О прекрасных дамах и доблестных рыцарях

У Дейзи и в мыслях не было изменять Энди, а тем более, разрывать помолвку; но чувства, охватившее девушку после того признания Энди в саботаже были еще свежи, а мистер Селлек так чудно смотрелая в костюме с галстуком и так мило улыбался... Да и букет маргариток (и где-то он умудрился достать их поздней осенью?) сыграл свою роковую роль. Но главным виновником случившегося, пускай и не непосредственным, бы, конечно же, мистер Барроу. Дело в том, что, едва заступив на должность дворецкого, мистер Барроу вдруг вспомнил о дне рождения Дейзи и расщедрился на подарок (миссис Патмор заметила, что, должно быть, кое-кто пытается таким образом замолить свои прошлые грехи, но и кухарке не на что было жаловаться, ибо ей была вручена роскошная поваренная книга с иллюстрациями). Дейзи, рассморев дар как следует, хотела было обидеться (она ведь не считала себя какой-то там барышней, и даже всерьез взялась за изучение математики!), но после первых пяти страниц втянулась и все такое. Дивный роман о рыцарях. Турниры, интриги и прекрасная дева, за любовь которой готовы биться до последней капли собственной крови... Пускай Дейзи и не была принцессой или, на худой конец, дочерью графа, но она все же была женщиной. Итак, Тони Селлек явился при полном параде и смиренно попросил о свидании. - Ничего такого, мисс Дейзи, - заверял он, прижимая руку с букетиком к сердцу. - Прогуляемся чуток, потом, быть может, в кино... И доставлю я вас домой к ужину в целости и сохранности, клянусь всеми своими гаечными ключами! Нет, у Дейзи и в мыслях не было измены; но внимание симпатичного водопроводчика изрядно польстило ее самолюбию, да и Энди не помешает лишний раз напомнить, что она, Дейзи, не какая-нибудь замухрышка; ее, Дейзи, нужно ценить, оберегать и всякое такое. Прогулка вышла вполне приятной: Тони Селлек так и сыпал забавными историями из водопроводной жизни, то и дело услужливо поддерживал Дейзи под локоток, заглядывал в глаза и норовил угостить вкусненьким. После кино (а на дворе стояла темень кромешная!), он, как и обещал, довел Дейзи прямиком до задней двери поместья. Пришло время сказать мистеру Селлеку "спасибо" и распрощаться, но Дейзи что-то медлила. Да и Тони явно не горел желание отправляться восвояси. Хотя и развеселые его истории давно закончились, и просмотренный фильм они уже раза три обсудили... Тони Селлек все мялся; Дейзи открыла уже рот, чтобы выдавить короткое "ну пока", и в этот самымый момент он поднял на девушку глаза и выпалил: - Говорили вам когда-нибудь, Дейзи, что вы горячая штучка? После чего привлек Дейзи к себе и поцеловал самым решительным образом. Так, как Энди не целовал ее ни единого разочка. Все произошло слишком уж быстро, только и всего. Дейзи понимала, что должна если не влепить Селлеку пощечину, то хотя бы рассердиться, но поцелуй был так напорист и жаден, и бедная Дейзи вспомнила ту прекрасную деву из романа, которую злодей сперва похитил, а потом униженно молил о любви... Она растерялась, только и всего; но Энди Паркер выбрал именно этот момент наивысшей растерянности, чтобы выйти на двор и подышать перед сном свежим воздухом. - Ах ты... - коротко выдохнул Энди, разглядев, что происходит. К счастью для обоих, под руку Энди не попалось ни лопаты, ни чего-нибудь еще тяжелого... Миссис Патмор обозвала Дейзи вертихвосткой. Миссис Хьюз смотрела свысока и недовольно поджимала губы. Энди, потирая сбитые костяшки, громко божился, что теперь-то уж точно подкараулит этого водопроводишку и засунет самый большой его гаечный ключ Селлеку в... Мисс Бакстер сдавленно смеялась, низко опустив голову, миссис Патмор и миссис Хьюз стыдили ревнивца. А мистер Барроу таки сделал Энди замечание, но как-то вяло, без энтузиазма. Но он в последнее время вообще имел непривычно мечтательный вид. По выражению все той же миссис Патмор, "витал в каких-то своих облаках". А Дейзи то сердитлась сама на себя (нужно было дать пощечину!), то на Энди (должен был первый позвать ее в кино!), то на Тони (вот ведь наглец!), и немножко на мистера Бароу (нашел тоже, что подарить бедной девушке!). Но больше всего она чувствовала себя той самой прекрасной девой, ради любви которой доблестные рыцари готовы биться не на жизнь, а насмерть.