Can we begin again? Just start over. I gave everything I can. I'm dying to live again And start all over. I'm dying to live again. I'm doing my best.*
Однажды произошёл взрыв. Пятое вымирание, после которого по миру кристальной дымкой развеялся хиралий. После которого по США расползлись Твари, затягивая к себе в непостижимую темноту смолы. Из-за которого люди со всех углов страны сбежались в основные и, пожалуй, единственные точки выживания — Узлы. Из-за которого не стало Америки. Однажды произошёл взрыв, а в эпицентре его стояла обычная девушка, из глаз которой вытекали чёрные слёзы. За полчаса до взрыва: — Очередная бомба, Фрэджайл? — спросила девушка с уколом. — Может пора бы перестать играть в благородного сапёра? А то, знаешь ли, в твоих ручонках абсолютно всё когда-нибудь да херанёт, — съязвила она, после чего добродушно хохотнула, будто это не с её губ только что слетел яд. Фрэджайл косо глянула на сестру и молча продолжила затягивать верёвками опасный груз в крепление, что вскоре будет красоваться у неё на спине. Девушка ещё раз оценила размеры бомбы и обреченно выдохнула — пешком такое она точно не донесёт, как бы та не хотела. Такой поход точно будет чреват последствиями. Ей нужен водитель, и она знала доступного на данный момент только одного. — Ноз, я могу кое-что попросить? — поджала губу Фрэджайл, окидывая взглядом расслабленную сестру, что ещё секунду назад читала какой-то фантастический роман — сейчас же та смотрела прямо ей в глаза, приподняв одну бровь. Затем она безразлично пожала плечами, из-за чего Фрэджайл продолжила: — Было бы намного проще завести эту бомбу в Южный узел машиной, нежели тащить её пешком. Я боюсь, что могу повредить её. Нослайт долго гуляла взглядом то по сестре, то по бомбе, что вызывала неприятный холодок на спине. В голове почему-то стучала тревога, но это было привычным делом для неё, так что девушка тут же отбросила в сторону дурные мысли, как и книгу, что с грохотом приземлилась на тумбочку. — Ну, забирай свой взрывчатку. Не видела мои ключи? Фрэджайл улыбнулась и указала на стол, после чего направилась за своей сестрой, аккуратно захватив на хрупкие плечи бомбу. За три минуты до взрыва: — Куда поворачивать дальше? — спросила Ноз, пытаясь разглядеть дорогу, что уже казалась нескончаемой. — Налево на первом повороте, — указала Фрэджайл, сверяясь с навигатором, который через каждые три минуты выдавал почему-то ошибку. После очередной девушка раздражённо ударила по гаджету и откинулась обратно на сиденье, пытаясь вглядеться в молочный туман. — Чёрт, я ничего не вижу, — пожаловалась Нослайт, прищуривая глаза. — Вот именно. Может, снизишь скорость немного? — тревожно проворчала Джайл, увидев на спидометре отметку под сто тридцать. Сестра же только недовольно шикнула, продолжив свой темп езды. Девушка любила скорость, обожала невозможность разглядеть силуэты деревьев за окном, а инстинкт самосохранения у неё работал очень слабо. Поэтому даже тогда, когда перед глазами резко появился размытый образ какого-то животного, она не произнесла ни слова, в отличие от Фрэджайл: из её губ слетело больше ругательств, чем за всю жизнь. Нослайт лишь одним движением выкрутила руль в сторону, оставив в целости и сохранности бедного зверя. Он был оленем, девушка это очень точно увидела сквозь до сих пор молочную мглу и лобовое, слегка грязное стекло. Казалось, она полностью разглядела рельеф его мышц и то, в каком направлении росла его шерсть. После чего в голову пришло осознание: в крови играл адреналин. Он разливался по венам, потому что сбоку под ухо вопила Фрэджайл, а машина превратилась в бочку, летевшую с обочины. А затем произошёл взрыв. Громкий, сильный и фатальный. Он был точкой невозврата, что для Америки, что для девушек. Сердце Фрэджайл приобрело медленный ритм сразу же, как машина наконец остановилась. Она не чувствовала своего тела, даже боли, что наверняка терзала каждый сантиметр её мышц. Но она лишь краем окровавленного глаза наблюдала за своей сестрой, что кое-как выползла из автомобиля, стирая ладони в кровь по жёсткому камню. Фрэджайл слышала, как Нослайт тяжело дышит, с каждым вдохом заполняя лёгкие новым химическим элементом — хиралием. Он смешался с адреналином, стучащимся в висках, кровью и потом. Затем наступила тишина. Первый раз, когда Джайл хотела услышать крик, вопль или же плач, потому что молчание означало то, что Ноз бессильно свалилась на землю. Тишина резала уши ровно до тех пор, пока не послышался звенящий и приятно переливающийся звук — на небе заиграло красками северное сияние. На траве разлилась чёрная смола, сочащаяся из глаз, носа и рта Нослайт. А затем, откашлявшись, она поднялась на ноги. Встала, как будто ничего не произошло. Лишь отряхнулась, поправила выбившиеся из прически чёрные пряди и направилась вперёд. Последнее, что увидела Фрэджайл перед тем, как отрубиться, — стая чёрных Тварей, что плыла за её сестрой.***
Небо было укрыто беспросветными тучами, уничтожая последние лучи солнца, что отчаянно пытались прорвать преграду. Правда, тщетно. В воздухе был обычный запах хиралия и асфальта после дождя. Последний аромат мужчина любил до потери пульса, пока, год назад, всё не херануло к чертям собачьим. Теперь же этот запах лишь предвещал опасность. Дождь вперемешку с асфальтом пах смертью, трупами и старостью. Уничтожением и разрушением. Отчаянием и смирением. Именно этот запах был парфюмом мужчины последнюю неделю. Он, бросив свою работу, команду и Фрэджайл, отправился в небытие. В самую неизвестность, не взяв с собой почти ничего из принадлежностей для того, чтобы хоть немного выжить. Год. Целый год мужчина пытался выгнать из своей головы назойливый взгляд, что намертво впечатался в его память. Огромные глаза, что переливались зелёным, смешиваясь с основным цветом неба. Всегда напоминали сияние севера. Они так мало говорили, но всегда, когда Хиггс вынужден был залететь на пару минут домой к его боссу, он видел её. Они мало разговаривали, но её пронзительного взгляда хватало, чтобы выбить мужчину из колеи и заставить его напрочь забыть причину визита. Он так долго шёл к тому, чтобы видеть эти глаза по утрам, но вместо их долгожданной встречи произошёл фатальный взрыв, а за ним и последовали печальные известия. Фрэджайл была в крайне тяжёлом состоянии, а Нослайт пропала без вести. Конечно, первая вскоре оправилась и стала во главе их команды, и Хиггс пытался смириться. Он правда старался засунуть в задницу свои лидерские амбиции и жить сегодняшним днём. Всё шло по плану, пока одной ночью Нослайт не явилась к нему в сон и не позвала его за собой. Он всегда забывал свои сны сразу же, как просыпался, но не тогда. «Я до сих пор жду тебя» и отделяющаяся вдаль среди зелёного поля знакомая фигура. И он пошёл за ней. Не только во сне, а и наяву. Не сказал ни слова ни Фрэджайл, ни ребятам. Просто, проснувшись в четыре утра, обулся, схватил тонкую кожаную куртку, немного еды, воды, и вышел. Мужчина знал, что если не найдёт её, то это будет последним походом в его жизни. И вот, Хиггс шёл в неизвестность посреди, как казалось, бескрайнего поля, полностью и целиком вымокший от дождя, бессильный, потому что запасы еды давно закончились, да и ноги, чёрт их побери, начали подводить. Шаг, два — и он свалился на колени, облокотился ладонями о траву и столкнулся взглядом сам с собой в луже. Это был не он, какой-то старец, что выглядел так, будто жить осталось пару минут. Может, так и было. Хиггс не имел никаких сил вставать обратно, поэтому просто перевалился на спину, раскинул руки и вгляделся в серое небо, что с каждой секундой становилось темнее. «Наверное, опять дождь. Хоть умоюсь напоследок», — съязвил в мыслях мужчина, но капли не атаковали его лицо. Он прищурился, увидев на небе еле-еле заметные проблески северного сияния. А затем и тот самый кристальный звук. И это худшее, что могло с ним произойти, потому что перевёрнутая радуга по сравнению с этим была лишь цветочками. Тот, кто попадал в зону северного сияния, не выходил из неё живым. Впрочем, Хиггс и так был настроен на смерть, поэтому улыбнулся краешком губ и услышал сзади бульканье смолы — Твари были опасно близко. Он был готов к тому, что сейчас будет неприятно, больно или же невыносимо, но мышцы, почему-то, были абсолютно расслаблены, а внутри царило спокойствие. Неба видно уже не было. Казалось, сияние стояло у него прямо перед глазами. Он видел его до последнего момента, пока глаза не заслонила смола. Она затекла везде: обжигала горло, не давала дышать носом и отобрала на мгновение слух. Липкие чёрные руки потянули его куда-то вниз, и тот не сопротивлялся. Наоборот, чувствовал странный прилив силы и, наконец, облегчение. Сейчас всё закончится. Как должно было уже давно. Правда, спустя минуту смола сползла с его уставшего тела, и Хиггс открыл в недоумении глаза. Всё было расплывчатым, но зрачки всё равно ловили чей-то силуэт. Тут же сфокусировались на нём, и в груди та, давно лопнувшая, нить мгновенно стала на место. Даже если это было виденье после смерти, если это был Рай, то мужчина был рад. Он был наконец счастлив, потому что смотрел в любимые глаза. — Дождалась, — с улыбкой произнесла Нослайт, оставшись стоять над ним. — Я жив? — тихо спросил Хиггс и сам испугался своего же голоса: тот был хриплым и звучал, как будто из царства мёртвых. В ответ на него последовал звонкий смех и шелковый голос: — Конечно, — ответила девушка, после чего мужчина свёл брови и вновь огляделся вокруг: северное сияние до сих пор играло красками над ним, по бокам расположились Твари, а в центре стояла она, с неестественно бледной и прозрачной кожей, волосами цвета смолы, которая разлилась по зелёной траве, и теми же, что и раньше, глазами. Она смотрела так, будто Хиггс был первым и единственным человеком, которого та видела за свою жизнь. Мужчина был тем, чего так давно желала Нослайт. И девушка понимала, что осталось ступить один шаг — и Хиггс будет наконец её. Она протянула ему руку, которую тот тут же жадно обхватил, не желая отпускать обратно. Девушка и правда была настоящей, хотя и холоднее, чем нормальный человек. И если раньше она спасала его от усталости по вечерам на кухне за чашкой чая, то сейчас Ноз спасала его жизнь. Точнее, свою, потому что только что произошла ещё одна точка невозврата в их жизни: девушка нашла того, с кем можно разделить свои амбиции, а Хиггс наконец получил возможность дотронуться до неё спустя год. Мужчина стоял перед Ноз на коленях, пристально смотря прямо ей в глаза. Она молча гладила его по волосам и улыбалась, потому что понимала, что он, давно желанный, принадлежит теперь ей, а не Фрэджайл. Он стоит на коленях в её ногах, смотрит на неё так, будто в мире ничего больше нет, и готов идти с ней, быть одним из её Тварей. Но она бы не позволила Хиггсу плестись там, сзади, теряя столько потенциала и амбиций. У него были желания, стремление к власти и разрушению. Осталось только пустить хаос по венам, что она и сделала: рассекла камнем ладонь и провела черной кровью по лбу мужчины — там сразу же появились красные иероглифы. Теперь он меченый, один из демендов, и та была уверена, что он их будет вести за собой. А она укажет направление. Осталось исправить только одну вещь: — Ты постарел, — невзначай заметила Нослайт, на что Хиггс лишь сглотнул и заиграл скулами. В груди предательски ёкнул страх, потому что воспоминание этого факта влетело в мысли. Девушка подняла голову, до сих пор держа одну руку на волосах Хиггса, а вторую направила к небу, где в момент вспышкой заискрилась молния. Капли быстро застучали по земле, не забывая и о паре. Хиггс заинтересовано смотрел на Ноз: дождь не действовал на неё. Казалось, что та только приходила в порядок: синяки под глазами пропадали, как и мелкие морщины. Мужчина же наоборот чувствовал, как его кожа приходит в негодность. Обоих спас всего лишь поцелуй. Розовые губы Ноз еле-еле коснулись сухих губ Хиггса, и тот задрожал, как пятнадцатилетка. Поцелуй годился вместо ударной дозы адреналина — в мозг мгновенно хлестнул прилив сил, мышцы пришли в прежний тонус, а эмоции прорвали дамбу привычного безразличия. Он не заметил, как потянул девушку на себя, не имел понятия, когда та успела оказаться без одежды (его уже тоже лежала сбоку). Она была на нём, а он вглядывался в северное сияние, захлебываясь темпоральным дождём, который в мгновение стал самым желанным напитком. Грубые руки исследовали бледное тело, хватались за смоляные волосы, отгоняли Тварей и прижимали её мраморные бёдра к своему тазу. Неделя мучений стоила того, что происходило сейчас. И его смерть тоже бы этого стоила, но он не мёртв. Он жив. Жив, как никогда. И наконец готов нести смерть другим.