вино

— так ты никогда не целовался? комната наполнена смехом двух друзей, которые выпивают родителями спрятанное вино, прочищая им горло. в голове туман, лишь некоторые остатки разума говорят за эдди, а так он давно набросился бы на ричи под влиянием алкоголя, как ненормальный. —не поверишь, — хмыкает брюнет, выхватывая из рук каспбрака зеленый сосуд, жадно начиная пить. тот же сдавленно мычит, глупо улыбаясь, сдерживая смех непонятный, что вырваться на свободу хочет. веки тяжелеют, а руки сами по себе тянутся за бутылкой, будто живут своей жизнью. эдди смотрит на ричи долго, сам не понимая, как внутри бушует ураган желания поцеловать его. засранец. да еще и не с кем не целовался. и все же, он выглядит чертовски соблазнительно вот так. в голове эдса проносятся моменты в школе: как ричи сосредоточенно что-то писал в тетрадь, заставляя блондинок стонать только от его вида; как покупал колу, тут же убегая по лестнице на крышу и там же утоляя жажду напитком; как он надевал свою толстовку, пока эдди стоял в ожидании. он за такое короткое время успел стать таким родным до боли в груди, до дрожи в коленах; успел стать таким нужным, как гребанный кислород, как прозрачная вода для рыб; просто успел стать таким любимым, что единственной причиной заставлял эддовское сердце разрываться. — на что уставился? — его и так грубый голос стал хриплым, заставляя мурашек немедленно пройтись по телу. эдс, как его называл тозиер, переводит взгляд от его губ, глупо смотря в его глаза, и, кажется, в них можно утонуть. но он — нет, он уже давно на дне. — ты бы поцеловался со мной? — завтра за эти слова будет стыдно, но не сейчас, когда эдди меняет тему разговора на 180 градусов, заставляя парня засмущаться и покраснеть. — а ты? — вопросом на вопрос отвечает, все еще странно, но так излюбленно каспбраком хмыкает, переводя взгляд куда-то в сторону тумбочки. ричи сильнее покраснел, это заметить не сложно, особенно когда так делает. — я? да, — смело бросает эдди, сам не понимая смысла этих слов, и ведь черт, они могут разрушить их дружбу. брюнет резко оборачивается, не веря услышанному. он не пьян, он все еще трезв, и боже, он не сможет списать дальнейшее развитие событий на вино, которое лежит где-то на кровати, в красном цвете пачкая белое одеяло. — я тоже, — они выглядят как маленькие дошкольники, которые признались в своих тайнах, нелепо краснея до ушей. между подростков гробовая тишина, напряжение растет, становясь чем-то более тяжелым, чем просто чувство. — чтож, — эдди первый тянется к тозиеру, ладони кладя на его широкие плечи, и тянет к себе. ричи сам прижимается, ластиться рядом, губами касается другого, и ему хорошо, будто наконец вкусил тот самый запретный плод, о котором мечтал каждый раз перед сном. эдди и сам не может поверить, что наконец исчерпан статус «друзья», и что ричи сам льнется к каспбраку, руками прижимая за талию. они целоваться и не умеют, лишь губами касаются друг друга, иногда смущенно языками соприкасаясь. кажется, что поцелуи вот так и делаются. в ушах кровь циркулирует, лишь причмокивания двух парней слышны, и влага под ногами чувствуется (то самое вино), но как-то плевать.