Только любовь починит

До Гондолина они добирались вдвое дольше, чем рассчитывал Маэглин. Ниниэль приходилось нести на руках, чтобы ее ноги хоть немного зажили. Эльф не ожидал, что, на вид хрупкая, она окажется намного тяжелее, чем любая эльфийка, и это очень тормозило и отчасти злило синда. Зачем он вообще тащит ее с собой, кормит, заботится? Потому что услышал зов Ульмо. Но Ульмо ли? Может быть это Моргот подослал шпиона, а он самолично ведет его в Гондолин? Маэглин спорил с собой всю дорогу, а девушка даже не понимала этого. Она вообще мало что понимала, как отметил эльф. Судя по всему аданет лишилась памяти — Ломион знал, такое бывает даже у эльфов, если их феа сильно пострадает или будет заколдована, — и разучилась говорить. Хотя старательно повторяла за Маэглином некоторые слова, научилась просить еды и требовать привала, а по дороге, обняв синду за шею, с восторгом крутилась по сторонам, радуясь каждой новой вещи в окружении, расспрашивая и часто не понимая ответов, но старательно запоминая названия. Пару раз им пришлось прятаться от дозорных орков или людей, которым было бы весьма трудно объяснить, куда тащит эльф полуголую человеческую девушку, и не заколдовал ли он ее? Все это тормозило их еще больше. Но вот перед ними уже высились громады Окружных гор, и Маэглин, крепче перехватив свою находку, начал подъем по одному ему известным тропам, кончающихся у невидной снизу расселине, ведущей в шахты. В темноте Ниниэль сделалось страшно, и она снова заплакала уткнувшись эльфу в изгиб шеи, слезы неприятно холодили кожу. Ломион опустил девушку на каменный пол шахт, отчего она заплакала сильнее и начала всхлипывать громче. — Успокойся, в темноте нет ничего страшного или опасного, — сказал он, открывая свою сумку и доставая обмотанный в несколько слоев ткани светильник. Маэглин прекрасно видел все и без его помощи, но выслушивать рыдания всю дорогу не хотелось. Он протянул фонарь девушке, та сразу успокоилась и с удивлением и любопытством посмотрела на прирученный свет. — Ниниэль, — девушка отвлеклась от фонаря и повернула к эльфу голову. — Давай договоримся так: я нашел тебя здесь, в шахтах, — он обвел рукой туннель. — А до этого места ты добралась сама, и дорогу нашла случайно. Поняла? Девушка кивнула. Маэглин посмотрел на нее с сомнением, что именно она поняла из его слов было загадкой. Но если Тургон узнает, что он уходил за пределы гор… — Ладно, пошли дальше. Он поднял девушку на руки и двинулся знакомым маршрутом через горы в долину Тумладен. Вскоре Ниниэль уснула, прижимая к себе Феаноров светильник, а Маэглин мысленно молился всем Валар, чтобы в этих шахтах сейчас никто не работал, а жители Гондолина спали, когда они войдут в город. По его расчетам выходило, что спустившись в вечерних сумерках, они будут в долине ближе к утру, а если повезет то и в середине ночи. Он успеет отдать Ниниэль целителям, отдохнуть сам и доложить обо всем случившемся дяде, пока не начнут ползти слухи. Что именно он скажет Тургону, он уже придумал — исследовал шахты, нашел человеческую девушку, как она попала сюда, он не знает, почему не говорит — тоже. Шпионка она или просто несчастная, спасавшаяся бегством, разберутся потом. «Когда поздно будет», — подсказал ехидный голос в голове Маэглина, но он отогнал эти мысли прочь. Город встречал их уютным молчанием улиц, тихим переливом фонтанов и щебетом птиц в садах. Девушка не просыпалась, и Маэглин ненадолго присел на лавочку на одной из малых площадей. Сейчас, когда не нужно было спешить в долину и скрываться от орков, на душе эльфа стало спокойнее, и открывающийся умиротворенный пейзаж вторил этому спокойствию. Догорали звезды, над восточными пиками гор небо начинало стремительно светлеть. Маэглин опустил глаза на спящую Ниниэль и снова задался вопросом, зачем ее спас. Но ответа так и не нашел. Он заметил, что рубашка девушки в нижней части пропиталась кровью, и испугался. Осмотрев, синда не обнаружил никаких признаков открывшихся ран и испугался сильнее — возможно раны есть внутри. Сам он обработать их не сможет. Эльф поднялся со скамейки и продолжил путь. У дома целителей они были уже через несколько минут. Ниниэль пришлось разбудить — чему сама девушка была не рада — и поставить на ноги. Освободившейся рукой Маэглин постучал в светлую дверь, отмечая, что в одном из окон горит свет. Сам он редко бывал здесь, но знал, что целители дежурят даже по ночам на тот случай, если какой-нибудь мастер поранится во время прилива ночного вдохновения. Дверь открылась почти сразу же. На пороге стояла невысокая, по меркам эльфов, женщина с распущенными русыми волосами. Она удивленно уставилась на ночных посетителей: во-первых, не каждый день в доме исцеления появляется принц Гондолина, во-вторых, появляется в таком ужасном виде, да еще и с девушкой, выглядевшей хуже самого принца, в-третьих, человеческой девушкой. Эльфийка собралась с мыслями и, отбросив ненужные вопросы, спросила о главном: — Чем я могу помочь, лорд Ломион? — Вот, — Маэглин подтолкнул вперед свою находку, стараясь придать голосу будничный тон, как будто он не привел только что в город человека. — Ее нужно вылечить. Она где-то исцарапалась и ушиблась, возможно сильно. Я обработал все раны, но кровь почему-то снова начала вытекать… — Маэглин, смутившись, кашлянул. Ниниэль с детским любопытством трогала эльфийку за серое платье, сравнивая со своей грязной рубашкой и плащом. Целительница старалась не обращать на это поведение внимание. — Она не говорит и мало что понимает, — добавил Маэглин. — Я вернусь через час. Он развернулся и хотел было уйти к себе, но Ниниэль схватила его за руку и жалобно сдвинула брови. — Маэглин! — глаза ее наполнились слезами. — Боюсь! Она подбежала и прижалась к эльфу, надеясь, что он снова возьмет ее на руки и не оставит незнакомой эльфийке, под взглядом которой Маэглин сейчас чувствовал себя очень неловко. Он отцепил белые в подзаживших царапинах руки аданет и сам повел ее в дом. Эльфийка ничего на это не сказала и просто начала делать свою работу — секреты лордов не ее дело. Лишь спустя час, когда вымытая добела и сытая Ниниэль блаженно растянулась на кровати и уснула, Маэглин смог кратко рассказать целительнице подготовленную историю и наконец-то покинуть дом исцеления. Ему следовало сходить домой и привести себя в порядок прежде, чем слухи дойдут до короля и он решит посетить новую жительницу Гондолина лично. Ломион не стал утруждаться и просто скинул сумку с вещами в угол, вымылся и переоделся, наскоро перекусил и сразу же вышел из дома. Небо совсем посветлело, и из-за восточного края Окружных гор торопливо поднималось солнце. От туч, сопровождавших Маэглина и Ниниэль всю дорогу, не осталось ни следа. Эльф вдохнул свежий воздух, краем сознания отметив, что он совершенно отличается от воздуха за пределами гор, более спокойный и светлый. Маэглин качнул головой. И давно ли он стал заниматься лирикой? Он двинулся вдоль просыпающихся улиц, по которым уже во всю спешили голодрим. Кто-то из молодых кузнецов приветливо махнул ему рукой, кто-то отметил, что принц слишком долго не выходит из своих шахт, прямо как настоящий крот! Маэглин отвечал на приветствия, но долгие разговоры пресекал и продолжал свой путь к дому целителей. Вдруг Ниниэль проснулась и снова испугалась? Он одернул себя, но возразить ничего не успел — в двери белого домика стучал Туор. Внутри у Ломиона вскипела злоба. Если кто и узнает о присутствие в городе Ниниэль первым, то только не этот Хуоровский выродок. — Что ты здесь делаешь? — неприветливо спросил сын Аредэль, в три больших шага преодолев разделявшее их с Туором расстояние. Человек удивленно на него посмотрел. — И тебе доброго утра, Маэглин, — как ни в чем не бывало ответил он. — Я хочу воспользоваться услугами ваших эльфийских целителей. Понимаешь, мне… — Мне не интересны людские болячки, — холодным голосом отрезал эльф и замолчал, не найдя никакой причины запретить человеку здесь находиться. Дверь открылась, и давешняя эльфийка поклонилась обоим пришедшим. — Доброе утро, лорды. Маэглин предупреждающе посмотрел на нее, но она уже впустила Туора внутрь и усадила на стул, предложив второй Ломиону, а сама ушла в соседнюю комнату. — А что ты здесь делаешь? — не желая сидеть в тишине, спросил адан. Ломион не ответил. Скорее бы этот человек забрал свое лекарство и ушел отсюда. Но тот никуда не спешил, да и целительница тоже, тщательно перебирая баночки и склянки в соседней комнате. Время тянулось слишком медленно. В тишине целительского дома раздался сначала тихий всхлип, а затем плач. Маэглин занервничал, Туор удивленно посмотрел на вернувшуюся с пучком трав девушку, мол, кто это у вас здесь. Эльфийка же посмотрела на Ломиона, ожидая его реакции. Но тот молчал, не при Туоре же ему с аданет нянчиться. Целительница, не дождавшись ответа, сама ушла успокаивать девушку. Сын Хуора последовал за ней, остановившись в проеме двери, человек изумленно вскинул брови. Плач перешел в рыдания, и тогда Маэглин не выдержал. Он оттолкнул человека и вошел в светлую маленькую комнату, отведенную специально для его находки. Ниниэль, увидев его, вскочила с кровати и прильнула к эльфу, почти перестав плакать: — Маэглин! Ломион буквально чувствовал на себе взгляд адана, и ему хотелось то ли провалиться сквозь землю, то ли убить человека, как свидетеля его объятий с Ниниэль. Синда неловко погладил девушку по коротким волосам — когда он не смог их расчесать, пришлось обрезать, — еле прикрывавшим круглые ушки. — Все, успокойся, я здесь. Ниниэль кивнула и позволила себя отстранить. Маэглин оглядел девушку и с ужасом отметил, что подол сорочки снова покраснел, как и простыни. — Я не знаю, что это за рана, лорд, — ответила на его взгляд целительница. — Ее хроа работает правильно, но кровь не останавливается. Туор кашлянул, привлекая всеобщее внимание: — У людей это нормально, — немного смутившись, сказал он. — Это значит, что она может иметь детей. Через несколько дней пройдет. Ниенор вопросительно наклонила голову, с любопытством ребенка изучая Туора, высунувшись из-за плеча Маэглина. — Твоего мнения никто не спрашивал. — Но оно оказалось весьма ценным, лорд, — непонятно к кому из двоих лордов обратилась целительница. — Чтобы излечить человека, мне необходимы знания об их… особенностях. Вы могли бы помочь. Туор кивнул и хитро ухмыльнулся. — Только если мне скажут, откуда в Гондолине появилась девушка из моего народа. Целительница повторила рассказ Маэглина, не обращая внимание на его протесты. Когда дело доходит до лечения, любые титулы теряют свою силу. Целительница расспрашивала человека, но на большую часть вопросов тот и сам не знал ответов, а если знал, то обходился общеми фразами, слишком мало он жил с людьми и тем более с женщинами. — А еще ее лицо мне кажется знакомым, — внезапно сказал он. — Возможно мы пересекались в Дор-Ломине. Жаль, что она потеряла память. Целительница смяла в руках ткань платья: — Не совсем так. Кто-то наложил заклятие на ее память. Это несомненно темные чары, но с такими раньше никто не сталкивался. Маэглин несколько секунд смотрел на руки целительницы, а потом до него дошло, что она имела в виду. Ниниэль все-таки может оказаться шпионом Моргота, даже если сама не желает этого. — Нужно срочно рассказать обо всем королю! — Туор встал со своего места. — Маэглин, идем. Ниниэль, державшая его за руку, снова готова была заплакать. Однако эльфийка позвала ее и открыла книгу с рисунками целебных трав. Разноцветные картинки и гербарий переключили внимание Ниниэль, и Ломиону удалось выйти из дома. Эльф был мрачнее тучи, что особенно было заметно на фоне сияющего и довольного хадоринга. Туор быстрыми шагами перемещался к дворцу, периодически поторапливая Маэглина, чем заставлял того мрачнеть еще больше. Благородный лорд якшается с человеческим отребьем — что о нем жители подумают?! У дворцовой площади эльфов было еще больше, но с тем, что пройти незамеченным ему не удастся, Маэглин почти смирился. Он поднялся по беломраморной лестнице, на вершине которой его уже ждал Туор, вместе они миновали Древа и вошли внутрь дворца. — Тебя только за смертью посылать, — недовольно отметил человек. Но синда не ответил. Некоторые человеческие фразочки были весьма странными и часто выбивались из реальности, означая что-то другое, и совсем не то, что говорил Туор, поэтому Маэглин старался их игнорировать. Тургона они нашли раньше чем ожидали. Король прогуливался среди колонн одного из залов, о чем-то размышляя, но заметив племянника и человека, он двинулся им навстречу. — Доброе утро, — Нолдоран улыбнулся краешком губ. — Рад видеть вас вместе и не в споре. Маэглин, как твой поход в шахты? Эльф внутренне замялся, хотя его лицо оставалось бесстрастным. И откуда Тургон всегда знает, о чем следует спросить прежде всего? Может ему уже доложили? — Да, как раз об этом… — Ваше Величество, Маэглин привел в Гондолин аданет! — встрял в разговор Туор. Если бы взгляд Ломиона мог прожигать насквозь, то из человека мог бы получится хороший дуршлаг. Тургон посмотрел на адана с интересом, тот, приняв взгляд за знак одобрения, принялся рассказывать. — Он нашел ее в шахтах, обработал раны и помог добраться до города. Никогда бы не подумал, что наш Маэглин способен помочь кому-то из людей… Дуршлаг превратился в пепел и наконец-то замолк. — Ниниэль потеряла память, речь и потерялась сама. Целительница сказала, что на ней темный чары. — сквозь зубы сказал Ломион. — Оставить ее или прогнать как шпионку Моргота решать тебе, дядя. Туор промолчал, что Маэглину определенно понравилось, но молчал и Тургон, а это настораживало. Лицо короля стало отстраненным, он смотрел на серебристую воду журчащего неподалеку фонтана. — Мы не можем оставить ее в беде и тем более выпустить из Гондолина, раз она нашла к нему дорогу. Тем более если она шпион, — нолдо замолчал, а Маэглин внутренне расслабился, хотя чем было вызвано волнение, он не понимал. Какое ему теперь дело до судьбы Ниниэль? — Но и свободно перемещаться по городу она не должна, поэтому… Туор, будь добр, сопровождай нашу гостью, куда бы она ни пошла и что бы ни делала. Думаю, общение с кем-то из ее народа пойдет ей на пользу. Я навещу вас. Туор поклонился и улыбнулся — наконец-то ему нашлось дело в Гондолине. Маэглин поблагодарил дядю и отправился следом за человеком, когда его взгляд встретился с пронзительно синими льдинками в глазах Идриль. Синда понял — она все слышала и, возможно, поняла, в чем они обманули короля. — Здравствуй, Ломион, — подчеркнуто вежливо приветствовала она, и в этих словах одновременно слышались и угроза, и беспокойство. Принцесса никому не позволит разрушить ее город. Синда не успел ничего ответить, как Идриль была уже рядом с Туором и шла к белому домику на тихой улочке города, куда Маэглин пообещел себе больше никогда не ходить.