***
По всем федеральным новостным каналам с самого утра трубили о надвигающейся снежной буре, реальные масштабы которой, если, конечно, верить метеорологам, предугадать было практически невозможно. Как и все серьезные судьбоносные события, крупные природные катаклизмы, даже при преждевременном ознаменовании, обычно случаются словно вдруг и невпопад, поэтому вряд ли к ним действительно можно основательно подготовиться, только разве что отыскать самое удобное и тихое место — желательно повыше и подальше — чтобы заворожённо и без свидетелей внимательно отслеживать происходящее, стараясь не упустить из виду ни одной мелочи. Рей всегда было до ужаса интересно, какой звук царит в воздухе в момент схода лавины. Оглушает ли движение скопившейся снежной массы, на огромной скорости сносящее всё на своём пути, или же это явление сопровождается абсолютной тишиной? Когда-то, она уже и не вспомнит при каких условиях, Рей краем уха услышала, что при сходе сухой лавины впереди шествует воздушная волна огромной разрушительной силы, способная унести не меньшее количество жизней, став причиной не менее значительных разрушений, чем непосредственно сам снег. А ещё она почему-то ясно запомнила тот факт, что сход лавины происходит в тот момент, когда сила давления массы снега начинает превышать силу трения. Чёрт его знает, с какой стати эта информация зацепившись за краешек детского восприятия, обосновалась там, оккупировав драгоценные квадратные метры и по сей день. Странно всё это. Кто объяснит, отчего на первый взгляд совершенно незначительные вещи напрочно заседают в нашей памяти без особой на то причины, а какие-то, вроде бы важные, с раздражающей последовательностью испаряются из сознания несмотря на отчаянные попытки удержаться за непослушные отголоски воспоминаний. В школе по вполне понятным причинам всегда уделяли больше внимания тому, что делать и как вести себя, чтобы спастись во время катаклизма, но Рей из раза в раз умудрялась пропускать эту часть мимо ушей — её всегда интересовали не причины и следствия природных явлений, а сам акт, непосредственное действие, и всё, что его сопровождало. Её болезненно острое сознание будто сужалась до мерцающего пятнышка, чуть заметной точки, игнорируя спасительные катакомбы и подвалы, стремясь в самый эпицентр событий, невзирая на опасность и последствия своих порывов и решений. В то время, как её сверстники прикладывали всевозможные усилия для того, чтобы только избежать любого соприкосновения с болью, Рей не без доли удивления и нотки юмора, довольно рано обнаружила, что вопреки здравому смыслу жаждет её тихого и дружелюбного присутствия. Чем ближе ей удавалось подступить к расплывчатым краям этого чувства, тем острее становилось что-то важное внутри неё, что-то родное, честное и неизменно кровоточащее. С детства заприметив и приняв эту странную закономерность, как данность, Рей уяснила для себя одну любопытную штуку — люди вокруг неё могли с завидной точностью обозначить причины и предугадать последствия реальных и вымышленных катаклизмов. Только все эти расчеты и измерения не были в состоянии ответить на вопрос, прочно засевший в ее голове: что делать, если снежная лавина — это ты?***
Старенький цветастый шарф, так и не пришедший в исконное состояние после последней неудачной стирки, лениво свисал с плеча Рей, всем своим видом давая понять, что за выслугой лет больше не способен выполнять свою непосредственную функцию, и теперь служащий, скорее, украшением и единственным ярким пятном посреди белой пустыни, нежно и со знанием дела обвивал шею хозяйки, по старой памяти услужливо и безвозмездно делясь с ней последними фрагментами тепла. Эту незамысловатую вещичку давно уже было пора выбросить, ведь после стольких лет и зим толку от неё не было практически никакого — изношенная, но чудесным образом не выцветшая ткань прохудилась чуть ли не до дыр, да и учитывая возраст вещи, Рей следовало бы подобрать что-то более подобающее, только вот она не помнила и не представляла себя без его прозрачной мягкости и призрачного тепла. Замотавшись шарфом по самые уши, в поиске несуществующей защиты девочка спрятала заледеневший нос и мечтательную полуулыбку в тонкую радужную ткань, залпом вдохнув холодный сухой воздух сквозь заземляющую, пахнущую свежестью и ей самой перегородку. Лёгкая щекотка в горле заставила её слегка поморщиться, но только для того, чтобы довольно хмыкнув, в очередной раз предпринять попытку стряхнуть нашедшие временное пристанище на её то и дело вздрагивающих плечах и непокрытой макушке снежинки. Здесь и сейчас, на крыше мира, вдалеке от всего, что было ей знакомо и чуждо, Рей ощущала себя поистине… счастливой.