Дурные сны - дело нехитрое

Распахивает глаза Лев Павлович рывком, сразу, одним моментом переходя от сна к бодрствованию. Бьется сердце в груди галопом, саднит в горле, будто и вправду кричал, связки срывая, ноет рука левая, а хуже живот и грудь ноет. Стонет Лев Павлович, то ли и правду от боли, то ли чтоб понять, самому себе показать, что не сон уже, что жив он и в себе. Взгляд фокусируется на потолке, чистом, белом знакомом. Просыпался он под этим потолком уже. И запах в ноздри набивается знакомый, травы с лекарскими составами. В лазарете у Тиберия он. Чувствует на себе взгляд проснувшийся полицмейстер, да и дыхание слышит. Тихо дышит кто-то, но совсем рядом. Медленно поворачивает он голову и натыкается на огромные темные с чуть-чуть проскакивающими искорками глаза. Те самые, что ни с какими другими спутать нельзя. Смотря глаза на него с бледного, какого-то похудевшего, уставшего лица. Тени легли вокруг, под правым жилка вышла, бьется, как всегда, когда видение его устает да переживает много. А чуть дальше на открытой половине лица синяк по скуле идет, некрасивый, фиолетово-желтый. Нос, тонкий прямой, с горбинкой, той самой. Губы, правильные, изящные, сейчас без улыбки, нижняя прикушена чуть не до крови. Вздыхает Лев Павлович, не знает, радоваться или уже печалиться, раз видение привычное уже не только во сне является. Видимо, хорошо его головой приложило. Или может умирает уже и так его душу грешную в последний миг провидение порадовать решило? Да какая разница? Тянет он руку правую, целую к лицу знакомому, изученному до последней черточки, никем, кроме него не замеченной. Пальцы медленно погружаются в мягкие пряди волос, свисающих на одну половину лица. Под пальцами он чувствует теплую нежную кожу, а сверху по ладони шелком прядки скользя. Медленно тянется, впутывая пальцы в короткую шевелюру, приподнимает все, убирает. Под более длинными темными прядями мелькает одна короткая, выпадающая из прически, белая совершенно. «Надо же, действительно она» - улыбается своему видению Лев Павлович, не обращая внимания на дергающую боль в груди и другой руке, - «Хорошо». -О, проснулся все-таки, - Размыкаются эти губки, тихо шепчут знакомым хрипловатым голосом. -Проснулся, – Так же хрипло из-за сдавленного, сорванного горла отвечает он своему видению. Его руку нежно обхватывает ее ручка. Тонкая, длинная и гибкими, беспокойными пальцами. Теплая. Сжимает его пальцы, наполняя каким-то совершенно невозможным восторгом. Наконец-то, наконец-то он касается ее, по-настоящему. Пусть на мгновение, пусть после него только смерть. Тянет Лев Павлович руку на себя, сам не понимая, что делает. По телу прокатывается волна совершенно дикого восторга, хочется схватить ее всю в объятия и не отпускать, не отпускать никогда. Неосознанно, не совсем понимая, что делает, тянет он к себе руку ближе, а с ней и всю ее, ненормальную, несуществующую. А она и не сопротивляется. Сама к нему движется, склоняется, ища опору для второй руки. И медленно, нежно, почти невесомо касаются его сухих потрескавшихся губ ее, нежные, мягкие, теплые. Поцелуй длится и длится, легкий, невинный, нестыдный, постепенно, словно пробуя границы дозволенного, он усиливает нажим, чувствует, как губки ее расходятся. Пьянящая волна восторга и чего-то невозможного, от чего сжимается сердце, а в легких не хватает воздуха на вдох, накатывает с новой силой. Он чувствует запах, тонкий, исходящий от нежной кожи. Кроме душевного восторга неожиданно просыпается и физический. За что мне это, Господи? За что даруешь? Не отбери только потом… Женщина разрывает поцелуй. Отстраняется, опускается рядом с кроватью на колени, не отпуская его руки, забирая ее в обе свои. Смотрит своими дикими глазами снизу-вверх: -Узнаешь, значит. Хотя может, это у вас, тебя, вас,- путается она, слегка хрипя таким знакомым голосом, - Привычка такая. Проснуться и целоваться к дамам лезть. -Узнаю. Ты настоящая? На самом деле настоящая? Та, странная, с книжками? – Растерян Лев Павлович, не верит он происходящему, не понимает, что творится, но счастлив до невероятного. -Ну, вроде настоящая. На счет «странная» не знаю, а вот с книжками – это точно. Хотя странный – это ты. Ну для меня. Смотрит он в глаза-омуты, смотрит, оторваться не может. -Ты откуда вообще взялась? -Пришла. Приснилось мне, что ты умираешь, я и пришла. Представь, я, вроде как ходить между мирами могу. И еще всякое, оказывается. Никогда в такое не верила и тут на тебе. – Щебечет она, хриплость пропала уже, остался только до боли знакомый, веселый, открытый голос. Каким она в детстве говорила или взрослая уже с котами своими. -Ведьма, значит. – Слегка кивает он сам себе головой. -Нееет, не ведьма. Что вы меня вечно все так называете? Колдовать я точно не могу, иначе давно бы тебя из сна твоего вытащила. -Не ведьма, это тоже хорошо. Лев выпутывает свою руку из нежных пальчиков, с неохотой, но тянется к лицу ее, нежно едва-едва касается темной скулы: -А это откуда? -Да, Мария Давидовна, расскажите - ка Льву Павловичу, как вы в лес к оборотням сбежать изволили и по лицу там получили, - Раздался где-то сверху и в стороне пренеприятный мужской, но такой раздражающий голос. Не нужный, раздражающий каждый произнесенным звуком. Маша оборачивается на звук. Ее лицо моментально меняется, пропадает привычное ему спокойствие, открытость, как будто тень маской на него наползает, твердеют черты, меняется взгляд. -А вас, Алексей Иванович, стучать, я так смотрю не научили? Досадный пробел в вашем образовании, надо сказать. – И голос поменялся совсем, спокойный, как покрытый тонкой корочкой льда. -Ой, полноте. Я ж не знал, что вы здесь миловаться изволите. Зашел проверить нашего больного, разобраться наконец с его сном, а тут смотрю, все сами сделали. А как, позвольте поинтересоваться? Поцелуем, как Спящую Красавицу будили? -Чары снимали, господин маг. А вот скажите глупой барышне, вы чары на Льве Павловиче по неумению проглядели или по невнимательности? Или видели, но снять силенок не хватило? -Какие чары? – Голос, да и манера говорить столичного следователя сменилась. Он был удивлен настолько, что манерность и те хрустальные колокольчики, что звенели в нем вечно, пропали начисто. Маша, на которую он до того смотрел, не отрываясь, боясь, что если отведет взгляд, то пропадет видение, сдвинулась в бок. -Отойдите, - Недовольно проговорил Алексей, сгоняя девушку с кровати совсем. Лев попытался было возмутиться, но петербуржец пригвоздил его одним взглядом к постели. – Молчите, я работать буду. Уселся бесцеремонно на край кровати, глаза сощурил, водить руками над ним начал. Видел уже такое Лев. Маг столичный так волшбу опознавал, выискивал, а потому лежал полицмейстер и не шевелился, чтобы не мешать. Вражда – враждой, а работать мешать хлыщу этому не следовало. -Ничего не понимаю. – Через несколько минут признался Алексей и поднял голову на стоящую рядом Марию,- Нет на нем чар. Ну травами пахнет. Так травы не чары, если ими опоить – не отследишь. -Алексей Иванович, у меня просьба к вам будет. – Маша, подходя впритык, поморщила носик, - Прекратите лаванду по карманам распихивать. Запах может и хороший, да сильный слишком. Девушка понизила голос, словно подозревала, что услышать может кто-то лишний, кроме них троих. -Эльфийские чары были. -Эльфийские? - Алексей озадаченно уставился на девушку. –Но…Но их же не существует. -Не знаю, как других, а один точно есть. – Девушка повернула голову к тихо лежащему и ничего не понимающему Льву, - Ты не переживай, эта сволочь ушастая от меня еще получит за такие фокусы. На девушку непонимающе смотрели двое мужчин, а она выпрямилась, сходила за стулом, переставила его поближе к кровати и уселась поудобнее. -Так. – Оторопь, сон и морок окончательно прошли, а чувства, что он уже и не надеялся испытать, что пару минут назад хлестали через край, были привычно припрятаны обратно в самый дальний уголок души. – Так. Во-первых, сколько я проспал. Во-вторых, что здесь творится. В-третьих…. -С чего это от меня пахнет лавандой? -Внезапно перебил его Алексей Иванович, не обращающий внимание на пробудившегося ото сна полицмейстера, зато во все глаза глядящий на его личное видение. -Да постоянно. Причем то сильнее, то слабее, а иногда вообще не чувствуется. Магия, блин, какая-то. -Ага, магия, - Алексей был настолько ошарашен, что ответил Маше ее же фразой, совсем не приставшей человеку его положения. -Так. Я последний раз спрашиваю, что здесь происходит,- горло еще саднило, а голос хрипел, но на этот раз оба человека обратили на него внимание. -Ну, я пришла из своего мира и спасла тебя. Правда подрать тебя успели. А потом ты три дня отсыпался. Как оказалось, из-за одного му…, не сказать, чтоб хорошего существа. – Бойко отрапортовала Маша. -А пока вы тут Спящей Красавицей прикидывались, ваша очаровательная подруга пробралась в мою комнату и выкрала документы государственной важности. -А он спер мои вещи, пока я без сознания валялась. И вообще, если бы я ваш отчет не забрала, мы бы к нашему соглашению не пришли. -Это да. Ну, потом ничего интересного не было. Мы осматривали особняк нашей ведьмы… -Где нашли письма, в которых какой-то хмырь ее подбивал на государственную измену. -Мария Давидовна, - повысил голос Алексей, - Это была государственная тайна! -Он – полицмейстер здесь, – Ткнула пальчиком девушка в лежащего в кровати мужчину.-Кому, как не ему это знать. -О, хорошо. Тогда ему, как полицмейстеру, - последнее слово Алексей особо выделил голосом, - Необходимо знать, что его очаровательная подруга, свалившаяся всем на голову, удачно свалившаяся, тут не отрицаю. Самовольно отправилась в лес в одиночку договариваться к сбежавшим с места преступления оборотням. Без оружия. А тааам нарвалась на разбойников и полезла с ними в драку. И хвала Всевышнему, что не сильно промахнулась в своих поисках. И тот самый волк каким-то, мне до сих пор неизвестным чудом, ее спас, - Голос следователя оставался на той же сдержанной громкости, только вместо привычной мягкости в нем начало слышаться змеиное шипение, - А потом это, без сомнения, милое, только вот не особо умное создание, чуть не нарвалось на драку с двумя взрослыми волками. -Не нарвалась. Вы же, как тот рыцарь из сказки, изволили крайне вовремя непонятно каким образом оказаться рядом, - Маша практически точно скопировала интонацию Алексея, - Влезть в переговоры, которые вполне успешно шли. Но, к счастью, так и не помешали мне сделать то, что должны были сделать сами. -И что же я, по-вашему, без сомнения, компетентному мнению, должен был сделать, позвольте узнать? -Сообщить человеку, что его не ждет охотники, тюрьма, Сибирь или что похуже, что не будет преследования. Но вам же наплевать. На всех наплевать, кроме самого себя. -Ой, простите меня, что я не такой дурак, чтоб без снаряжения к волкам в лес лезть. Я ведь, всего –то пустил слух через его казаков, половина из которых, вот уверен, по ночам шкурой покрывается. Чтоб донесли до него, и сам вернулся. Чай не губернатор, чтоб к нему на поклон я хаживал. Вслушиваясь в перебранку двух совершенно невозможных людей, Лев Павлович медленно выныривал из того бесконечно счастливого состояния в реальный, мерзостный до тошноты и совершенно сумасшедший мир, медленно погружаясь в творящийся вокруг него бред и уже сильно сожалея, что пришел в себя. -Молчать, - тихо рыкнул он. Оба спорщика замолчали. Маша смотрела на него с удивлением, Алексей с возмущением. -Так. С вами, Мария Давидовна о вашем совершенно не подобающем юной девушке поведении мы поговорим потом, когда лишние люди, - Он зыркнул на Алексея, - Оставят нас наедине. А вы… -Не останетесь. -Что, простите? -Не останетесь, - Следователь выпрямился, вольготно устраиваясь на краю кровати и натягивая на лицо так раздражавшее полицмейстера высокомерно- спокойное выражение лица. – Мария Давидовна – девушка незамужняя, не подобает ей с чужими мужчинами наедине оставаться. -Что-то вы не возражали, когда мы по кабинету ведьмы вдвоем ползали. -А вот это другое было, это работа, знаете ли. -Хватит, - Лев справился с раздражением. – Мария Давидовна, позвольте попросить вас о одолжении, позовите сюда Тиберия? -Но… -Пожалуйста, - На испуганный взгляд Маши Лев ответил своим холодным. Позже. Позже он извинится, позже объяснится, позже будет все. Сейчас- дела. Что эти двое умудрились тут за три дня сотворить? Маша молча поднялась и вышла из комнаты. -А меня она так не слушается…- Задумчиво протянул обычным «рабочим» голосом Алексей, - Научите? *** Когда, спустя небольшое время она вернулась в палату в сопровождении врача и Волкова, как оказалось, зашедшего узнать последние новости, двое мужчин уже сидели друг на против друга и что-то обсуждали приглушенными голосами. Следователь сидел на стуле, перебросив ногу за ногу и устроив на колене переплетенные в замок пальцы, а Лев белым айсбергом возвышался над подушками. На фоне его растрепанных белоснежных волос и бледной до синевы кожи повязки и постельное белье казались серыми. Увидев вошедших, мужчины замолчали. После радостных приветствий, десятка обеспокоенных вопросов от врача, на которые Лев отвечал слегка раздраженным тоном, пытаясь уверить друга, что с ним все в порядке, ничего не болит, полицмейстеру помогли окончательно сесть на постели, прикрыв ноги и тело до повязок одеялом. -Господа, мне надо сделать перевязку, проверить раны. Может отложите ваши совещания? -Тиберий Иванович, мы ж не первый день на службе, вы перевязывайте, перевязывайте, а я пока доложусь, - Петр, встал у кровати своего начальника едва ли не по стойке смирно и пожирал его радостными глазами, будто поверить не мог, что человек все-таки выжил после его когтей. -Да, время нам лишнее терять смысла нет. Мария отошла к стоящему рядом столу, подобрала оставленные здесь перчатки, привычно натянула на кожу тканевый барьер, повернулась спиной к столешнице и прислонилась, устраиваясь удобнее, стул ей освобождать явно не собирались. Это была ошибка, стоило ей задвигаться, все четверо мужчин вспомнили о ее присутствии и скрестили на ней взгляды. -Мария Давидовна…- Начал было врач, но замолчал под ее взглядом. -Мария Давидовна, вы бы шли отдыхать, честное слово, голубушка, у вас день был нервный, устали вы знатно. Да и не стоит милой барышне на такое смотреть, - Алексей Иванович говорил мягко, смотря ей прямо в лицо, очаровательно улыбаясь. Маша понимала, что он прав, она действительно очень устала, да и смотреть на изуродованное тело Льва было как-то слишком, это был вполне разумный совет от человека, который о ней заботился. Она оттолкнулась от столешницы и сделала шаг вперед, уже открыла рот, чтобы поблагодарить следователя за заботу и согласиться, и тут почувствовала запах лаванды. Опять. Еще несколько секунд назад его не было вообще, а теперь он кружил облаком вокруг следователя и словно окутывал ее, протянувшись через помещение. Смирение начало сменяться злостью. Она растянула губы в особой, той самой улыбке, которую использовала в двух случаях, когда хотела казаться обольстительной и когда очень-очень-очень злилась, не замечая за собой, сощурила глаза, сделала несколько шагов вперед и протянула руку к щеке Алексея. Реликтов уставился на нее ошарашено, когда пальцы аккуратно коснулись кожи его щеки и нежно заскользили по ней к подбородку. А потом сильно сжались, захватывая челюсть в клещи. Не переставая улыбаться, Маша очень спокойным тоном произнесла, делая после каждого слова паузу: -Еще раз ты попробуешь меня околдовать, еще раз ты попробуешь повлиять на мое мнение о происходящем магией, и я сломаю тебе челюсть так, что говорить ты не сможешь очень и очень долго. Понятно? - На последнем слове она отпустила лицо и убрала руку. Опешивший мужчина машинально потер кожу на лице и кивнул. Девушка перевела взгляд на остальных: -Так, господа, сдается мне, надо точки над i расставить. Я, конечно понимаю, что вы – обитатели 19 века, девушки для вас что-то между красивой вазой, милым домашним животным и существом, которое волшебным образом обустраивает вам быт, - Она медленно обводила взглядом всех по очереди, избегая только Льва, - Но, как мы все здесь знаем, я несколько не из той когорты. Так что давайте как обойдемся без этих песен «Это не для твоих глаз и ушей» Замолчала она, смотря в глаза Волкову. Тот внезапно подмигнул, улыбнувшись, но тут же сделав суровое выражение лица. -Маша, -Лев говорил тихо и спокойно, словно бы уговаривал свою лошадь на что-то. -Не надо. Не стоит тебе действительно в это лезть. Не шутки все-таки, дела государственные. Да и на меня смотреть в таком виде даме как-то…. -Я отвернусь, если вы, Лев Павлович, стесняться изволите. Хотя что-то в головушку вашу белобрысую не приходит, что раны ваши я видела в момент нанесения, а потом еще пару дней на вас спящего смотреть регулярно изволила. И даже…- Она сделала театральную паузу, -Вы только в обморок не упадите, трогала вас. Прям руками. Петр хихикнул, но тут же поперхнулся и закашлялся. -А на счет дел государственных. Да, конечно, куда мне. Я ж просто тупая девочка из другого места. Мозгов и талантов у меня только, чтоб вас из передряг вытаскивать. Всех вас. Ну и через магически заболоченные двери проходить. А так я ж ходячий кусок тупизны, который в жизни мозгом не пользовался. Так вы все обо мне думаете, что ли? Мужчины молчали. Тиберий Иванович попытался что-то сказать, но открыв рот тут же его закрыл и внезапно покраснел. -Вообще-то, господа начальство, она в чем-то права. – Спокойно заметил Петр, - Не знаю уж на счет ума, но она ж все равно все знает. А любопытную жинку выгонять из комнаты, когда интересное ей обсуждается бесполезно, все равно ж выведает. На него зло посмотрели, и он замолчал. -Маша… мы просто хотим тебя уберечь -Ага, вот этот, - Она ткнула пальцем в руку стоящего рядом Алексея, - Меня уже уберег, не сказав, что запустил информацию для Петра. Молодец, хорошо уберег. Прям сразу видно, я в полной безопасности здесь, когда чего-то не знаю. Хватит, а? Ну серьезно. -Вообще-то я вынужден признать правоту Марии Давидовны. Сдается мне, это тот случай, когда ее лучше не исключать из нашего тесного круга. Во избежание, так сказать. Лев бросил на следователя злой взгляд, понимая, что проиграл. -Ладно, черт с вами. Отвернись хоть. Маша резко отвернулась и отошла к столу, упершись в него руками и слегка нагнувшись, уставилась в окно. Раздался бодрый голос Петра, подробно докладывающего о делах в деревне за последние дни, новых заявлениях, расстановке казаков и прочих рутинных делах, перемежающийся шипением Льва, когда Тиберий неудачно что-то задевал или сильно стягивал бинт. Волков замолчал, прекратилось шебаршение. -Я закончил, - Маша облегченно повернулась и увидела Льва, зеленоватого, снова полусидящего в постели, устало откинувшегося на подушки, - А теперь, господа, я собираюсь прогуляться до кухни и распорядиться на счет ужина. И собираюсь на это потратить минут 20-30. А когда вернусь, не хочу случайно услышать ничего, что касалось бы секретных дел государственных, магических, сверхъестественных и прочих странностей. Вы меня простите, но этого мне точно на всю жизнь хватило. А вы – люди подневольные, вы и разбирайтесь. Доктор говорил, тараторя. При этом он старательно протирал руки чистым полотенцем и прятал от присутствующих глаза. Ему явно было неуютно здесь, рядом с такой компанией, в которой на роль нормального человека мог претендовать только один человек, да и тот выжил после нападения оборотня и спровоцировал прибытие девушки из другого мира. -Конечно, конечно, Тиберий Иванович. Вы только, когда про ужин для Льва Павловича распоряжаться будете, чаю нам еще сюда пришлите, - Алексей бросил взгляд на Машу, - и кофе для нашей дамы. Думаю, эксперимент с чаем мы пока повторять не будем. Тиберий выслушал следователя, стоя к нему спиной, и молча вышел. -А теперь рассказывайте, что вы там накопали у ведьмы. Что еще за письма? - Она знала этот тон. Так Лев разговаривал с подчиненными, когда требовал ответа, быстрого и четкого. Голос был спокойным, тихим, но в нем слышалась какая-то тонкая грань, отделявшая границу не большого терпения полицмейстера от бешенства, в котором она как-то раз его заставала. Поэтому Маша промолчала, предоставив возможность говорить остальным. -При обыске среди бумаг мы нашли письма от весьма интересной личности, называющей себя Нарышкиным. Судя по всему, он готовит заговор против царской семьи. И это не просто очередные перешептывания дворян, не идиотичные попытки свержения, как было недавно. Они готовят магическое покушение. Только непонятно какого типа. Я подозреваю, что речь идет не столько о смерти кого-то из правящего семейства, сколько о магическом вмешательстве другого рода. -Император? - Сомневаюсь, - Алексей Иванович встал со своего места и начал расхаживать по комнате, несколько шагов в сторону двери, несколько в сторону Маши и окна. Сейчас он выглядел предельно собранным и серьезным, напускная любезность, лакированность слетели, оставляя уже не молодого мужчину, морщащего нос и нервически перебирающего пальцами с обычным, хотя и приятным голосом, полностью погруженного в решение задачи, подкинутой ему жизнью, - Маги ограничены своими правилами и не могут влиять на жизнь персоны подобного уровня. К тому же глава нашего государства защищен от подобного воздействия абсолютно. У нас были гениальные предки. Севший на русский престол человек защищен даже от магии крови. Его, конечно, можно просто убить. Но, поверьте, его охрана учитывает и это. Так что не думаю, что на острие удара Императтор. -Константин Павлович или Михаил Павлович? Ну, вряд ли Константин, насколько я помню, вот уж кто максимально далек сейчас от власти и брата. Значит Михаил. У него и влияния больше и на специфической должности он сейчас. Хотя может и жена, - Маша сфокусировала взгляд на смотрящем на нее в упор Алексее, - Как у императора отношения с женой? -А почему вы думаете, что цель не наследник? – Спросил с кровати Лев, оба повернулись к нему и открыли рот одновременно, но Алексей смолчал, давая высказаться уже разошедшейся Маше. -Слишком долго ждать. Александру сейчас сколько, лет 8-9? Николай еще молод. Если убить наследника, то вроде у него же второй сын уже родился?- Она посмотрела на Алексея, который кивнул,- Ну вот. Там потом еще будут. Короче, это ничего не изменит. Если взять под контроль, то он бесполезен будет еще лет 6-7 как минимум. Да и потом… Так что либо кто-то из братьев, либо жена. Может любовница, но про них я что-то особо вспомнить не могу. -А сколько еще сыновей у императора будет? - Спросил заинтересованный Алексей. -Государственная тайна, - Ответила Маша и показала кончик языка, скорчив рожицу. –В любом случае, у нас на руках письма от человека, приписывающего себя к одному из древних знатных родов, который активно призывал ведьму к действиям против государя. Но, может, он уже знает про ее поимку и смоется куда подальше? Если вообще нос откуда-нибудь высунет. -Высунул уже, - Алексей достал из внутреннего кармана жилета смятый с легка испачканный кровью конверт, - У вас, Мария Давидовна, талант, знаете ли, влипать в истории в нужный момент. Письмо попало в руки Льву, Маша пристроилась на коленях рядом с изголовьем, чтобы читать одновременно. Изящно выписанными буквами одному из местных помещиков весьма однозначно предлагалась встреча для обсуждения взаимовыгодного дела. Почерк был знакомым, как и вензель вместо подписи внизу страницы. -Его надо брать под стражу, - Лев дочитал и протянул бумагу обратно Алексею. -Кого? -Хализиева. Того, кому письмо. Он тут недавно, года два. В ссылку отправили за слишком вольно высказываемые идеи, назовем это так. -Нельзя. У нас кроме этого письма никаких доказательств. А он все-таки дворянин. Ни вам, ни мне он не по зубу без специального распоряжения или железных доказательств, - Алексей опять отправился в свое путешествие по комнате. -Ну так устроим обыск, перевернем там все. И найдем ваши доказательства. Или вы магию унюхаете, уже будет за что зацепиться. -Магия сама по себе не противозаконна, знаете ли. Нет. Это вообще может быть первое письмо. Нельзя в лоб, нельзя. Даже если возьмем этого, спугнем основною добычу. В коридоре громко затопали. Следователь замолчал, принимая более расслабленную и непринужденную позу и даже натягивая легкую улыбку. В дверь прошла служанка с большим подносом, нагруженным разной посудой, а за ней Тиберий Иванович. -О, вы как раз вовремя. Чай – это именно то, что нужно уставшей душе, - Алексей очаровательно улыбнулся служанке, забирая с подноса чашку. Маша забрала изящную чашечку с кофе, Петр помог установить поднос на кровать повыше, чтобы пока однорукому Льву было удобнее, забрал с подноса большую глиняную кружку. -Квас, Петр, вы вроде его предпочитаете. -Спасибо, что побеспокоились, Тиберий Иванович, - Несмотря на разницу в социальном положении, помещик – врач вполне находил общий язык с казаком и привечал его в доме, частенько заговаривая с ним о хозяйственных делах, охоте. Петр, в свою очередь, периодически приносил помещику травы из леса, рассказывал кое-что о них. Соблюдал, конечно, субординацию, но спокойно, без подобострастия принимал дружеские жесты помещика. -Надеюсь, вы закончили, - Строго сказал врач, оглядывая присутствующих, - Моему пациенту нужен отдых. Да, Лев, отдых, а то я же вижу, ты уже готов сбежать отсюда. Нет. Как минимум эту ночь ты проводишь здесь. Да и Марии Давидовне нужен отдых после сегодняшнего. Маша, которая в это время отхлебнула кофе и раздумывала над странностью его вкуса, выплыла из мыслей, которые почему-то начали слегка путаться: -Я здесь переночую. -Ну уж нет. Если я вас тут оставлю, то ни вы, ни Лев вообще не уснете, - Строго ответил Тиберий. Маша посмотрела на бледного, выглядящего усталым Льва, вспомнила, что у нее на эту ночь намечены дела, и сонно кивнула. Глотнула еще кофе, удивилась, что он никак не влияет на ее бодрость. Глаза уже прямо-таки слипались, хотелось лечь прямо здесь на пол. Только перед этим надо попасть в ту гостинную Демона. Последнюю мысль она прошептала уже не слушающимися губами и провалилась в темноту. *** Под щекой ощущалась липкость кожи. Маша открыла глаза, оторвала голову от того, на чем лежала и приняла сидячее положение. Оказалось, она расположилась на большом диване, обтянутом черной кожей, который находился в большом полутемном помещении, освещаемом свечами и огнем камина. -Добрый вечер, - раздалось откуда-то сбоку. Маша обернулась. В кресле у камина сидел мужчина. Длинные гладкие черные волосы были убраны в хвост и прятались за спиной. На бледном узком лице выделялись черные тонкие усы и бородка клинышком. Кого-то это напоминало. Но образ ускользал из памяти, сминаемый зелеными кошачьими глазами. – Иди сюда. У меня пирожные есть. И чай. Нормальный. Без эффектов. Мужчина хихикнул, что совершенно не вязалось с его образом. Как и голос, который не изменился с прошлого раза. Девушка встала и пошла к собеседнику, но не села в кресло напротив, а осталась стоять и даже обвиняюще ткнула в сторону мужчины пальцем: -Ты пытался смухлевать! И где эта скотина ушастая? Он твой агент, оказывается. -Дворецкий, - Мужчина, ничуть не удивленный поведением гостьи, спокойно рассматривал ее руку, выставленную в обвиняющем жесте, - И обязанности Гвардейца исполняет. И Атли не скотина, он эльф. -Скотина, та еще. Еще раз, ты жульничал. Договору между нами конец. -Насколько я могу судить, твой львенок вполне жив, в чем жульничество? Мы даже его подлечили немного, чтоб не умер случайно от воспаления, да и восстанавливался быстрее. -Волшебным сном? Просто усыпив его на три дня? -А, ты про это. Нет, это был мой маленький подарок тебе. -Да что ты несе…- Маша уже начала злиться, готова была даже начать самым бесцеремонным образом просто наорать на это странное существо, несмотря на весь свой страх перед ним. Но Хозяин не дал этого сделать, поднявшись с кресла, перехватив выставленную руку и притянув девушку к себе, одновременно разворачивая. За спиной оказался уже знакомы коридор с сотнями разномастных дверей. Спиной девушка ощущала давящую мощь чужого тела, хотя Господин и не прижимался к ней, придерживая одной рукой за запястье, а другой за противоположное плечо. Уха коснулся поток выдыхаемого воздуха, она почувствовала запах апельсинов: -Смотри, смотри внимательно. Это то, что ты можешь выбрать. То, что можешь получить. Тысячи и тысячи мест, событий, людей, книг. Тысячи приключений. И место, где никто не будет смотреть свысока на твой пол, возраст, просто на тебя. Я дал тебе несколько дней, девочка, чтобы ты очень внимательно рассмотрела условия того, что тебе предлагает твой львенок вместо свободы. Мужчина дернул ее за руку, разворачивая обратно и одновременно отступил на полшага, чтобы он не уткнулась в него. -Я дал тебе шанс взглянуть на мир, в котором ты хочешь остаться, реально, без той пыли, что выедает глаза влюбленных. Чтобы позже, если выберешь неправильно, ты не приходила ко мне и не говорила, что я тебя обманул, не рассказав о том мире. А теперь выпей со мной чай. В том мире тебе он противопоказан, знаешь ли. Маша, все еще переживая увиденное и вспомнив, с кем она говорит и на кого палец наставляла, молча опустилась в кресло. Мужчина галантно налил ей чай в чашку и подвинул. -Пей. Это с твоей родины, от него точно ничего не будет. И прости меня. Я стал забывчив, не предупредил о особенностях. -Почему их чай на меня так действует? -Разные миры – разная химия, разные законы. Ты сейчас считай на другой планете. Какие-то миры отличаются незначительно, какие-то сильно. Эти два довольно сильно. Твой мир вообще сильно отличается от остальных, мир, ненавидящий особых существ. Мир, в котором люди убили магию…Привыкай. У тебя так часто будет. Чай – это теперь твой алкоголь, кофе – лучшее снотворное, зато настоящее спиртное действовать не будет никак, как компотик. Кстати. Курить не вздумай. Местный табак для тебя яд. Остальное не так критично, в общем и целом. По крайней мере в этой стране. Чем я пахну? – Внезапно изменил он тему разговора. -А? Апельсинами, - Ответила удивленная женщина. -Да? Значит нечеловеческую магию ты пока не чуешь. Хотя подожди. Атли! -Господин? – Девушка дернулась в своем кресле, расплескав чай и резко обернулась на голос. Сбоку стоял эльф, с которым она столкнулась в первый раз. Это был точно он, хотя одежда была другая, да и волосы, в тот раз собранные в хвост сейчас представляли собой странную сложную прическу, похожую из-за цвета то ли на одуванчик, то ли на странное гнездо. -Иди сюда. Покажи небольшую иллюзию нашей гости. Эльф подошел к девушке, опустился перед креслом на одно колено протянул к ней раскрытую ладонь, на которой тут же затанцевали несколько языков пламени. Через несколько секунд он сжал руку и пламя исчезло. -Чем он пахнет? – Маша принюхалась. От эльфа едва-едва уловимо пахло кожей, морозной свежестью. -Кожей. И морозом. – Господин перевел взгляд на слуг, тот утвердительно качнул головой. -Да, прямо ходячее чудо. -Что, теперь вы скажете, что я еще и маг невероятной силы? – Ехидно спросила девушка Мужчины рассмеялись. -Нет, нет, ты точно не маг, девочка, прости. Ну, ритуалы, может тебе подвластны при нормальном источнике силы, но это максимум. Ты просто чуешь магию, конкретную. Вообще-то это не часто встречается. Это, видимо, из-за того, что ты Зеркало минимальные магические зачатки так реализовались. Удачно. -Зеркало? – Маша смотрела непонимающе.- Кстати, что творится с моим даром. Ты обещал отвечать на мои вопросы, отвечай! – с вызовом продолжила она. Мужчина поднял со стола чашку, глотнул и уставился поверх на собеседницу. Дворецкий тем временем заменил чашку ей, налив в нее свежий чай взамен разлитого. -Ты –Зеркало. Не просто считываешь, забираешь себе. На время. С обычными людьми это особо не чувствуется. А с магическими существами очень даже, как ты могла заметить. Не самая великая способность, при тактильном контакте одолжить силу и иметь возможность использовать ее. На себя или на владельца этой силы. Ну, в крайне редких случаях при очень долгих тренировках иногда и на кого-нибудь другого получается направить. -А заблокировать нельзя? -Можно. Если потренироваться. Учись, девочка, управляй своей силой. Ограничивай ее, а то нахватаешься всякого, еще шерстью обрастешь, -хохотнул он, снова отпивая. -Ясно. Значит буду учиться. – Она откинулась на спинку кресла, - Слушай, а что там за Нарышкин всем написывает? -Э, нет. Я отвечаю только на то, что касается непосредственно тебя, устройства мира и себя. В последнем не на все. Остальное- сама, дорогая, сама. -Аглая сказала, что нарушила приказ, разбудив Льва. Сколько ты держал бы его так? -Да, честно говоря, не сильно нарушила. Сам бы он проснулся завтра к утру. -Значит наказания не будет. -Ну, если ты так за нее переживаешь…На самом деле, наказание должно быть. Но его не будет. Она нас удивила. Она же удивила тебя, Атли? -Да, Господин, вот уж точно не подумал бы, что она на такое способна. -Вот видишь. Я люблю, когда меня удивляют. Я прощаю. -А как ты ее заманил, как уговорил подписать контракт? -Я? –засмеялся Демон, - Уговорил? Ой, не смеши. Сдалась она мне. Ведьма и ведьма, силы средние, мозгов особо нет, зато жадности и эгоизма хоть отбавляй. Сама она пришла, как и почти все приходят. Сама пришла и упрашивала дать контракт. Ты путаешь меня с вашим мифическим Сатаной. Я не гоняюсь за каждой душонкой, не предлагаю контракты всем. Только тем, кто действительно этого стоит. А остальные… остальные приходят сами, сами находят способ, вершат ритуалы призывая, уговаривая. Они просто люди, жадные люди, которые хотят кусок пирога побольше да послаще… Ладно, что еще? Спрашивай. -Зачем ты дал мне эти три дня? Чтобы я испугалась этого мира и прибежала к тебе? -Ты все время боишься. Даже сейчас, сидя здесь. Бежать это куда-то тебя не заставляет. Нет. Я же объяснил. Ты должна очно знать, что выбираешь, иначе это будет нечестно. Хотя, будем честны, я не думал, что ты будешь так активно влипать в истории. Честно говоря, там, в лесу, я уже думал вмешаться, но Атли меня остановил. Сказал, что Волков хорошая псинка, не бешенная, не обидит. -А с чего ты взял, что я не разглядела бы мир, если бы Лев не спал? -Потому что ты человек. Молодые смертные вообще мало что видят вокруг себя, а влюбленные смертные, да и бессмертные, когда получают объект поклонения, не видят вообще ничего. А я хочу, чтобы ты видела. Ты не просто смертная. Ты смертная, которая будет служить мне. Я предпочитаю тех, кто может смотреть на миры реально. -Ты ненавидишь любовь? Тебя что, девушка эпично бросила? Или ты вообще девственник. Мужчина поморщился. -Дура. Никто меня не бросал. Я очень долго живу, девочка. Я многое видел. Я чувствовал эту пелену перед глазами, и я знаю, каково это, когда она наконец спадает. А еще я прекрасно знаю, что все песни про великую добродетельную силу любви – бред. Она убивает, она разрушает жизни людей, народов. Пару раз на моих глазах любовь чуть не уничтожила мир. А ведь тогда влюблялись умные люди, едва ли не самые умные среди живущих. И уж точно не смертные, чтобы так глупить. Любовь – это яд, сладкий, дарующий приятную эйфорию, за которой в лучшем случае будет тяжелое похмелье. В лучшем случае. Маша молчала. Просто смотря на странного мужчину с кошачьими глазами, почему-то именно в этот момент почувствовав, что это странное существо не только сильное и пугающее, но еще и чертовски древнее, очень и очень древнее. -В любом случае, - Продолжил он, вглядываясь в лицо собеседницы, - Нельзя получить все. Ты точно этого не сможешь. Либо свобода. Либо любовь. Ты удивительное существо с просто невероятным умением влипать в передряги и выбирать худшие варианты. Как ты думаешь, почему твой Лев, хотя и считается уродом по меркам своего мира, не сказать, чтоб всеми брошен и покинут, а? Подсказка. Ты симптотичная, многие смотрели на тебя в твоем мире, но ты всегда была одна в твоем мире. Думай. -Ну, теперь я понимаю, что меня игнорировали видимо из-за моего дара путешественника, так? -Угу. -А он, вполне возможно, просто отличный парень и его ценят за характер. Мужчины рассмеялись одновременно. -У твоего царя зверей отвратительный характер. Честно говоря, я бы с ним точно не рвался дружить. -Ну, я так и подумала. Если меня не видели, потому что я – Путешественник, его видят потому, что он идеальный житель своего мира? -В точку. Истинное дитя, не способное оторваться от своего родителя. Это я к чему. Не пытайся вытащить его в Темный мир. И сама надорвешься, и его угробишь. Свобода или любовь, девочка. Свобода или жизнь в том мире. Думай, и забегай на чай если что. А теперь пора просыпаться. Где-то на грани слышимости раздался звук разбивающегося стекла. Маша моргнула и открыла глаза уже лежа щекой на подушке, обтянутой тонким льном. Вокруг была ночь, но темноту комнаты слегка рассеивал свет луны из окна. Она была в выделенной ей комнате, на кровати под балдахином, все еще полностью одетая. Не чувствовалась лишь обувь на ногах. Девушка встала, сделала несколько кругов по комнате. А потом решительно разделась и забралась под одеяло, решив, что пора взять перерыв и все-таки выспаться. *** Лев, украдкой наблюдавший за своим несносным видением, первым заметил, как ее глаза закрываются, словно против ее воли, первым углядел, что обратно они не открылись и даже рванулся навстречу, когда рука ее дрогнула и выронила чашку, а сама девушка начала оседать на пол, но боль, тут же проснувшаяся в руке и животе, отправила его обратно на подушку, откуда он с едва сдерживаемой ненавистью смотрел, как девушку подхватывает столичный следователь. Тот быстро поднял ее на руки, отнес на вторую кровать и отошел, давая дорогу врачу. Тиберий наклонился над девушкой, что-то делал. На эти секунды лев даже перестал дышать. -Знаете, господа, похоже, она просто спит. -Что? -Спит, говорю, Алексей Иванович. И вам бы не мешало бы ее примеру последовать. Так, кофе из ее рациона вычеркиваем вместе с чаем. В нем точно ничего не было, я лично варил. Хм, однако, какой забавный эффект. -А что не так с чаем? - Спросил Лев Павлович, снова начав дышать. -О, это прелестно. Пьянеет от него наша гостья, совершенно очаровательно пьянеет буквально после нескольких глотков. Знаете, думается мне, ей пора переходить на воду, во избежание более опасных реакций. Однако же она действительно подала нам всем правильный пример. Подвиньтесь, Тиберий Иванович, я отнесу ее в спальню, да и сам отправлюсь на покой. Волков быстро глянул на начальство, оценил едва заметные изменения мимики и протолкался к постели. -Давайте лучше я. Мне сподручнее как-то, там лестницы, да и идти долго, а госпожа Мария не пушинка. Казак аккуратно подхватил девушку на руки, глянул на свое начальство, успокаивая взглядом, обещая, что лично запрет дверь и проследит, чтоб никто не потревожил, и ушел. Вслед за ним отправился доктор, решив проверить на месте, что с Машей точно все нормально. - Отдыхайте, господин полицмейстер, восстанавливаетесь. А я завтра с утра съезжу в гости к нашему ссыльному. Поговорю, посмотрю. А там решим, что делать. Может Марию Давидовну с собой возьму. Знаете, у нее потрясающий талант находить проблемы. Просто потрясающий. Думаю, так вы и познакомились. Не знаю уж, завидовать вам или сочувствовать с такими друзьями. -Не возьмете. -Что, простите. -Вы не возьмете никуда больше Машу. Перестаньте втягивать ее в наши с вами дела. Хватит подвергать ее опасности, - Лев говорил спокойно, повернув лицо к собеседнику, а тот наслаждался, отмечая, насколько тот напряжен. -Ну, это уж не вам решать. Вы, простите, всего лишь ей знакомый. Не брат и не муж, чтоб за нее решать. Она девушка более чем взрослая. Да и учитывая нынешнее положение дел, у меня больше прав распоряжаться ее судьбой, чем у вас. – Алексей откровенно наслаждался, видя, что полицмейстер тщательно пытается сдержать бешенство, раньше у него не получалось доводить его так быстро. – Ну, хватит об этом. Так уж и быть, обойдусь без ее интереснейшего общества, раз вы так об этом просите. Спокойной вам ночи. Свечи оставить или забрать? Пожалуй, заберу. Следователь легко махнул рукой, изображая прощание и вышел, прихватив оба подсвечника, оставляя Льва в темноте, рассеиваемой только бледным лунным светом, падавшим из окна. Оставшись один, Лев Павлович глубоко вздохнул, переждал приступ боли и аккуратно устроился на спине, затем зажмурился и попробовал сделать то, что хотел с самого пробуждения, но боялся. Сжал левую руку. Пальцы неохотно, но послушались. Сгибать в локте он не решился, посчитав, что подвижность пальцев уже достаточно хорошая новость. Только после этого, прислужившись к тишине, в которую погрузился лазарет, он позволил себе дать волю мыслям и чувствам. Лицо его тут же скривилось в злой гримасе. Весь вечер он наблюдал как Маша, его личное видение, не отводила глаз от этого хлыща столичного. О, он прекрасно изучил ее за столько лет и понимал, что человек должен очень и очень волновать ее, чтобы она так на него реагировала. Сцена с разъярённой девушкой, держащей Алексей за лицо и впечатывающей в него угрозы, тут же всплыла перед глазами. В тот миг он порадовался про себя, решив, что девушка полностью разделяет его чувства к наглому выскочке. Но позже. Позже, смотря, как они бросают друг на друга взгляды, как говорят, он мог только молча мучаться от чудовищного чувства ревности, доставлявшего большую боль, чем раны. А вот на него она почти не смотрела. И это тогда, когда сам он не спускал с нее взгляда, пусть незаметно, пусть из-под ресниц, но наблюдая за каждым движением, каждой черточкой, по-детски боясь, что стоит ему отвести взгляд, как она исчезнет, растает, как и положено видению. Лев Павлович лежал, смотрел на потолок и мучился ожиданием и своими мыслями. Мечтал только о том, чтобы быстрее настало утро. И чтобы оно не наступало как можно дольше. Бравый офицер внезапно с легким чувством омерзения от самого себя понял, что трусит. Боится того, как поведен она себя завтра. Ему казалось, что он вполне конкретно уже показал, что он чувствует к ней и чего желает. Да и она, первая к его губам припавшая и потом не отбивавшаяся, явно была не против происходящего. Оно, конечно, все сложно это. Странно. Столько лет сном считать, а тут в жизни встретиться, но после последних недель он даже не удивлялся. Должна же была вся эта чертовщина хоть чуть радости принести? Вот и принесла ему самый большой подарок в жизни. Нескладную девчонку из снов, что смотрит на него (На него! Раненного, давно уж не юного урода!) так, словно он действительно нужен, важен. В конце концов, она же ради него такой путь прошла, спасла его. Любит ли? Или просто увлеклась необычным сном? Ведь когда они были одни она смотрела, а потом словно специально отводила взгляд. Нет, иногда он ловил на себе ее короткие взгляды, но ничего не мог в них прочитать. Да и не о том думать надо было. Про себя он знал точно, что сердце его отдано полностью и абсолютно этой странной женщине. Потому и не смотрел давным-давно на других, даже на продажных девок, все-равно стоило закрыть глаза, вставала она, со своими непослушными короткими прядками и большущими глазищами. Но вот захочет ли она быть с ним? Что он, опальный ссыльный, а вскорости возможно ссыльный еще дальше, не зря же Реликтов засел здесь, может дать ей? Пусть сколько угодно говорит, что договорилась с сыщиком, видел он, как тот кривит губы при этих словах. Не оставит простолюдин-выскочка его в покое, пока не утопит окончательно. Какая ей деревня? Ей и Петербург-то современной деревней покажется. А с ним? Ни книг, ни банального материального обеспечения, ни комфорта. А она молода, красива, умна, зачем ей гробить свою жизнь на него, урода, который дай бог не инвалидом хоть подняться после ран сможет? Впервые Лев Павлович, с детства смирившийся со своей внешностью, так остро чувствовал свое уродство, впервые понимал, как портят его все эти выделяющиеся даже на его белой коже, раскиданные по телу рубцы, оставленные чужим оружием. Раньше-то не замечал, некому смотреть было, вот и не задумывался он, как это в глазах девушек смотреться может. И если другие-то шрамы не очень-то и заметны, то то, что останется теперь, и через 10 лет будет выделяться. А может все-таки. Все-таки… Она же пришла за ним. Не из жалости же? Ведь если б из жалости, уже ушла бы. Но нет, дождалась, сама к нему тянулась. Через час Лев Павлович уже успел известись весь от безделья и размышлений, кидавших его от эйфории от наличия сонного видения в реальном мире, до глубокой, черной тоски, от понимания, что не достоин он такой женщины, нечем ее удержать, да и вообще не стоит ему на закате жизни о таком задумываться. Даже речь начал сочинять, отповедную, намереваясь, как честный человек, как офицер, спасти девушку от ошибки. Но усталость взяла свое, и подбирая про себя слова, он не заметил, как уснул. На этот раз бала не было. Но видение было не менее приятным, даже более. Он на дуэли метким выстрелом отправлял наглого разночинца, возомнившего себя невесть кем, на тот свет, а после долго и счастливо отдыхал, положив голову на колени любимого видения и слушая, как она рассуждает о чем-то, даже особо не вслушиваясь в слова, просто наслаждаясь знакомым уютным голосом.