The Love of My Life Mary Austin

      Тёплая уютная квартира на Мейда Вейл в Лондоне была погружена в приятный полумрак. Из освещения в ней горели только гирлянды. Они были развешаны на окнах, дверных проемах, даже кухонные шкафчики переливались всеми возможными цветами. И, конечно, гирлянда висела на ёлке — главной Рождественской красавице.       В тишине, где единственным шумом был салют за окном, миниатюрная блондинка хозяйничала на кухне. На девушке был смешной пушистый костюм белого цвета, состоящий из шорт и кофты на молнии с забавными заячьими ушками на капюшоне — подарок дорогого ей человека. Она переливала горячий шоколад из небольшой алюминиевой кастрюльки в большие керамические кружки красного цвета, украшенные ёлками и снежинками в честь праздника, и посыпала сверху корицей. Пройдясь пальцем по краешку кастрюли, она зачерпнула налипший на стенки шоколад и слизала его, причмокивая от терпко-сладкого вкуса с легкой горчинкой.       Поставив кружки на серебристый поднос и разместив на нём тарелочку с овсяным печеньем, девушка направилась к двухстворчатой двери из тёмного дерева, за которой находилась гостиная. Эта комната тоже была погружена в темноту, лишь свет от гирлянды на пушистой ёлке помогал хоть что-то разглядеть. Тихонько открыв босой ногой слегка прикрытую дверь, девушка, держа поднос в руках, прошла внутрь, утопая ступнями в бежевом, невероятно мягком персидском ковре. Бесшумно пройдя к стеклянному журнальному столику, она поставила на него поднос и посмотрела в сторону окна, возле которого стоял высокий темноволосый мужчина. Он держал руки в карманах домашних брюк свободного кроя, молочного оттенка. Черная футболка, довольно плотно прилегающая к телу, очень выгодно подчеркивала все рельефы мышц и невероятно сильные красивые плечи. Таким домашним он ей очень нравился.       Нежно улыбнувшись, она подошла сзади и, уткнувшись в широкую спину, обняла своего любимого мужчину за талию. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что сейчас он улыбается. Она всегда это чувствовала.       Его большие ладони сразу накрыли её тоненькие ручки на своем животе, поглаживая нежную кожу. Одной рукой он нащупал на безымянном пальчике её левой руки помолвочное кольцо с нефритом. Мужчина сразу тихонько усмехнулся от нахлынувших воспоминаний о том, как он сделал своей любимой предложение. Это произошло в Рождество. Он долго думал, как это можно было бы красиво преподнести, чтобы не вышло скучно и банально. И он придумал. Мужчина заказал десять подарочных коробок, чтобы каждая последующая помещалась в предыдущую. Таким образом, все коробки, словно матрешки, уместились бы в одной. Каждая коробка была завернута в подарочную бумагу, а самая большая была украшена ещё и лентой с бантом.       Каково же было удивление девушки, когда после слов возлюбленного: «Я приготовил тебе маленький подарок», — она увидела эту громадину, стоящую возле ёлки. Что ж, тогда ей пришлось потрудиться на славу, распечатывая коробку за коробкой, открывая крышку за крышкой. Но в этом был весь её Фредди. Он не мог сделать подарок, просто чтобы «сделать подарок». Он всегда придумывал что-то оригинальное. Что-то, что могло заставить получателя потрудиться, прежде чем получить желаемое.       И вот, добравшись до последней маленькой коробочки, Мэри с победным настроением (наконец она добралась до него!) разорвала последнюю оберточную бумагу. Она открыла крышку и застыла, увидев красную бархатную коробочку. Взглянув на Фредди, который всё это время хохотал над тем, как она возилась со своим подарком, а теперь внимательно смотрел на неё, она вытащила коробочку. Под крышкой красовалось тоненькое колечко с камешком — нефритом. — Эм, а на какой палец мне его надеть? — поинтересовалась она, теряясь в догадках, что может значить это кольцо. — На безымянный палец левой руки, — тихо ответил мужчина, подойдя к Мэри. — Ты выйдешь за меня замуж? — он достал колечко и, взяв руку девушки, надел его на пальчик. — Да, — прошептала она, находясь в легком шоке, — я выйду за тебя.       Её согласие тогда сделало его самым счастливым человеком на земле. Он был уверен, что больше ему нечего желать, ведь женщина, которую он любил всем сердцем, согласилась стать его и только. Разве он мог подумать, что меньше чем через три года их отношения дадут трещину, а законной женой она ему так и никогда не станет, — и всё из-за него. Фредди чувствовал вину перед Мэри. И всегда, когда он просыпался рядом с ней, видел её, касался её, — чувство вины возрастало, больно пронзая его, словно острым лезвием ножа. Но как ей признаться, что они больше не могут быть вместе? Как набраться смелости и рассказать, что он больше не тот, кем был раньше? Что его жизнь разделилась на «до» и «после», окунула его в другую любовь, в другое понимание любви между мужчинами?       Мягкое прикосновение к щеке заставляет Фредди часто заморгать, возвращаясь из мыслей в реальность. Мэри тихонько поглаживает ему скулы, медленно спускаясь к шее. Она давно понимает, что их отношения изменились. Фредди всё чаще не ночевал дома, объясняя это тем, что много работы, что они записывали песню всю ночь в студии и домой ехать смысла не было. Иногда он мог сорваться и накричать, но потом каялся, прося прощения, и она, конечно, прощала его, убеждая себя, что у него сейчас временные трудности. Но как бы она ни тешила себя этим, Фредди всё больше отдалялся от неё. Поэтому, когда он сказал, что не хочет идти на Рождественскую вечеринку и отмечать праздник вместе с друзьями, а хочет, чтобы в эту ночь они были только вдвоем и больше никого, Мэри обрадовалась, совершенно не подозревая, что это Рождество станет для них последним.       За окном медленно пробрасывал пушистый снег, застилая собой тротуары и спешащих за праздничный стол прохожих. Весь Лондон был украшен, будто Рождественская ёлка. Все магазины, здания, улицы, абсолютно всё сверкало иллюминацией. В витринах магазинов лежал искусственный снег, а на стеклах были налеплены снежинки и красовалась мишура. По улицам ходили ряженые Санта-Клаусы, веселя народ. Каких-то пару часов оставалось до того, как часы пробьют полночь. — Шоколад стынет, — тихо прошептала она, поглаживая его плечо.       Фредди развернулся к Мэри лицом, улыбаясь уголками губ. В её больших серо-зеленых глазах отражались разноцветные блики от гирлянды — его это очень завораживало. — Значит, нужно скорее выпить, — ответил он ей, наблюдая, как она выскальзывает из его рук, подходя к столику и садясь на кресло с обивкой из бордового бархата.       Фредди тоже подошёл к столику, взял чашку и сделал глоток ароматного сладкого напитка. Облизав губы, он посмотрел по сторонам. Отыскав взглядом маленькие диванные подушки, он взял одну из них, кинул на пол и сел на неё. — Иди ко мне, — поставив кружку рядом с собой, протянул руку.       Мэри сразу встала с кресла и, взяв вторую подушку, кинула её рядом, присаживаясь. — А помнишь, как мы впервые встретились? — спросил он, выставив руки чуть за спину и наблюдая за огоньками на ёлке. — Как же не помнить, — засмеялась она, отпив глоток шоколада, — когда ты пришел ко мне в магазин с длинными волосами с начесом и в синих джинсах-клеш. Очаровал с первого взгляда. — Потом долго стеснялся позвать тебя на свидание, — вставил с улыбкой Фредди. — Я уже было хотела сама это сделать. — Ты всегда была решительней меня, — рассмеялся он, с нежностью глядя на Мэри.       Девушка молча улыбнулась, прикоснувшись к ладони Фредди, сжимая её своей. — Мэри? — робко позвал он её. — Что? — сразу отозвалась она.       Опуская глаза, не в силах смотреть на Мэри, он не знал, как поступить. Рассказать ей сейчас? Признаться, что уже давно интересуется мужчинами. Но каким же он будет выглядеть негодяем, если вывалит на неё всё это сейчас, в Рождество. Нет, он не может так поступить. Это слишком жестоко. — Ладно, если ты не можешь сказать, то скажу я, — спокойно ответила Мэри, после долгого молчания возлюбленного.       Фредди напрягся, посмотрев на девушку. Что она хочет сказать? Неужели о чём-то догадывается? — Я знаю, что этот год выдался для нас весьма непростым, — начала она, обнимая ладонями кружку с недопитым шоколадом, — и я никогда не лезла в твои дела, но я хочу, чтобы ты знал, — отставив кружку в сторону, она развернулась к нему, смотря в глаза, — чтобы между нами не произошло в будущем, просто помни, что я всегда рядом, пойму и поддержу тебя, вне зависимости от ситуации.       Её слова болью отозвались у него в сердце. Мэри, его маленькая Мэри не заслуживает такого, как он. Но почему-то теперь ему было не так страшно признаваться ей в своей ориентации.       Фредди с трепетом прижал девушку к себе, с каким-то отчаянием сжимая её хрупкие плечи, словно хотел раствориться в ней. Мэри ничего не говорила, она просто уткнулась ему в шею, поглаживая спину. Она чувствовала, что его что-то гложет, но спрашивать не спешила, опасаясь, что он просто замкнется в себе и отдалится от неё ещё больше. Он должен сам ей рассказать. А пока она будет просто рядом, не важно, сколько, главное — с ним. — Пошли! — вдруг встрепенулся Фредди, подскакивая на ноги, помогая подняться и Мэри. — Куда? — она непонимающе взглянула на него, но на душе было спокойно, поскольку она уже узнала такой знакомый авантюрный блеск в темно-карих глазах. — Поехали-поехали! — толком ничего ей не ответив, он только подгонял её, чтобы переодевалась быстрее, и попросил вызвать такси.       Без лишних расспросов Мэри сделала всё, как он просил и, дождавшись довольно быстро прибывшее такси, они юркнули в салон. — Трафальгарская площадь, — скомандовал Фредди водителю сквозь намотанный почти до самых глаз шарф. Он не хотел лишний раз привлекать к себе внимание, поэтому порой старался скрыть лицо. В зимнее время это особенно хорошо удавалось.       Мэри удивленно посмотрела на Фредди, когда он сказал таксисту, куда ехать. Мужчина лишь подмигнул девушке, взяв её руку в свою.       На площади была установлена самая большая и яркая ёлка. Зеленую красавицу украшали разноцветные шары и яркие огоньки иллюминации. Пушистый снег продолжал идти, опускался на колючие иголочки, тоже принося им особую сказочную красоту. Сейчас здесь собрались толпы народа — не только местных, но и туристов, которые посчитали, что Трафальгарская площадь — это лучшее место, чтобы встретить Рождество.       Пробираясь к ёлке, Фредди не выпускал руку Мэри. Все вокруг веселились, смеялись, поджигали бенгальские огни, так что можно было почувствовать легкий запах дымки и услышать шум от золотистых летящих искр. — Боже, какая же она красивая, — восхитилась девушка, когда они уже довольно близко подошли к мигающей ёлке. — Ты же не против, что мы встретим Рождество здесь? — Мне нравится, — улыбнулась она, утонув в объятиях Фредди. — Я люблю тебя, — приблизившись к её уху, сказал он. — Ты — любовь всей моей жизни, Мэри Остин. И так будет всегда. И чтобы с нами не произошло, я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты обещаешь?       Склонив голову ему на плечо и чувствуя под щекой легкую прохладу от налипшего на пальто снега, Мэри с бешено стучащим сердцем слушала мужчину. Почему-то ей стало казаться, что таким образом он пытается ей сказать то, чего она так боится в глубине души. Она мысленно готовила себя к этому, когда только их отношения дали первую трещину. — Я обещаю, — единственное, что она смогла ответить, глядя в такие родные и любимые глаза.       Слегка приспустив шарф с лица, Фредди коснулся прохладных губ возлюбленной, завлекая её в нежный и такой искренний поцелуй, — этим поцелуем он хотел передать, насколько сильно она ему дорога.       В это мгновение часы пробили полночь и небо раскрасилось яркими огнями салюта. Люди стали хлопать, выкрикивать друг другу поздравления, кто-то открывал шампанское, но только для Фредди и Мэри это не имело никакого значения. Словно вокруг не было веселящейся толпы, и они были одни. — С Рождеством, — на секунду оторвавшись от губ девушки, прошептал Фредди, утыкаясь лбом в её лоб. — С Рождеством, — также тихо она ответила ему, улыбнувшись, и теплые губы мужчины снова завлекли её в поцелуй.