Mermaid and sailor

— Виль, чёртов ты дуралей, шевелись! — только солнце взошло, а старший товарищ юного матроса уже кричит на него, всучивая ему ведро и швабру. Тёмноволосый едва понимает происходящее, открывая свои карие глазки и посматривая на загорелое лицо Луиса, грозного и взрослого моряка. За его широкими плечами десятки плаваний, хоть он и любит покричать, но под вечер, когда стоишь с ним на палубе, выслушиваешь те захватывающие истории, то сразу становится понятно, что человек-то он добрый. — Что? — Виль встал с койки и тут же запнулся о стоящее рядом ведро. — Лу-уис! Мужики хором засмеялись над кареглазым, а тот, пробурчав что-то недовольно под нос, встал и побежал прочь вместе с уборочным инвентарём, который за всё времянахождение Виля на борту Цереры бывал только в его ещё нежных руках. — И так каждый день, каждый чёртов день. — рассержено повторял парень, выходя на палубу и осматривая пейзаж вокруг. Вдали виднелся небольшой город-порт, который стоял в окружении маленьких гор и был наполнен пьяными моряками и их пассиями, которые периодически вываливались на улицу и устраивали там, то веселые пляски, то драки, но и романтика была в этом милом городке. Был безлюдный пляж с большими булыжниками, куда Виль прибегал изредка, чтобы посидеть вдали от городской суеты и корабельного шума. Воды у этого места были необычайно тихими и спокойными, можно было даже поплавать, но это делали только бесстрашные, придерживающиеся девиза по жизни «Слабоумие и отвага». Море было тёмно-голубым и слегка мутным, но если приглядеться, то можно было увидеть движение под водой, изредка тут появлялись большие рыбы, а иногда и дельфины, которые весело кружили вокруг Цереры, но стоило старпому сойти с мостика как всё живое вокруг исчезало. Йозеф был человек скверный, его недолюбливали все, даже крысы в порту, но его приходилось терпеть, если не хочешь оказаться за бортом посреди моря. Виль носился из стороны в сторону с этим гремящим ведром, то меняя воду, то забирая забытую где-нибудь швабру. И все над его непутёвостью, конечно, смеялись, пока каждого не распинают в разные стороны, загружая работой. Но вот близится время обеда, грозное ослепительное солнце печёт тёмные пряди работяги, слегка обжигая постепенно смуглеющую кожу. Вдали, словно мираж какой-то, показался чей-то блестящий хвост, он был такой большой и переливающийся, что сразу же привлёк внимание к себе. Дельфин? Не похож. Молодой парнишка подошёл к фальшборту (а если по-привычному, то к перилам), пристально смотря вдаль, как вдруг прямо возле корабля показался тот самый хвост, но Виль едва ли успел разглядеть того, кому он принадлежал. — Луис, Луис! — кареглазый побежал к корме, где смачно врезался в твёрдую вспотевшую грудь товарища. Разозлённый взгляд товарища заставил парня говорить тише. — Ты не поверишь, я сегодня впервые так близко увидел дельфина, он был прямо возле корабля, казалось, что до него рукой дотянуться можно было. — Какие дельфины в такую жару? Ты, кажется, перегрелся. Ну-ка иди внутрь, отдохни чуток. — мужчина похлопал Виля по плечу и, когда тот забежал внутрь надстройки, встревожено посмотрел за борт, словно очень не хотел увидеть там что-то, но там и не было ничего… Вечером в кают-компании. — Вчера утром на берегу нашли очередное тело. Это матрос с Бешеного, говорят, на его лице была блаженная улыбка, словно он был навеселе перед смертью, но его товарищи мне сообщили, что видели, как он отплывал на лодке и был трезв, как стёклышко. — в окружении зевак сидел пухлый мужичина с серьгой в ухе. Он всегда доносил на судно все сплетни с берега и ни одна новость не проходила мимо его ушей. Продолжая свой рассказ, он заговорил чуть тише. — Я думаю, что в этом месте вновь появились русалки. — Сэм, да ты безумец. Какие русалки? Нас жёны потом так отрусалят и в хвост и в гриву. — выкрикнул кто-то из толпы и все сразу захохотали, забарабанив по столу и держась за полуголодные животы, только вот Луису было не до смеха. Он тихо сидел в стороне, зыркая в сторону болтуна уставшими чёрными глазами, зная, что тот абсолютно прав. Это место кишит русалками! Этот вечер рассказов мог продолжаться ещё долго, но вдруг вошёл грозный старпом и все утихли, некоторые пытались закрыть лицо рукой и отвернуться, кто-то надрывно закурил, а кто-то тихо встал и вышел. — Все по койкам, живо! Растрещались тут, как бабки на базаре. — Йозеф любил кричать без причин, а если причина и находилась, то не жалел ласковых слов для матросов, разгоняя их по местам. — Ей-богу, языками ещё не устали работать? И не нойте мне завтра, что кормят вас плохо и сил больше нет работать. Оно и видно, куда силы уходят. Мужики молча побрели прочь, шёпотом возмущаясь и лишь в мыслях ругая старпома. Луис подошёл к Йозефу, положил тяжёлую руку на его дряхлое плечо и устало вздохнул, смотря на сводного брата искоса, словно с лёгким пренебрежением и усмешкой. — Виль наш русалку видел сегодня. Намекни кэпу, что парни всё дно подчистую выгребли, нельзя нам здесь задерживаться. Глаза старпома округлились, а ноздри раздулись так, будто он сейчас закипит, как чайник, его противное лицо наполнилось лёгким ужасом, а с обветренных губ сорвался тихий смешок. Диалог не случился. Все разошлись по местам и только Виль утомлённо бродил по палубе, высматривая в море хоть что-то интересное, но всё утихло, был слышен лишь шум волн и грубые мужские голоса из кубриков. Ветер усилился и матрос было собрался идти на своё место, как вдруг всё будто содрогнулось, из воды кто-то вынырнул и протяжно запел своим сладким и соблазнительным голосом. Песнь была простая и состояла лишь из длинных звуков, которые разносились отовсюду и манили матроса в воду. Парень зачарованно слушал их и уж было собрался прыгать за борт, как вдруг крепкие шершавые руки схватили его за шиворот и потащили назад, буквально впихивая в кубрик и укладывая на койку. — Экий чёрт. И на что ты повёлся, юнец? — ночным спасителем оказался Йозеф, он прижал парнишку к кровати и отвесил ему отрезвляющие пощёчины, после которых Виль громко вздохнул и бешеными глазами смотрел на озлобленное лицо мужика. Тот тихо кивнул и также тихо ушёл, оставив всех в полном недоумении. — Русалка? — подумал парень, повернувшись набок и прикрыв глаза. Но знакомство с тайной морей ещё впереди, а пока кареглазый мирно посапывал, подложив руку под голову. Пузатый мужичина подозвал к себе старика Зака и прошептал тому что-то на ухо, посматривая на очарованного юнца, после оба моряка кивнули друг другу и спустя некоторое время захрапели.