко вскочил на ноги. Ни сотрясений, ни переломов. Не игрок, а бриллиант. Мадам Трюк за их спинами орала на слизеринского загонщика…       — Это бандит Крэбб, — гневно сказала Анджелина. — Он запустил в тебя бладжером, когда ты уже поймал снитч. Но мы выиграли, Гарри, выиграли!       За спиной у Гарри послышалось сопение, и он обернулся, всё ещё сжимая в кулаке снитч; рядом приземлился Драко Малфой. Он был зол и оттого сильнее хотел начать задираться.       — Спас Уизли от позора? — привычно растягивая слова, сказал он. — Хуже вратаря я не видел… Но он же на помойке родился. Тебе понравились мои стишки, Поттер?       Гарри с Анджелиной отвернулись от него к другим ребятам из команды, которые с усталостью и ликованием на лицах спешили к ним. Все, кроме Рона: тот пытался тихо и незаметно, едва ли не по стеночке, уйти в раздевалку.       — Ну и игра! — выдохнул Джордж, вытирая пот со лба. — Гарри, ты просто молодчина. Это войдёт в историю!       — Это ли? — съязвил Уоррингтон, который приземлился за спиной у Малфоя. — А может, игра вашего бестолкового братишки войдёт в историю?       Фред и Джордж чуть побледнели. Они не упускали возможность подтрунивать над Роном, они делали это не меньше трёх раз в день, а в те дни, когда были тренировки по квиддичу, гораздо чаще, но никому другому они не позволяли дать своего брата в обиду.       — Пользы от Рона больше, чем от Малфоя, — отмахнулся Фред. — Что это было, Драко? — Фред резко выпучил глаза и сильно втянул щёки, пародируя скуластое лицо Малфоя, а затем отчаянно замахал рукой, как барахтающийся в воде щенок. Так он изображал, как Малфой беспомощно пытается поймать снитч.       — А я хотел сочинить ещё пару строк, — крикнул Малфой. — В той песенке! К «толстой уродине» рифм не нашёл, хотел про мать вашу спеть…       — Не слушайте его, — попросила Кэти.       — И «бездарному тупице» — это про отца…       — Бросьте это. Бросьте, слышите? — резко сказала Анджелина. Фред и Джордж были сильно напряжены. — Пусть себе орёт. Злится, что проиграл, ничтожество…       — Что ничтожество, так оно и верно, — процедил Фред. — Папаша заплатил за тебя, чтобы ты вилял задницей перед школой, да, Малфой?       — А за вас никто не платил, — хмыкнул Монтегю (Малфой скривил губы, не успев придумать обидный ответ). — Но мы получили блестящее бесплатное шоу… С нищими свиньями с помойки и горячими лесбияночками…       — Повтори-ка, — хрипло сказал Фред, закатывая рукава мантии. Уоррингтон присвистнул:       — Подожди ещё немного перед тем, как бить нам морды, пусть твоя подойдёт и посмотрит поближе… Спросим у неё сейчас: чего это за фетиш на квиддичных игроков?       Анджелина невольно посмотрела в сторону. Алиса, выбравшись с трибун, в самом деле бежала в их сторону… По её лицу было понятно, что она догадалась: они ещё не начали праздновать победу. И вообще пока делать этого не будут.       — Лина, надо просто уйти. И увести парней. Сейчас, — с тревогой шепнула Алисия. Анджелина кивнула и закатила глаза. Знала бы она как. Где носит мадам Трюк?       — Это не фетиш, а какие-то извращения, — продолжил Уоррингтон, с самодовольной улыбкой скрестив руки на груди. — Оливер Вуд был ещё ничего, а вот ты… Стоит научить девочку, как выбирать настоящих мужчин. А то воняет, как от скота, один из жалкого рыжего помёта…       — Фред, — предупреждающе пробормотал Джордж, схватив подорвавшегося было брата за рукав.       — Тебе ведь это тоже нравится, не так ли, Поттер? — включился Малфой. — Каникулы у Уизли проводишь, верно?.. А может, ты просто помнишь, как пахло в доме у твоей мамаши? Скучаешь по запаху грязнокровки?       — Твою мать, ну нет! — крикнула Анджелина, но было уже поздно. Гарри, Фред и Джордж молниеносно кинулись на Малфоя, Уоррингтона и Монтегю. Завязалась нешуточная драка, парни почти сразу же повалили друг друга на землю. Кэти заорала от неожиданности, Алисия попробовала схватить кого-то из парней за плечи и оттащить, но Анджелина остановила её: боялась, что зашибут. Алиса, запыхаясь, наконец подбежала к ним и с тревогой воскликнула:       — Что происходит?!       Их всех оглушил пронзительный свисток судьи, но и это не помогло. Алиса пробормотала что-то резкое, не вынимая палочку, и всех тут же отбросило друг от друга на метр-полтора. Фред проехался по земле и откатился прямо к её ногам, а Алиса с ужасом на лице присела на корточки, глядя на его расцветающие синяки. Кулаки у Уоррингтона были железные.       Ранения у всех были разные, но ощутимые и зримые. Мадам Трюк занялась Малфоем, из чьего носа хлестала кровь. А ещё к ним шли МакГонагалл с Амбридж. Одна кипела от злости, а другая… От плохо скрываемого восторга.       Анджелина со стоном мазнула обеими ладонями по лицу.

***

      За окном шёл снег. Анджелина поднесла ко рту чашку с чаем, хотя пить чай ей совершенно не хотелось. Ей мало чего хотелось сейчас. Зубы нервно стучали о керамику.       В гостиной было непривычно тихо. Сегодня их команда победила, но в воздухе не было даже слабого ощущения триумфа. Сейчас Анджелина слабо могла вспомнить роскошные вечеринки, которые закатывали тогдашние семикурсники два года назад — те, на которых музыка и алкоголь лились рекой, и почти никто не ложился спать. Сейчас любое предложение о праздновании победы выглядело бы как издевательство.       Рядом с ней сидели девочки. Они почти не переговаривались, просто молча были с ней. Иногда это важнее слов. Анджелину сейчас мало что могло бы утешить. Она слышала звенящий голос Амбридж. Амбридж говорила: «Потому я и не хотела допускать эту команду до игр… Ничего, теперь разберёмся по справедливости». И сейчас близнецы с Гарри были у неё в кабинете уже полчаса, вместе с ними были слизеринцы, которые участвовали в драке. А ещё там были деканы Гриффиндора и Слизерина, но вряд ли это всерьёз на что-то повлияет. Если Амбридж хочет испортить им жизнь, её вообще ничего не остановит.       Это был конец. Это был самый отвратительный день. Анджелина не верила, что ещё утром в ней всё трепетало от предстоящей игры… Поиграют ли они ещё?       Наконец портрет Полной дамы пустил в гостиную трёх парней. Их мантии были в грязи и следах крови, лица и кулаки наспех залечены мадам Помфри. А лица были абсолютно серые.       — Ну что?! — громче, чем следовало, воскликнула Анджелина, вскакивая на ноги.       — Ничего, — угрюмо ответил Фред. Он устало плюхнулся на диван и откинул голову назад. Алиса тут же пересела к нему поближе, с тревогой осматривая те места, где ещё недавно были синяки и кровоподтёки. — Вы продолжаете играть.       — «Вы»? — нервно переспросила Кэти Белл.       — Нас втроём дисквалифицировали, — мрачно объяснил Джордж, пальцами зачёсывая залоснившиеся волосы назад. — Навсегда.       — Что?.. — слабо пробормотала Алисия.       — Амбридж теперь имеет право отстранять игроков, — буркнул Фред. — А ещё она забрала наши мётлы. Якобы это привилегия, от которой мы должны отказаться.       — Но это ваши мётлы! Ваши личные вещи… — возмущённо проговорила Алиса. Фред кисло усмехнулся:       — Сейчас это никого не е…       — Но команда-то сама играть может, — пожал плечами Ли Джордан. — Мы боялись, что она отстранит всю команду… А мы, можно сказать, теперь в полуфинале.       — Иди знаешь куда со своим оптимизмом, Джордан? — огрызнулась Анджелина. — Какая мы теперь команда — без ловца и двух загонщиков? Как ты себе это представляешь?       Ли открыл рот, чтобы что-то сказать, но под блестящими от злости тёмными глазами Анджелины закрыл его. Хотя, наверное, он хотел предложить поискать замену.       — А слизеринцам хоть бы хны! — Алисия со злости стукнула кулаком о колено. — Хотя Крэбб запустил бладжером в Гарри уже после свистка… Хотя все они говорили просто мерзкие вещи…       — Их не волнует, — бесцветным голосом сказал Джордж. Гарри всё это время молча глядел в камин, скрестив руки на груди. — Снейп никому из них ни слова не сказал. Мы набросились на них первые — ну, с кулаками. Значит, наша вина.       Алиса вздохнула.       — Не стоило вам на них реагировать… — тихо сказала она. Фред тут же ощерился.       — Да что ты, дорогая моя? — с вызовом в голосе поинтересовался он. — А что мы должны были делать? Молчать? Терпеть?       — Да! Вы могли уйти в любой момент и не слушать их! Кому сейчас лучше от того, что вы их поколотили? — резко ответила Алиса, сведя брови на переносице. — Или, вернее сказать, они вас... Уоррингтон и Монтегю оба широченные, они запросто могли вас по стенке размазать!       — Они не смели говорить те вещи про нашу семью! — неожиданно взорвался Фред. Он вскочил на ноги. — Они не смели открывать свои грёбанные грязные рты…       — Они всегда были такими уродами! — Алиса тоже встала с дивана и тоже повысила голос. — Почему их слова вообще имеют для вас такое значение? Вы, чёрт возьми, победили сегодня! Вы уже доказали всем всё, что должны были доказать…       — Лис, ты просто не понимаешь, — тихо проговорил Джордж. Щёки Фреда алели от ярости. Его глаза были холодными и злыми. Алиса смотрела прямо на него… И ей тоже было больно.       — Тогда объясните, — попросила она, почти не моргая.       Фред с шумом выдохнул через нос.       — Что тебе объяснять… — язвительно проговорил он. — Будь ты там, ты бы, конечно, повела себя правильно, куда тебе до нас. Они, между прочим, и в твою сторону раскрывали рот…       — Мне должно стать легче от того, что ты влез из-за меня в какую-то бессмысленную драку? — Алиса приподняла бровь. — Я должна сказать тебе «спасибо»? Фред, я правда не понимаю!       — Лис, любой на их месте завёлся бы, — ровно и спокойно сказал Ли откуда-то из-за спины.       — Завёлся бы, — кивнула Алиса и скрестила руки на груди. — Но можно было обойтись без этого…       — Прекращай, Лис… — цокнул языком Фред. — Всё и так дерьмово, ещё и ты со своими претензиями. Ты не была на нашем месте. И, надеюсь, не будешь. Будешь обвинять нас дальше?       Алиса пожала плечами и вздохнула, на миг опустив глаза в пол.       — Мне просто мерзко от того, что вы опустились до их уровня. Вот и всё, — негромко произнесла она, снова подняв глаза на Фреда.       Фред не ответил. Ещё с минуту они смотрели прямо в глаза друг другу. Их лица были полны какой-то грустной, почти исступлённой злости, но они держались из последних сил, чтобы не перейти на следующий уровень ссоры — с криками и взаимными оскорблениями. Как и любая пара, порой они уставали друг от друга и в чём-то не сходились, но сейчас… Это было не громко и даже не очень эмоционально. Но между ними ощутимо рушилось что-то прочное. Что-то, что, как казалось всем окружающим, было незыблимым.       — В таком случае, пойду и попробую отмыться от слизеринской грязи, — наконец съязвил Фред. — Хотя кто его знает… Может, тебе и этого будет недостаточно.       — Только не надо делать мне одолжение, — сухо сказала Алиса. Фред сузил глаза, скривил губы и ушёл в сторону мужских спален, по дороге свирепо испепеляя взглядом каждого, кто попадался ему на пути. Алиса даже не смотрела ему вслед, просто отвернулась и ушла в свою спальню. Воздух в гостиной был гуще и тяжелее некуда.

***

      Снег пошёл. Он позволил миру, волнующемуся из-за наступающих холодов, немного затихнуть и смириться с наступающей зимой. Земля укрылась плотным белым пледом, в котором поблескивали разноцветные маленькие искорки. Зима в этом году наступила совсем рано, в начале ноября. И холода были такими резкими, жгучими, и почти никто из студентов, вопреки обыкновению, не бежал устраивать снежные бои.       Профессора наконец позаботились о том, чтобы немного прогреть коридоры и все помещения замка, в которых не проходили занятия, но из тёплых гостиных студенты всё равно выбирались редко. В коридорах было пусто и сумрачно; горящие факелы почти не спасали положение. Даже призраки, которые не чувствуют ни холода, которые не зависят от смены сезона, редко покидали свои портреты. Кто-то особенно нетерпеливый уже начал украшать свой портрет к Рождеству…       Алиса кутала запястья в длинные рукава свитера ручной вязки, который миссис Уизли подарила ей прошлой зимой. Это было воскресенье, ужин был позади, и Алисе на месте не сиделось. Какая-то неясная тревога заводила и заводила один и тот же танец. У Алисы было только одно известное лекарство против такого состояния. Нет, даже два. Рояль и одиночество.       Поднявшись на восьмой этаж, Алиса привычно огляделась по сторонам. Здесь было пусто, только Пивз гремел какими-то котлами где-то в отдалении. Алиса надеялась на него не наткнуться. С какой-то странной тяжестью на сердце она дошла до гобелена с Варнавой Вздюченным, которого лупят тролли, а затем трижды прошла мимо одного и того же места, пока наконец не увидела появляющуюся в стене дверь.       Выручай-Комната никогда не отказывала ей в помощи. Ни когда она хотела репетировать перед днём рождения близнецов, ни когда она хотела разобраться со своими чувствами к одному из них, ни когда она хотела, как сейчас, просто побыть одна. Ей открылось ровно то, что было нужно: небольшая уютная комната размером с обычную спальню, в центре которой стоял большой и красивый рояль. Он был фисташкового цвета — ничего подобного Алиса никогда не видела. Свет лил откуда-то сверху, он был тёплым и ненавязчивым. А ещё здесь были высокие окна, закрытые тяжёлыми шторами. Алиса знала, что окон здесь на самом деле не может быть, но такие окна создавали уют… И почему-то Алиса знала, что отодвинув шторы, она увидит только тёмный вечер, падающий снег и далёкие чёрные верхушки гор.       Пальцы осторожно пробежались по клавишам. Звук был безупречным. В этих клавишах жила магия особого рода, внутренние рычажки и кнопочки которой дарили чистейшие ноты. Но как соединить их вместе, как превратить их в музыку? Как заставить их изобразить ураган? Космос? Ненависть? Колыбельную?..       В детстве Алиса пыхтела и хмурилась, но снова и снова садилась за их старое домашнее фортепиано. Ей была неясна тайна того волшебства, которое творит мама, когда сама садится за инструмент. Ей не нравилось начинать со скучных гамм и нудных музыкальных упражнений. Ей хотелось большего, хотелось сразу сложного и красивого…       Иногда ей казалось, что она никогда не научится. Но она тренировалась каждый день, и к одиннадцати, когда пришла пора уезжать в Хогвартс, где никакой возможности играть не было, она выучила много сложных и длинных произведений, играла легко, плавно и быстро. Для неё это больше не было сложной магией. Это было трудом, который стоил того.       Она играла на каникулах, когда приезжала домой. Каждый год возвращалась из школы и боялась, что всё забыла, придётся начинать заново, но стоило потренироваться каких-то несколько дней, как всё возвращалось на круги своя.       На этих зимних каникулах она осталась в замке, потому что был Святочный бал. На летних она ездила к отцу. Она видела, как отец кривил губы, едва смотрел на рояль.       Отец… У него сегодня был день рождения. Алиса убила час, чтобы написать ему письмо, в котором не было бы чего-то опасного, с риском обнаружить их связь и чего-то, что бы заставило его тосковать ещё сильнее.       Пальцы ударяли по клавишам, которые стали непослушными. Или это пальцы перестали её слушаться? Пальцы, которые летали и танцевали, создавая витки невербальной магии и колдуя над пробирками с зельями, стали совсем деревянными. Ни одна песня или даже мелодия не клеились. Чего она ожидала?       Три маленькие слезинки упали на рояль. Алиса чувствовала себя очень-очень жалкой. Тревога внутри неё вовсе не улеглась, а завязалась тяжёлым морским узлом, захватив рёбра, лёгкие, нёбо…       И когда внезапно раздался стук в дверь, Алиса даже не удивилась. Она ожидала. Когда она загадывала Выручай-комнату, она мысленно просила больше никого не пускать. А потом передумала и попросила пустить одного человека. Хотя после вчерашнего матча они не разговаривали…       — Привет.       Его голос был негромким.       — Привет, — гулко отозвалась Алиса.       — Ты плачешь? — Фред ускорил шаг и присел на банкетку рядом с Алисой. Он с тревогой отвёл её волосы от лица, увидел дорожки слёз и забеспокоился сильнее. Алиса отмахнулась от него:       — Зачем ты пришёл?       — Я знал, что ты здесь. Ты плачешь из-за меня?       Алиса слегка мотнула головой и посмотрела вверх. Фред молчал и тогда, выдержав тяжёлую паузу, она вздохнула:       — Я почти разучилась играть. Представляешь? Я всегда думала, что я и музыка — это что-то неделимое… Я думала, что этому невозможно разучиться. Я тренировалась каждый раз, когда могла. Даже заставила Билла летом привести в порядок рояль в доме у папы.       — Не помню, чтобы ты играла летом.       — Папа… расстраивался от музыки. Нет, он очень хвалил меня, но у него от фортепианной музыки были плохие ассоциации, а я не хотела, чтобы он лишний раз огорчался, — сказав это, Алиса вдруг всхлипнула сильнее и поднесла руку ко рту. Фред тут же потянулся успокаивать её. Наверное, он подумал, что она плачет из-за него.       — Извини. Боже мой, Лис, извини меня, пожалуйста…       — Это не из-за тебя. Не из-за тебя… Мне тяжело думать про папу. Я не знаю, как он справляется… Всё время в доме, который он ненавидит, без меня. Я знаю, что думать так неправильно… Мама говорила мне, что я не должна думать, как бы его спасти, потому что я не могу нести ответственность за его состояние. Но это так тяжело… Я его знаю. Он не сможет долго сидеть на привязи. Он совсем другой, он яркий, резкий, все эти стены и ограничения не для него. И я очень боюсь, что он сорвётся. И попадёт в беду по неосторожности.       — Он же не один. С ним всё время кто-то из Ордена. И вообще, он взрослый человек.       — Порой он ведёт себя как подросток, — Алиса потёрла покрасневшие глаза. — Не знаю, как он справляется…       Фред прикоснулся губами к её плечу, одной рукой приобнимая её крепче. Алиса была сильно зажата внутри. Что-то горячее и тёмное воспалялось и ширилось где-то в области её сердца.       — Я бы не сорвалась на тебя. Я не должна была срываться… Я просто на миг вспомнила папу и подумала, что он реагирует так же. Но ты не виноват. Фред, ты не виноват. Я бы сама разбила лицо чёртовому Уоррингтону, если бы мне ничего за это не было. За каждое слово, которое он посмел бросить в вашу сторону…       — Да что ты? — Фред со слабым нервным смехом отвёл её волосы от лица. Алиса стрельнула в него взглядом; её глаза были яркими.       — Да! — она вздохнула и несколько секунд молчала. — Извини меня. Всё время забываю, что я — не ты.       — Я знаю, что начинать драку — это неправильно. Просто неправильно и когда тебе вколачивают, что ты живёшь в свинарнике, твои родители — бестолковые уроды, твой брат — ничтожество… С последним я отчасти согласен. Ну ладно, ладно! Это шутка! — поспешно произнёс Фред, когда Алиса закатила глаза. — Я хотел лишь остановить их. Заткнуть. Я бы сдержался, но он начал говорить о тебе…       — Обо мне в своё время говорили много всего. Я бы справилась. Просто… Фред, вам могло попасть серьёзнее. Они могли вас покалечить. И могут покалечить ещё, если вы дадите повод. Ты не знаешь, что я пережила, когда увидела твоё опухшее лицо в крови… Это был самый ужасный момент в моей жизни.       — Я могу понять, — мягко возразил Фред. — Я видел тебя после того наказания у Амбридж. Я мечтал оторвать ей голову.       — Это был порез, а не… — Алиса тяжело прикрыла глаза. — Это глупо, но я так распереживалась… Я знала, что все эти синяки и ссадины можно вылечить за несколько секунд. Но я так волновалась, что твоё красивое лицо испортили…       Фред мягко улыбнулся. Он склонил голову и бережно поцеловал Алису в висок.       А Алиса пару минут молча смотрела на клавиши. Было тихо.       — Лис, знаешь… — наконец начал Фред. Алиса резко мотнула головой и повернула к нему лицо.       — Фред, послушай меня очень внимательно и постарайся это запомнить, — начала она торжественно и оживлённо. Фред смотрел ей в глаза. — Я люблю тебя. Я никого раньше не любила настолько сильно. Мне кажется, что со временем моё сердце просто лопнет, потому что как можно любить так… — в её голосе дрожал трепет, но Алиса хотела говорить дальше. Она на миг вспомнила, как весной призналась ему в своих чувствах — тогда её прямо вело от эмоций. Она погладила Фреда по щеке, и тот, не отводя от неё глаз, перехватил её руку и поднёс к своим губам. Это было так нежно, что её голос стал чуть ниже, ласковее: — Мне всё равно совершенно, какое у тебя происхождение. Для меня твоя семья потрясающая. Мне будет плевать, если ты разучишься играть в квиддич, перестанешь делать что-то хорошо… Я всё равно буду постоянно восхищаться тобой и верить в тебя. Ты останешься для меня самым лучшим. Тебе этого мало?       Фред замер от неожиданности, а потом удивлённо и смущённо расширил глаза:       — Что ты… Почему мало-то? Нет, конечно! — воскликнул он, беря её обеими ладонями за лицо.       — Так вот, если не мало, я хочу, чтобы ты помнил об этом, — сказала Алиса тихо и ясно. — Помнил как можно чаще. И особенно в те моменты, когда эти уроды будут ещё что-то про тебя говорить. Они же просто жалкие! Они никто и ничто! Я не знаю, насколько сильно нужно не уважать себя, чтобы встречаться с кем-то из них. А вот мне с тобой повезло…       Несколько секунд Фред смотрел на неё огромными и восторженными глазами. Алису редко пробивало на что-то подобное, то есть, она могла говорить о своих чувствах, о своей любви, но так, как сейчас, она делала редко. Она была сейчас очень порывистой и убедительной. Она хотела, чтобы Фред это услышал и понял. Она хотела своими словами, своим внутренним светом заслонить весь мрак в голове любимого.       Он приблизился к её лицу и нежно поцеловал в уголок губ. Потом в щёку. Аккуратно, не торопясь, несколько раз, как будто он хотел оттянуть этот момент. Почувствовать его сильнее.       — Спасибо, крошка, — прошептал он ей в ухо. — Обещаю, я этого не забуду.       Как по волшебству вскоре после этого Алиса что-то вспомнила. Она слегка нахмурилась и повернулась к роялю, поднесла кисти к жемчужно-белым клавишам… И заиграла. Как будто сейчас на улице не было этого непрекращающегося снегопада; как будто сейчас был март и пошёл первый весенний дождь. Капли падали на голые чёрные ветки, на пробуждающуюся землю с совсем молодой травой, образовывали лужи в широких проталинах и давили последний снег… Первый дождь после жестокой зимы, робкий рассвет после тяжёлой ночи. Первая песня после долгой тишины.       Алиса путалась, кусала нижнюю губу, нервно склоняла голову ниже к клавишам, но не переставала играть. А Фред, который совсем не замечал ошибок, не видел ничего неправильного. Он мог слышать в этой песне её сердцебиение, её нрав, её мысли, её тайны. Мог ощущать её волнения и её надежды. Мог чувствовать, как она превращает сгустки чёрной несправедливости в пыль, как она цепляет невидимые волоски тепла, тянет за них и вытаскивает наружу красоту… Ему хотелось наколдовать огромный и прочный волшебный щит, чтобы защитить эту девушку от всего-всего плохого, но она сама справлялась.       И она сама была прекраснее любой музыки. То, как она, повинуясь совершенно незнакомым ему законам музыки, творила настоящее очарование. Музыка была еë волшебной палочкой. Фред просто не знал, что сказать, да и нужно ли было что-то говорить? Он просто сидел и боялся пошевелиться. Просто сидел и слушал, смотрел… Алиса была ниже его, младше почти на год, порой слабее из-за своих тревог и всплесков эмоций, но сейчас, когда она играла, она заставила его почувствовать себя мальчишкой.       Прошло совсем немного времени — минуты полторы или две — и музыка замолчала.       Стало совсем тихо, Алиса убрала руки от клавиш и опустила крышку.       — Эй, дыши, — с тихим смехом сказала она. Фред и сам не заметил, что действительно перестал дышать: боялся, что спугнёт что-то прекрасное. Он только приобнял её одной рукой и хотел сказать, насколько она потрясающая, как вдруг Алиса резко зашипела и замерла. Она напряглась и сгорбилась, поднесла пальцы к вискам, а затем обхватила ладонями голову…       — Мерлин, Лис, что с тобой?! — испугался Фред. Вместо ответа Алиса болезненно застонала, а через секунду бессильно повалилась в сторону, теряя сознание.