Призрак, что отбрасывает тень

Чону поднимался по лестнице, ведущей к массивной металлической двери в многоквартирный дом. Он помнил те времена, когда сам только переехал в Сеул и жил в подобных комнатушках, которые были в основном шесть жалких шагов в длину и ширину. Помещалась всего небольшая вешалка для одежды, подставка для обуви, одноместная узкая кровать и небольшой стол со стулом, над которыми нависала парочка книжных полок. Вот и все стандартное убранство, если кто-то особо рисковый только не решался добавить еще что-то свое, чтобы все свободное пространство окончательно поглотилось предметами мебели. В целом мебель в комнатах была не особо новой, но и не особо разваленной, однако все-таки минусы помимо катастрофической нехватки пространства присутствовали: слышимость была такой, что ты мог уловить дыхание соседа за стенкой, запахи из других комнат также просачивались, словно не чувствуя перед собой преград вовсе, а уж общая кухня окончательно не позволяла хоть где-то почувствовать себя в уединении. И жил он так около двух лет, испытав все тяготы "коробочного" существования. И мысли его не хотели туда возвращаться. Юн прекрасно понимал ощущения живущих здесь несчастных, их желание урвать лишний дюйм личного пространства. Именно в таких местах казалось: бежать тебе некуда. Занырнув в холл, мужчину вновь захлестнула ностальгия, хотя для нее было совсем не время. Она цеплялась за него, заставляя картинки всплывать в памяти. Все коридоры подобного жилья подходили под один стандарт, или этот единственный напоминал о месте, в котором он глухими вечерами волочил ноги, еле находя в ослабевших мышцах силы, чтобы повернуть ключ в замке. Работа грузчика, которую ему пришлось опробовать, не была особо приятным опытом: платили мало, а тело готово было отняться в любую секунду. Пол коридора - простой крашеный бетон. Стены - особо не отличались. Это был самый дешевый и быстрый способ скрыть серость - просто закрасить ее, чтобы у людей не начиналась паника спустя время. А так хоть приятный лаймовый цвет. Лампочки на люстрах, висящих строго посередине, были выключены, но все равно зоркий глаз отметил парочку выбитых. Если бы не они и цветок на подоконнике, все бы выглядело точь-в-точь. Ему нужна была 214 комната, как гласило сообщение. Судя по нумерации, это был почти конец коридора. Уверенные шаги, глухо отдающиеся среди веселеньких лаймовых стен. Впереди - светлое окно и прежнее небо. Однако в сырости здания солнышко как-то перестало согревать, а тело принялся покалывать липкий холод. Будто присматривался, где побольнее ущипнуть. Конечно первым делом каплю пота, которая не удержалась и побежала скоростной улиткой за шиворот. Меткое попадание - хозяин поежился от вторженца, а рубашка, надетая под пиджак, впитала в себя влагу, неприятно опаляя кожу. А вот и заветный номер. При виде четверки сжалось сердце. Недаром говорят, что плохой знак. Суеверная часть сознания Чону хотела потянуть его обратно к выходу, но оправдание было слишком ненадежным, чтобы ему последовать. Юн начал стучать в дверь. Бум-бум, раздавалось по всему коридору. Этот противный стук мог разбудить даже мертвого. Мужчина прислушался, прижимая часть лица к шершавой поверхности древесины. За дверью не было слышно ни звука, будто там стояла звукоизоляция. Тогда Чону сглотнул и встал у двери напротив. Он знал наверняка - в одной ему не откроют, так как некому открывать, а в другой - откроют или нет. И он в душе не ведал, какой вариант лучше. Случайный выбор пал на дверь дальше от окна. Снова стук, раздирающий тишину в клочья. Даже странно, что никто не выходит. Мужчина отметил эту незначительную деталь у себя в голове , но продолжил усердно стряхивать с древесины труху очередным ударом кулака. Тут он услышал шаркающие звуки со стороны коридора. К нему приближалась пожилая женщина, чьи черные волосы успела изъесть седина. Она сверкала своими маленькими черными глазами из-под чуть нависших бровей и пошаркала ногами, переваливаясь с одного бока на другой. Наконец старушка приблизились и, смотря снизу-вверх, проворчала: - Ну и что вы стучите? Даже я со своим не очень хорошим слухам испугалась, что стадо коней прискакало - ее скрипучий голос походил на звук открывающейся двери. Чону предположил, что это как-раз была хозяйка. - Простите, вы - хозяйка? - вежливо поинтересовался Юн, постараясь изобразить самую располагающую улыбку сквозь гримасу волнения. - Да, молодой человек. А кто вам нужен? - видимо, он был все еще способен очаровывать дам. Даже тех, кому за семьдесят. Ее тон перестал быть таким скрипучим и смягчился до легкой шепелявости. И зоркие глазки несколько подобрели, отражая облик красавца. - Кан Сонун. Я знаю, что он живет в 214, но так как никто на стук не ответил, я решил постучать к его соседу. Не подскажите, где он? Старушка сдвинула густые брови и поджала губы: - Ну что вы, рядом с парнишкой никто не живет. Одна комната уже давненько пустует, а другая, - она потупила взгляд, разглядывая старые кожаные сандалии, - ох, несчастье сталось. Убили постояльца. Недавно про это все в новостях заливали. Но страшный он был, с шрамом на лице. Разбойник эдакий. Не пустила бы его жить, коли бизнес не шел бы так плохо. Хочу перед ремонтом успеть подзаработать, - деловито хмыкнула тетушка, продолжая свой монолог. Она не могла почувствовать, как у мужчины похолодели пятки после сказанного. Как это никто не живет? Сонун сам говорил про двоих ближайших соседей. Неужели он соврал? Или приврал? Или он просто один псих, единственный убийца, который повинен во всем. Запахло чем-то неприятным. Опять - неизвестность. Как тихий сквозняк, который легко обдувает тебя со спины, а на утро ты просыпаешься с больным горлом и ломотой во всем теле. Потребовалось много сил, чтобы в эту секунду не потерять лицо и встретить взгляд женщины образом, полным переживания. - Я понял. Вероятно, ошибся. Понимаете, я давний друг Сонуна. Сто лет его не навещал, думал заехать, а тут он сам позвонил. Что-то не совсем связно бормотал, говорил, что задыхается, и просил помочь. Я сразу же примчался. У него проблемы с сердцем, мог случиться приступ. - Ох, что же делать. Такой молодой, а уже проблемы со здоровьем. Но вдруг он просто отошел, а я открою дверь чужому. Он вполне может пожаловаться на меня, - старушка пусть и начала протестовать, но было видно, что она ему поверила. Требовалась всего одна деталь, оправдание, которое окончательно убедит ее. - Давайте я позвоню ему на телефон. Он везде его с собой таскает, точно бы не оставил в комнате. Это будет значить, что он там и с ним что-то случилось. - Ладно, бог с тобой. Вижу, костюмчик у тебя дорогой, на вора не похож, - она окинула его взглядом оценивающе, отметив про себя хорошую ткань и аккуратный крой пиджака. Что уж говорить о красивом галстуке, который мог стоить дороже всего костюма вместе взятого. - Сейчас, - пальцы нажали на номер из сообщения и замерли в ожидании. Была еле заметна их мелкая дрожь, создаваемая вибрацией лихорадочно бьющегося о внутреннюю сторону груди сердца. Гудок, еще один, третий. На секунду Чону подумал, что просчитался, и его обман раскроется. Представил, как сперва будет убегать от грозно ковыляющей женщины, а потом под покровом ночи поджидать Сонуна для дальнейшего диалога. Но вот он, незатейливый рингтон из-за двери. Тетушка смотрит на него, доверчиво и со страхом кивает, вытаскивая из глубокого кармана платья-туники связку ключей. Телефон тем временем продолжал звенеть, будто наращивая обороты и взывая к помощи. Его вопль звучал как ужасающий отголосок набата в пустом коридоре. Все еще пустом. Поворот, еще один. Женщина все еще сильной рабочей рукой отпихивает от себя деревянную поверхность, чтобы та открыла обзор на комнату. Первое, что не осталось незамеченным - кровь, которая начала растекаться по полу парой крыльев. Молодой человек, крайне бледный, лежал на полу, раскинув руки в форме креста. Из глубоких порезов на запястьях вытекала кровь, уже тихо-тихо продолжая свой бег. Казалось, на очереди были последние капли, пока тело окончательно не иссохло и не потеряло всю свою кровь, которая так романтично изобразила кровавого ангела. Ангела смерти. Не несущего, а принимающего ее. - Звоните в скорую, я попробую остановить кровь, - мужчина за один шаг преодолел порог, чтобы мгновенно опуститься на колени и, пошарив пол минуты глазами по комнате, заметить в небрежно приоткрытом ящике пару чистых гольфов из хлопка, которыми было хорошо остановить кровотечение. - Да, приезжайте. Он истекает кровью, - слышалось на заднем плане, однако в голову ударил адреналин, делая фоновые голоса отдаленнее и отдаленнее. Ловкие движения похолодевших рук были все еще эффективными. Чону, как расправился с запястьями, решился приложить палец к ноздрям и проверить дыхание. Он просто ничего не чувствовал. Паника истошно звала из глубин сознания, стараясь разбить лед острого собранного разума. Вот только он ей не поддавался. Ему нужна была эта человеческая жизнь. И ее информация. Хотелось ли ему его спасти? Однозначно да. Хотелось ли получить ответы на вопросы и детали? Совершенно верно. А баланс на чашах весов все поймать не удавалось. И все-таки дыхание было. Оно, еле касаясь, пощекотало подушечки и растворилось в воздухе, будто его и не было. Дальше все было как в тумане. Мозг сообщал об ошибке. Единственное, где ему еще пришлось проявить сообразительность - это подхватить бедную старушку, которая, вызвав скорую, начала оседать на пол. Скорой потребовалось пятнадцать минут, чтобы приехать. Тело загрузили в машину, пристегнув ремнями и поставив капельницу. Однако пациент все еще был жив, балансируя на грани жизни и смерти под вой сирены. Назвав себя его коллегой по работе, Чону также запрыгнул в фургончик, перед этим посадив и напоив водой хозяйку. На пути в больницу кабину трясло и мотало из стороны в сторону от скорости езды. К потрясенному Юну более или менее вернулась способность анализировать; Сонун совершил попытку самоубийства, если ему, конечно, не помогли на это решиться. Это могло быть чувство вины, способ избежать преследования или какое-нибудь странное трактование смерти больным сознанием. В общем и целом, сложившаяся ситуация не исключала никаких возможных кривых развития событий, как и не проясняла ничего. Но факт оставался фактом - Кан был на грани, чтобы решиться на такую болезненную смерть. Наверняка его сознание медленно уплывало под ноющую пульсацию в запястьях, озноб и ломоту во всем теле, скручивание живота и дикую тошноту. Даже представить себе это страшно. Или, может, он боялся, что за ним придут и отомстят, узнав о том, что он все рассказал ему? Виски сдавила невидимая сила. Такая же невидимая, как предполагаемый виновник произошедшего. И чтобы придать ему какой-то облик наверняка, был один выход - молиться, чтобы это парень не умер по дороге в больницу и все рассказал полностью, не скормив ему лишь малую часть истории. Тем временем старушка, обмахивая себя полотенцем, сидела на кухне и жевала закуски, пытаясь таким образом не дать себе упасть в обморок. Тут ее одиночество прервала темная высокая фигура, застывшая подле холодильника с кучей разных магнитов. - Тетушка, он ушел? Я все слышал из комнаты. Попытка самоубийства, значит. Жутко, Сонун был вполне нормальным последнее время. - Эх, заставил этот негодяй меня поволноваться. А такой ведь молодой, еще жить и жить, - она перестала обмахиваться полотенцем и вымучено, но по-матерински тепло, улыбнулась, - я ждала, что этот молодой человек просто придет, потребует долг, я ему отвечу, что таких нет, и он уйдет. А тут такое. Я - женщина пожилая, не заставляй меня паниковать. Лучше не брать в долг, а потом еще и ссориться. Да с общими знакомыми. Айгу, так хорошо выглядит, а долги до срока требует. Не пойму я нынешнюю молодежь. - Конечно не буду, - показался ровный ряд зубов, - Тетушка, вы так тревожились, так что я заранее купил вашу любимую лапшу. Хочу доказать, что не вся молодежь такая. Хозяин обворожительной улыбки подошел к столу. Старушка даже приосанилась, смотря на пакет с едой. - Ох, Мун Джо, был бы мой сын такой заботливый, я бы бед не ведала, - довольно констатировала она, распаковывая контейнеры. А Мун Джо тихо сел, наблюдая за щебечущей хозяйкой. Так приятно было смотреть, как она по-детски нетерпеливо принимается за еду, хотя минут пять назад видела почти что труп и лужу крови. От того, что все шло по его плану, в душе зарождался аналогичный детский восторг. Он видел все сквозь маленькую дырочку в стене.