Развенчать мифы

Пока Гарри добирался до школы и любовался местными видами, в голове проносились слова профессора. Знакомый голос профессора приветствующий всех учащихся и первогодок, распределяющий учеников по группам и провожающий их в замок, для новичков был выделен в сопровождение Рубеуса Хагрида, смотритель и хранитель ключей Хогвартса. И это был великан, в одной руке он держал фонарь который освещал его лицо. Лицо скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как черные жуки. Великан улыбался от чего становилось тепло. Так же великан говорил постоянно басом, и вечно всем восхищался. Но вот как перед тем как двинуться в путь к Гарри подошел профессор и произнес, вспомни наши уроки по этикету. Простая фраза которая поднимала бурю эмоций и воспоминаний. Различные прогулки и посиделки в различных ресторанах и кафешках, спокойные наставления профессора во время трапезы ил чай пития, уйма книг по этикету из чего Гарри выявил строгие и не очень правила. Первое: Многие иностранцы считают англичан холодными и негостеприимными. Действительно, англичанин может холодно обойтись с вами и не станет вести пустые разговоры с первым встречным Однако если вы представите ему рекомендательное письмо, англичанин будет с вами очень радушен. Тогда он введет вас в круг своей семьи, и через короткое время все будут с вами совершенно откровенным. Второе: как сделал в купе Малфой, Знакомя гостей, хозяева обычно представляют их друг другу просто по имени: Это - Питер, это - Пол, а это его жена Мэри . Если при этом и добавляется еще какая-то характеристика, то чаще всего шутливого свойства. В гостях англичанин будет скорее всего вести разговоры о своих увлечениях, искать точки соприкосновения со своими собеседниками именно в этой области и почти никогда не станет касаться того, что является главным делом его жизни, особенно если он на этом поприще чего - то достиг. Так что не стоит сильно рассчитывать на беседу о том, что тебя в этом человеке больше всего интересует. Третье: Англичанин придерживается правила не быть личным , то есть не выставлять себя в разговоре, не вести речи о себе самом, о своих делах, профессии. Считается дурным тоном неумеренно проявлять собственную эрудицию и вообще безапелляционно утверждать что бы то ни было. На гостя, который страстно отстаивает свою точку зрения за обеденным столом, в лучшем случае посмотрят как на чудака, эксцентрика, а в худшем - как на человека невоспитанного. В Англии возведена в культ беседа, способствующая приятному расслаблению ума, а отнюдь не глубокомысленный диалог и тем более не столкновение противоположных взглядов. Так что расчеты блеснуть знаниями и юмором в словесном поединке и завладеть общим вниманием здесь не сулят лавров, как у французов. В этом отношении англичане стоят ближе к японцам. Каскады красноречия обычно разбиваются об утес излюбленной английской фразы: Вряд ли это может служить подходящей темой для разговора! Считая себя вправе не говорить ни на одном языке, кроме своего собственного, англичанин честно признает за иностранцем право говорить по - английски плохо. Тем не менее он, в отличие от японца, никогда не сочтет долгом отметить, что ты владеешь его языком хорошо. Таким образом, в среде англичан нет нужды опасаться за свои ошибки в их языке или извиняться за плохое произношение. Этот вопрос попросту не бывает темой для обсуждения. Но, с другой стороны, англичанин никогда не будет упрощать свою речь, как это часто принято делать у других народов при беседах с иностранцами. Он даже не допускает мысли о том, что его родной язык может быть кому - то непонятен. В Китае или Японии порой бывает достаточно прочесть иероглифическую надпись на картине, процитировать к месту или не к месту древнего поэта или философа, чтобы сразу же расположить к себе собеседника, навести мосты для знакомства. У англичан это исключено. Они не то чтобы чураются иностранцев, но и не проявляют к ним особого интереса, относясь к чужеземцам несколько снисходительно, словно к детям в обществе взрослых. Даже постоянно находясь среди англичан, непосредственного контакта с ними практически не имеешь. Создается ощущение, что вместо человеческих лиц к тебе повернуты спины. Это приспущенная над английской толпой завеса полумолчания особенно поражает потому, что люди вокруг отнюдь не молчат, а разговаривают друг с другом. А дело в том, что эти островитяне разговаривают каким - то особым голосом - приглушенным, почти усталым. Они беседуют так, словно каждый из них в одиночестве выражает вслух свои мысли. Люди других наций, по - видимому, так привыкли без нужды повышать голос, что перестали замечать это. Когда, привыкнув к полу безмолвию английской толпы, вновь попадаешь на Европейский континент, то ловишь себя на мысли, что здесь человеческая речь режет ухо, люди кажутся излишне шумливыми. Если русское сердце любит изливаться в искренних, живых разговорах, любит игру глаз, быстрые смены мимики лица, выразительные движения рук, то англичанин молчалив, равнодушен, говорит, как читает, никогда не обнаруживая быстрых душевных устремлений. Несмотря на угрюмость и молчаливость англичан, им нельзя отказать в наличии чувства юмора. Если жизнь во Франции замешана больше на остроумии, то жизнь в Англии - на юморе. Французское остроумие расцветает в общественной атмосфере. Даже иностранец, не знающий французского языка, ощущает искрометность остроумия на многолюдный бульварах, наблюдая оживленные группы за столиками кафе. Английский же юмор представляет собой нечто сокровенное, частное, не предназначенное для посторонних. Он проявляет себя в полузаметных намеках и усмешках, адресованных определенному кругу людей, способных оценить эти недомолвки как расплывчатые блики на хорошо знакомых предметах. Вот почему юмор этот поначалу чужд иностранцу. Его нельзя ощутить сразу или вместе с освоением языка. Его можно лишь отфильтровать как часть аромата страны, причем как самую трудноуловимую его часть. Умение встречать трудности с юмором и оптимизмом - бесспорно, источник силы англичан. Но их склонность преуменьшать, даже игнорировать неприятности, выдавать желаемое за действительное подчас их к самообману и становится источником слабости этой нации. Способность сохранять чувство юмора в трудные минуты англичане ценят как первостепенное достоинство человеческого характера. Считается не только естественным, но чуть ли не обязательным шутить в шахте, когда спасатели извлекают оттуда засыпанных обвалом горняков. Человек, которого пожарные только что вынесли из горящего здания, старается сострить что-нибудь насчет крема от загара. Четвертое: Английские традиции предписывают сдержанность в словах и суждениях как знак уважения к собеседнику, который вправе придерживаться иного мнения. Как и японцам, англичанам присуща склонность избегать категоричных утверждений или отрицаний, относиться к словам да и нет , словно к неким непристойным понятиям, которые лучше выражать иносказательно. Отсюда тяга к вставным оборотам вроде мне кажется , я думаю , возможно, я не прав, но , предназначенным выхолостить определенность и прямолинейность, способные привести к столкновению мнений. От англичанина вряд ли услышишь, что он прочел прекрасную книгу. Он скажет, что нашел ее небезынтересной или что ее автор, видимо, не лишен таланта. Выражение по-моему, совсем неплохо у англичан означает очень хорошо . В английской разговорной речи очень распространены слова весьма и довольно-таки , смягчающие резкость любого утверждения или отрицания. Иностранец, привыкший считать, что молчание-знак согласия , часто ошибочно полагает, что убедил англичанина в своей правоте. Однако умение терпеливо выслушивать собеседника, не возражая ему, вовсе не значит в Британии разделять его мнение. Когда же перед молчаливыми англичанами ставят вопрос открыто: Да или нет? , За или против? , то они обычно начинают раскуривать свою трубку или переводят разговор на другую тему. Если экспрессивные народы типа французов или итальянцев не боятся преувеличить, сгустить краски, чтобы яснее и четче выразить свою точку зрения, то англичане скорее склонны к недосказанности: не только преувеличение, но даже определенность пугают их как некий приговор, который нельзя оспаривать, не оскорбляя кого-либо или не ущемляя собственного достоинства. Недосказанность же предусмотрительна, поскольку несет в себе временный характер, допускает поправки, дополнения или даже переход к противоположному мнению. Подобно японцу, англичанин избегает раскрывать себя, и черта эта отражена в этике устного общения этой нации. Проявлять навязчивость, пытаясь заговорить с незнакомым человеком, по английским представлениям, просто невежливо. Пятое: Английская беседа полна запретов. Помимо слов да и нет , четких утверждений или отрицаний, в разговоре старательно избегают личных моментов, всего того, что может показаться вторжением в чужую частную жизнь. Но если не вести речи ни и себе, ни о собеседнике, если не ставить прямых вопросов и не давать категорических ответов, то не остается и тем для разговора, разве что о погоде. Английская беседа поначалу кажется иностранцу бессодержательной, постной, лишенной смысла. Однако считать так было бы заблуждением. За внешней сдержанностью англичанина кроется эмоциональная, восприимчивая натура. А поскольку сложившиеся правила поведения не допускают, чтобы человек выражал свои чувства прямо, у представителей этой нации на редкость развита чуткость к намекам и недомолвкам. Шестое: Англичане умеют находить путь друг другу сквозь ими же возведенные барьеры разговорной этики. Со временем убеждаешься, что в английской беседе первостепенную роль играет не сам по себе словесный обмен, а его подтекст, то есть круг общих интересов или общих воспоминаний, на которые разговор опирается. Посторонний человек зачастую считает его тривиальным именно потому, что как бы плавает на поверхности, не ощущая радости погружения к общим глубинам. Из этого следует и другой важный вывод о том, что язык намеков и недомолвок может быть уделом лишь определенного замкнутого круга лиц, вне которого он теряет смысл. Во многих отношениях англичане одновременно и самый вежливый и самый неучтивый народ в мире. Их вежливость произрастает из уважения к человеческой личности и поощряется природной доброжелательностью. Их неучтивость же - более сложное чувство, представляющее собой смесь подозрительности, равнодушия и неприязни. Объяснение этому феномену кроется в классовой структуре английского общества, в той опасности, которую представляет для этой структуры что-либо несовместимое или не гармонирующее с ней. Всякий, чье положение или чьи запросы несут угрозу, получает отпор, ибо до тех пор, пока он не представил приемлемые верительные грамоты, незнакомец подозревается в том, что он просит больше, чем ему положено: хочет занять не то положение, которое ему подобает, или выдвигает требования, не имея на то оснований. Таким образом, никогда не встретит такого гостеприимства, как, а Англии, человек, которого ждут. Точно так же нигде, как в Англии, не получит такого холодного отпора нежданный незнакомец. Английская вежливость - это не просто форма учтивости, это непревзойденное искусство. Даже когда человека сгибают в бараний рог, весь этот процесс облечен у англичан в такую обходительную форму, что он как бы и не догадывается о своей участи. Важной особенностью английского общества является отношение к речи человека как к указателю его социальной принадлежности. Исключительную роль в этом смысле играет обретенное произношение: его не следует смешивать со стандартным, то есть, попросту говоря, правильным. Стандартное произношение свидетельствует о культуре человека, об определенном уровне полученного им образования. Обретенное же произношение указывает на принадлежность к избранному кругу. Этот особый выговор можно обрести лишь в раннем возрасте в элитных школах юго-востока страны, а позже окончательно отполировать в колледжах Оксфорда и Кембриджа. Однако обладать таким выговором вовсе не значит говорить по-английски безукоризненно правильно и тем более излагать свои мысли четко и ясно. Парадоксально, но в Британии некоторые дефекты речи и туманность выражений служат признаком принадлежности к высшему обществу. По лондонским меркам, абсолютно правильная речь не аристократична. Обладающего такой речью человека могут принять за актера, иностранца, но не выходца из аристократических кругов. Жители современной Британии, особенно ее юго-востока, отличаются своим нежеланием разговаривать с незнакомыми людьми в автобусах и поездах. Они могут оскорбиться, даже если случайный сосед заглянет в газету, которую они держат в руках. Житель Лондона менее охотно, чем житель Нью-Йорка, станет заполнять анкеты, давать ответы при каких-нибудь опросах общественного мнения или говорить с друзьями о своей семейной жизни, а тем более - о своих доходах. В отличие от американца, англичанин никогда не пишет свой обратный адрес на конверте письма. Седьмое: Англичанам чужды сердечные признания, интимные беседы. В доме покойного перед похоронами почти никогда не услышишь рыданий и не увидишь слез. Смерть близкого человека не освобождает англичанина от выполнения обыденных обязанностей. Все это пролетело при мысленным взором Гарри, но для чего и зачем ему это надо именно сейчас он так и не понял. Пока не увидел ее. Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше. — Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид. — Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю. Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи. Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами -это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями. Ее глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застежка оказалась под левым ухом, а потом на грязном носу Рона. Гарри дрожащей рукой попытался пригладить свои непослушные волосы. — Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо. Гарри с шумом втянул воздух. Так вот о чем говорил профессор, вот на что он намекнул. Гарри постарался не слушать перешептывания остальных когда вышла профессор. Он еще ни разу в жизни так не нервничал — даже когда Дурсли получили письмо из его школы. А в письме, между прочим, говорилось, что Гарри имеет самое прямое отношение к тому, что парик его учительницы каким-то образом поменял цвет и из черного превратился в голубой. Тогда ему пришлось плохо, но сейчас он чувствовал себя намного хуже. Гарри уставился в пол, пытаясь набраться мужества и настроиться. Ведь профессор МакГонагалл могла вернуться в любую секунду и повести его на страшный суд. Внезапно воздух прорезали истошные крики и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности. — Что?.. — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные. Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили. — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс... — Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком... Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил. — Эй, а вы что здесь делаете? Никто не ответил. — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю? Несколько человек неуверенно кивнули. — Надеюсь, вы попадете в Пуффендуй! — продолжал улыбаться Проповедник — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился. — Идите отсюда, — произнес строгий голос. — церемония отбора сейчас начнется. Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим. — Выстройтесь в шеренгу — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной! После распределения и банкета, их отвели по комнатам, Гарри с большим удивлением понял, что он новый ученик факультета Гриффиндор. Все остальное прошло как в тумане единственное, что он помни так это то, что он постоянно себе твердил об этикете и правилах. А соблюдал их или нет, этого в памяти не осталось. С полным животом и тяжелой головой Гарри лег спать.