Дождь для иссохшего сердца

      Нудари спокойно лежать больше не мог. Он выспался, течка совсем его отпустила, поэтому он то невесомо гладил Салазара по груди, пытаясь поймать ладонью стук его сердца, то вспоминал, что магу нужно выспаться, и просто сопел ему в плечо, прекращая возню. Ещё он жалел, что свою новенькую рубашку так и не снял, иначе бы прижался к своему альфе кожа к коже.       Потом всё начиналось по кругу. Он лип губами к коже Салазара, вздыхал тихо-тихо и обнимал, обещая себе не спать. Вдруг он забудется, закроет глаза, а после Салазар снова исчезнет?       Но тот так и не уснул. Пролежав в полудреме в мягких, как летний дождик, объятиях джиннчика, он сел.       Ему стало немного легче дышать. Странно, но возня Нудари не мешала и не раздражала. Тот простил его за то, что был оставлен в течку справляться своими силами. И справился неплохо. Даже вернул к жизни Дари.       — Мне пора заняться новыми Безлицыми, — спокойно сообщил Салазар.       Джиннчик подскочил следом за ним, на руке тревожно звякнул браслет.       — Нет-нет, останься! — Нудари пытался придумать, почему ему нельзя уходить. И на очередной звяк украшения его осенило, и он радостно сунул руку Салазару под нос. — Вот! Пожалуйста, можешь снять браслет? Я не хочу тебя будить в следующий раз, а у самого не получается. Даже Вивьен пробовал.       — Раз уж надел — носи, — протянул Салазар. — Можешь считать, что это символ, что ты мне принадлежишь. Ты не сможешь умереть без моего позволения.       Он не сказал «принадлежишь, как шлюха». Но тонко и коварно усмехнулся от этой мысли, ведь браслет это и означал.       Салазар поднялся. Пора было сменить повязки. Этим он мог заняться в лаборатории, как раз туда и направлялся.       — Не смогу умереть? Это значит, меня ничто не убьёт, даже если придёт Урышц? — Нудари с удивлением осмотрел браслет, не подозревая раньше, что в нём скрыта такая сила. — Нет, подожди! Я с тобой!       Он вскочил, запнулся о сапоги и метнулся достать бельё — то, от чего его отвлекли Лето и возвращение Салазара. Так быстро он не одевался даже под сердитое ворчание дяди, наугад выбирая тёплые новенькие штаны.       — Браслет не даст умереть. Но лучше тебе не калечиться, — недовольно сказал Салазар. Он набросил на голое тело свой рабочий халат, который выудил из ещё одного шкафа в стене. Плотный, на вид из обычной черной парчи, халат был неуязвим для магии и любого оружия. В нем было несколько карманов, способных надежно склеиваться, так что из них ничего бы не пролилось, не вышло бы ни струйки дыма.       — Я не хочу калечиться. Но… оно само получается, — Нудари вспомнил Урышца, вспомнил плеть палача во дворце, вспомнил пощёчину Салазара, вспомнил свой первый раз у кочевников и выдохнул. Ничего из этого он не хотел.       Собравшись, Нудари присел и сунул ноги в сапоги, точнее только в один, потому что потом залюбовался Салазаром. Какой же его тёмный маг был красивый! И без одежды, и только в халате, и закутанный во все свои наряды — в любом виде от него замирало сердце. Джиннчик разглядывал его с улыбкой, отмахнувшись от неприятных воспоминаний. Наверняка Дари тоже восхищался Салазаром каждую минуту.       — Уверен, что хочешь смотреть на новых Безлицых? Они не такие послушные. Тебе, конечно, не навредят. Если сам к ним не сунешься.       Салазар стремительно вышел из комнаты. Дари, само собой, любил наблюдать за Безлицыми и подавать идеи, что им ещё следует внушить. Это были самые послушные марионетки, самые изощренные воины.       — Без меня не ходи к лаборатории. А то сможешь стать мертвым ядовитым паром. Ну как мертвым… Неживым.       Нудари его не понял, а потому не испугался, только зашагал быстрее и взял Салазара за руку, чтобы не отстать. Он чуть запинался, потому что неудобно надел сапожок, но остановиться и поправить так и не решился.       — Я хочу больше узнать о Безлицых. Ты в любой момент можешь сделать их свободными? Или они сначала должны полностью стать такими как надо, и потом только вернуться к прежним себе?       Салазар фыркнул.       — Не могу ответить на этот вопрос. Я не пробовал. У меня нет настолько бесполезных Безлицых, чтобы тратить их на выяснение чего-то столь несущественного. Ведь я не собираюсь делать их свободными, ни одного. Каждого я отобрал лично среди прочих достойных воинов.       Он остановился и взглянул на Нудари.       — Ты ранен? Болит нога?       — Нет-нет, я просто неправильно надел, а не поправил, потому что мог отстать и потеряться без тебя, — Нудари не показал, как слова о Безлицых его расстроили, он торопливо нагнулся, переобувая сапожок и пряча огорчение. Как же он поможет Мириаму, Лето и остальным?       — Вот теперь всё хорошо, — он снова прижался к руке Салазара и даже смог улыбнуться.       — Ты мог подвернуть ногу. Лучше тебе сделаться туманом ниже пояса, так безопаснее, — Салазар попинал ногой торчащую в полу плиту. — Опасно.       Он пошёл дальше медленнее. В коридоре то и дело свистел холодный ветер.       Нудари сразу его послушался и заизвивался туманом наполовину. Теперь он висел на Салазаре, по-прежнему держась за руку, и точно бы не потерялся. А ещё… стало очень тепло и приятно от беспокойства Салазара за него.       Снизу доносились крики — но это кричали не пленники, а слуги, которые из-за чего-то повздорили и даже подрались. Салазар не обращал внимания. Они дошли до просторной площадки перед чёрной, словно обожженной изнутри дверью. Казалось, что когда-то пламя вырвалось из щелей, опалив ее до середины.       — Видишь? Сюда без меня заходить нельзя. Не то, чтобы ее было легко открыть…       Салазар, противореча своим словам, толкнул дверь ладонью, и она бесшумно легко распахнулась. За ней была тьма.       — Мне туда и не хочется, — заверил его джиннчик, прячась за ним от глубокой тьмы. — Вот если бы там была оранжерея… а почему ты решил жить в таком месте? Тут холодно и ничего не растёт.       Салазар щёлкнул пальцами. Внутри лаборатории одновременно вспыхнули светильники вдоль стен, освещая сразу все пространство. Посередине возвышался стол, похожий на алтарь. И больше ничего.       — Это самое удобное место. Когда-то я выбрал его, потому что оно идеально подходило для открытия Бездны. — Салазар прошёл в лабораторию и приложил руку к черному кругу на краю стола. Только тогда вокруг со скрежетом и звуками, похожими на вздохи, стали появляться столики, шкафчики, сундуки и клетки. — Мне пришлось изучить всю толщу земли до дна подземного мира, прежде чем ее вскрывать, чтобы не было сюрпризов. Конечно, сейчас я своим кинжалом мог бы вскрыть ее в любом месте, но не тысячу лет назад. К тому же тут рядом царства людей, я подумывал захватить их, было бы очень удобно. А эта Скала — мертвая и потому покладистая — вместила и жилье, и лабораторию, и темницы. Не надо было тратить силы и время на строительство замка. Лучшее место.       Нудари слушал его, наконец отпустив, потому что извивался туманчиком на одном месте. Он не сразу стал оглядываться на преображённую комнату — просто стоял и смотрел на Салазара с восторгом. И с лёгким ужасом. Каждый раз, когда он слышал, сколько магу на самом деле лет, туманчик шёл рябью от осознания, что самому джиннчику раз в тридцать меньше. Или в шестьдесят. Для него что две тысячи лет, что тысяча звучали страшно — что вообще он мог дать такому древнему магу?       — А… а как ты вообще узнал о Бездне? Почему она так важна? — Нудари справился с голосом и настороженно осмотрелся, ёжась. Он опасался увидеть в клетках кого-то живого и измученного.       Но кроме них двоих в лаборатории не было никого, ни живого, ни мёртвого. Салазар снял халат и начал отлеплять свои повязки, чтобы смазать укусы мазью, уже знакомой джиннчику — той самой, что передавала боль и повреждения другому.       — Бездна — это мое изобретение. Я покорил с её помощью подземный мир.       Салазар не стал говорить, что в последние годы Бездна начала выходить из-под его контроля. Просто потому… Что она потеряла для него важность? Хотя он продолжал грозить, что завладеет людскими царствами, эта идея со временем ему немного наскучила.       Нудари решил присесть на алтарь, только примостился подальше от чёрного круга и стал болтать ногами. Он разглядывал тело Салазара, вздыхая от его красоты, которую омрачали измученность и усталость. Мазь джиннчик не хотел узнавать, но всё же узнал.       — Ты очень сильный маг, — искренне восхитился Нудари, думая о могуществе Салазара. — Но почему же ты не пользуешься тем, что предназначено для лечения? В Скале никогда не было лекаря?       — Мастер Мотя.       Салазар поморщился. Он и для Дари, конечно, приглашал лекарей. Не из светлой школы. Он делал им одолжение, пользуясь их услугами.       — Для ран нет лекарства надежнее этого. Никаких следов не остаётся, — усмехнулся Салазар, отгоняя ненужные мысли. Он начал перебирать склянки. Некоторые заготовки для зелий были просрочены, он давно не делал Безлицых. Салазар нюхал их, откупоривая, и расставлял по плите, выбирая, какие ещё можно использовать.       При этом он выглядел таким сосредоточенным, что Нудари затих, не решаясь больше беспокоить глупыми вопросами. Он болтал ногами и радовался тёплым сапожкам и одежде — теперь можно было гулять и не мёрзнуть!       Джиннчик улыбнулся, представляя, как Салазар показал бы ему всё в Скале. Но скорее этим займётся Лето. Возможно, в Скале не так плохо провести многие годы рядом с Салазаром. Вдруг получится сделать её теплее и уютнее? Пока что Нудари было страшно по ней ходить из-за слуг и скрытых опасностей.       Он ушёл в себя и перестал болтать ногами, задумавшись, сможет ли когда-нибудь назвать Скалу своим домом?       Когда вошёл Безлицый, Салазар не обернулся. Он не глядя сунул ему в руки бутыльки, которые следовало уничтожить, и взялся за приготовление свежих порций. Безлицый проследовал в угол лаборатории, открыл в чернильной тьме, которую не разгонял свет свечей, заслонку, будто в печи, и положил туда, во мрак, склянки.       — Слуги наказаны, — сказал Безлицый, уже стоя в дверях.       Джиннчик встрепенулся и соскочил с алтаря.       — За что? К-какие?       Он так испугался, что что-то случилось с Лето или с Мириамом, что заикнулся. На нём ведь была ответственность за них, он должен был защищать их перед Салазаром. Вдруг тот всё же решил наказать Лето за сапожки или бельё?       — За драку и порчу припасов, — отвечал ему Безлицый. — Троих подвесили над Бездной за туловище, одного за ноги, вниз головой.       Салазар вздохнул. Он не собирался обсуждать это при Нудари, но задумался, и Безлицый озвучил новости, которые не дошли до сознания господина.       — Ты же не собираешься их спасать? — утомленно спросил он.       — Нет… это же не Лето? Ты обещал, что только я буду его наказывать. И Мириама, — Нудари осторожно подошёл к нему со спины, а потом не выдержал и прижался к руке, чтобы не беспокоить чужие раны. — Пожалуйста. Я ведь сам теперь за них отвечаю.       Отговаривать от наказания других слуг джиннчик не стал. Не в Бездну же их бросили. В конце концов и во дворце Владыки слуг наказывали… хоть и не всегда справедливо. Он весь съёжился, вспомнив следы от плети на своей спине.       — Не Лето. Он не такой дурак и умеет позаботиться о своей шкуре. Может это и хорошо, что он будет твоим слугой, сможет за тобой приглядеть, чтобы ты не убился.       Твёрдые мускулы под бледной кожей напряглись.       — Я сейчас отправлюсь завершать работу над новыми Безлицыми. Вернее, этот этап работы. Оттачивание послушания может занять месяцы, — сказал Салазар.       Нудари от него не отлипал и чуть косился на расслабленный член Салазара, вспоминая, что и грубости, и своё наказание, и прощение получал через близость. Но сейчас джиннчик не хотел уговаривать Салазара, ублажая его, пусть и желал потрогать.       — Можно я пойду с тобой? Мне страшно, но я хочу увидеть.       Он прижался губами к плечу Салазара, готовый принять отказ. Нудари понимал, что мешался. Салазар и сам говорил, что он никчёмный, и это было правдой.       — Только не вздумай ничего выкинуть. Если ты нарушишь ритуал, сам не обрадуешься, — предупредил Салазар. Ему нравилось, что джинн не прятался от того, что его пугает. Со временем привыкнет. И пристрастится.       Салазар потянулся за халатом и стал его натягивать, не отталкивая Нудари.       Джинни сам отступил, готовый подпрыгивать от того, что Салазар дал согласие.       — Спасибо! А можно я буду смотреть из твоего кармашка?       Нудари вспомнил про нападение Тени на Али, когда Салазар прятал его в кармашке, надёжно и безопасно. И сейчас, если что-то пойдёт не так, он снова будет под защитой.       — Я буду только смотреть, обещаю. А ты расскажешь потом, что именно делал?       Салазар запахнул халат и, оттянув один карман, сложил туда все склянки прямо под носом Нудари. И только потом неспешно приоткрыл другой.       — Он глубокий. Если нарушишь обещание, запру в нем, надёжнее, чем в кувшине.       В кармане было темно и немного пахло конфетами.       Нудари успел подумать, что места ему там не найдётся — только для склянок. Поэтому когда он понял, что оказался не прав, то вскинул унылый хвостик и благодарно поцеловал Салазара в цветную прядку.       — Спасибо.       В кармашек он нырнул с удовольствием, и теперь оттуда торчал кусочек тумана и любопытные глаза джиннчика.       Салазар вышел из лаборатории, все свечи разом погасли от легкого колыхания воздуха, поднятого полами его халата. Маг запустил руку в карман и почесал подушечками пальцев туманную макушку Нудара, направляясь вниз по переходам. В Скале было уже тихо, после наказания слуг, казалось, даже вода стала капать тише и перестал свистеть сквозняк.       Джинни немножко искрился и потрескивал — от молний и от счастья. Вот бы всегда быть рядом и чувствовать ласку Салазара… не любовь, но вот так, его заботу и прикосновения. Этого достаточно. Он понимал, особенно после знакомства с Дари, что Салазар любил и любит только одного омегу, очень хорошо это понимал.       Туманчик тёрся в ответ о пальцы Салазара и слегка вибрировал.       Уже на подходах к темнице встретились отряды Безлицых. Они сторожили новичков, образуя несколько линий препятствий, если бы кто-то сумел вырваться. Салазар потыкал в туманчик пальцем.       — Родители Лето. Вон и вон.       Два Безлицых стояли на передней линии, глядя в сторону забранной решёткой темницы. Стояли в отдалении друг от друга. Омега был высокий и жилистый, а альфа крепкий, с бугрящимися мускулами и татуировками на обнаженных плечах.       По туманчику прошла рябь, а потом он полез по руке Салазара вверх, почти вываливаясь из кармашка. Нудари от волнения забыл о своём обещании не вылезать. Но как же так? Что будет с Лето, когда он узнает, что его родители в такой опасности?       — Салазар! Почему они стоят ближе всех? — пискнул туманчик и крепко вцепился ему в руку.       — Они из поколения самых сильных Безлицых. Конечно, они стоят ближе всех. Остальные присоединятся, если старшие не смогут справиться. Ты боишься? — Салазар скосился на Нудари. Из-за решётки вдруг раздался рев, от которого она содрогнулась. Безлицые не шелохнулись. Только сквозняк трепал тряпки на их лицах.       Туманчик стёк обратно в кармашек и попытался прикрыться рукой Салазара — в отличие от Безлицых, Нудари от жутких звуков искал защиты.       — Я боюсь за них… — с дрожью зашептал джинни. — Если это родители Лето, мне хочется, чтобы они не пострадали. Он расстроится, и я тоже. Можно их переставить подальше?       Салазар расхохотался и пошёл вперёд. Миновав всех Безлицых, он прикоснулся к решётке, и та вся рассыпалась в пыль, улетучиваясь облачком.       — Нет нужды. Ведь теперь здесь я, — с улыбкой пояснил он Нудари. И прошёл внутрь.       Навстречу им с ревом бросились воины, от которых исходило мощное ощущение ненависти, желания разорвать на кусочки. Но… Они все, один за другим, валились со скулежом на пол, не добравшись до мага и на расстоянии вытянутой руки.       Джиннчик дрожал от восторга и ужаса в кармане Салазара. Он то прятался, то выглядывал из него, потому что его никогда не учили встречать свой страх лицом к лицу. Он не был героем, поэтому кармашек ходил ходуном и чуть потрескивал молниями — если что, Нудари готов был защищать Салазара ими. Правда он не знал, куда бы они попали…       — Что ты с ними сделал? — туманчик всё ещё рябил, но глаза больше не прятались, а изучали повалившихся воинов.       — Подчинил своей воле. Но пока они внутри сопротивляются. Только мне ничего не могут противопоставить.       Салазар оглядел лежащих грудой воинов, выбрал одного, чей взгляд особенно яро полыхал ненавистью. Как он отличался от безжизненного взгляда старых Безлицых… Маг поманил воина к себе, и тот, рыча и отчаянно сопротивляясь, встал и подбрел к нему.       — Напои своих братьев, — Салазар выудил из кармана склянки. — Это снадобье поможет мне полнее вами овладеть.       Он говорил это прямо воину в лицо. У того жилка вздулась на виске, но он аккуратно забрал у Салазара склянки.       Нудари спрятался по самые глаза, потому что воин стоял слишком близко. От его ярости, такой искренней, становилось плохо. А ещё джиннчик осознал, что Салазар приказывает такие вещи для своего удовольствия, ведь не обязательно было говорить это самому воину, влить зелье могли старые Безлицые или слуги. Нудари снова стало их жаль.       — Зачем тебе столько Безлицых?       — Они… заканчиваются. Не так часто, как обычные люди, но все же умирают. Их у меня сейчас меньше сотни. Мало.       Салазар с легкой улыбкой наблюдал за тем, как воин вливал в глотки собратьям, соратникам, а возможно и родственникам зелье для подчинения разума.       — Когда-то почти всех перерезал светлый маг Реон. Разве не он виновен в том, что мне пришлось восполнять потери?       Нудари очень хотелось вылезти из кармашка и лечь Салазару на плечи, но он решился только обвить его руку и повиснуть на ней, покинув укрытие. От улыбки Салазара ему становилось печально — как он сможет убедить его вернуть брата Мириаму, Лето — его родителей и освободить остальных Безлицых?       — Я не знаю, что у вас случилось с Реоном, но сейчас ведь всё хорошо? Даже мастер Мотя пришёл в Скалу. Тебе не с кем воевать.       — В этом мире нет никого, кому было бы не с кем воевать, — медленно произнёс Салазар. Воин последним опрокинул в себя содержимое склянки. Его оскал держался некоторое время на лице, но черты разглаживались в холодную маску. Один за другим новые рабы Салазара становились перед ним на колени ровными рядами. Салазар спустил Нудари на пол, заставляя встать на ноги.       — Можешь пройтись между ними. Трогать их, пинать, давать пощёчины. Они не ответят. Пробуй.       Нудари переступил с ноги на ногу, вздыхая — почему Салазар продолжал предлагать ему ужасные вещи?       — Я хотел бы трогать тебя, — он сжал рукав халата Салазара, но потом сделал шаг к новым Безлицым. Вдруг Салазар позвал бы кого-то ещё, кто мог бы ударить? А так можно самому облегчить их участь.       Нудари выбрал того, кто показался ему помельче остальных, но подходить к нему всё равно было страшно. Джиннчик встал над ним, протянул руку, медленно махнув ладонью перед лицом. И вблизи видеть их так, без маски, без воли к жизни, становилось просто невыносимо.       — Мне так жаль… — глаза Нудари наполнились печалью. Он мягко погладил воина по щеке, сожалея, что ничем не может помочь.       Воин не дернулся под его рукой, словно страж Владыки джиннов, всегда неподвижный, что бы ни происходило, если не нужно пустить в ход оружие и защищать господина.       — Видишь, какие послушные? А ты не послушный. Может, и тебя напоить этим зельем? — Салазар тихо рассмеялся. — Чтобы хотя бы один день поделал, что тебе скажут. Ладно.       Он явно напоказ щелкнул пальцами, Безлицый взял Нудари за руку и шлепнул его ладошкой самого себя по лицу.       Джиннчик ойкнул и когда только смог, выдернул руку и прижал к груди. Потом медленно выдохнул, чтобы успокоиться, и покачал головой.       — Если бы я был таким послушным, то зачем тогда жить? Я хочу чувствовать и выбирать сам, пусть и будет больно. Кто захочет только наблюдать за своей жизнью, а не жить её?       — Никто не захочет. Но если ты угодил в ловушку и стал рабом, твои желания уже никого не интересуют, — объяснил Салазар. — У них был выбор. Бежать. Бросить своих сородичей и бежать подальше, пока я их не схватил. Знаешь, почти все мои жертвы попадают сюда вовсе не потому, что я их преследовал и одолел. Обычно они жертвуют собой… Или ими жертвуют другие для спасения своей шкуры. Вот эти отважные Воины стали моими рабами, чтобы я дал Северу защиту от Тени.       Он шагнул вперёд и рассмеялся, глядя на неподвижные лица.       — Ты знаком с моим лекарством. Можешь представить, какую именно я дал защиту?       Джиннчик отвернулся, чтобы скрыть слёзы. Ему было горько от того, на что пришлось пойти северянам, но он не горел желанием узнать конкретный способ. И от Салазара отвернуться не мог, ведь это был его собственный выбор: из раза в раз идти за тёмным магом. Больше не глядя на Безлицых, Нудари пробрался к Салазару под бок и прижался, обхватывая за руку и пряча слёзы в его халате.       — Мне жаль, что ты не мог помочь им другим способом. Но теперь… ты доволен, что Тень не подступит к Скале? Ведь это и для тебя важно — защищать те границы.       — Мне Тень не страшна. Она и сама не приблизится к Бездне, чудища ее сожрут. Кстати, это был бы ещё один способ очищения от Тени — выпустить на поверхность мою армию подземных тварей, благо защита Реона пала, — издевательски хмыкнул Салазар.       На деле он этот вариант никогда даже не рассматривал. Захватывать территории, пораженные Тенью, дать тварям сожрать всех зараженных, а потом пустить на корм и выживших. Одни потери. Салазар мог бы остаться один на выкошенных землях. В окружении лишь монстров и Безлицых. Но что за правитель без подданных? Да и зачем это всё.       — Но неплохо, что север пока устоял. Иначе нам негде было бы покупать для тебя тёплую одежду.       — Да… спасибо, что заботишься обо мне. И спасибо, что не выпустил тварей.       Нудари очнулся от рассказа Салазара — его всегда завораживали истории мага, даже такие страшные — и погладил кармашек на халате.       — Скажи, против кого ты воевал, когда впервые создал Безлицых? Как вообще узнал, что можешь их сделать?       Он встал на носочки, ведя рукой по халату, пока не обнял Салазара за шею.       — Ты был очень маленький? Ты был один?       У джиннчика сердце ныло, когда он пытался представить юность Салазара: рассказанное им смешивалось с выдуманным. Нудари мягко прижался к его губам своими, солёными от слёз. Он не хотел разжечь страсть — просто хотел показать, что сейчас не нужно ни с кем воевать, это всё в прошлом.       Салазар закатил глаза, но от губ не отстранился. Даже куснул нижнюю в ответ.       — Я был маленький принц. В детстве я ни с кем не воевал, родители меня оберегали. Первые Безлицые… Они были не так хороши. Я отвоевывал свое государство у моей же семьи. Отец лишил меня наследства, а родитель любви. Но я уже собрал всю магическую силу своего рода, выжрал по крупицам её у всех, у кого она была. У меня была очень маленькая армия. И я усилил ее магически. Первые Безлицые отдали мне управление над собой добровольно. Я просто руководил ими как марионетками, используя свою силу. По сути… Они сражались моей силой. Это была мощная армия, но вскоре меня это утомило. Я начал искать воинов сильных самих по себе, чтобы мне оставалось только ими руководить, не вливая или почти не вливая свою магию. И быстро столкнулся с тем, что самые сильные Воины не видели во мне того принца, которому можно подарить свою жизнь, как Воины моей первой армии. Пришлось искать как их вынудить. Тогда я добился всех своих целей. Увы, мое государство в итоге погибло.       Салазар поморщился и даже отстранил от себя Нудари.       Джиннчик восторженно слушал его историю, воспринимая её как страшную сказку. Он не мог до конца осознать, что всё это происходило с Салазаром на самом деле, пусть и очень давно. Нудари не стал удерживать его возле себя, давая возможность справиться со своим прошлым.       — Ты… пережил так много, хотя был маленьким принцем. Мне всего пятьдесят, по сравнению с людьми я ещё подросток, и таких приключений у меня не было. А твоё государство, где оно было? Далеко отсюда?       — Далеко? Близко? Сейчас уже не скажешь, — пожал плечами Салазар. — Это было давно. И не важно. Через пару тысяч лет ты поймёшь.       — Но я не смогу прожить столько лет. Тысячу и больше может только Владыка, ты ведь и сам это знаешь. А я обычный джинн, — Нудари улыбнулся без печали. Сейчас главным было остаться рядом с Салазаром как можно дольше, несколько сотен лет. Прожить он мог бы ещё лет четыреста. — Было бы здорово отправиться в совместное путешествие, только приятное. Путь до Скалы не считается! Мы не вместе его выбирали.       — Древние владыки джиннов живут, ты-то почему не сможешь? — Салазар сам прошёлся между Безлицыми, изучая их. — Разве ты знаешь мир, чтобы предложить путь?       Вопрос Салазара заставил Нудари нервничать от воспоминаний.       — Дядя рассказывал о разных местах, а ещё я читал книги. Один раз меня увезли в пустыню… думаю, это всё.       Нудари перевёл взгляд на Безлицых, следя за движениями Салазара.       — На разных людей зелье действует по-разному. Смотри. Этот уже погрузился в сон разума, с ним будет легко. А этот…       Салазар толкнул в плечо одного из двух людоедов, что затесались среди северян. Одного из тех, кто пытался его съесть и оставил следы зубов на теле.       — Этот будет сопротивляться не один месяц. Он не может поверить, что выхода нет. Слишком сильный.       Салазар наступил на людоеда ногой, облокотился на колено и обернулся к Нудари. Затем поднял ещё одного людоеда за подбородок.       — А этот почти смирился. Смотри.       Он провел рукой у того перед лицом. Некоторое время людоед сидел неподвижно, потом удивленно приподнял брови и взглянул на свои руки. Салазар наблюдал с ухмылкой. Людоед медленно поднялся на ноги, оглянулся на сородича и бросил быстрый взгляд на выход. Сделал пару медленных шагов и вдруг бросился на Нудари!