Всё без тебя не так.
Нужно ещё выпить кофе, чтобы не дать организму уснуть. Нельзя закрывать глаза, дремать. Нельзя допустить, чтобы я снова потерял контроль над своим телом. Я плохой игрок в азартные игры. И никогда не играл в рулетку. Моя ставка - контроль над телом. Ставки сделаны, ставок больше нет. Проигрыш.Я потерял контроль над разумом.
Пальцы сжимают обивку руля до побеления костяшек. Стрелка спидометра переваливает отметку 140 километров в час, биение сердца начинает ускоряться. Нагло обгоняю, подрезаю, выдавливая другие машины в потоке. Слышу, как сигналят вслед, как моргают дальним светом фар, представляю, что водители матерят меня за ребяческое безрассудство. Глупцы. Им не понять, они не любили. Они так не любили, так не нуждались. Я даже не знаю, что меня ждет в конце пути. Чувство, когда ставишь всё на кон: либо все проиграешь, либо словишь невероятный кайф от выигрыша. Ставки сделаны, ставок больше нет. Припарковавшись, выхожу и машины. Сую руки в карманы, тяжело выдыхая. Из рта вырываются клубы пара, пока иду к предполагаемой двери. Поднимаю взгляд, пытаясь найти окна, увидеть в них свет. Внутри всё сдавливается, как будто грудная клетка сломана. От глубокой затяжки в глазах темнеет, кружится голова, ноги становятся ватными. Подобно побитому псу ползу к лавочке и плюхаюсь. Руки трясутся сильнее, едва удерживая сигарету между пальцами. Так и не докурив, поднимаюсь и иду в сторону подъезда. Нет времени оттягивать момент. Она рядом, я чувствую её приближение. И без него мне не справиться. Поднимаю руку, чтобы позвонить, но дверь распахивается перед носом. У меня перехватывает дыхание, не то от неожиданности, не то от вида старшего брата. - Зачем ты пришёл? Вот так просто, без приветствий, разговоров о погоде и удивления на лице. - Ты знаешь зачем, - мой голос хрипит. Губы старшего брата трогает самодовольная ухмылка. - Я ненавижу тебя. Мне хочется выкрикнуть эти слова. Выплюнуть, как яд, который будет разъедать его кожу. Хочется, чтобы он ощутил эту боль, ломку, из-за которых тело перестаёт принадлежать мне. - Это я тоже знаю. - Я ненавижу тебя, братец, - повторяю сбивчивым шепотом, пока его сильные руки затаскивают меня в тёмный подъезд. Ударяюсь о стену так, что позвоночник должен раскрошиться. Дыхание перехватывает. Цепляюсь за одежду на плечах, потому что ноги перестают держать, становясь ватными. Не сдерживаю стон, когда наши губы соприкасаются в жадном поцелуе. Кажется, что все это время я мучился от жажды, а теперь тону в ледяной воде. Её так много, что начинаю захлебываться, тело сводит судорога. Или это болезненное наслаждение, проходящее по нервам? Поцелуй перестаёт в борьбу, зубы бьются об губы, разрывая тонкую кожу, языки сплетаются в диком влажном танце. Утробно рычу, вжимаясь в тело самого родного и близкого человека. Ещё чуть-чуть и мои кости точно начнут хрустеть и ломаться, но я не обращаю внимание. Вжав меня в стену, Влатмир запускает пальцы в волосы на затылке, насильно оттягивая. Не сразу чувствую его немую просьбу, но все же реагирую и отрываюсь от губ. Он тяжело дышит, как хватаю воздух, как выброшенная рыба на сушу. - Покажи, - рычит он, - покажи мне. Сглатываю, пытаясь сосредоточиться, на это уходит несколько секунд. Поднимаю горящий взгляд, чувствую, как клыки удлинились и мешают во рту. Его взгляд изучающе скользит по лицу, однако лицо остаётся бесстрастным. Пальцами второй руки брат проводит по щеке, касается подушечками пальцев губ, оттягивая нижнюю, чтобы лучше разглядеть, обхватывает подбородок и довольно улыбается. - Прекрасно. - Я чудовище, - шепчу, смотря в голубые глаза. - Ты сделал меня таким. - Я сделал тебя сильным, разве не ощущаешь этого? Ты сильнее, чем человек, твои реакции быстрее, зрение, слух, обоняние... - Хватит, - рявкаю, потому что уже нет сил все это слушать. - Ты сделал меня гребанным наркоманом, который не может без дозы. Каждое полнолуние я мечусь, как в лихорадке. Мое тело, моя кожа..это похоже на агонию, - голос дрожит от отчаяния. Сглатываю, отводя взгляд. - Раньше такого не было. - Раньше стояла метка, - усмехаясь, брат разводит полы куртки, скользит руками по груди вниз. - Теперь же ты в одиночку ощущаешь всю «прелесть» полной луны. Смотрю брату в глаза, внутри закипает злость. Сжимаю челюсти до сводящий боли, чтобы подчинить тело своей воле. Я сильнее животных инстинктов. Я могу справиться с полнолунием. Я могу пережить эти адские ночи, сжимая в кулаке влажные от липкого пота простыни. Я в состоянии... - Спаси меня, - хрипло шепчу, касаясь кончиком языка нижней губы. - Прошу. Я готов упасть перед старшим братом на колени, готов валятся в его ногах, выть, скулить, просить и умолять. В его квартире темно и холодно. Краем глаза успеваю заметить, что окно открыто и зимний ночной воздух колышет легкую ткань. Ощущаю морозное прикосновение сквозняка, когда скидываю футболку, летящую вслед толстовке. Кожа покрывается мурашками, то ли от ледяной простыни, то ли от нависающего подтянутого мужского тела. Шумно втягиваю воздух, закрывая глаза. - Не смей, - утробный рык возвращает к реальности. - Смотри на меня, братишка. - Я рискую потерять сознание, ведь так? - чувствую, как подступает волна тьмы, забирающая меня каждую ночь. Она выворачивает суставы, раскаляет кожу, пережимает горло, лишая кислорода. - Просто, смотри на меня, Дилан, - шёпот на ухо срывает с губ протяжный стон. Раскрываю глаза, рассматривая лицо, которое так боялся забыть. Впитываю каждую чёрточку, каждое движение глаз, губ. В тысячный раз признаюсь себе, что скучал. Опускаю руки на плечи, веду ладонями вниз по груди, переводя на торс. Недовольно фыркаю, когда пальцы натыкаются на пряжку ремня. Влатмир усмехается, на языке появляется горьковатый привкус. С вызовом смотрю в голубые глаза, резкими движениями рук срывая остатки одежды. Брат в долгу не остаётся. Жаркие поцелуи покрывают кожу миллиметр за миллиметром, на груди и торсе расцветают багровые засосы, влажные дорожки, оставляемые языком, закручивают спираль внизу живота. Комкаю простыни в кулаке, пошло разводя согнутые в коленях ноги. Ещё одно прикосновение, ещё один поцелуй будет смертельным для меня. Покорно раскрываю губы, впуская пальцы. Вылизываю, сосу с причмокиванием, обильно смачиваю слюной. Кусаю подушечки, зализывая языком. Чувствую извращенное наслаждение от процесса, приправленного долгим зрительным контактом. Вздрагиваю, когда пальцы касаются головки, скользят ниже. Резко вдыхаю, ожидая проникновения, но брат мимолетно касается колечка мышц, едва смазывая. - Не так быстро, братишка, - хрипит Влатмир, сжимая ягодицы. Утром на коже проступят синяки, но мне плевать. Даже если брат сломает рёбра, позвоночник или вытрахает душу - мне будет все равно. Я доверяю ему. Влатмир мнёт кожу, сжимает половинки, разводя в стороны, подушечками больших пальцев массирует дырочку, расслабляя. Растягивает медленно, поочерёдно добавляя пальцы. Тело бьет мелкая дрожь, на загривке собираются мурашки, дыхание постоянно сбивается. Непроизвольно двигаю бёдрами, желая насадиться на пальцы, почувствовать больше. - Пожалуйста, брат, - скулю, прогибаясь в пояснице. - Дилан. Влатмир глухо рычит, приставляя головку ко входу и проникая мягким движением. Покачиваю бёдрами, безмолвно умоляя двигаться. Размашистым толчком брат входит до влажного шлепка. Закидываю ногу на поясницу, цепляясь пальцами за лопатки. Впиваюсь ногтями во влажную кожу, дурея от каждого толчка. Придерживая за бедро, Влатмир меняет угол проникновения и меня прошибает. Комната наполняемся громким стоном, спина выгибается под неестественными углом, а ногти чертят красные полосы на спине. Толчок за толчком, перед глазами пляшут вспышки, лёгкие горят от раскалённого воздуха. На краю сознания отмечаю, что она пришла. Я чувствую, как оно примешивается к крови, раздувая вены на шее и руках. В груди зарождается звериное рычание, где-то маячит желание всадить клыки в мягкую податливую плоть. - Влат, - проталкиваю слова, совершенно не уверенный, слышит ли меня брат. - Рычи, братишка, - он прижимает запястья к матрасу мертвой хваткой, увеличивая силу толчков. - Давай же. Смотрю в глаза брата, подернутые зеленоватой дымкой. Тянусь к губам, впиваясь страстным поцелуем, от которого срывает тормоза. Крупная дрожь пробивает изнутри, выворачивает, рвёт мышцы, сухожилия, выворачивает суставы. - Влат! Братец.. Тело больше не принадлежит мне, я чувствую. Прогибаясь в пояснице, откидываю голову назад. С губ рвётся протяжный стон, сменяющийся на громкий рык. Рычание эхом отдаётся от стен спальни, проникает в вентиляционные шахты, вырывается наружу через открытое окно. Несётся быстрее света, достигая отдаленных окрестностей нашего города. Когти впиваются в ладони, окрашивая белые простыни алым. Медово-карие глаза светятся ярче янтаря под лучами полуденного солнца. Клыками задеваю распухшие от поцелуев губы. От звона в ушах едва различаю рычание брата, перед глазами все плывет. Чувствую касание губ к влажному виску, щеке, губам, чувствую приятную наполненность, тяжесть его тела. - Волчонок, - раздаётся где-то над ухом. - Мой маленький волчонок. - Влат.. Темнота никуда не делась, она рядом, она здесь. Я борюсь, стараясь дотянуться пальцами до щеки, коснуться подушечками влажной щетины. Веки наливаются свинцом. Я борюсь, чувствуя прикосновения губ к костяшкам. - Дилан. Брат ложится рядом, обнимая со спины. Прижимает к себе так, будто готов защитить от любого зла. Переплетает пальцы, касаясь губами влажной кожи на шее, шумно вдыхая запах волос на затылке. И я сдаюсь. Позволяю темноте поглотить себя, забрать в свою пустоту. Но этой ночью все будет по-другому. Этой ночью темнота скроет луну, принося забытое чувство умиротворения и спокойствия в объятиях старшего брата.