Мой милый друг.

Комната пуста. Полное отсутствие всего и всех. В твоих объятьях все проблемы перестают существовать. Проблемы, люди, вещи. Они тоже уходят на задний план, а затем плавно тают. Мы смотрели какой-то фильм, а я даже не знаю, какой, ведь телевизор для меня исчез. Та надоедливая пташка за окном тоже. Комната пуста. В ней лишь мы. Ты — Литис — и я. Ах, Литис Тинаро де Арен. Это имя. для меня оно — песня. Ты для меня музыка. Прекраснее сочинений Бетховена и Моцарта вместе взятых. А мелодия твоего голоса будет звучать в моем сердце до его остановки, затем улетит вместе с моей душой, куда бы та ни ушла. Знаешь, я даже написал пару песен для тебя. Но ни одна из них не достойна твоего слуха. Возможно, когда-нибудь я сыграю их тебе. Мы дружно посмеемся над текстом, а затем, глупо улыбаясь, споем дуэтом. Но пока я не хочу, чтобы ты знал об этой дурости. Я осознаю, насколько плохи мои творения. Но ты не скажешь мне, что эти песни ужасны. Нет. Максимум — намекнешь. Ты слишком добрый. Но если бы не ты и не эта доброта, на мое надгробие уже давно бы мочились бывшие одноклассники. Я знаю: они мечтают, чтобы я сдох. Но ты не они. Ты держишь меня. Крепко. Комната пуста. Ты нежно ведешь пальцами по моим шрамам. Их оставили еще давно псы тех мальчишек. Глупо бояться из-за этого всех остальных собак, но иначе я не могу. Я дурак, да? Да-а, полнейший глупец. Но ты и этого мне не скажешь. Ты бережно гладишь эти уродливые следы на моем, точно таком же уродливом, теле. Смотришь в глаза. А я в твои. Такие красивые, как и весь ты. Мама, почему ты не придушила меня в момент рождения? Почему не выпила «Зоэли» или «Ледибон» прежде, чем я появился? Ты не сделала этого, а я теперь изучаю каждый узор радужки парня, в которого втрескался по уши. Но я же, черт возьми, не люблю парней! Кроме Литиса… Лии-ис… Я не гей. Я не гомосек. Я Литисотинародеаренофил. Выговорить бы еще.. Я опускаю взгляд на твои губы. Произношу твое имя, а ты отвлекаешься от изучения моих шрамов. Смотришь на меня и молчишь, ожидая, что я скажу что-то. Но я сам молчу. Я закрываю глаза, тянусь к тебе. Мои губы касаются твоих. Страх окутывает меня. Не открываю глаз, боясь увидеть твою реакцию. Хочу отстраниться и убежать: я позволил себе слишком много. Но твоя рука зарывается в волосы, притягивает к себе. Ты нежно отвечаешь на поцелуй. Нет, я спятил. Я точно спятил. Или сплю. Но твои губы слишком приятны. Даже если и сплю, то пусть усну на вечно. От такого сна я пробуждаться не хочу. Неожиданно для меня, теплый влажный язык проскальзывает меж розовых губ. Играет на клавишах зубов. Я помогаю тебе, приоткрывая эту костяную завесу. Ты изучаешь мое небо, а я неуверенно касаюсь своим языком твоего. Они сплетаются. Во рту так жарко, словно прямо сейчас там проходит массовая оргия. Но это лишь танец наших кусков плоти, способных чувствовать вкус. Я чувствую тебя, а ты меня. Я все еще не смотрю в твои глаза. Мне все еще страшно. Я все еще жалею. Время тоже перестает существовать. Я не знаю, сколько длится этот поцелуй. Но ты наконец отстраняешься, а я открываю глаза. Нас все еще соединяет тонкая нить слюны. Нашей, вперемешку. Комната пуста. Мы говорим в унисон: «прости».