* * *
— Это ведь классика! — восклицает Сабрина, готовая биться за свою точку зрения до самого конца. — Вампиры — полуразложившиеся трупы, неспособные жить без живой крови, ключевое слово — живой. Пакетики не помогут. — Да ладно тебе, Брина, — добродушно подхватывает Харви, открывая перед ними дверь «Магазинчика Доктора Цербера». — Не всегда же вампирам быть гниющими трупами. — Но это то, кем они являются, — авторитетно говорит Ник, привычно беря Сабрину за руку. — Телами, находящимися между жизнью и смертью, питаемыми крохами магии. — Погоди, вампиры тоже реальные? — полунедоверчиво-полувосхищённо спрашивает Тео, накидывая на плечи чёрную куртку. Он — единственный в их странной компании, кто на протяжении вечера не испытывал чувства неловкости и недоверия — лишь искренний интерес и любопытство, словно ему довелось пообщаться с ожившими героями давно знакомой истории. — Как реально-реальные? — Как и большая часть всевозможных легенд: зомби, вампиры, оборотни и многие другие, — перечислил Ник тем же тоном, которым исправлял многочисленные ошибки в работах Сабрины и подкидывал новые заклятия. — Хотя, как правило, в реальности всё более… обыденно. — Ага, что может быть более обыденным, чем шныряющий по городу оборотень, — чуть нервно рассмеялся Харви. Его по сей день неизменно охватывало тягостное предчувствие неизбежной катастрофы, когда теоретические вопросы магического мира перерастали в практическую область. — Только летающие по небу ведьмы, — подхватывает Сабрина, заливаясь звонким смехом, уводя разговор от практики обратно к теории. Вообще-то вечер прошёл прекрасно. Встретившись у кинотеатра и набрав закусок (Ник прежде не пробовал попкорн!), они отправились на последний сеанс. Просмотр фильма был по меньшей мере неуклюжим, как и попытки завязать привычно-непривычные разговоры, но к тому времени, когда они разместились в «Магазинчике Доктора Цербера», неловкость почти рассеялась, уступив место пустой болтовне и обсуждению ненавистных учителей и одноклассников. И хотя Николас не участвовал в большей части разговоров, предпочитая лишь изредка вставлять экспертные замечания, он вовсе не выглядел недовольным или обделённым — скорее заинтригованным. На протяжении недолгой (по магическим меркам) жизни круг его общения состоял из ковена, студентов Академии и бара Дориана — что, по сути, один и тот же контингент людей с мелкими вариациями, — и, как подозревала Сабрина, знакомство со смертными было для него столь же диким, как и большая часть магических традиций для неё самой. Николас бескорыстно помог ей влиться в смертоносный поток студентов, не осуждая за вольные взгляды и детские ошибки, поддерживал опасные эксперименты и подсказывал наилучший выход из проблемных (и смертельных) ситуаций — и Сабрина страстно желала отплатить ему тем же, даже если всё, что она могла предложить взамен — это старые фильмы и попкорн. То, с каким искренним интересом он принимал предложенные дары, доказывало, что все её старания не напрасны. В такие моменты её переполняло неуместное для ведьмы чувство благодарности и готовности обнять весь мир — и решимость уничтожить любого, кто посмеет покуситься на её новую, кровью политую реальность. Если так подумать, это — самое близкое к гармонии, что ей удавалось достичь за свои недолгие (по любым меркам) годы. Сабрина привычно сжимает руку Ника, чей чёрный свитер с высоким горлом предусмотрительно скрывает следы их вчерашней учёбы, вдыхает исходящий от него запах солёного попкорна и принимает бурное участие в обсуждении реальных вампиров и их кинематографических собратьев, когда их оживлённый спор прерывает шорох за углом. Первым реагирует Харви. — Эй, ты там в порядке? — Не получив ответа, он не задумываясь бросается к скрытому в полутьме парню, настойчиво вытягивая его на свет. Царившая на беззвёздном небе луна освещает его посеревшее лицо и спортивную куртку с логотипом Бастер Хай. — Это же Билли Марлин! — помогая усадить едва державшегося на ногах спортсмена, удивлённо говорит Тео. — Что он там бормочет? — Пыль и гной, гной и пыль… — пересохшими губами повторяет Билли. На его лбу блестит болезненная испарина, оранжевая куртка — влажная и пыльная, с острым запахом пота и горящей серы, словно последний месяц он провёл в чане с тухлыми яйцами. — Что это? — наполовину брезгливо, наполовину обеспокоенно спрашивает Розалинда, указывая на его разодранный рукав, пропитанный жёлтой слизью и свежей кровью. Сабрина пожимает плечами. — Где ты так долбанулся? — озабоченно спрашивает Харви, стараясь аккуратно оттянуть грязную ткань и разглядеть рану. Билли дёргается, прижимая пострадавшую руку к телу, будто ребёнка. — Да, приятель, ты здорово перебрал. — Едва ли дело в алкоголе, — назидательно вставляет Ник, не делая попыток вмешаться в разворачивающуюся сцену. — Давай-ка мы отведём тебя домой, — не обращая на него внимания, добродушно говорит Харви. Он хлопает одноклассника по плечу, прежде чем привычным движением закидывает его руку себе на плечо. — Проспишься — и будешь как новенький. Кое-как подняв Билли на ноги, Харви едва не падает вместе с ним, когда тот с неожиданной прытью начинает вырываться. — Да что с тобой… И не удерживает, когда он налетает на застывшую Роз, резко хватая её за плечи. — Пыль и гной, — чётко, едва ли не по слогам повторяет Билли, с отчаянной надеждой вглядываясь в глаза Роз. Когда его удаётся оторвать от неё и вновь усадить на тротуар, в голосе Роз напряжение мешается со страхом. — Ребята, я тоже не думаю, что дело в алкоголе. Когда он коснулся меня, я увидела… — Она хмурится, от чего её густые брови теряются под толстой оправой очков. — Там была комната с пятью углами и пентаграмма на полу, как в дешёвых ужастиках, из которой вышло… что-то красное и… ядовитое? Не знаю, как объяснить. Сабрина переглядывается с Николасом. — Должно быть, это тот демон, о котором говорили тётушки, — успокаивающе сжав руку подруги, заключает Сабрина. — Нельзя позволить ему свободно бродить по Гриндейлу. — Спеллман… — Его нужно поймать — посмотри, что он сделал с Билли, — настойчиво повторяет ведьма, указывая на бездумно бормочущего спортсмена. — Он опасен и, судя по всему, ядовит. — Мне казалось, что смысл сегодняшнего вечера в том, чтобы провести время без магии, как… вместе с твоими друзьями, — поймав её предупреждающий взгляд, исправляется Ник. — А теперь ты хочешь броситься ловить демона? — Мы можем отправиться с вами, — оставив присмиревшего Билли, неожиданно предлагает Тео. Его карие глаза загораются предвкушением приключений, когда он обращается к притихшей Роз и напряжённому Харви. — Завершим вечер охотой на демона, правда, ребята? Ребята не разделяют его воодушевления. — Не думаю, что это хорошая идея, — медленно говорит Розалинда. — Это ведь опасно. — Нет. — Да, — настаивает Ник. — Нет, — упрямо повторяет Сабрина, не желая упускать возможности приобщить смертных друзей к магической части жизни. — Мы ведь будем все вместе. К тому же тётя Зи сказала, что это какой-то мелкий демон. — Ты не хуже меня знаешь, что это не делает его менее опасным. — Ты хочешь сказать, что лучший ученик Академии не справится с тем, что вызвал первокурсник? — подначивает Сабрина. Николас опасно прищуривается. — Лучший ученик Академии, — с расстановкой произносит он, — хочет сказать, что балласт, — красноречивый взгляд в сторону смертных, — может осложнить поимку даже мелкого демона. — Мы не балласт, — возмущается Тео, становясь похожим на взъерошенного воробья, — мы сможем помочь. Ник окидывает их скептическим взглядом, но предусмотрительно держит мысли при себе. — Если Сабрина говорит, что это не опасно… — аккуратно начинает Роз — и запинается, бросая вопросительный взгляд на Харви. Сабрина затаивает дыхание, ожидая вердикта бывшего парня. В конце концов у него более чем веские причины ненавидеть магию, и во многом это её вина. Если он откажется, то вся гениальная затея по объединению двух миров провалится, как и все её последние эксперименты — с оглушительным треском и под насмешливым взглядом Ника, кричащим «я же тебе говорил». — Да чёрт с ним, давайте сделаем это, — наконец выдыхает Кинкл, сдаваясь под натиском четырёх пар глаз. Он по-прежнему не выглядит убеждённым или воодушевлённым, походя, скорее, на обречённого, успевшего смириться со своей участью. Впервые за вечер они с Николасом оказываются на одной волне.Попкорн...
30 ноября 2019 г. в 22:12
Ник целуется по-ведьмовски жадно и уверенно, обжигая раскалённые губы безмолвными обещаниями то ли райских кущ Лжебога, то ли адских мук Тёмного Повелителя. У Сабрины в последнее время плохо с выбором: она хочет всего и сразу.
Его горячие ладони собственнически скользят под тонкую ткань блузки, пока умелые губы проторенной дорогой спускаются к шее, уверенно приближаясь к готовому выпрыгнуть наружу двойственному сердцу. Сабрина разрывается между «стоп» и «только не останавливайся» и потому лишь сдавленно стонет, откликаясь на искусные ласки.
Если так подумать, весь Ник — жадный и уверенный.
Она властно прижимается к обжигающе-горячему телу, оставляя бордовые полосы на его обнажённой спине, почти до крови прикусывает сильную шею и не позволяет ему отстраниться даже на миллиметр. В такие моменты Сабрина как никогда находится в балансе с ведьмовской сущностью, без раздумий утопая во власти бушующей похоти.
Позволяет Николасу утопить её.
— Ник… — Воздуха катастрофически не хватает, а тело гудит, словно перегревшийся аккумулятор, грозя взорваться и испепелить весь дом и пару соседних улиц в придачу, но всё, на что хватает Сабрину — сдавленный полустон на грани слышимости, значение которого она и сама толком не понимает.
Зато понимает Ник.
Когда чернокнижник с глухим стуком скатывается на пол рядом с её кроватью, Сабрина проглатывает готовые сорваться извинения. Они уже сотни (ладно — может, не сотни, но число стремительно приближалось к трёхзначному) раз обсуждали это. После её последних извинений Ник пригрозил больше не притрагиваться к ней, если она и дальше будет просить прощения за то, что чувствует себя неловкой, неготовой.
Не то чтобы она верила, что он исполнит угрозу, но осторожность никогда не бывает лишней, верно?
И кто после этого на кого влияет?!
— Ты всё ещё не передумал? — Восстановив сбившееся дыхание, она наполовину свешивается с кровати, пытаясь завязать разговор. Нейтральный. Скретч неподвижно лежит на застеленном старыми коврами полу, прикрывая одной рукой глаза. На его шее рубиновым ожерельем сверкают свежие покраснения, которые к утру обернутся собственническими засосами, чёрная рубашка соблазнительно распахнута, оголяя тяжело вздымающийся торс.
На то, что ниже, Сабрина старается не смотреть.
— Провести вечер со смертными, ведя себя как смертный? Как я мог. — В его насмешке больше искренности, чем в самых нерушимых клятвах, — он ведь сам захотел присоединиться к ней и её друзьям во время традиционного субботнего похода в кино. Захотел стать частью её смертного круга общения.
Не открывая глаз, Скретч ловит её протянутую ладонь, прижимаясь горячими, влажными от недавних поцелуев губами, и Сабрина в очередной раз напоминает себе, что сама всё остановила. Снова. И что ей вовсе не нужно за это извиняться.
— Первое правило: не называй смертных смертными.
— Не превращать их в лягушек, не указывать на скудные знания, о, и не называть твоего бывшего парня по имени — я ничего не забыл? — Ник смотрит на неё из-под густых ресниц, опаляя горячим дыханием её тонкие пальцы, любовно прижатые к губам.
— Ты можешь называть Харви по имени, — исправляет она и, не удержавшись, касается его оголённой шеи, груди, останавливаясь на упругом прессе, — когда наконец запомнишь, что его зовут Харви, а не Гарри или Харри.
Сабрина находит его мелкую ревность умилительно-очаровательной. Николас, почти без раздумий рисковавший жизнью, чтобы защитить Харви от Тринадцати, скорее выпьет одно из приготовленных ею зелей, чем признается, что запомнил имя её бывшего парня. Очаровательно.
— Что угодно, — протягивает чернокнижник, явно не впечатлённый её словами. Сабрина проводит острыми ногтями по его обнажённой груди, заставляя Ника шипеть, словно кота, попавшего под ушат холодной воды, и очаровательно улыбается. — Завтра ты, я, Тео, Роз и Харри проведём увлекательный вечер вместе.
Сабрина только закатывает глаза, наслаждаясь видом ярко-красных полос, проявляющихся на его смуглой коже.
— Ох, люциферовы подштанники, я смертельно извиняюсь за то, что прерываю вашу учёбу, — без стука распахнув дверь и стремительно входя в её спальню, произносит ничуть не виноватый Эмброуз, — но Джекил и Хайд хотят поговорить с тобой, дорогая кузина, сейчас.
Безмятежно дремавший на кресле Салем лениво шипит на него, прежде чем повернуться на другой бок.
Насладившись произведённым эффектом и одарив их многозначительным понимающим взглядом, Эмброуз так же стремительно разворачивается, заставляя подол шёлкового халата колыхаться, словно флаг на ветру. Едва дверь за ним закрывается, как Сабрина скатывается на Ника, утягивая его в очередной поцелуй. То, на что она так старательно не смотрела, отчётливо упирается ей в бедро.
Николас протяжно стонет.
— Спеллман, ты станешь моей смертью. — Пройдясь напоследок нетерпеливыми руками по её телу, он не удерживает её, когда она резво поднимается, чтобы поправить смятую одежду перед зеркалом и избавиться от прочих улик их вечерних «занятий». Размазанной помады, к примеру.
— Вероятно, но не похоже, чтобы ты был против. — Стерев тёмно-алую помаду с губ и подбородка, Сабрина игриво подмигивает своему отражению, прежде чем выйти из комнаты.
— Это будет самая сладкая кончина за всю историю Церкви ночи, — доносятся ей вслед слова Николаса, отчего тонкие губы сами собой складываются в довольную ухмылку.
За последнюю неделю это было её первое возвращение домой, и она не смогла устоять перед соблазном взять Николаса с собой (чтобы продолжить совместные занятия, чтобы утереть нос Эмброузу, чтобы не оставлять Ника с Вещими сестрами — нужное подчеркнуть, последнее, вычеркнуть), чтобы познакомить его со своими смертными друзьями.
Обычно их дни и ночи неспешными потоками протекают в стенах Академии, за бесконечными занятиями и чтением старинных фолиантов, в которые они погружаются с головой (иногда — буквально). Вернее, погружается Ник, пока она раз за разом пытается создать нечто новое путём совмещения несовместимых частей всем известных заклятий. Подобные эксперименты, как правило, заканчиваются фееричными провалами, сопровождаемыми дымовыми вспышками, несколькими пожарами и даже одним северным сиянием, чьи лучи на поверку оказались ядовитыми.
В очередной раз потягивая исцеляющий настой тётушки Хильды, Ник как-то сказал, что её новаторские решения принесут ей славу гениальной ведьмы — если, конечно, она не прикончит их обоих раньше.
— Я бы извинился и за то, что оторвал вас не только от занятий, — нагнав её на лестнице, насмешливо говорит Эмброуз, — но, справедливости ради, отрывать было до прискорбного не от чего.
— Хоть ты не начинай, — стонет Сабрина, успевшая устать от постоянных намёков.
В Академии ей не дают прохода Вещие Сёстры во главе с Пруденс, знающие слишком много об их интимных отношениях, вернее — об их отсутствии. Тётя Хильда уже трижды ненавязчиво интересовалась, не нужно ли ей зелье против нежелательной беременности. Даже тётя Зельда выражает нечто подозрительно смахивающее на одобрение, награждая Николаса покровительственными взглядами, стоит ему показаться на их пороге.
Казалось, единственный, кто не задавал вопросов и не заваливал её намеками, был сам Ник, от чего ситуация выходила ещё более курьёзной.
— И не собирался, но мой долг, как более опытного кузена, подсказать тебе, что ты многое упускаешь. Поверь, я знаю, — он подмигивает, скрываясь от гневного взгляда и мелкого проклятья, готового сорваться с губ, в безопасности тёплой кухни.
Сабрина фыркает, вспоминая недавнюю оргию у них дома с непосредственным участием Николаса. Оргию с опытным Эмброузом и подозрительно осведомлёнными Вещими Сёстрами.
Тряхнув головой, рассыпая по острым плечам белоснежные волосы, она следует за кузеном.
— Сабрина, дорогая, как продвигаются ваши занятия с Николасом? — ставя на стол чашку с недопитым кофе, незамедлительно интересуется тётя Зельда.
Тётя Хильда привычно суетится у плиты, от чего по кухни густыми волнами расходится запах тыквенного пирога и пряных трав.
— Всё отлично, тётя Зи, — отогнав мысли об оргиях и полуголых чернокнижниках, лучезарно улыбается Сабрина. — Что-то случилось?
— Сущие пустяки. — Она элегантно поправляет идеальную прическу, уложенную в лучших традициях старого Голливуда. — Какой-то одарённый, но не слишком разумный первокурсник вызвал мелкого демона. К сожалению, отец Блэквуд был больше занят наказанием ученика, чем изгнанием непрошеного гостя, и теперь он бродит где-то по Гриндейлу.
— Его нужно поймать! Если он нападёт на смертных…
— Смертные — не наша проблема, — привычно отрезает ведьма и, чуть смягчившись, добавляет: — От демона в любом случае не будет большого вреда. Он пробудет здесь всего пару дней и, потеряв подпитку того несчастного первокурсника, сам сгинет в пучине Ада.
Устойчивый голос тёти Зельды, как всегда, вселяет в неё иррациональное чувство уверенности, даже если она ни на мгновение не верит её словам.
— Мы просто хотели, чтобы завтра ты была осторожна, рыбка, — заботливо прибавляет тётя Хильда, ставя на стол свежеиспечённый тыквенный пирог. — Держись теней и возьми с собой ведьмину бутылку — а то мало ли что.