Абсолют

Сехун все-таки уговорил меня на этот странный шоппинг. Он долго причитал о том, что сегодня суббота и мне пора забить на свои тренировки и посвятить вечер любимому парню. Ныл по телефону, ныл в смс-ках, ныл и тогда, когда я согласилась с ним встретиться. И мне просто пришлось сдаться — против такого напора и щенячих глазок в исполнении О Сехуна — я не уверена, что хоть кто-то мог устоять. Джи был у друзей, завтра утром он поедет в школу оттуда, мне обещали его отвезти. О моем присутствии дома не волновался никто, поэтому я решила рискнуть. И Сехун тут же потащил меня в самый большой торговый центр. - То есть у тебя есть деньги, но ты все равно ходишь вот в этом, - парень критично обвел взглядом мои любимые джинсы и толстовку. - Что? Мне удобно в этом! - А еще ты — девушка. И между прочим, довольно красивая. Но твое шмотье меня убивает. Все, сказал. Не могу больше держать это в себе! - примирительно поднял руки вверх. А я вдруг залилась краской. Кажется, парень в первые в жизни назвал меня красивой, кто-то вообще в первые в жизни назвал меня красивой! - Что это еще за странный взгляд? Хочешь убить меня — убивай сейчас, я не люблю холодное, особенно месть не люблю! - Се приблизился ко мне и я резко отвернулась, пытаясь скрыть ошарашенное лицо. Но Се силой развернул меня к себе и заглянул в глаза, а потом отшатнулся в притворном ужасе, держась за сердце. - Я назвал ее одежду стремной, а она улыбается. Ненормальная, и как меня угораздило напороться на такую ненормальную девчонку, а? Пошли, горе, - схватил меня за локоть и потащил по магазинам. И как бы я не протестовала и не упиралась, меня заставляли мерить каждую вещь, которая хоть чуть-чуть нравилась Сехуну. Пару раз он наклонялся ко мне и зловещим голосом угрожал убить, напоминая, что это он здесь самое опасное существо на планете, и я должна слушаться. Я смеялась, ерошила ему волосы, убегала, и все равно примеряла очередное платье. Из центра мы вышли уже ближе к закрытию, когда людей почти не было. Сехун довольно улыбался, наблюдая за тем, как я тащу кучу пакетов — просто не могла устоять перед ним. А я улыбалась потому, что ощущала себя беззаботной. За все это время, пока мы были вместе, я ни разу не вспомнила про Джи, про Отца или про свой дом. В голову не лезли те мысли, что обычно волновали и изводили меня. Я теряла бдительность, была такой открытой перед Сехуном, словно обнаженной, но он этим не пользовался. Он согревал что-то внутри. И пусть потом, оставшись одна, я начну жалеть о сказанных словах, или о том, что напрочь забыла про любимого брата, в котором смысл моего существования, я знала, что все равно буду улыбаться, засыпая. Этот парень делает меня человеком. И пусть мы знакомы почти месяц, я любила его. За все, что он давал мне. - Шевелите ногами, мадам, я уже голоден и хочу под одеялко! Не моя вина, что ты оставила машину так далеко! - Так не было свободных мест на парковке! - обреченно плетусь следом за ним к дальней части парковки, где мне посчастливилось найти местечко. Сейчас почти вся парковка была свободна и я уже хотела попросить Сехуна в следующий раз использовать его волшебные штучки, чтобы выбить нам место поближе, как он вдруг резко остановился. Я быстро нагнала его и хотела что-то сказать, широко улыбаясь, но Сехун был напряжен. Его черные глаза стали еще чернее и я видела, как он принюхивается к воздуху. - Сехун? - спрашиваю, всматриваясь в темноту впереди. - Наверное лампочки в фонарях перегорели, - говорю и голос дрожит. Потому что темнота смотрит на меня и я чувствую, как волоски на руках поднимаются в ужасе. Не знаю, сколько мгновений прошло, но темнота стала желтой из-за ярких глаз, загоревшихся в ней. А потом, раскрыв пасть, она бросилась на нас. Сехун одним движением отодвинул меня за спину и я почувствовала, как воздух шевелится, тянется к Мавке, собираясь в уже знакомую мне плеть. Которая рассекает пространство перед нами, разрывая несущихся тварей на нас, и они шипят, падая, истекают кровью, но продолжают двигаться к нам, все ближе. И я вижу заостренные зубы в бледной пасти, которая когда-то была человеческим ртом, а теперь лишь криво улыбается разорванными щеками. Вижу горящие желтые глаза на выкате, вижу длинные когти, и мне становится так страшно, что я задыхаюсь. Потому что бывшее человеческим тело изломанно, словно игрушка. И существо, которое поселилось в нем — монстр, желающий моей смерти. Я отступаю, меня трясет и я не замечаю, как сзади на меня нападает одна из тварей, дергает за плечи и резким рывком роняет на спину и перед глазами все плывет. Я чувствую горящие полосы на спине, чувствую сочащуюся кровь, и выставляю руки вперед, пытаясь оттолкнуть страшную пасть, которая хочет сомкнуться на моем лице. Крик застревает где-то внутри и я моментально забываю все, чему училась. Я просто смотрю в эту пасть и вижу в ней свою смерть. А потом давление на грудную клетку пропадает, как и пасть передо мной, но я все еще выставляю руки вперед и просто плачу. Сехун поднимает меня и обнимает, крепко прижимает к себе. - Ну все, все, все закончилось, теперь ты в безопасности, все хорошо, - говорил он, поглаживая меня по плечам, пока я рыдала — впервые в жизни. Когда я, наконец, решаюсь открыть глаза, я вижу только угольки, медленно растворяющиеся в воздухе, которые по мановению вытянутой руки Сехуна, уносит их куда-то далеко, наверное, за пределы города. А о том, что случилось напоминает только размазанная по асфальту кровь, боль в спине и мои слезы, засыхающие, противно стягивающие кожу. Сехун спокоен и сосредоточен, и его тепло помогает мне прийти в себя. - Я отвезу тебя домой, - говорит он, снова глядя на меня привычными мне темными глазами. Но я отрицательно машу головой, боясь сказать хоть слово. - И расскажу, что это было по дороге, договорились? И раны твои надо обработать, - он посмотрел на кровь на своих пальцах, которыми еще недавно водил по моим плечам, а потом потянул меня к машине. Пока Сехун был в магазине, я смотрела в зеркало заднего вида на зареванную и растрепанную себя и ощущала себя ничтожеством. Что бы это ни было — я не должна была так пугаться. Я всю жизнь посвятила тренировкам, защите Джи. И встреться мы с таким в подворотне — я не смогла бы защитить его. От звука открывшейся двери я вздрогнула и Сехун покачал головой. Он забрался ко мне на заднее сидение и осторожно разорвал уже растрепанную футболку на моей спине. Я вздрогнула, когда холодные пальцы прошлись по глубоким порезам и Сехун усмехнулся. - Первые боевые шрамы, ничего не поделаешь, придется потерпеть, - он протянул мне баночку с горячим кофе. И только убедившись, что я открыла ее и сделала глоток, он принялся аккуратно обрабатывать раны. Я молчала. Не потому, что была все еще напугана, или не из-за этой внезапной близости с парнем, что было со мной впервые. Я была настолько подавлена, что не могла воспринимать реальность нормально. - Это были низшие Мавки, - тихо сказал Сехун, заставляя меня возвратиться в реальность. - Именно низшие разрывают людей на части и являются героями вечерних новостей. С такими, как я, они не имеют ничего общего. И когда голодны, жрут все на своем пути, без разбора. Радует только то, что они, как и мы, не всегда голодны. Хотя я видел одного с атрофированным чувством голода — всегда, в любую секунду. Среди таких, как я, такое тоже встречается, говорят. В общем, низшие слабы, поэтому передвигаются группами. Когда разрубаешь их на две части — обе продолжают двигаться, пока не вырвешь сердце. Но пока ты со мной — ты в безопасности. И они тебя не тронут, поняла? Я кивнула, слишком ошарашенная внезапной правдой. Я понятия не имела о том, что существуют классификации Мавок. Уже сидя в машине я думала, что такие, как Сехун просто становятся такими тварями, когда голодают. - Как становятся низшими? - спрашиваю тихо незнакомым мне голосом. Сехун молчит, он просто тщательно обрабатывает мои раны, которые уже совсем не болят, и я буквально кожей чувствую его гнев. Но обернуться страшно, поэтому я сильно сжимаю жестяную банку с кофе, сминая ее. Слышу, как шуршит пакет — Сехун убирает лекарства. Он аккуратно забирает у меня порванную футболку и я остаюсь обнаженной по пояс перед ним. А потом он натягивает на меня свою толстовку и я вздрагиваю от неожиданного тепла. - Низших Мавок делают в лабораториях правительства, - сквозь зубы говорит он и выходит из машины. До моего дома мы доехали в полной тишине, я просто смотрела на профиль Сехуна и зарывалась носом в его большую толстовку, полной грудью вдыхая его запах — это меня успокаивало. Парень осторожно припарковался у моего дома, а потом открыл передо мной дверь. - Свои пакеты я заберу, а ты свои можешь забрать завтра утром, - он отдал мне пакетик с лекарствами. - Лучше утром помазать еще раз, и пудрой присыпь — шрамов не останется. Не забудь, ладно? Увидимся завтра, - он тепло улыбнулся и чмокнул меня в макушку. Но как только он развернулся, я увидела огромное красное пятно на его футболке — запекшаяся кровь. Он был ранен? Ранен, а я даже… - Сехун! - дергаюсь с места, пытаясь его остановить. - М? - недоуменно поворачивается и тут же пугается — видимо что-то страшное написано на моем лице. - У тебя кровь, на спине, - шепчу я и снова на глаза наворачиваются слезы. - Оу, совсем забыл, - хмыкнул он. Поставил свои пакеты и начал рыться в купленных вещах. А я как завороженная подошла сзади и подняла футболку. И от того, что я увидела, у меня к горлу подкатила рвота. Там, на его спине, словно не было кожи — я видела белые ребра, позвоночные диски, пульсирующие органы. Как он мог не замечать этого? Прижав ладошку ко рту я упала на колени, стараясь глубоко вдыхать, но в глазах все мутнело. - Ханна? О, черт, мне не больно! Слышишь, я в порядке, - он присел рядом со мной, взяв мое лицо в ладошки — снова эта нежность разлитая в глубине глаз. - Это всего лишь плата, завтра уже все пройдет. - Плата? - недоверчиво спрашиваю я — судя по всему ему действительно не больно. - Да, плата. Использование силы — не бесплатно, за все платить приходится. Ты думала почему нас Мавками называют? - Потому что впервые вы появились в азиатской части евразии, на российской территории, - тупо повторяю я то, что слышала на уроках истории. И Сехун заливается смехом. - А погуглить ты не пробовала? Отличительная особенность Мавок из фольклора в том, что у них не было кожи на спине и можно было в деталях все внутренности рассмотреть. Поэтому таких, как я называют Мавками. Чем больше силы используешь, тем меньше остается кожного покрова, - он пожал плечами, поднимая меня. Потом вытащил из пакета новую толстовку и быстро надел на себя. - Так бы и шел с пятном на всю спину, - стукнул себя по голове и широко улыбнулся мне. - Мы больше не будем говорить на такие темы на подъездной к твоему дому, пожалуй. Я стал слишком беспечным. Выспись хорошенько, ладно? - подмигивает мне и быстрым шагом отдаляется, а потом и вовсе пропадает из виду, сворачивая на аллею. А я медленно бреду в дом. И только когда за моей спиной закрывается дверь в мою комнату, выдыхаю, оседая на пол. Я натягиваю толстовку Сехуна до носа, буквально тону в ней, и поджимаю под себя ноги, вдыхая его запах. Мне обязательно нужно как можно быстрее встретиться с ним, потому что к горлу подкатывает такая истерия, что я едва могу с ней справиться. Когда я засыпала, свернувшись калачиком под одеялом, все еще в толстовке Сехуна, в голове билась лишь одна мысль: тех тварей, что напали на меня сегодня, создали люди. Мавок создают в лабораториях. Создают люди. Моя мама работает в лаборатории, на правительство. Утром я сидела на подоконнике напротив аудитории, в которой уже через пять минут должен был начаться первый урок. Я всматривалась в каждое проходящее мимо лицо, выискивая Сехуна, но его не было видно. И даже когда прозвенел сигнал к началу занятий — его не было. И даже спустя пятнадцать минут после начала урока — он не появился. Я обернулась, сверля взглядом пустое место за его партой и до боли сжимала в пальцах телефон — уже десять минут от не отвечал на смс, чего раньше не было. И почему-то внутри атомной бомбой разрывалось параноидальное беспокойство. Что-то случилось.