Наша любовь была похожа на Рим, империю, которая пала.
Питер исчез сто три дня назад. Перед глазами у Тони это число всплывает каждый раз, стоит ему закрыть их хотя бы на мгновение. Служит напоминанием, что не смог уберечь, а теперь и не в силах найти. Это почти смешно. Имея лучшие технологии современности, он не может отыскать самого дорогого человека в своей жизни. Паркер будто провалился сквозь землю или сбежал на другую планету. От неутешительных мыслей становилось дурно, поэтому мужчина предпочитает их от себя прогонять. Секундами позже, в измученный бессонницей мозг врезается осознание, что Пит просто не мог сделать это сам. Он бы никогда не оставил ни Мэй, ни друзей, ни тем более его. Хотя, с последним утверждением сердце недолго боролось, внушая, мол, именно по вине мужчины Питер и мог сбежать, чтобы тот оставил в покое. Но довод вскоре был опровержен тем фактом, что голос тётушки Мэй звучал не наигранно, а по-настоящему встревоженно. На самокопания просто не оставалось времени, ведь любой свободный момент Старк уделял поискам. Найти Паркера, по прошествии больше трёх месяцев, будет чистой удачей или случайностью. Возможные следы уже были проверены несколько раз, видеозаписи с камер наблюдения просматривались по кругу близко двадцати, а окрестности Нью-Йорка обысканы с миллион. Сдались почти все, но не Тони. Он просто не мог потерять ещё одного близкого. Плевать на ту часть себя, утверждающую, что уже потерял. Пусть поиски займут всю жизнь, но ему во что бы то ни стало удастся найти Пита. Рациональная часть мозга добавляет: «Даже если это окажется тело». Старк шлёт её нахер. Он почти не спит, проверяя спутники, камеры, отслеживая рейсы на самолёты, да и вообще любой другой транспорт. Тони может вырубиться за столом в мастерской, где сутки к ряду наблюдал за одним и тем же, не дожидаясь самой желанной надписи: «Объект обнаружен». Пару раз его вырубает Наташа, мастерски тихо забравшись в укрытие Старка, после Роджерс относит мужчину в спальню, чтобы тот хотя бы один день за прошедшую неделю поспал нормально. Это повторяется несколько раз, пока они, время от времени, не начинают подсыпать снотворное ему в кофе. Питается темноволосый исключительно им. Иногда Стив и Наташа подключают Максимофф. Мужчина игнорирует всех и вся, начиная от Пеппер с друзьями и заканчивая потребности в пище. Брюс начинает волноваться, что скоро тому понадобится искусственное питание. Роуди кое-как смог уговорить друга поесть, да и то, надавив на больное — на Питера. После слов, что сам парень наверняка не хотел видеть, как Тони гробит себя, и приведённого аргумента про надобность еды для лучшей работы мозга, что потенциально повышает шанс найти Паркера быстрее, Старк самостоятельно идёт наверх. Сэм, Баки и Ванда удивлённо смотрят на Железного Человека, но после присоединяются к трапезе, в немом жесте оказывая поддержку. Ему от этого, конечно, смешно. Никто не знал о природе их отношений, никто не догадывался (может, только Романофф, да и то не факт), что они давно не просто наставник и протеже, а партнеры. Никто не мог видеть, как ленивым воскресным утром, когда им обоим никуда не надо, возлюбленные лежали в объятиях друг друга, покрывая шеи нежными поцелуями. Ни один из Мстителей не становился случайным свидетелем того, как стоны срываются с губ парня, а молодое тело выгибает от прикосновений Тони. Это был их секрет. Секрет, который не хотелось раскрывать, чтобы не нарушить до того хрупкий мирок. На Старка бы посыпались оскорбления, непонимание и осуждение, а в сторону Пита обратилось бы больше внимания, хотя самому парню это совсем не надобно, так что держать всё в тайне стало лучшим вариантом для обоих. Теперь в роли хранителя остался только Тони, от сего час от часу не легче. Но он упрямо молчит и продолжает поиски. Ему, конечно, куда-то постоянно нужно. То, что Питер пропал, вовсе не сняло кучи других обязанностей в компании, перед правительством и командой, но он свёл их к минимуму. И то не сразу, потому как первый месяц его было не вытащить из мастерской. После, пришлось всё-таки сходить на пару встреч и благотворительных ужинов (к сожалению Старка), однако и здесь ему никак не удавалось свести взгляда со своих часов. Надеялся на информацию о парне, но там, как и раньше, полная пустота. Даже не было найдено кого-то отдалённо похожего. И это, наверное, к лучшему. К середине второго месяца, Тони впервые появляется на задании со Мстителями, работая безрассудно и импульсивно, словно вымещая весь свой гнев на очередных инопланетянах, попытавшихся захватить Землю. Стив почти не читает ему лекции, знает ведь — бесполезно, просто говорит, чтобы мужчина не забывал о команде и о том, что своими действиями может подставить других под удар. Это отрезвляет Старка лучше сна, кофе и энергетиков, поэтому на следующей миссии он ведёт себя намного спокойнее, переговаривается с другими. Всем даже удаётся уйти целыми и без лишних дырок в теле. Пресса давно завела разговор о том, что известный Тони Старк совсем пропал, ведь не появляется на мероприятиях, связанных с собственной кампанией (будто бы до этого бывал там очень часто), да и с Мстителями его не видно. Теорий было много, а большая часть из них бред. От правды все оказались далеки. Почему-то никто не связал пропажу Человека-Паука с улиц и отсутствие Железного Человека. Появившись первый раз на пресс-конференции, нагло врёт, утверждая, будто работал над новыми костюмами для Мстителей. Рядом сидящие члены команды молчат, зная прекрасно, что это ложь. После он и правда берётся за работу. Над собственным костюмом и над костюмами для команды, над обновлёнными ногами для Роудса, над новым облачением для Питера, что будет в тысячу раз лучше железного, который он предлагал. С последним труднее всего, ведь идей почти ноль. Кажется, наночастицы самый край совершенства, но кто, если не Старк, знает, что предела совершенству нет. Может, мужчина и начал работать, спать время от времени (с чёткими инструкциями от Ницы, что при любом изменении в графике касаемо поисков парня, сразу же отрезвляла его), даже питаться единожды в день, но расследование, как можно догадаться, не прекращается. Куча экранов открыто всегда немного левее, чем разработка, которой он занят в данный момент. Тони правда пытается не смотреть папку в памяти Пятницы, названную личной. В ней слишком много воспоминаний, с которыми тот еле справляется в своей голове, а видеть их визуализацию было бы невозможно. Смотреть на улыбку Паркера, зная, что есть риск больше никогда её не лицезреть, почти что сумасшествие. Или мазохизм в чистом виде. Но он давно славился такими ненормальными поступками, как, например, объявить на весь мир, что является Железным Человеком или назвать врагу свой адрес. Старк открывает папку нажатием курсора ночью, после третьего бокала дорого виски. Листает фото, где Пит один, где они вместе, запечатлены в лаборатории или спальне. Смотрит глупые видео, снятые на телефон парня, теперь (тогда тоже, пусть и не признавал) ценя их, как Зеницу Ока. Тони изучает содержимое вновь и вновь, почти с научным интересом, а после отворачивается и выпивает залпом полстакана алкоголя. Внутри что-то рвётся на части, подобному тому, как ножницы режут бумагу. Безжалостно и грубо, резкими и неосторожными движениями, издевательски наслаждаясь. Это всё медленно уничтожает мужчину, но тот не готов просто так смириться. Наверное, до сих пор внутри теплится надежда на положительный исход его усилий в поиске. Твердит себе ободряющие мысли, в очередной раз спускаясь в пустую мастерскую, где больше нельзя услышать звонкий смех Питера или рассказы о школьных днях. Старк не хочет свыкаться с одиночеством, но в какой-то момент осознаёт, что к тянущему чувству в груди уже привык. Это злит. Пит должен находиться здесь, рядом, он обязан был его сберечь.***
После происходит то, что называется чудом: почти четыре месяца спустя, пытаясь уничтожить остатки Гидры, на неизвестной базе в нескольких километрах от Нью-Йорка, они встречают его. Точнее, по сути уже другого человека с лицом знакомого парнишки. Всем нужно с пару секунд для осознания, что тот не контролирует себя. Тони думает, судьба просто смеётся над ним, припоминая, как он давно обращался с Баки. Доля издевается, ставя мужчину на место Роджерса, который посей день раздражал намного чаще, чем до ситуации со своим старым другом. Паркер стал шире в плечах, а в тёмных глазах не прослеживается никакого узнавания — только лёд и решительность действий. Раньше на тренировках он всегда сдерживал силу, страшась навредить, но этот Питер вовсе не боится, кажется, даже рад возможности убить кого-то из них. У Старка не хватает сил поднять руку, чтобы направить на того репульсор, потому что за кодом скрывается его Пит. Он ненавидит себя за эту слабость, но верит, что там, глубоко внутри, должен жить парень, который завоевал его симпатию. Господи, да ему откровенно плевать, есть ли в сердце Питера до сих пор любовь, потому что если нет, то он снова её пробудит. Мужчина готов делать это раз за разом, лишь бы знать, что тот жив. Его отправляют куда подальше, потому что своим бездействием тут он не поможет. Тони благодарен безмерно. Убивать агентов Гидры, тех самых, кои сотворили подобное с дорогим сердцу человеком, намного проще. Даже совесть, если вдруг решит проснуться, мучать не будет. Шок от находки сменяется яростью, поэтому базу очищают от агентов меньше, чем за полчаса. Никто не произносит ни слова, когда Ница оповещает, что костюм почти полностью сел. Им удалось вырубить Паркера, и Старк уверен, что тут не обошлось без помощи ведьмы, убирающей кровь с губы резким движением руки. Он явно один из самых буйных, кого приходилось усмирять девушке. Не то что бы этот список был велик. Парня везут домой, пусть первое время и придётся провести в камере, которая, предположительно, его сдержит. По приезде они берут кровь и, на пару с Беннером, проводят целую ночь в лаборатории. Это стопроцентно он, точно такой же, которым был до Гидры. Не считая, конечно, промытых к чертям мозгов. Первый со спасённым заговаривает Стив. Он выходит не радостный, сразу предупреждая, что Баки туда не пойдет, потому как определённо знает код, как минимум, его начало, а ещё один с промытыми мозгами сейчас совсем не кстати. После чего отводит Тони в сторону, чтобы побеседовать один на один. И, будь Роджерс немного похожим со Старком, не упустил бы момента поиздеваться, но Стив на то и Стив, что до тошноты хороший. — Тони, я, как никто другой, понимаю твои чувства сейчас, но ты должен осозновать, что Питер тебя не помнит, — он старается говорить мягко, однако слова всё равно проходятся острым лезвием по сердцу. Пусть мужчина и сам это знает. — Я прекрасно понимаю всё и без тебя, Роджерс, — чуть ли не шипит он, вовсе понятия не имея, откуда взялось столько яда. Ему надо просто сорваться. Тони должен радоваться (и он, конечно, безоговорочно рад), что Паркер вообще жив оказался, но этого необъяснимо мало. Мужчина зол больше на себя, потому что не сберёг и не смог отгородить своего мальчика от всего, что тому пришлось пережить в Гидре. — Я видел, как работает промывание мозгов. Стив поджимает губы и молча кладёт руку на плечо. Первым желанием было сдернуть чужую ладонь, но мозг отчаянно подкинул мысль, что вовсе не из-за стоящего напротив мужчины, а самого Тони Пит попал в Гидру и ему промыли мозги, стерев подчистую личность. Поэтому Старк выдерживает жест, выдыхает несколько раз и заявляет, что идёт к нему. Нужно было сделать это давно, сразу же после пробуждения парня, но не смог. Снова. Почти что струсил. Признавать слабости не хочется всегда, а тут тем более. Его ждёт встреча с человеком, которого знал, любил (и любит), но который теперь не помнит его. Для Питера мужчина не более, чем враг, а для Тони он всё. И никому не удастся забрать парня у Старка. Заходит уверенно, но теряется только при одном виде Паркера. Это странно, потому что мужчина всегда собран и имеет в арсенале не один подкол, однако не сейчас. Синяк под глазом и на скуле парня почти исчезли, но всё равно неприятно заставляют сжаться что-то внутри. Некоторые люди называют это сердцем, Тони же зовёт раздражителем, который мешает время от времени. Пусть часть его прекрасно понимает, что с бОльшей угрозой столкнулась команда, но внутри вспыхивает инстинкт защитить. И не нужно, наверное, говорить, что стоило быть аккуратнее. — Привет, Пит, — голос звучит словно через толщу воды, когда Тони останавливается около стекла, разделяющего их. Они находятся близко (совсем близко, если учитывать, что прошлые четыре месяца были порознь), но при этом между ними немыслимое расстояние. Огромная пропасть, созданная сранными нацистами, которую теперь надо преодолеть. Построить мост заново. Питер поднимает взгляд, но в нём нет больше холода, льда или безвольного подчинения. Скорее потерянность, которая за секунды сменяется отстраненностью. Парень помнит, что Мстители — противники, что Энтони Эдвард Старк, торговец смертью, Железный Человек – его враг. Помнит о миссии уничтожить их, чтобы те не мешали Гидре. Помнит, что Зимний солдат предатель, которого тоже надо истребить. Помнит, что подчиняется ей. Но почему-то сейчас, смотря на мужчину, находящегося в нескольких шагах, кажется, что в нём проглядывается нечто отдаленно знакомое. Паркер повторяет себе, что это лишь воспоминания о фотографиях, которые он видел во время тренировок. — Что тебе надо? — в голосе нет ни восторга, ни нежности, только мнимая насмешка, будто это Тони в камере, а не он сам, — Тоже хочешь призвать к сотрудничеству? Если да, то не получится, поэтому можешь гулять. Старк поджимает губы и снова осматривает парня, сидящего на полу. На нём до сих пор костюм, в котором тот дрался. Кудряшки в беспорядке, как, впрочем, и всегда, но румянец с щёк пропал. Он фантомно ощущает, будто собственная рука перебирает кудри в то утро, а после нехотя отпускает парня в школу. Лучше бы оставил его в кровати, а после отправил директору бумагу, что Пит трудился во благо науки на стажировке. — Я просто хочу узнать, нужно ли тебе что-то, — с губ почти срывается привычное «малыш», но мужчина вовремя одергивает сам себя. Этого точно не поймут и не оценят в сложившейся ситуации. — Мы вернём тебя в комнату сразу, как только будем уверены, что всё хорошо. Тебя ждали и искали. Парню почти смешно, как Старк старается аккуратно подбирать слова, чтобы не назвать заключенным или опасным, однако он знает про это сам. Но Питеру вовсе не забавно от того факта, что, кажется, враг не врёт. Будто бы правда искреннне намеревается сделать всё для него, словно в словах «искали» и «ждали» нет фальши. Брюнет напоминает себе, что Мстители ему не друзья (пусть и Стив утверждал обратное), а враги, и любезны только за тем, чтобы склонить его на свою сторону. — Метод кнута и пряника? Что-то кнут вы слабоватый тогда выбрали, — он фыркает, прикрывает веки и надеется, что Железный человек, стоящий напротив, поймёт намек и уйдёт. Но ему даже не надо открывать глаза (чёрт бы побрал обострённые чувства), чтобы слышать чужое сердцебиение и сбивающееся дыхание, словно тот на грани паники. Совсем другим образом ему представляли кучку супергероев. Про них рассказывали, как о серьёзно опасных противниках, а на деле почти приходиться крикнуть в пустоту, что пора сюда группу медиков. Кажется, кто-то не справляется с банальными жизненно важными функциями, как дыхание. — Нет никакого метода или тактики, Питер, — режет по ушам Паркеру, потому что обычно его звали просто Солдат. Он привык к этому, а собственное имя вызывает странные ощущения внутри, словно что-то хочет выбраться наружу, но не может, как бы отчаянно не рвалось. — Я просто хочу сделать твоё пребывание здесь более комфортным. На губах Старка остаются непроизнесенными вслух слова, не нуждающиеся в озвучке: «Более комфортным, и менее похожим на пребывание в Гидре.» — Хочешь сделать более комфортным? — в голове главным проносится то, что они все враги, которым нельзя доверять. — Тогда уйди, — а в голосе снова то ли насмешка, то ли издевка. Может, у парня почти ничего не осталось от прежней памяти, но почему-то кажется, что сказанное заденет собеседника. Наверное, задело бы любого, кто пришёл помочь.***
Старк не смеет говорить, что так хуже, потому что так на самом деле лучше. Питер тут, жив, и за ним есть возможность смотреть в любой момент, когда захочется. Мужчина может отслеживать пульс парня и жизненные показатели. Но, насколько одновременно они далеко друг от друга, таки медленно убивает изнутри. Каждый взгляд на него — колючего, отстранённого и чужого, отдаётся болью под рёбрами, а вина буквально ликует в сознании, танцуя с лозунгами, на которых красными буквами написано всё то, о чём он думает постоянно. Ты не сберёг. Защитив его лучше, ему бы никогда не пришлось подобное пережить. Будь твои технологии совершеннее, ты намного раньше нашёл бы парня и спас от промывания мозгов. Как ты можешь говорить, что его искали и ждали, если самому не удалось защитить? При большем желании отыскал бы поспешнее. Это твоя вина. С мужчиной говорит Баки через пару часов после того, как он ушёл от Паркера. Появляется в лаборатории, замирает на несколько секунд около входа, словно ждёт, когда выгонят, а после проходит внутрь. Тони (ожидаемо) пьёт первый стакан виски, пытаясь заглушить голос вины хотя бы на пару минут, а то и без него тошно. Барнс не говорит слишком много, но даёт ценные советы, потому как единственный здесь, кто правда знает, что это такое — побывать под контролем Гидры против собственной воли, стать их личным киллером. Старк слушает и кивает, когда надо. Знает, что даже если сейчас не запомнит всё сказанное, у него всегда имеются записи Пятницы, которые с такими же мелкими подробностями воспроизведут рассказанное заново. Но отчётливо в память врезается фраза, брошенная другим солдатом напоследок: «Дай ему почувствовать себя чем-то большим, нежели просто бойцом, исполняющим приказы». Это он возьмёт во внимание, с целью хотя бы попытаться вернуть кого-то отдалённо напоминающего прежнего Пита. Тони решает в данный же вечер пока ничего не говорить Мэй. Вряд ли она готова встретиться с племянником, который мало того не вспомнит, так ещё и нахамит наглым образом. Пусть снова часть его утверждает, что рассказать женщине будет правильно, ведь та была семьёй для парня. Ему вовсе не хочется снова наблюдать слёзы и обвинение в глубине чужих глаз. Пусть Паркер никогда не делилась напрямую, он всё видел. По крайней мере, ему так казалось. Мужчина поднимается наверх только ближе к ночи, да и то с одной целью: найти Ванду. Может быть, именно она содействовала изъятию кода из головы Барнса, и теперь поможет убрать Питеру, но этим Тони никогда не интересовался. Ему было достаточно, что больше десятка слов не превращают того в машину для убийств. Теперь надо, чтобы эти же слова не действовали подобным образом и на Паркера. Точных ответов, конечно, никто не даёт. Обещают попробовать и сделать всё возможное, и отчего-то ему кажется, что Максимофф правда сделает всё, что под силу. Они с Питером были неплохими друзьями до, бывало, беседовали на разные темы отдельно от команды, иногда парень что-то ей объяснял. Неудивительно, что они нашли общий язык. Паркер, в принципе, обладал способностью налаживать контакт буквально со всеми. Пусть точных прогнозов нет, но Тони уходит чуточку спокойнее, после снова спускаясь в мастерскую. Тони не работает, просто заново просматривает их папку. В этот раз не упиваясь болью, не пытаясь сделать состояние ещё хуже, чем есть, решая даже не подкармливать чувство вины. Сейчас эта папка — напоминание, к чему надо стремиться. Точка, к которой ему хотелось бы вернуться. Просто ощущать чужое тело под боком, целовать того по утрам, помочь залечить раны, наделить опорой и поддержкой, чтобы снова адаптироваться в обществе. И он правда готов бороться. Конечно, мужчина понимает, что между ними даже просто любовные отношения не вернутся моментально. К этому придётся идти, прокладывать мост через пропасть. Аккуратно и медленно. Пусть Старк не терпит медлительности, но тут готов сбавить обороты. Готов тащиться, как черепаха, если это всё вернет парня назад.***
На следующее утро приносит книги. Время около десяти, Пит не спит уже несколько часов, как и сам Тони, но ему пришлось решить пару вопросов прежде, чем прийти сюда. Как бы морально Старк себя не готовил, но парень, сидящий на полу в камере, всё-таки на секунду снова выбивает весь воздух. Мужчина знает, что обычно тот на кровати только спит, а дни проводит на полу, смотря в стену напротив. Непонятно, что там нашёл, вероятнее всего, просто находится внутри себя. И где-то внутри теплится надежда, что в такие моменты он вспомнит хоть малость. — Привет, — Тони снова начинает с банального, не переходит сразу к главному. Паркер переводит взгляд на него, осматривает, словно что-то ища, но, видимо, так ничего и не находя, безразлично отводит взгляд. — Здесь настолько скучно, что я предпочёл бы на совете директоров побывать, поэтому решил принести чтиво. Ты раньше любил читать, особенно эти произведения, хоть я и никогда не разделял твоей страсти к художественной литературе. Парень поворачивает голову и щурит глаза. Это кажется до ужаса странным, потому что в его голове до сих пор едва ли не единственное чёткое воспоминание. Мстители — враги. Им нельзя доверять. Их нужно уничтожить. Фундамент, который заложила Гидра, своеобразные киты, поддерживающие небольшой мир солдата. Но Старк не вписывается в это представление. Питеру легко определять моменты, когда люди говорят неправду. Их сердцебиение становится чаще, а с его слухом разобрать чужой стук сердца можно без проблем. Но мужчина перед ним не врёт и мягко улыбается, держа в руках несколько книг. В нём прослеживается нечто знакомое, почти родное. Парень пытается гнать мысль от себя куда подальше, не давать подобному проникать в сознание, но тот говорит о прошлом Человека Паука так спокойно, словно и правда осведомлен. В этом и есть главная загвоздка. Паркер не может точно сказать, правда ли Тони его знал. — Скрасить будни? Добрый тюремщик, а где же тогда злой? — Питер не отрывает от Старка взгляда, наблюдая за тем, как он подходит к отсеку, служащим для передачи еды, кладёт туда книги и отправляет их к нему. Это сбивает с толку. — Я всё жду его прихода, а то скучно. — Тут нет тюремщиков. Мы хотим уберечь тебя от совершения ошибок, — сам мужчина понимает, что это звучит максимально неправдоподобно, даже толику жалко. Он бы выпустил его прямо сейчас, объяснил, что его искали, рассказал всё о том, кем тот являлся, но сначала надо убрать код. — Ты сам-то в это веришь? — Питер не встаёт, не подходит к отсеку с книгами, пусть какая-то часть его и очень хочет это сделать. Посмотреть. что ему принесли. Да, он может долго пялиться в одну точку, мысленно повторять единственное, что помнит, но у него есть предел. Черта, после которой и правда можно сойти с ума от бездействия. — Интересно смотреть за тем, как я отливаю? Вопрос ставит в тупик, пусть этого признавать не хотелось совсем. Они желали показать, что он не только солдат, есть другая жизнь, в которой имеют место быть не просто постоянные приказы, но и собственная воля, а в итоге держат в клетке, кормят по расписанию, не дают ничего, что доступно нормальному человеку. Даже толику конфиденциальности. Выходит пока из рук вон плохо. — Как только всё будет безопасно для тебя, сможешь покинуть этот отсек, Пит, я обещаю. Мы правда искали тебя, и все хотим, чтобы теперь ты быстрее вышел. Внутри что-то снова гложет, кричит не обещать. В прошлый раз уже дал слово защитить и не выполнил, отдал парня Гидре почти на четыре месяца. У Паркера, пусть он даже этого и не помнит, есть все основания не верить Тони. Старк игнорирует голос, потому что в этот раз собирается сдержать данное им обязательство. Он достанет отсюда Пита сразу, как сможет, а после и правда нормально защитит, чтобы никто больше не забрал его. Он же не верит по своей природе. Врагам нельзя доверять, даже если те приносят книги. Тем более, когда говорят об освобождении. В глазах парня Тони не изменит ничего. Там, впустив свою корневую систему в мозг и сердце, есть твердолобое «не верить», и нет ничего к мужчине, кроме неприязни и желания свернуть шею, наверное, чтобы выполнить своё задание. Пока он заключенный, а Мстители его тюремщики, всё до ужаса прозрачно. Но он обязательно придумает способ убраться отсюда. — Как-то нерасторопно вы это делали для тех, кто правда желал, — в спину кидает парень, хмыкнув. Как минимум, поэтому не питает доверие. Роджерс говорил о чётырех месяцах, спрашивал, что он помнит. У Питера есть кое-что, способное ему самому помочь. А у Старка легкие, забывшие о потребности в дыхании после слов Паркера, а ещё жгущее чувство возникает, когда уже скрывается за дверью. Мужчина сжимает руки в кулаки, внутри разгорается пожар, потому что парень прав. Потому что в этом его вина, с которой теперь жить. Никогда и никто не отменит, что ему не удалось сберечь брюнета от Гидры, от пыток, от полного уничтожения личности. Чувство беспомощности, абсолютного непонимания, как помочь и вернуть, готово разорвать на куски. Ну и на худой конец у него есть бар, надоевший за всё это время до чёрноты перед глазами, потому что при Пите практически не употреблял, но сейчас служил спасением. Пригубить и расслабиться, а после снова натолкнуться на единственное, что имеет на постоянной основе — вину. Он опустошает несколько стаканов залпом, поднимается наверх, а после уезжает, потому что Пеппер обещала голову открутить, если не появится на этой встрече. Ему, вообще-то, плевать, но попытаться отвлечься стоит.***
Питер встаёт аккуратно, внимательно следя за тем, что происходит около двери. Никто не заходит, хотя он уверен, что Старк за ним наблюдает через камеры. К последнему уже почти привык. Весьма резким и быстрым движением достаёт книги, после чего отходит к стене, снова опускаясь на пол. На обложке первой написано «Убить Пересмешника», Паркер внимательно изучает её, читает описание внутри и натыкается на внутренний вопрос: «Это правда была твоя любимая книга? Описание не особо интересное». Вторую он разглядывает со скепсисом в глазах, потому что название не слишком впечатляет, при этом у обоих произвидений один и тот же автор. Снова перечитывает описание «Пойди поставь сторожа», и лишь вскидывает бровь, понимая, что это продолжение первого рассказа. Он не представляет, почему мужчина утверждает, что это — его любимые книги, что хочет помочь и не врёт. В голове не сходится привычный паттерн, так как враги должны не помогать друг другу, а делать всё, чтобы уничтожить, подставлять и бороться. Но несмотря на это, Тони носит ему вещи и второй раз не обманывает, когда говорит, что его искали и ждали. Произносит так, словно они были знакомы, но этого парень не помнит. В голове нет даже намёка на то, что когда-либо раньше он встречался со Мстителями. Данный факт настораживает, но Пит осознаёт, что сейчас ничего не узнает, поэтому откладывает одну книгу в сторону и начинает читать, погружаясь в текст с целью хоть каким-то образом скрасить свои будни. И это помогает: часы летят незаметно, количество прочитанных страниц с каждой минутой увеличивается. Стиль повествования и сюжет затягивает, а после, ближе к вечеру, когда половина рассказа остаётся позади, в голове проскакивают пару пунктов, почему ему могло понравиться произведение. Следующие двое с половиной суток заходят только с едой, и то, неизвестные ему личности. Дни он проводит полностью погрузившись сначала в книги, после в мысли и снова в книги. Это не очень на руку, сейчас нужен человек из тех, кто может хоть что-нибудь знать. Ему надо выбраться отсюда, вряд ли за ним вернуться прежние напарники, это он понимает. Слишком неравный бой выйдет. И один агент не стоит таких рисков. Не придут, значит, осуществит побег сам. В голове рисует план, как уйдёт и вернётся в Гидру. Податься, вроде, больше некуда. Нет никого, кроме тех людей из смазанных картинок в голове. Нет ничего, кроме тёмных обшарпанных стен, в которых эхом разносились звуки ударов, кроме того потолка с разводами, видневшиеся в воспоминаниях. Это всё, что он имеет. Ну ещё и боль, сковавшая тело в минуты, пока до конца не скинул с себя сон, но уже сидел на кровати, тяжело дыша. У него есть мир, полный страданий и жестокости, темноты и до ужаса липкого отчаяния. В памяти нет хотя бы скудных моментов чего-то светлого, хорошего. Для парня жизнь — разменная монета ради определённой задачи, как, например, убить Мстителей. Потерять вовсе не жалко, плакать за ним не будут. Имеется цель, пусть она далека от поступления в хороший колледж или обзавестись семьёй, но желание поставить около этого пунктика галочку до чёртиков сильное. Питер уже начал подумывать над тем, чтобы позвать кого-то через камеры — необходима информация, а из пустоты её не достать. Ему нужен Старк с его преданными глазами и огромной виной в них, с его сбивающимся сердцем и дыханием при виде парня. Плевать, откуда такая реакция: раз может доводить малознакомых мужчин до подобного, важнее то, насколько легко им будет манипулировать, подчинить себе и начать водить за ниточки, подобно кукловоду. Или, в крайнем случае, Роджерс с щенячьим взглядом, в котором прочитать готовность о помощи не сможет только слепой. Когда Паркер услышал знакомые интонации, улыбка сама появилась на лице. То, что сейчас нужно. — Тони, ты не можешь его выпустить, — голос Стива чуть-чуть сбившийся, словно он бежал какое-то время, а ещё недовольный. В данный момент парень готов сломать тому шею, за него уже почти всё сделали, и если этот идиот отговорит Тони выпускать Питера, то после ему явно захочется убить Капитана первым. — Он опасен. — Правда, что-ли? Твой дружок тоже был, да вот только ты его отпустил, и он несколько лет сам разгуливал по улицам, — Пит не слышал мужчину настолько злым. Не надо было даже его видеть, он слышал прекрасно, как крепко сжимаются кулаки, как быстро бьётся чужое сердце. — Это разные случаи, — Кэп пытается успокоить, тон дружелюбный и снисходительный, отчего, кажется, Старк лишь сильнее вспыхивает. — Баки не поддерживал после Гидру, у него не было вообще никаких воспоминаний, в отличии от Питера. Он помнит, что работал на них, его это, кажется, устраивает. Если мы выпустим, т… — То? — это злит Тони ещё больше, слышно, как дыхание становится всё тяжелее, а пульс ускоряется. — Не твой ли ненаглядный мне говорил, что мы должны показать Питу другую жизнь? Знаешь, такую, где нет приказов и подчинения, нормальную жизнь, а он заперт в камере. — Я понимаю, что вы с ним были близ… — Нихера ты не понимаешь, Роджерс, — это звучит, словно плевок, а в голове Паркера весьма отчётливо рисуется картинка того, как мужчина пуляет своими тёмными глазами убийственные взгляды на символ Америки. «Вы были близки» Стив не договорил, но Питеру и не надо, чтобы понять. Они с Тони были близки? Он не хотел думать о Старке, как о человеке, с которым у него могли быть контакты, подобное уже ни во что не вписывалось. Вопросы назревали один за другим, путались и мешались между, создавая ещё больший хаос в голове. Они медленно, разбирая по кирпичику, начали рушить хрупкий мирок, выстроившийся вокруг парня. До этого момента у него были обрывки, ничего не значащие на деле, но дающие какую-то незримую иллюзию понимания. Всё складывалось просто: есть «враги», «цель» и миссия. Подобный расклад его вполне устраивал, а сейчас представление о происходящем начало шататься. Три слова, вызывавшие землетрясение на десять баллов. Три слова, который способны просто на просто переломать все планы. Три слова, ставши- Он не только комок с эмоциями. Он — агент. Питер напоминает себе это пару секунд спустя, когда слышит, как остаются только одни мужские (уже знакомые) шаги, приближающиеся к двери. В один момент из всего случившегося стало понятно две вещи: тактику действия и, что главное, они были близкими, но про сейчас речи не шло. Остальное в данные момент не имело значения, потому что пропуск отсюда буквально прописан уже. Возможно, Роджерс пытался отговорить Тони от потенциально плохой идеи, сделав этим всё чуточку хуже. Ему понадобилось пару секунд, чтобы улыбка с лица пропала, а в глазах появился поддельный страх. Действия совершались на автомате, будто часть программы, которая знает, что надо делать. Подтянуть колени к груди, сжаться и нацепить самую жалкую маску, сыграть на жалости, на том, что они некогда были близки. Показать, что хочет видеть Старк — парня, который был ему известен. Испуг — нормальная реакция. Нельзя будет точно определить, настоящая это эмоция или иллюзия. Тони до сих пор выглядит злым, руки в кулаке, а губы сжаты. Внутри мужчины разворачивается война, скорее всего, с эмоциями, но тот проигрывает, наверное, почти сразу, как только видит парня. Паркер прекрасно слышит, как снова сбивается сердцебиение, но из-за позы не замечает, что руки начинают мелко дрожать, а кулаки разжимаются сами. Не видит и того, как что-то в глазах у мужчины обрывается, заставляя того медлить первые секунды. Хотя прекрасно понимает, что половина уже сработала, осталась другая. — Т-тони? — он очень надеется, что звучит правдоподобно, похоже на того человека, кем был около Старка. Ему правда плевать, что, возможно, рушит чей-то целый мир, разыгрывая сценку. Чужие сердца — не его забота. Как и эмоции, прошлое, отношения. Это то, чем можно пренебречь, забыть и выбросить. Вовсе не волнует, как потом с этим будет справляться Тони. А справляться ему придется, потому что во взгляде у того столько надежды, словно ему сказали, что нашли лекарство от неизлечимой болезни, которой он болеет. В глазах радость и недоверие, заставляющее сначала медлить, обдумывая информацию немного дольше, чтобы в полной мере прочувствовать снова ощущение счастья. Для него Питер — родной, для самого Паркера — просто образ. — Пит? — голос неестественно ломается для такого, как Энтони Старк. В одном имени столько эмоций, что Питеру кажется, словно его снесёт этой волной сразу же, а может придётся в ней и захлебнуться. Слишком много ненужного, слишком много чувств. — Я… я… — обвести его вокруг пальца оказалось намного легче, чем стоило ожидать. Ему не нужны оказались личные факты вроде клички пса, просто маленько убедительности в том, чтобы назвать Тони по имени, перестать подкалывать и язвить. Знал бы — давно уже сделал. Привязанность превращает людей в круглых идиотов, заставляя многих надевать очки. Не розовые, конечно, может пурпурно-фиолетовые. Чувства — это оружие похлеще бомб, а любовь — средство манипуляции в нужных руках. Какие отношения были между ними — не так имеет значение, как сам факт. Тот самый, сделавший из умного человека, идиота, который повелся на родной голос и привычное обращение. Словно овечка пошла за волком в шкуре союзника. Паркеру же лучше. Он отсчитывает пару секунд, а после видит, как Тони вводит код безопасности. Осталось немного. Тело рефлекторно напряглось, приготовилось. Секунда. Вторая. У мужчины подрагивают руки, а сердце стучит в глотке, тот тянется к парню, как к спасательному кругу, словно он единственный, кто способен помочь. Трудно, наверное, будет оправиться, что спасательный круг оказался лишь каким-то мусором на воде. Тонуть, наверное, выдастся не особо весело. Ему, опять же, всё равно. Питер встаёт резко, подрывается буквально, снимает маски и в пространстве камеры оказываются только они. Солдат и мужчина, который повёлся, а теперь прижатый к стене человек сильнее его в несколько раз. Для парня совсем ничего, что их разделяют миллиметры, для Старка же наоборот — это значит почти всё. Первые несколько секунд осознание, что живой и тёплый, до сих пор не может засесть в голове окончательно. Он почти сделал это. Мысль, что ещё немного и та нужная, желанная свобода будет в кармане, приятно греет душу. Выполнить миссию, сделать всех их дураками, погибшими из-за привязанности своего друга. Можно кого-то, конечно, оставить в живых, чтобы показать. Дать увидеть то, как они проиграли. После упоение сменяется непониманием. Паркеру плевать несколько жалких мгновений, за которые он смог ощутить эфемерный вкус победы, контроля над ситуацией. Этими секундами он успел поверить, что ему удалось обыграть всех, пока не понял, что, кажется, обыграли его. На голову словно сбросили многотонный груз, именуемый воспоминаниями. Резко оборвался канат, на котором всё держалось эти месяцы, чтобы не раздавить его внизу. Остаётся только наблюдать. А перед глазами мелькают кадры, сменяются воспоминания одни за другим, словно кто-то включил очень быстро хронику. Он не успевает захватиться, половину даже осознать, но замечает, как мир под ногами трещит по швам. Окончательно. Как простое «Я — агент» обрастает фактами, именами, датами, словно панцирем. Пит теряется перед тем, как из никого, простого солдата, его резко сделали личностью. Приписали друзей и каких-то родственников, банальные цели и возлюбленного. Теперь в глазах парня рушится мир, теряется под обломками того, чем называлось прошлая жизнь. Теперь его не разбирают по кусочку, а крушат сразу целыми стенами, вовсе не желая. Теперь в его глазах пляшут призраки прошлого, эхом раздаются чужие голоса в голове, а тело вспоминает настоящую боль, а не фантомную, не те тихие отголоски. Такое чувство, что он умирает, груз на плечах начинает давить, а дышать тяжело. Перед глазами стоит лицо Старка, когда тот представляется, когда тот предлагает стать Мстителем, когда тот целует его на прощания в день, поделивший жизнь всех на «до» и «после». И слова Стива приобретают другой оттенок. Весь балаган приобретает другой оттенок. Паркер смотрит на Тони в ужасе и шоке, словно видит первый раз. Он помнит то, как всё начиналось. Помнит свидания, ночи после секса, утро в душе и медленные поцелуи, сменяющиеся торопливыми и дерзкими. Помнит что-то около «плохих» дней, когда один успокаивал другого. Помнит странную теплоту внутри, когда он наблюдал за мужчиной в мастерской. Он помнит всё это, но не ощущает того же сейчас. Воспоминания становятся похожими на паутину, переплетаясь между собой, создавая узлы, связь и обрамляющие жизнь парня, как корону драгоценными камнями, смыслом. Его чувства сейчас похожи на керосин, перелившийся через край в огромной комнате, и теперь нет ни одного места, ни единой возможности уронить спичку, чтобы не привести к пожару, который сожжёт его дотла. Он весь похож на карикатуру между человеком и никем, между личностью и солдатом, являясь с одной стороны отполированным камнем, не имеющим эмоций, а с другой простым булыжником, в который не раз прилетали пули от жизни. Питер был похож на того, кто не был готов к этому.***
Старк идиот. Это факт, который знали приближенные к нему люди — несмотря на всю свою гениальность, он был идиотом. Это лишь в очередной раз подтвердилось тем, что он повёлся. Не подумал, что Гидра явно научила Питера приёмам, о которых тот мог помнить и не говорить. Не подумал ни о лжи, выдал желаемое за действительное, сыграв на руку парню. Позволил надежде (глупой надежде, хотя, что более важно, опасной) настолько ослепить его, чтобы перестать видеть очевидные вещи. Он не успевает понять, заметить того, как стремительно рушится что-то внутри, когда в родных глазах вместо узнавания снова вернулся холод. Не успевает понять, как с губ повторно срывается имя парня, с такой же нежностью, что и до этого, но уже в пустоту, ибо Паркер его не помнит. Это снова, ещё больнее, чем раньше, отдаётся около сердца, которое, кажется, перестало циркулировать кровь, начав переносить по сосудам, артериям, венам яд, отравляющий сознание, надежду. Всё буквально повторяет, разносит по клеткам единственное: такую привычную на деле вину. Его разочарование звенит в тишине камеры до ужаса громко, словно они в огромном помещении. Ему правда показалось, что сейчас, вот этот момент, когда всё встанет на свои места, вернётся в их норму. Он успел вдохнуть полной грудью, потому что там ничего не болело, успело отпустить, чтобы потом сильнее сдавить клешнями, не оставляя возможности набрать кислород в лёгкие. А после происходит нечто сразу незаметное, но буквально секунды — и в глазах парня мелькает узнавание. Словно кто-то переключил рубильник, сделав этот раз настоящий, правда нельзя быть уверенным. Он умеет играть, строить из себя того, кем не является, поверить сейчас, когда буквально секунду назад был прижат к стене, трудно. невозможно, должно быть, но это же Тони. И он любит парня настолько, что позволяет себе время от времени быть слепым идиотом. Как сейчас. Старк двигается вперёд рефлекторно, чтобы поймать оседающего на пол парня. Он не думает, что у Пита тоже могут сработать рефлексы и тот на него накинется или ударит. Тони никогда не боялся парня, даже сейчас, после нападения, ему всё равно. Он аккуратно придерживает за локти, присаживаясь рядом с ним. Паркер не реагирует сначала, после же резко отодвигается. Со стороны похоже на то, как дикого зверя пытаются усмирить. приходится старательно игнорировать, как что-то скручивается под рёбрами, а в одну из ран снова втыкается нож. Ему никогда не доводилось сталкиваться с тем, что Питер избегал его прикосновений — наоборот был рад каждому, как кот, забивая под бок, напрашиваясь на ласку. Тони напоминает себе, что у того шок, реакция абсолютно нормальная. А дальше всё вокруг начинает двигаться слишком быстро. Появляется Ванда и Баки, опешившие от картины. Они прибыли быстро, насколько это возможно, но тут уже всё по-другому. Питер выглядит потерянно, смотрит на мужчину перед собой, как на восьмое чудо света, будто бы видит первый раз. В нём не прослеживается солдата, зато видно парня, который за раз познал всю тяжесть мира. Или тяжесть воспоминаний, с которыми справляться не учили. Барнс понимает его, как никто другой. Он проходил через это. Сталкивался с похожим. Мир Старка на секунду пронзает комета, разрывающая его на части. Хочется подойти и обнять, ведь мертвецки тихое «Тони» уже настоящее, кажется. Прижать Пита, зарыться носом в знакомые кудри и никогда не отпускать, потому что теперь парень всё помнит. Это видно по загнанному взгляду, испугу в глазах, чуть сбившемуся дыханию Паркера. Желание настолько сильное, поглощающее, но другая часть, рациональная, та, которой пришлось всё время, с самого похищения, слушать, как её посылают, наконец-то берёт вверх над них. Сейчас они оба похожи на хрусталь. Питер — совсем новый, красивый, но очень хрупкий. Он сам — уже старый, покрытый чередой маленьких трещин, создающих комбинации изящных узоров. Заденешь — распадётся. Пит едва держится, чтобы не сломаться, не впасть в пучину потерянности и непонимания, над которой он уже балансирует. Тони же еле дышит, когда алая магия с кончиков пальцев Максимофф срывается и моментально усыпляет парня. В памяти ещё живы моменты, как эта самая проклятая магия играла против них. Иррациональное желание защитить появляется на пару мгновений, после чего приходится столкнуться с реальностью, что его никто не обижает. Это просто для безопасности самого Паркера. И может чуточку его. Он действует на автомате. Выходит из камеры, идёт наверх, где ждёт другая часть команды. Мужчине почти плевать, что говорят. Старк не понимает, что у него случается паническая атака, пока перед собой не замечает Роуди, просящего дышать вместе с ним. Ему смешно, потому что лёгкие отчаянно сопротивляются, потому что всё, кажется, отчаянно сопротивляется. Мозг пытается переварить случившееся, переварить тот факт, что теперь парень всё помнит, но легче не становится. — Как ты, дружище? — спрашивает Роудс, обеспокоенно смотря на него, а Тони хочется смеяться, потому что он не знает. Случилось то, чего ему так хотелось, но нет никакой радости или воссоединения. Есть он, пытающий прийти в себя от панической атаки, а ещё есть Питер, который сейчас без сознания со свалившимся грузом на его плечи, не признающий его, как кого-то близкого. Всё херово, и это стало почти нормой. — Где он? — Старк переводит взгляд с друга на Ванду, обеспокоенно наблюдавшую за этим действием в паре шагов. Им нужно поговорить с парнем, Тони должен помочь ему, объяснить, дать понять, что всё увиденное им — правда. У него есть семья, друзья и он, ждавшие все эти месяцы. — Тони, ты уверен, что тебе стоит туда идти? — Романофф говорит спокойно, но это лишь злит, как и со Стивом. Ему стоит туда идти, никто другой не знает и половины того, что мог вспомнить Питер. Никто не сможет его поддержать на должном уровне. «Возможно, и ты», — мелькает в голове, но игнорировать собственные мысли ему не привыкать. Взгляд, брошенный на шпионку, был выразительнее, чем миллион слов. Спорить и пытаться переубеждать Энтони Старка, в принципе, дело гиблое. Мало живущих в мире на это способны, а те, кто и умеют, сейчас либо где-нибудь на конференции, либо в камере. Поэтому он пойдет туда, поговорит, сделает всё, чтобы помочь и защитить, как и обещал раньше. Больше он не облажается. Тони лишь надо, чтобы Питер принял и понял, попробовал заново начать. Раньше бы ему не составило труда сказать, что Паркер постарается, но теперь не так. — Пятница, оповести, когда Пит придёт в себя. Старк уходит и прячется в мастерской, как и всегда. Он пьёт несколько бокалов какого-то коньяка залпом, чтобы успокоиться. Это не помогает ровным счётом совсем, потому что руки также трясутся, а дыхание чуть сбивается ежесекундно. Сложные задачки — для него. Ему нравится сидеть и биться над решением, после чувствовать триумф некой победы. Но Тони гений, такие задачи ему решить обычно не проблема. Обычно. Ему хочется уверить самого себя, что всё будет в порядке, к нему вернётся парень и вместе они попытаются забыть случившееся страшным сном. Ему хочется банально верить в лучшее, в шанс после всего этого снова стать чем-то единым, целостным, как и раньше. Вера вовсе не то, чем он должен себя питать, особенно после несчетных лет разочарований и потерянных надежд. Возможно, он устал от этого, но рациональность до сих пор пытается его вразумить, кричит, что потом будет хуже. Ница говорит быстрее, что Питер пришёл в себя, чем Тони наливает четвёртый стакан. Для него трёх мало, чтобы напиться, поэтому он спокойно (врёт) идёт к новому месту, где обитает парень. Это помещение для допросов: небольшая комната со столом, несколькими стульями и камерами. Понятно, почему именно тут — есть наручники из вибраниума, не хотят повторения истории из камеры. Паркер снова заставляет сердце болезненно сжаться. Он смотрит в никуда, а во взгляде мелькают тени произошедших моментов, которые он не ощущает, как свои. Его снова хочется обнять крепче и никуда не отпускать, но именно по этой причине тут, наверное, Наташа. Все знают, что Старк не может быть объективен, когда дело касается Пита. Романофф несколько секунд смотрит на Тони, после кивает на выход из комнаты наблюдения, но тот отрицательно машет головой, оставаясь. Нат покидает с небольшой ухмылкой, ведь её взяла. Будь он так близко, непременно захотел бы почувствовать прикосновение, а этого не одобрит ни шпионка, ни сам Паркер. Старк пытается не возлагать ожиданий, может, он и не вспомнил ничего об их отношениях. Может, к нему вернулось воспоминание только их знакомство или первого времени, когда общения, как такового, не было. — Питер, — это не стальной тон для допроса, но явно холоднее, чем обычно. Она сидит спиной к Тони, а Пит наоборот лицом, — Ответь на пару вопросов, хорошо? Он сначала недолго смотрит на женщину перед собой, а после переводит взгляд на стекло, почти что ровно туда, где стоит Тони. Конечно, он слышит его сердцебиение и дыхание, понимает, что тут не одна Нат. Взгляд притупляется, опускает на собственные руки и тот кивает, даже особо больше не смотря на шпионку. — Я знаю, что ты хочешь узнать, — говорит сам Питер, снова переведя взгляд на Наташу. В нём покоится нечто среднее между виной и непониманием, словно для парня это всё часть кошмарного сна, который никак не закончится. Старку хочется сказать, что он его понимает, но это совсем не так. — Вспомнил я или нет. Вспомнил, — кивок. — Мы впервые познакомились в Германии. Ты посмотрела на меня с подозрением. Плохо доверяешь людям. Предала нас, перешла на сторону Капитана. В следующий раз встретились несколько месяцев назад. Вы вернулись помилованные в штаб, а я был на стажировке. Тони отводит взгляд, потому что Пит не звучит, как раньше. Он чеканит факты, без какого-либо восторга в голосе или доброты во взгляде. Конечно, глупо было надеяться, что после четырёх месяцев у Гидры он останется таким же, но не верить ещё хуже. Старк так, чёрт возьми, не может. Это время крепилось на вере и надежде: сначала, что найдёт, а теперь, что вернёт. В противном случае он бы спился за первые пару недель, сжираемый чувством вины. Сейчас ему, кажется, этого мало. Он понимает, что сколько бы не старался, прежнего Паркера не вернуть. Тони хотел верить, что всё встанет на свои места, когда память вернётся, будто бы чудом появится человек, которого он знал. Смешно до коликов в животе, даже идиот понимает, что так не случится. Ему хотелось верить: Гидра не забрала Питера полностью, хоть что-то оставила. — Мы с Тони встречались?.. — и непонятно, то ли это вопрос, то ли утверждение. Питер смотрит на шпионку, чуть прищурив глаза, пытается поймать на лжи. Только у девушки в глазах удивление, а в голове пару тысяч вопросов, например, как тем удавалось скрывать. Голос у парня совсем холодный, наплевательский, словно сей факт ничего не значит. Это становится последней каплей. Непонятно чего и где, но последней каплей, которая переполняет, доводит и такого человека, как он, до предела. Невидимой черты, скорее. Бьёт стену, не жалея своей руки, и выходит из помещение к чёртовой матери. Ему нужен воздух, а лучше гребаная машина времени, чтобы отмотать время назад и никуда не отпускать парня, спрятать за двадцать замков и не дать никому добраться до него. Тони спускается до мастерской и запирается в ней, запрещая вход любому. Его рвёт на части, разрывает на миллион кусков, потому что его главный страх сбылся — он потерял Питера. Это не произошло несколько месяцев назад, когда тот не добрался до школы, это не произошло даже в тот момент, когда Гидра промыла ему мозги, это произошло сейчас. Всё это время, пока тот был в камере, он мог сделать большее. И всё свелось к тому, что не сделал. Старк громит мастерскую, ему плевать на Пятницу, которая говорит что-то про повреждение руки, плевать на кровь, стекающую по пальцем. Его мир, как собственно и мир Паркера, рушится. Это выглядит глупо, потому что ему уже шестой десяток, а вся реальность мужчины держится на пареньке, которому двадцать только через пару лет стукнет. Нельзя так зависеть от людей, но у Тони любовь к зависимостям. Алкоголь, когда-то давно наркотики, адреналин, Питер. Это всё медленно уничтожало его, наносило свои повреждения. Паркер же просто понятия не имеет, что делать. Эти люди для него чужие, это место чужое, пусть, судя по воспоминаниям, должно быть родным. Парень не знает, как реагировать и вести с себя. Они являлись кем-то вроде семьи, а после Пит пытался убить их собственными руками, а после вовсе дал себя схватить. От него ожидали, наверное, большего. Надо было выбрать эмоцию проще. Быть четким и рациональным, сделать вид, что всё под контролем, когда это далеко не так. То самое землетрясение, начавшееся с простых трёх слов, продолжается. Оно так же сотрясает всё вокруг Питера, пока тот просто пытается выжить. Старк явно готовился к другому. Он обдумывал это, не прерываясь, минут десять, пока ждал, что кто-то зайдёт. Тони ждал своего парня, с которым проснулся в последнее совместное утро, а не того, кем сейчас Пит является. Он даже не решился зайти и это, наверное, подтверждает, что ему противно. Или просто не хочется. Чувство, когда ты ничего не понимаешь, он уже возненавидел. Мужчина ударил кулаком стену и ушёл. Тони злился, потому что Питер вспомнил? Паркер не представлял, что будет с ним завтра. Ещё несколько часов назад всё было просто: они казались врагами, их слова были не более, чем ложью. Теперь у него есть семья и друзья, те, кто правда ждали, когда он вернётся. Только вот возвращение памяти не сделало ничего проще. Он не понимал, как принять этот факт и свыкнуться, что теперь у него есть близкие, что он не один. Его мозги всё ещё словно пропустили через блендер. Возможно, когда-нибудь станет лучше. Возможно, когда-нибудь они поговорят с Тони об их отношениях. Старк не сдастся, конечно. Слишком долго боролся за то, чтобы вернуть Питера домой. Слишком долго ждал этого. Тони делает всё возможное, чтобы снова вернуть его не только домой, но и к себе. Сделает всё возможное, чтобы помочь ему самому. Он не сдастся, но сейчас ему можно маленько опустить руки, потому что завтра определённо попробует снова. На это уйдут месяцы, но мост над пропастью им построить удастся.