***
Прошло много времени, пока Хайду было безумно скучно находиться здесь, ведь он то и дело, что сидел на диване, крутился около ёлки и пил вино, разбавленное чаем. (это странное сочетание было единственным интересным чудом в этом большом особняке). У Эдварда возникла идея: почему бы и не подняться на второй этаж, да собственно и не заглянуть к Джекилу с добрым утром? Ведь Эдвард готов поспорить, что не он один интересуется, где пропадает Мистер-мать-твою-Генри. Незаметно пробравшись через толпу людей, он подошёл к ступенькам и оглянувшись, стал быстро по ним подниматься. На втором этаже было довольно темно, поэтому постояв немного на последних ступеньках, привыкая к темноте, Эдвард стал разглядывать коридор. Зрение улучшалось и он уже мог увидеть картины, висящие на стенах. На одной из них был нарисован семейный портрет: на левой стороне стояла светловолосая женщина, она мягко улыбалась и смотрела прямо в душу своими карими глазами, на правой стороне находился мужчина, у него были темные волосы с голубыми глазами; на лице была добродушная ухмылка, что весьма привлекала внимание. По середине стоял маленький мальчишка. Кажется, он был самым счастливым на этой картине. Хайд хмыкнул, переставая разглядывать её. Было довольно интересно видеть маленького Генри, ведь хотя бы у этого засранца было детство. Помимо интереса, Хайд стал чувствовать что-то ещё? Отвращение? Умиление? Ужас, точно не последнее. Проходя дальше по коридору, он наткнулся на дверь, откуда светил тусклый свет. Тихо открыв ее, он увидел, что около окна к нему спиной стоит тот самый человек, которого он ищет. Рассматривая помещение, Эдвард только сейчас замечает, что на столе стоит бутылка вина, причём хорошая полупустая бутылка вина. У Хайда резко появляется желание быстро схватить алкоголь со стола и умчаться восвояси — так, от греха подальше. Но, не успевает он переступить порог, как обладатель этого самого вина поворачивается и, не ожидая столкнуться со своим альтер-эго лицо к лицу, роняет свой полный бокал. У Эдварда застывает гримаса ужаса, как только он видит, что бокал Романе-Конти* теперь разлит по полу. — Черт, ты хоть понимаешь, сколько стоит эта бутылка?! — повышает голос Эдвард с широко раскрытыми глазами, наблюдая за тем, как дорогое вино впитывается в не менее дорогой ковер, но — черт с этим ковром, — вино дороже! Видимо, ожидая не того ответа, доктор вопросительно выгибает бровь. — Знаю, я его же и покупал. — он переступает через осколки на полу, чтобы подойти по ближе, — Зачем ты поднялся наверх? Хотя, не удивлюсь, если тебе стало просто скучно. Генри вежливо улыбнулся. В ответ же Эдвард скривил недовольную гримасу, молчаливо пытаясь его передразнить. — Скука — это отличный повод для того, чтобы заявиться сюда. И, не то чтобы мне не наплевать, но скучно не одному мне, поверь. — раздается фырчание. — Я редко спускаюсь вниз. — Говорит мужчина, как самое очевидное на свете. — Ну, и на кой черт тогда устраивать подобные банкеты, раз сам не соизволишь снизойти к простому народу, Джекил? — едко выпаливает Хайд, впиваясь взглядом в человека напротив. Доктор лишь на это вздыхает, явно не удивленный таким ответом. — И раз уж мы заговорили о вечеринках и чертях, то зачем я тут, м? — неожиданно меняя настроение, почти лениво спросил Эдвард. Генри, прежде чем ответить, выдерживает чужую злость, долго смотря в глаза альтер-эго, словно пытаясь найти что-то еще, помимо гнева, но потом четко проговаривает: — Я пригласил всех своих знакомых, коим и ты тоже являешься, Эдвард. Хайд подозрительно щурится. — Ну, и для того, чтобы ты забрал подарок из-под ёлки. — спокойно добавляет хозяин поместья. Хайд не выглядит убежденным. — Подарок из…че? — он корчится, пытаясь повторить чужие слова. — Подарок из-под ёлки, Эдвард. — Для кого? — Для тебя. — Зачем? — …Чтобы сделать тебе приятно? — О, — лишь это выдает альтер-эго отстраненно, — конечно. Как же я не догадался. — Они стояли в тишине ещё пару минут, пока Хайд опять не выпаливает: — Ты так и будешь стоять около разбитого стекла? — Ах, да, — опомнился Генри. — пойдем вниз, заодно я позову Пула прибраться тут. Они вышли из комнаты. — Прошу. — Джекил улыбнулся и в жесте «дамы вперёд» уступил проход Хайду, на что тот прорычав что-то нечленораздельное сгорбился, идя к ступенькам. Спустившись, Генри, недолго думая, выхватил у идущего навстречу Пула бокал с шампанским, которое было на подносе и, шепнул ему на ухо о случившемся наверху конфузе. Тот лишь кивнул, да исчез выполнять данную просьбу. Хайд тенью стоял сзади Джекила, ежился и с отвращением наблюдал за другими гостями. В свою очередь доктор прочистил горло, встал около ёлки и взяв первую попавшую под руку ложку — начал звонко постукивать по хрустальному бокалу. Разговоры вмиг закончились, люди повернулись к звуку и приятно удивившись, кивками поприветствовали хозяина поместья. Собаки — возникла первая ассоциация у Эдварда. — Я хочу поблагодарить вас всех, что пришли и решили отпраздновать этот праздник вместе со мной. Признаюсь, этот год для меня выдался захватывающим и очень трудным. Надеюсь, следующий будет таким же. — Генри рассмеялся. Гости подхватили его веселье, один лишь Хайд недовольно нахмурился. Он скрестил руки на груди и пушинкой плюхнулся на диван. Заметив, что Джекил не собирался заканчивать монолог, а наоборот, все глубже и глубже уходил от темы Нового года, рассказывая какие-то истории из детства, убийца положил подбородок на руки, упираясь ими в колени и по-кошачьи наблюдая за происходящим. Взгляд сам собой упал на лицо доктора: счастливая улыбка, позволяющая видеть ямочки, темные мешки под глазами и. ...веснушки? Эдвард отогнал глупые мысли, переключаясь на стоящую рядом ёлку. Та неподвижно стояла посередине комнаты. Большая, зелёная и пышная красавица занимала почти весь центр, заставляя святого доктора лишь ходить вокруг неё. На ней висели разные украшения: начиная от крупных стеклянных шаров, заканчивая большой блестящей звездой. Острая. При желании ей можно было бы убить кого-то. Вдруг он видит симпатичный глянцевый шар, но то, что он увидел в отражении, ему не показалось таковым. Уродливый. Мерзкий. Противный. Хайд и не заметил, как рядом с ним прогнулся диван. — О чем задумался? — это был Джекил, который наговорившись сполна, решил, что его долг теперь составить компанию своему альтер-эго. — Неужели рог изобилия кончился? — а у того явно был долг поддеть своёго «создателя». Генри, ничуть не обижаясь, усмехнулся. — Ах, точно! — он встрепенулся, будто пташка. Щеки его порозовели. Хайд вопросительно выгнул бровь, обращая внимание на изменение в лице у сидящего напротив, но тот лишь метнулся к ёлке и достал из-под неё длинную прямоугольную коробку. Заново садясь, он взволнованно протянул её убийце. Коробка была украшена подарочной упаковкой чёрного цвета с красными звездами, посередине был пышный темно-алый бант. Всё ещё не понимая, Хайд порвал обертку и принялся за картон. Полностью расправившись с ними, к его взору представилась новая трость из натурального тёмного дуба. Она чем-то напоминала его старую, которую он так небрежно пустил на старика. — Нравится? — осторожно спросил Генри. — Твоя старая трость была сломана и я решил, что тебе может пригодиться новая. — по каким обстоятельствам та была испорчена, доктор решил не напоминать. Хайд расплылся в кривом, жутком оскале, и Генри потеплел, распознав в этом что-то наподобие улыбки. — Гм. — он покрутил её осматривая, — Неплохо. Только даже не вздумай что-то требовать взамен. — Что ты, нет! — Генри смутился, но потом в облегчение откинулся на спинку дивана. — Я рад, что тебе понравилось. Он улыбнулся и взяв бант — единственное, что осталось от упаковки, аккуратно, словно корону, положил его на чёрные кудри своего альтер-эго. Фыркнув, Хайд убрал его с волос и замахнувшись, кинул в грудь мужчины. А мог бы и в лицо, нечего ему вольностей. Вдруг раздался бой курантов. Гости радостно поспешили чокаться. Ровно до трех часов ночи Хайду надоело ошиваться в компании Джекила — да и вообще во всем его особняке. Поэтому пропуская мимо ушей кучу уговариваний Генри остаться у него с ночёвкой, Эдвард со злорадством агрессивного хомяка пнул ствол ёлки, дождался пока хоть одна игрушка упадёт на мягкий ковёр и покинул особняк с чувством выполненного долга. К тому времени, когда гости уже расходились — а именно в четыре утра, Джекил с облегчением выдохнул и попросил Пула убраться. Надо будет не забыть выделить ему выходной, пронеслось в голове у доктора, прежде чем он переступил порог своей комнаты. Сразу вспомнился момент, когда Джекил выронил бокал вина: то место, где валялись осколки вперемешку с жидкостью, сейчас было полностью чисто. Генри, глубоко вздохнув, провел рукой по лицу и сделал массаж для глаз. Переодевшись, он задул свечу, лёг в кровать и закрыл глаза. Сколько овечек перепрыгивающих через забор, да альтер-эго бьющего бутылки он не считал, сон никак не хотел приходить. Джекил распахнул глаза и, уставившись в потолок, стал заниматься одним из своих любимых дел — думать. В эту ночь Эдвард был в хорошем настроении. Может, трость ему действительно понравилась? Доктор улыбнулся, размышляя об этом: относительно несмертоносный Хайд всегда заставлял улыбке застыть на лице Джекила. Я был немного разочарован, когда он ушёл, но думаю, это было к лучшему. Никогда не знаешь, на сколько его может хватить.Постепенно собственные мысли убаюкивали его, заставляя веки приятно опускаться. Я обязан пригласить его в следующий раз. Генри заснул. Полностью озябший Эдвард распахнул дверь с ноги. Проходя в центр комнаты, он волочил за собой снег — сил хватало лишь на закрытие двери. Сможет ли он откопать старые тонкие одеяла? Наверное, нет. Хайду было ужасно холодно, ведь в три часа ночи как назло снега вывалилось лишь больше, а он как дурак поплелся к себе. Были особенные причины так поступать? Хайд не знает, а это раздражает и злит больше всего. Появилось желание сломать чёртов подарок и сжечь, может, хоть так бы он согрелся? К черту всё. К черту Джекила и его особняк. Он стянул с себя ботинки, скинул с себя пальто и кинул на потрепанный жизнью диван, следом сам полетя туда же. В мутном неведение он пробурчал пару слов и вырубился.***
Утром после дел, Джекил стал выполнять обещание надуманное перед сном. Перечитывая строчку за строчкой, его глаза нервно бегали, будто не успевая за работой мозга. Да, доктор волновался. Одно дело писать однотипные приглашение знакомым, а другое — писать порождению его корыстных поступков и грязных мыслей. Неизвестно, как отреагирует на письмо сам Хайд. С долей скепсиса, он передал конверт Пулу и поручил указания. Дворецкий лишь молча кивнул, не забыв спросить обычное: «Что-то ещё?». Генри отказавшись, улыбнулся. Самое время рассказать ему о предложении. — Пул, — Джекил остановил старика. — я благодарен за работу, которую ты проделываешь — вчера ты очень сильно помог мне и, наверное безумно устал. Знай, что ты всегда можешь отдохнуть у меня в особняке. Дворецкий по-отцовски улыбнулся, сразу пытаясь это скрыть, кашляя в кулак. — Я благодарен вам, сэр. Осмелюсь сказать, что отдых мне и вправду не помешает. Давно я не читал книг в библиотеке этого дома. — О, это отлично! Я попрошу служанок накрыть кресло пледом и приготовить чай с пирожными! — Генри просиял. Пул смущённо кивнул, ещё раз поблагодарил и удалился, не забывая о письме. Оно было доставлено днем. Генри сгорал от нетерпения. Первой логичной мыслью было то, что Эдвард будет не в духе и разорвет конверт так и не прочитав. Но, может прочтет — а после выкинет. Второй мыслью Джекил подумал: а смог ли до него достучаться посыльный? К сожалению, как оказалось потом, нет, не смог. » Мне никто не открыл, сэр. Я стучал несколько раз в дверь и даже попробовал докричаться через неё, сообщая о письме, но там как будто никого нет. " — рассказал раскрасневшийся от холода мужчина. Генри с нотками волнения вздохнул и взял письмо обратно, не забыв проявить гостеприимство и попросить напоить посыльного горячим чаем. Несколько дней от Хайда не было никаких вестей. На четвертый день доктор не выдержал: подорвавшись со стула, он накинул на себя пальто и быстро вышел ловить карету. Подъезжая, он попросил кучера подождать. Как оказалось — дверь в квартиру Эдварда была не заперта и поддавшись наклону ручки, со скрипом открылась. Проходя во внутрь, мужчина всеми силами старался не обращать внимание на заброшенный вид помещения. — Эдвард? — Джекил оглянулся. — Эдвард, это я — Генри. Никто ему не ответил. Пройдя дальше, он то-ли с облегчением, то-ли со страхом удивлённо расширил глаза. Хайд сжавшись, спал на диване. Лицо его было хмуро, смоляные волосы были мокры от пота, на нем был костюм от той новогодней ночи; он явно бредил, иногда слабо порыкивая. Генри потрогал его бледный, как гусиная кожа лоб и громко ахнул. Температура 41, не меньше! Он взял убийцу за подмышки, еле как успокоив его. Переместив левую руку Эдварда на свое правое плечо, он другой свободной взял его за талию. За щедрые чаевые, кучер помог ему поместить тело в карету. Доехали они до особняка быстро. Увидев двоих на пороге, служанки сразу подхватили Эдварда и втроём потащили в спальню для гостей, не забывая остальным приказать принести лекарства и тазик холодной воды с чистой тряпкой. Остальные две служанки принялись хлопотать над Джекилом, на что мужчина лишь мягко рассмеялся, уверяя, что сам о себе позаботится. Единственной мыслью в голове была надежда, что Хайду полегчает. А ещё, что тот убьёт его, как только придет в себя, но это уже не так важно.