ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Земля ушла из-под ног — и это было не образное выражение. Потому что Лестер летела. Она снова неслась на огромной скорости на абсолютно неуправляемой метле. И снова крохотная, бестолковая, ничего толком не умеющая малышка. Её средство передвижения заколдовали, чтобы она разбилась насмерть. По щекам бегут горячие слёзы, а дышать вообще невозможно, потому что воздух здесь — обжигающе холодный, резкий, острый, он буквально разрывает все пазухи, ни вдохнуть, ни выдохнуть… Желание только одно — выжить. Но какой у неё шанс? Она даже ни о чём не думает… Только мозг не покидает мысль, что безнадёжно умрёт через несколько секунд или даже минут, если повезёт. Алиса крепче цепляется за бесполезное, но единственное, что кажется надёжным — древко старой школьной метлы. Смотрит вниз — и видит острые вышины крутых скал, каменные отвесы, лёд, глубокие пропасти… От этого идёт кругом голова. Лестер сильнее склоняется к метле, потому что — ну что ещё остаётся? Почему её занесло в горы? Она же летела в Запретный лес… И вообще, сейчас весна, почему так холодно, почему всюду снег?! Впрочем, в следующую секунду это было уже неважно, потому что… Метла начала ломаться в её руках. С жутким треском ломаться и рассыпаться на её глазах. — Нет, нет, НЕТ, НЕТ!!! — истошно закричала она, чувствуя, как из-под рук выскальзывают сухие щепки и огрызки дерева… Потом она стала падать вниз… Алиса с рывком открыла глаза. В лицо резко ударил морозный воздух, а в глаза — яркий дневной свет и снежная белизна. Губы дрожали, из горла вырывались сипы и хрипы — ну как можно вдохнуть, когда происходит такой ад? Ей было страшно. Очень страшно. Этот страх был липким, тягучим и таким большим, что заполнял каждую клеточку тела, каждую артерию и каждое нервное окончание. Но больше всего этого страха было в голове. Она не летит. Она не падает. Но она — ещё на высоте… На какой-то неровной каменистой и крутой дорожке на высокой скале. Стоит, прижавшись к стене, ломая ногти и ища дополнительную опору. Шаг или полтора — и она уже окажется внизу, разобьётся насмерть… Если это был страшный сон, почему она не проснулась в своей постели? Как… Она сюда попала? Что случилось? Нет, нет… Об этом подумать можно потом. Сейчас надо вниз. Нужно как можно скорее спуститься с этой проклятой высоты. В следующий момент Алиса уже быстро бежала, спотыкаясь и каждый раз от ужаса вскрикивая, потому что ноги скользили, а привычная осторожность куда-то улетучилась из-за панического страха, но сейчас она совершенно не могла себя контролировать. Создавалось ощущение, что если она замрёт хоть на секунду — паника вновь захлестнёт её волной, кошмар вернётся, и тогда… Нужно спускаться как можно скорее! Ей просто нельзя быть на такой непозволительной высоте! И как она оказалась так далеко от Хогвартса? Почему она вообще оказалась в горах? «Вспоминай, вспоминай, ну же…» — мучительно думала Алиса. Ей изо всех сил хотелось поверить в то, что это сон, но не может же быть сном всё это — эти скалы, эта высота, этот холод. Алиса буквально чувствует свои горящие лёгкие. Чувствует, как болит и гудит голова. Чувствует, как забиваются мышцы в ногах… Во сне же нельзя чувствовать боль, верно? Всё, что она помнит — это сегодняшнее утро. А дальше — дымка, туман, тёмное пятно, огромная дыра. Алиса могла вспомнить утренние сборы на завтрак, разговор с близнецами и Ли, неприятный диалог с Оливером, короткую беседу с Гарри… И всё. После Гарри не было ничего. После Гарри она оказалась здесь. Да только как?! Неужели она где-то заснула и принялась шататься не пойми где? Или кто-то околдовал её?.. Ладно, неважно. Надо бежать. Бежать, бежать, бежать. Поскорее — прочь со скалы с крупными выступами и неровным спуском, об который она сбила ноги, прямиком к крышам Хогсмида, к тени Хогвартса в снежной дымке… Дыхания уже не хватало ни на что. Алиса дышала ртом, чувствуя, как кислород буквально рвёт глотку на части. В глазах темнеет, в боку колет, но надо бежать… Надо-надо-надо.***
А в «Трёх мётлах» веселье было в самом разгаре. Фред и Джордж где-то достали маггловские карты и, заняв самый приметный столик у окна, развлекали всех, кому было интересно, карточными фокусами. Мадам Розмерта недовольно покачивала головой, но сделать ничего не могла — эти ребята заказали себе по большой кружке сливочного пива. Миниатюрное столпотворение школьников помладше сгрудилось вокруг. — Не хотите ли сделать ставку, молодые люди? — периодически вопрошал Ли Джордан у каких-нибудь удивлённых третьекурсников. — Если они не угадают вашу карту — получите пять сиклей! — А если угадают? — пропищал кто-то. — Тогда пять сиклей — наши! — хмыкнул Джордж и, под всеобщий удивлённый вздох, превратил бубновую шестёрку в туза пик. Под звон колокольчиков у входа в трактир вошли министр магии вместе с профессорами Хогвартса. И, по-видимому, они были серьёзно увлечены своей беседой, потому что совсем не заметили, что их студенты активно пропагандируют азартные игры среди юных и неокрепших умов. Джордж, Фред и Ли развлекались здесь уже не первый час, а потому совсем ничего не предвещало беды.***
— Рон! — Алиса хочет крикнуть, но не выходит. Она задыхается. Она перепугана так, что сердце бьётся в неровном темпе, как будто его швыряют о рёбра с нестандартной периодичностью. Ветер заглушает её голос. Перед глазами иногда плывут чёрные и красные пятна — Алиса не помнит, что когда-то так быстро и так долго бегала, совершенно не жалея себя. — Рон! Гермиона! Со второго раза вышло. Мальчик в нелепой вязаной шапке обернулся, недоумённо хмурясь, с ним обернулась и Гермиона. Она среагировала первой, увидев, как Алиса тяжело опирается одной рукой о столб, царапая длинными ногтями объявление о поиске маньяка Блэка. Другой она держится за грудь и дышит уже ртом, глядя на третьекурсников с выражением застывшего ужаса на лице. Четыре рваных полосы — следы от ногтей — вертикально перечёркивают подвижное лицо Сириуса Блэка. И обрываются там, где начинается табличка с его именем на языке рун. — Мерлин, Лис, что с тобой? Тебе нехорошо? — Гермиона часто хлопает глазами и подрывается к пятикурснице. Та, бледнея, мотает головой из стороны в сторону. Обрывки тонкой и старой ориентировки остаются в её зажатом кулаке, когда Гермиона садит Лестер на бордюр — она бы не садила её на холодное, но больше некуда. — Я позову ребят. Они были в «Трёх мётлах», — скороговоркой бормочет Рон, так и не решившись подойти, и бежит в трактир, который находится на другой улице. Гермиона оглядывается, закусив губу. На этой улочке почти никого нет. Никого из старших — а Грейнджер чувствует, что нужно, чтобы хоть кто-то имел возможность помочь. Они почти на краю деревни. Им всегда казалось, что Хогсмид маленький, не больше обычного квартала в Лондоне, но сейчас, когда Алисе плохо, деревня кажется громаднее. А Хогвартс, где всегда можно найти помощь, и где есть надёжные взрослые, к которым можно обратиться — далеко, очень далеко. — Что случилось? — продолжает спрашивать Гермиона. Её глаза сейчас большие, напуганные, она садится рядом на корточки и растирает своими пальцами дрожащие ладони пятикурсницы. — Я не знаю, — истерическим хрипом вырывается у Алисы. — Я… Не помню. Я ничего не помню. Грейнджер чувствует, как по телу расползается страх. Он перекинулся мостиком от Алисы к ней. Третьекурсница почувствовала его огромную силу и едва не упала назад под его напором. Если бы Гермиону спросили, кто такая Алиса Лестер, она бы описала её как дерзкую, непредсказуемую, весёлую и саркастичную «даму», которая обладает удивительной магической силой… Та перепуганная, бледная и трясущаяся девчонка со стеклянными глазами, которая сидела перед ней, — это явно не она. Щёки бледные и холодные, вместо румянца на них тонкие лиловые венки. А волосы, которые Алиса утром выпрямила, вновь закудрявились — наверное, от снега, влажности… — А где ты была? — Грейнджер продолжает попытки докопаться до причины такого состояния. — Что ты помнишь? Алиса сглатывает горький комок и мотает головой. Она уже сказала. Не знает. Она чувствует себя невероятно уязвлённой от того, что что-то значительное, крайне необходимое и важное, ускользнуло от неё, как песок сквозь пальцы. Алисе так плохо, что не может вспомнить ничего, даже то, как она здесь оказалась. Как будто в голове просверлили огромную дыру. А ещё в голове всё ещё свистит бешеный визг ветра и всё время мерещится, что вот-вот из-под ног пропадёт опора, а её снова подкинет на какую-то небывалую высоту… И поэтому Алиса цепляется за реальность, как за последнюю надежду. Поэтому она крепко держится обеими руками за ледяной бордюр… — А что ты помнишь? — Гермиона не сдаётся. Её голос сочувствующий, она изо всех сил старается держать себя в руках. — Я в Хогвартсе была. Утром… — бормочет Алиса. — Я не хотела сюда идти… Не собиралась. Что я тут делаю, Гермиона? Она подносит ко рту запястье, и её накрывает с новой силой. Секунды отмеряют степень ухудшения её состояния. Всё вокруг — даже снежинки, которые опускаются на вязаную шапку Гермионы — это враг, смертельный враг, что уж говорить обо всём остальном. Снежинки — как могут они иметь такую идеальную форму, быть такими симметричными, а через полминуты уже быть талой водой и впитываться в шерсть?.. Как могут они вот так лететь и не бояться? Невозможно. Страшно. Близнецы, в расстёгнутых куртках и с шапками и шарфами под боком, скользят из-за угла, лихо проехавшись зимними ботинками по заледеневшей кривоватой дорожке. Они видят место происшествия и тут же стремятся к девчонкам. За ними спешат Ли и Рон. У Джордана в руках коробочка с собранными деньгами — приличная горстка сиклей позвякивает. Фред плюхается прямо на колени на ледяную брусчатку рядом с Алисой (от этой резкости и неожиданности Гермиона отодвигается в сторону), берёт её за плечи, заглядывает в глаза — и его оторопь берёт. Лучшая подруга будто не живая. Она словно медленно уходит в себя. Гермиона тут же говорит, обращаясь к пятикурсникам: — Ей необходимо в замок. К мадам Помфри, как можно скорее. — Что случилось? — глядя в глаза Алисе, говорит Фред. Голос с трудом скрывает панику и страх. Лицо, которое так привыкло смеяться, сейчас в ужасе. Как же страх заразителен. Алиса молчит. Золотисто-карие глаза Фреда, обрамлённые рыжими ресницами, на которые мягко опускаются снежинки, — она больше ничего не видит. Гермиона, дрогнув, говорит за неё: — Она… Она не помнит ничего. Мне кажется, это амнезия. Близнецы и Ли удивляются. У них нет причин не верить рациональной и правильной Гермионе, так что это пока единственный выход. С их Лестер что-то не то, это невооружённым глазом видно. Но при братьях остался юмор. Юмор их никогда не подводил, может, через шутки и получится достучаться до Алисы… — Не может такого быть, чтобы она ничего не помнила. Ну, меня-то ты помнишь, крошка? — приподняв брови, мягко спрашивает Джордж. И Алиса поднимает голову, а затем кисло улыбается, дрожа. Отлично. Есть контакт. Рыжий тоже улыбается, стараясь выглядеть спокойным. — Лис, слушай, ты уже не та девчонка, которая на первом курсе с метлы свалилась. Попробуешь дойти сама, хорошо? Мы тебя подстрахуем, но ты, вроде бы, не умираешь пока… — Вы уверены? — Гермиона закусила губу. — Ей так плохо. — Она просто загналась, как обычно. Да, Лис? — через силу улыбнулся Фред, стараясь выглядеть весёлым. Он встаёт на ноги и протягивает Алисе руку, чтобы помочь подняться. Рука. Плохой сигнал. Алиса вдруг зажимается и закрывает лицо руками. Она горбится, прячет голову, пытаясь не завыть от огромной волны паники, что накрывает её как одеялом. — Ей прямо сейчас нужна помощь. — Гермиона начинает сердиться. Она уже готова сама закинуть Алису на плечо и понести в школу, потому что парни ничего не понимают и только время теряют. — Она не помнит, как здесь оказалась. Говорит, что не хотела идти в Хогсмид… — Не хотела, это верно, — кивнул Джордж. — Мы её уговаривали, но она всё равно здесь. Что за фокусы, малышка? — Я правда ничего не помню… — гулко говорит Алиса своим коленям. — Пить меньше надо, чтобы память была нормальной, — невесело фыркнул Джордж. Он присел на корточки рядом с братом и решительно потряс кудрявую за плечо. — Слушай, я понимаю, что тебе сейчас очень некомфортно, но если ты будешь здесь, может стать хуже. Замёрзнешь ещё. Мы поведём тебя в школу, там точно будет лучше, согреешься… Мадам Помфри тебе поможет. Хорошо? Уговаривать Алису пришлось минут пять, не меньше. Наконец, её, дрожащую, подняли на ноги, взяли под локти с обоих сторон, и осторожно повели в сторону школы. Прошли совсем недолго. — Есть идея получше, — буркнул Рон, когда Алиса снова остановилась и уставилась на постер с Блэком. — Давай, блесни, — саркастично произнёс Джордж. — У мадам Розмерты есть камин. Может быть, получится связаться с кем-то из учителей… — Ей же не настолько плохо, чтобы связываться с учителями… — Настолько, Ли, — нетерпеливо сказала Гермиона. — Как раз настолько.***
Потом Алиса лежала на боку, поджав колени к подбородку. Теперь она не была без чувств, а крепко спала под воздействием Умиротворяющего бальзама и Сонного зелья. Лёжа на больничной койке, она казалась такой маленькой и уязвимой, что Люпин внутренне содрогнулся. «Прости, Алекс. Не уберёг…», — мрачно думал он, колдуя над волшебной палочкой крестницы и проверяя на последние заклинания. Какая-то ерунда, только жалкие бытовые чары, какие-то согревающие и лёгкие медицинские заклинания. И — Обливиэйт. Может, в его классе Алиса и является одной из самых сильных учениц, но она точно не из тех, кто способен наложить заклинание такой силы. Эти подростки, которые привели её в замок, сказали, что она не помнит половину сегодняшнего дня. И что она обнаружила себя в горах за Хогсмидом уже без части недавних воспоминаний. «Не уберёг» крутилось вокруг шеи и завязывалось в тугой узел у горла. Обещал же, что будет приглядывать за крестницей, — и что в итоге? — Защитных и оборонительных заклинаний она не использовала, а последнее заклинание — стирающее память, — наконец, сказал он и положил палочку на тумбочку рядом с койкой Алисы. Снейп и МакГонагалл смотрели на него и несколько секунд ничего не говорили. Тогда Римус зачем-то высказал очевидное предположение: — Скорее всего, кто-то забрал её палочку и наложил его на неё саму. Может, кто-то напал… Но тогда почему палочку-то вернули? — На нападение это мало похоже, — медленно и холодно произнёс Снейп. — Она не пострадала ни от чего, кроме как от Обливиэйта. Если позволите, я думаю, она просто увидела то, что не должна была увидеть. — Наши ученики прежде никогда не страдали от нападений жителей Хогсмида, — в голосе МакГонагалл слышалась тревога. Снейп неожиданно скорчил полунасмешливую гримасу: — Вы думаете, это жители Хогсмида, Минерва? Я думаю, очевидно, что это Сириус Блэк. — Вы так думаете, Северус? — вырвалось у Люпина. Снейп смерил его снисходительным взглядом, как мальчишку: — Ну, а кто же ещё? — Боюсь, что вы правы… — неожиданно слабо сказала МакГонагалл. За окном слышались голоса детей, смех. Они экстренно возвращались из Хогсмида, но никто особо не расстраивался: прошло достаточно много времени и все успели повеселиться. — Если Блэку дважды удавалось проникнуть на территорию школы и уйти с неё, то уж в Хогсмиде могло быть что угодно… Отобрать у девочки палочку и стереть ей память! Просто неслыханно. Скажите, Римус, — она села в кресло и лицо её было печальным. — Девочка же знает, что Сириус Блэк — её… — Да, — одновременно сказали Люпин и Снейп. — Порой мне кажется, — с неким удовольствием в голосе сказал Снейп, когда Люпин хмуро вытаращился на него. — Что мисс Лестер прямо гордится таким родством… — Северус, — сухо произнёс Люпин. Ему захотелось ударить Снейпа. В голосе декана Слизерина буквально сквозила насмешка: «А ведь вы, Римус, дружили с Сириусом Блэком в школьные годы!..». — Я попрошу вас… Но он не успел ни о чём попросить, потому что его прервали. В больничное крыло вбежали дети — близнецы Уизли, Ли Джордан, Рон Уизли, Гермиона, Гарри… Они несли с собой снег на подошвах ботинок, свежий ветер, запах пота, тяжёлое от долгого бега дыхание. Увидев Алису спящей на койке, они тут же дружно устремились к ней. На их лицах были волнение и тревога. — Это правда, что на Алису напали? — громко спросил Ли. — Вас слишком много для посещения, господа! — вскинулась на них мадам Помфри. — Не больше трёх человек! И соблюдайте тишину! — Она потеряла память, потому что на неё напали. Это правда? — чуть тише спросил Джордж, обращаясь к профессору МакГонагалл. — Признаков нападения нет. Успокойтесь, — ответил Люпин. Он с хмурым видом стоял, убрав руки в карманы. — Что произошло? — спрашивал Гарри с встревоженным видом. — Это неизвестно, — произнесла мадам Помфри, суетясь возле койки Алисы. Она поджала губы и решила на пару минут забыть про правило ограниченного числа посетителей. — Ей стёрли память. — услышав почти синхронный удивлённый вздох, она поспешно добавила: — Она будет в полном порядке. — Минерва, я думаю, вы со мной согласитесь, если я скажу, что нужно допросить всех её друзей, — холодно сказал Снейп, по очереди пиля взглядом каждого из посетителей. — Вы думаете, это мы стёрли ей память? — резко спросил Фред. И в этот момент из его рукава высыпалось сразу несколько игральных карт… Уизли покраснел, как помидор, и присел, чтобы их собрать. — Я думаю, если вы обращаете внимание на что-то, кроме безрассудных шалостей и фокусов, вы могли заметить что-то странное в её поведении за последние несколько недель, — едко проговорил Снейп. Повисла тишина. Фред и Джордж, синхронно замерев, думали об одном и том же. О большом чёрном псе, с которым Алиса недавно подружилась. О большом чёрном псе, насчёт которого у близнецов были весьма серьёзные подозрения. — Да ничего такого странного не было! — быстро сказал Джордж. — Вы помните, с кем она уходила в Хогсмид? — спросила МакГонагалл. — Она нам говорила, что не пойдёт в Хогсмид… — вырвалось у Ли. Его глаза наполнились страхом. — Она сказала, что останется и поможет Гарри с конспектом по истории, вроде бы. Все уставились на Гарри. Тот, сглотнув слюну, сказал: — Нет… Мы с Алисой ни о чём не договаривались. Я её видел последний раз на завтраке в Большом зале… — Значит, ничего такого странного не было? — уточнил Снейп с сарказмом. Люпину снова хотелось его ударить. Минерва, кажется, тоже почувствовала его настроение. — Так… Хорошо. — она решительно встала с кресла и обратилась по очереди ко всем присутствующим. — Вы все идёте ко мне в кабинет. Римус, напишите матери — она должна знать, что на её дочь напали. Северус, будьте добры, доложите обстановку Директору. И, Поппи… Как только мисс Лестер проснётся, дайте мне знать.***
Потоки ветра швыряли её в разные стороны… Расстояние между ней и землёй то уменьшалось, то увеличивалось… Скорость была такая, что было сложно дышать… Хруст! Алиса с силой втянула носом воздух и открыла глаза. Её «глючило» на пустом месте и происходило это вне её контроля. В первый раз она испугалась, а сейчас… Привыкать, что ли, начала. Она стояла у окна, прислонившись спиной к выступу у стены, и смотрела, как тёмное вечернее небо сыпет мелкие хлопья снега. Коридор слабо освещался факелами и фонарями, от этого то, что за окном, казалось ещё более мрачным и неясным. Алиса до сих пор не могла осознать реальность происходящего. Она больше не тряслась и не боялась (скорее всего, на неё до сих пор действовали успокоительные зелья). Она была просто очень растеряна. Даже не так. Алиса была потеряна. Сегодня что-то произошло, что-то, что не причинило ей никакого вреда, но стёрло несколько часов из её жизни. Что-то, что из замка отбросило её на несколько километров в горы, и… Отобрало связь с космосом. Порвало какую-то крепкую и ценную внутреннюю нить. — …Я всё равно решительно не понимаю, как может случиться так, что студент подвергается серьёзной опасности, а его родителям говорят: «Мы не знаем, что произошло»! Девушка поморщилась и покачала головой, придвинувшись ближе к окну. Её обычно спокойная и предупредительная мать сейчас готова разнести в пух и прах, кажется, всех, кого только встречает на своём пути. Алиса хотела ей помешать, но у неё не хватило ни сил, ни характера, чтобы противостоять маме. Поэтому она просто стояла неподалёку от двери и ждала её, стараясь не особо вслушиваться в гневные выкрики. Как вообще можно противостоять человеку, который повышает голос на профессора МакГонагалл?.. — Нет, это я вас спрашиваю: почему никто не контролирует детей, когда они покидают Хогвартс? Никто не охраняет их, учитывая, какие сейчас времена? Или вы используете вылазку в Хогсмид как возможность отдохнуть от детей и забыть про свои прямые обязанности?! Мерлин. Как неловко-то. Мама сейчас побеснуется, немного разнесёт школу до состояния руин, а потом уедет — и это Алиса должна будет остаться среди дымящихся развалин и ловить взгляды преподавателей, на которых пал гнев Лестер-старшей. — Как вы можете говорить, что вы понимаете меня, мадам, у вас, насколько я знаю, нет детей!.. Так, а вот это уже явно перебор. Алиса сглотнула горький комок, последний раз хмуро посмотрела на своё бледное отражение в стекле окна, а потом пошла к кабинету декана. Она абсолютно не хотела ввязываться в это, но кожей чувствовала, что не может больше это слушать. — Я знаю, что моя дочь далеко не всегда соблюдает правила, но, когда я отправляю её в школу, я рассчитываю, что она вернётся обратно целой и невредимой. Что вообще в этом замке происходит?! Вы думаете, мне составит труда обратиться к… — Мам, не надо, — слабо попросила Алиса, коснувшись рукой плеча женщины, и сжав его через ткань плотной зимней мантии. Мать раздражённо повернула голову и стрельнула в дочь злым взглядом, который явно был предназначен не ей. — Касс… — нервно и отрывисто выговорила она. Алиса быстро посмотрела на декана, которая выглядела весьма спокойной для этой ситуации — губы сжаты в нитку, как обычно, руки сложены в замок, подбородок чуть приподнят. О, профессор МакГонагалл далеко не в первый раз видела перед собой беснующегося родителя. — Не нужно, мам, пожалуйста… — попросила гриффиндорка, чувствуя, что щёки начало жечь краской лёгкого стыда и смущения. Ей совершенно не хочется, чтобы из-за неё у других людей были проблемы… — Профессор МакГонагалл не виновата. — А кто виноват?!.. — Я не знаю, но ты перегибаешь палку и ставишь меня в неловкое положение. Пойдём. Пожалуйста. — Я же сказала тебе подождать меня в коридоре… — злым шёпотом ответила мама. — Я подождала, — упёрлась Алиса, и потянула Алекс в сторону двери. — Пойдём, этого достаточно. Лестер-старшая посмотрела на дочь взглядом «дома-я-с-тобой-поговорю», но та ответила уверенным безразличием. После пережитого сегодня ужаса ей плевать. В итоге Алекс решила, что лучше не продолжать сцену на глазах у подростка, и после разочарованно-злого вздоха холодно произнесла, обращаясь к преподавательнице: — Я не закончила. — Разумеется, — сухим кивком в спину Алекс отозвалась профессор МакГонагалл. Алиса задержалась на пару секунд, чтобы посмотреть на декана большими извиняющимися глазами и одними губами пробормотать, что ей очень жаль, а потом пошла следом за мамой, ожидая снаружи, в пустом коридоре, продолжения выплеска эмоций. Но пятикурсница понимала, что самое худшее уже позади… По крайней мере, мама сейчас не угрожает, как это было сразу после её появления в Больничном Крыле часом ранее, что заберёт дочку из школы и будет продолжать её магическое образование дома.***
Полы мантии Алекс агрессивно развевались, то ли бетонный, то ли гранитный холодный пол отражал стук устойчивых каблуков сапог. Алиса хмуро плелась сзади, неизбежно отставая: ей не хотелось бежать, но и слишком медленно идти она не рисковала. Алекс не торопила её, но дочь всё равно, кажется, побаивалась останавливаться и слишком отставать. Они обе молчали. Потому что ситуация уже ясна обоим в максимальной степени. Потому что они обе бессильны перед тем, что произошло. Потому что внутри ещё кипели эмоции, но проявлять их сейчас бессмысленно и бесполезно. Как смириться с тем, против чего ты не можешь сделать ровным счётом ни-че-го? Только так: стиснуть зубы и ползти дальше. — Ты думаешь, это сделал мой отец? — глядя на её узел светлых и слегка растрёпанных волос, спросила Алиса. Мать чуть приподняла плечи и замедлила шаг. Чем старше этот ребёнок становится, тем сложнее отвечать на её вопросы. Сложнее держать обещание, данное когда-то самой себе, быть откровенной и не лгать. Ложь может всё разрушить, но, чёрт возьми, она же такая лёгкая. Маленькая капелька неправды может сгладить все углы и всё спасти… Обливиэйт — это тоже своего рода ложь. «Сириус, Сириус, почему ты рушишь мои принципы воспитания?» — У меня нет других вариантов. У тебя же в школе нет врагов… — негромко ответила она. В её голосе был слышен оттенок страха, пусть Александра и понимала, что сейчас она — самый последний человек, который должен дать себе слабину. — Но почему мой отец должен стать моим врагом, мам? — Алиса всё же догнала маму, которая, о чём-то задумавшись, остановилась у окна. Девушка попыталась заглянуть в её лицо, чтобы понять, как лучше говорить дальше, но сейчас мама казалась отрешённой. — Я имею в виду… Может, это не он? «Может, это не он»… Наивная девочка. — Что ещё могло заставить тебя оказаться там? — пробормотала Алекс. — Ты ведь хотела узнать его, верно? Хотела встретиться с ним? Хоть я и предупреждала… — Мам, ну, не злись… — Алиса тяжело вздохнула: — Ты всё равно уже ни на что не повлияешь. Это слишком тяжело. — Что именно? — слегка напряглась Алекс. — Понимать, что ты, возможно, был в самой невероятной переделке в своей жизни, но ты совсем ничего не можешь об этом вспомнить. Мать сухо усмехнулась и покачала головой, не глядя на дочь. «Глупышка». Её действительно волнуют только переделки и приключения или она просто не хочет показывать, что повзрослела? — Представь, что твой ребёнок попадает в самую невероятную переделку, покинув пределы Хогвартса и того места, где он должен был находиться. А за это никто не хочет брать ответственность и никто не хочет разбираться в том, что произошло. Алиса возвела глаза к тёмным сводам потолка. Актриса. — А что учителя-то могут сделать? Пойти искать что-то, сами не зная что, в горах? Изобрести заклинание, возвращающее утраченные воспоминания? Алекс неожиданно замерла, а потом медленно обернулась и посмотрела в глаза дочери. Алиса знала, что ей прямо сейчас пришла в голову какая-то удивительная идея, которая сейчас кажется ей гениальной. Этим они и похожи — порой они приходят к принятию решений молниеносно. Сейчас девушку пугала эта молниеносность. Алекс же не понимала, почему она не прибегла к этому раньше. — Погоди-ка… — проговорила женщина, доставая из рукава мантии палочку и вглядываясь в лицо дочери. — Да ты шутишь, — Алисе захотелось отступить назад, это было видно, но она сдержалась и только неуверенно улыбнулась. — Что ты собираешься делать? Алекс, видимо, почувствовала страх в глазах дочери, поэтому мягко улыбнулась. Тише, девочка. Мама не повредит тебе. — Ты мне доверяешь, Касси? — Ох, чёрт… — прошептала Алиса. Вряд ли её ответ сейчас мог на что-то повлиять. — Надеюсь, что да. Что ты хочешь… — Легилименс! Бам! Волна огромной невербальной силы захлестнула девушку с головой, обуяв её до каждой клеточки. Темнота коридора, оранжевый свет факелов и мамино лицо исчезли, вместо них — утро, Большой зал, встречи с Оливером Вудом осенью, посиделки с близнецами летом… — Это не то. Никаких воспоминаний. Сириус проделал просто блестящую работу. Всё вернулось назад, как и было; Алекс опустила палочку и с досадой отвернулась, не обращая внимания на состояние дочери. Алиса отшатнулась, чувствуя, что её качает и шатает, сделала несколько шагов назад и прислонилась к колонне. Она держалась за неё рукой, тяжело дыша, и вглядывалась в мамин силуэт слегка расфокусированным взглядом. — Что это было?! — простонала она. В ней росла паника. Хотя, казалось бы, почему?.. — Нужно учиться защищать свой разум, Касси, — негромко сказала Алекс, с прищуром глядя на дочь, которая пыталась восстановить своё спокойствие. Дочь держалась не совсем твёрдо. Но ничего серьёзного ведь не случилось… Алекс была уверена, что она была крайне осторожна. — Что ты пыталась сделать с моим разумом? — Ничего серьёзного. — Ого! Мам, это… — девушку снова качнуло, как будто она была на корабельной палубе в сильный шторм. — Это в тысячу раз хуже, чем стирающее память заклинание! — Я… Я не учла, что ты ещё не отошла от стирающего память. Но я должна была проверить, — взгляд мамы был печальным и предупредительным. Но сама Алекс ничего не делала — только наблюдала за дочерью, которая боялась возвращения панической атаки сильнее, чем реальной причины страха. Алисе опасно быть такой впечатлительной. У Алекс снова появилось маленькое, но навязчивое желание забрать её домой — чтобы помочь восстановить нервы и научить быть сильной. От этого замка со скопищем подростков она ничего хорошего не дождётся… — Мама, это ужасно! Я-я, я… Я умру сейчас. Мерлин… — она запустила пальцы в волосы и скатилась спиной вниз по колонне, садясь в итоге на пол. Алекс оценила обстановку взглядом колдомедика и поняла, что с дочерью всё в порядке, — просто, как в детстве, привлекает к себе внимание. — Дыши ровнее, ты не умрёшь. — К чему был этот цирк в Больничном Крыле с криками о том, что я пострадала, если ты сделала мне ЕЩЁ ХУЖЕ?! — выкрикнула Алиса. Её глаза были мокрыми и злыми. Алекс, вздохнув, осторожно подошла и опустилась рядом на корточки. — Касси, ты преувеличиваешь, — спокойно стала говорить она. — Ничего с тобой не случилось и не случится. И я не собираюсь с тобой разговаривать, если ты будешь на меня кричать. — Прекрасно, значит, не надо разговаривать! — воскликнула Алиса, пряча лицо в ладонях и сжимая пальцами кудрявые локоны. Как ребёнок. Совсем как ребёнок… Разве они это уже не пережили? — Это переходит в-все границы! Мерлин, ма-ам… — Не устраивай трагедию. Это всего лишь стандартная легилименция… — негромко произнесла Алекс. Она положила ладонь на плечо дочери, но та скинула его со злостью. Лестер-старшая чувствовала, что сейчас она не нужна дочери. Не нужна её малышке, которую она так упорно всё это время пыталась защитить. За которую она всегда была готова бороться. Это было больно. Это было неизбежно. «Сириус, что ты вообще делаешь?..» А потом в поле зрения женщины оказался этот рыжеволосый паренёк, один из друзей дочки. Как давно он тут стоит? — Мисс Лестер, с вами хотел… — один из близнецов чуть замялся, глядя на однокурсницу. — Извините, что произошло? — Я всего лишь сделала то, до чего здесь никто, очевидно, не додумался. — Алекс поднялась на ноги. — Попробовала вернуть утраченные воспоминания. Фред с недоверием чуть склонил голову и скрестил руки на груди. Алиса, ослабев, подтянула колени к груди. Алекс фыркнула и убрала палочку во внутренний карман мантии. — Ты что-то хотел? — Профессор Дамблдор хотел вас видеть. Он в своём кабинете… Вас проводить? — Дорогу я помню, спасибо. Лучше позаботься, чтобы Алиса дошла до своей спальни. Она не нужна Алисе. Сейчас — точно нет. Люпин, кажется, просил её принять то, что дочери не всегда нужен будет присмотр. Но как, если от каждой плохой новости так подрывает перевернуть весь мир, чтобы ни единая мелочь больше никогда-никогда не навредила Алисе?..***
Едва она ушла, Фред со вздохом подошёл к Алисе. Он наклонился и положил руку сверху на её, которой она закрывала лицо. — Только не говори, что ты плачешь, крошка, — негромко сказал он. — Не называй меня крошкой, — буркнула Алиса в свои ладони. Фред усмехнулся и сел рядом: — Пф-ф. Ты как? — Отвратительно. Знаешь, что такое Легилименция? — Твоя мама… — язык Фреда запнулся о зубы. Уизли чуть побледнел. — Серьёзно? — Да, — Алиса убрала руки от лица и с кислой улыбкой посмотрела на друга. — Проникла ко мне в голову. Она иногда перегибает палку… Очень, блин, сильно. — Ещё бы, — легко согласился Уизли. Подростки вообще неплохо понимают друг друга, когда речь заходит о родителях. Он вопросительно погладил рукой её плечо, Алиса охотно придвинулась к нему и попала в его объятия. Фред почувствовал облегчение от того, что она не ревела и её больше трясло. — Честное слово, ты можешь хоть один год прожить без приключений? — Надо было попросить моего отца сбежать на годик-два позже. И как я не догадалась? — съязвила Лестер. — Я не хотел… — Я знаю. Скажи мне лучше одну важную-преважную вещь. — Какую же? — Фред чуть приподнял брови. — Сколько заработали? — Алиса подняла на него глаза. Рыжий улыбнулся. — Пять галлеонов и двенадцать сиклей. — Шутишь? — она вырвалась из его объятий, с огромными от удивления глазами глядя на его довольную улыбочку. Фред попробовал поскромничать: — Полтора галлеона уже потратили на сладости и всякие штучки для вредилок, но… — Фред! — Алиса со счастливым смехом резко и порывисто обняла его, крепко обхватив обеими руками. Уизли, который этого не ожидал, замер на несколько секунд, а потом прикрыл глаза, улыбнулся и расслабленно положил руки ей на спину, где-то в области лопаток. А Лестер радостно бормотала куда-то ему в плечо: — Это такое отличное начало… Я так рада! Вы такие молодцы, ребята… — Ну-ну, — невесело сказал кто-то неподалёку от них. — Почему вы на полу уселись-то? Услышав этот голос, Алиса напряглась всем телом и тут же отпрянула от Фреда, как будто он был колючей проволокой. Пару секунд она хлопала широко распахнутыми глазами, а потом обернулась к Оливеру, который стоял неподалёку от пятикурсников, чуть склонив голову. Он глядел на Алису с нескрываемым волнением. — О, привет, — негромко сказала Алиса, приветливо и тепло улыбаясь Вуду, радуясь, что тот сейчас не стреляет из глаз льдинками. Тот кивнул и стал подходить ближе. Пятикурсники поспешно встали с пола. — Я пойду, не грусти больше, — негромко сказал Фред, на прощание тронув плечо Лестер и в спешке уходя в другую от неё сторону по длинному коридору. Алиса просто и с какой-то неправильной, такой несвоевременной улыбочкой смотрела на капитана. — Оливер, я… — Лестер начала что-то говорить, а через секунду уже тонула в его тёплых и крепких объятиях. И от этих объятий уходило всё скопившееся напряжение, все страхи, от самых больших до самых маленьких… Оливер здесь… Он не злится, не обижается, беспокоится о ней и любит, конечно, любит… Как она вообще могла в таком сомневаться? — Тише-тише, ничего не говори… — шептал он ей в макушку. — Мерлин великий, солнышко, как же ты меня напугала… — Хей, хей, ну чего ты! — Алиса слегка похлопала его по спине. — Сам же говорил: в спорте нужно быть готовым к травмам, а это, считай… Вуд слегка разжал объятия. Лицо Алисы оказалось прямо перед ним, он положил руки ей на плечи, с лёгкой тревогой вглядываясь в её бледное лицо. — Это очень серьёзно, глупышка. Ты пострадала, ты была в опасности, и всё это было, пока меня не было рядом. Как я мог уйти без тебя? — Ты же не знал, что я вот такая. Ходячее чрезвычайное происшествие. — О, я знал, — его руки переместились на её скулы. Алиса выдохнула с трепетом. — Мне не стоило забывать об этом. Солнышко, я… Я очень перед тобой виноват. Ты можешь простить меня? Я такой дурак, мне не стоило… Лестер чуть мотнула головой, а потом встала на носочки и легко поцеловала его в губы, прерывая поток слов: — Конечно, Оливер, ну, чего ты, всё хорошо, — прошептала она секундой позднее. Вуд провёл рукой по её волосам, которые норовили распушиться ещё сильнее, и улыбнулся. Оранжевый свет факелов бликовал на его лице. Алекс разглядывала горгулью, которая «охраняла» кабинет директора Хогвартса, и крутила в руках палочку, ощущая, что какой бы сильной магией она ни обладала, это всё безнадёжно проигрывает в борьбе с развивающейся и непростой личностью дочери. Фред шагал в башню Гриффиндора, подкидывая и ловя новую Канареечную конфетку и пытаясь понять, почему его дёргает, как от мигрени, когда он видит Лестер вместе с её парнем. Люпин мерил свой кабинет шагами, вспоминая, как Сириус просил защищать его дочь, если потребуется. «Кто бы мог подумать, что защищать теперь придётся от тебя самого, дружище…» Сириус, подперев плечом выход из далёкой пещеры в горах, вглядывался в силуэт замка. Он был уверен, что сделал всё правильно. Но не понимал, насколько его почерк может быть узнаваем.