Забывая

У Эри даже слез не осталось. Уже восемь лет она живёт в аду, задаваясь вопросом, как она ещё не сошла с ума. Дети не должны так жить — вообще никто не должен так жить. Эри не пожелала бы такого даже врагам, будь они у неё. А так, она даже Восстановителя и Хроностазиса не могла считать врагами. Они плохие, ужасно плохие. Из-за них Эри рассыпается по частям как морально, так и физически. Из-за них Эри лишилась своих родителей и счастья. Из-за них. Всё это из-за них. Но у Эри есть много интересных книг, которые приказывает ей покупать Чисаки, а Куроно раньше делал её проживание здесь намного счастливее. Он читал ей на ночь, купал, ласково относился к ней. Он был... заботливый. Эри скучает по нему. Но он пропал уже несколько лет назад, сделав Эри ещё хуже своим уходом. Он просто перестал появляться здесь. Эри не видела его даже с Каем. А спросить боялась. Да и проблемы стали еще хуже. Точнее, именно отношение Заветов к девочке. Даже Чисаки никогда не был настолько груб с ней. Он пугал её, убивал в ней надежду, уничтожал, но не был слишком... груб. Всегда холоден, отстранен, но не более. Эта комната стала домом для Эри. Таким неприятным, абсолютно неродным и нежеланным домом. Здесь одна лишь большая кровать, но ещё здесь есть книги, которые немного скрашивают жизнь девочки. Про животных, разные сказки и стихотворения, а ещё ей недавно принесли странную и сложную книгу про психологию. Эри почти не понимает её, но она кажется интересной. Кровать здесь жёсткая, твёрдая, но это лучше, чем если бы она, например, всё время проводила на полу. Искать плюсы там, где их нет, теперь её постоянное хобби. Она лежит на кровати, жалея о том, что одеяло здесь слишком тонкое и что она даже не удосужилась им накрыться. Она не знает, какое сейчас время года, да и как оно вообще влияет на подвалы, в которых она находится, но, должно быть, сейчас осень или зима. Она не знает. Эри так устала. Убегать, надеясь на удачу, и каждый раз попадаться вновь. Будто сама судьба не хочет того, чтобы девочка сбежала. Она не верит в бога — перестала верить несколько лет назад, когда тратила всё свободное время на молитвы, которые ни к чему не приводили. Она уже не верит в спасение. Свыклась с мыслью, что она никому не сдалась. Родители мертвы. А из родственников у неё есть только дядя, но она его уже не помнит. Она начинает верить Чисаки. Она никому не нужна, и никто не придёт её спасать. Ей потребовалось восемь лет, чтобы принять это. Ей потребовалась вся жизнь.

***

Дни текут размеренно, по обычному ненавистно и скучно. Эри перестала пытаться сбежать. Она устала. Ей было необходимо время для всего. Может быть, подобный отпуск ослабит бдительность охраны. И Эри станет чуточку легче в своей цели сбежать. Но если серьёзно, Эри безумно плохо. Она чувствует, как начинает умирать внутри. Как её изнутри съедает чувство собственной гибели, сожаления. Надежда осталась. Совсем немного. Настолько мало, что Эри боится её тратить. Дверь в комнату медленно открывается, пропуская свет, исходящий из коридоров внутрь. Эри слегка щурится, привстает, садится на кровати. Она смотрит на мужчину в маске с сожалением, тоской. Она не знает, кто это, но именно он водит её к Чисаки на протяжении нескольких месяцев. К Чисаки — то есть, в ту комнату, где Эри уничтожают раз за разом. После этой комнаты у Эри ещё больше ран, которые должны заживать, после использования причуды Восстановителя, но они всё также обрамляют тело девочки. Он не хочет восстанавливать её.        — Давай быстрей, — небрежно бросает якудза, кивая Эри. Девочка встаёт на ноги, медленно-медленно. Она не хочет идти туда, что совсем неудивительно, — Ну! Мужчина слегка дергает Эри за руку на себя и не отпускает, идёт по коридору. Эри едва поспевает за ним на раненых стопах. Она удивляется, когда видит, что они идут по другому направлению. От этого становится ещё более неприятно. Комнату пыток переместили? Или ее ждёт что-то ещё хуже? У неё щемит в груди от собственных мыслей и опасений. Её практически тянут на себя — перебирать ногами становится почти невозможно. Она буквально забывает, как это делать.        — К-куда?.. — у Эри хриплый и тихий голос, потому что говорит она очень и очень мало. Чаще кричит, чем просто что-то говорит. Кричит в предсмертной агонии, чувствуя как рвутся мышцы и ломаются кости, уничтожается каждая частичка тела. Просто говорить она не привыкла.        — К Чисаки, — хмыкает якудза, ускоряясь, из-за чего Эри почти падает, вовремя подхватываемая мужчиной, — Ходить разучилась? Зато как бегать, так сразу. Эри молчит, следуя по коридору. Ноги неприятно режет от каждого шага, будто в стопы впились миллионы иголок и они входят глубже при каждом движении. Пол в коридорах, хоть и не особо ровный, но терпимый. Но Эри везло убегать слишком часто и далеко, где пол был покрыт каким-то камешками и стеклышками, неприятно режущими ноги. Они не успевают зажить, как Эри предпринимает попытки бежать снова и снова. Якудза заводит Эри в лифт, — который открывается, увы, только ключом, которого у девочки нет. С ним было бы намного проще, — тыкает на кнопки пальцами в чёрных перчатках, невольно привлекая этим жестом внимание Эри. У неё ещё чудом не образовалась фобия чужих рук, но она всё также считает эту часть тела эстетичной и красивой. Главное, без крови. Окровавленные руки ужасны — Эри невольно вспоминает оторванную кисть матери. Почему почти все якудза носят перчатки? Восстановитель, понятно, а остальные? Эри хочет задать этот вопрос, но упрямо молчит, считая это абсолютно бесполезной информацией. Пора унять своё любопытство. Лифт неприятно грохочет, а когда двери открываются слышен тихий, но всё также режущий уши скрип. Эри не заметила этого, когда только заходила в него. Сейчас этот звук кажется чересчур громким, хотя Эри и понимает, что он довольно тихий. Она волнуется. Но надеется, что произошло чудо, и её заберут Герои. Или Кай сам отпустит её. Такое ведь бывает, да?.. Якудза выходит из лифта, Эри молча следует за ним по ещё одному коридору. Она не была на этом этаже. Кажется, они ехали вверх. А может и нет. Эри слишком задумалась. Ей неприятно осознавать, куда они направляются. Чисаки у неё всегда ассоциировался с болью и смертью. Она боялась его всю жизнь и боится до сих пор. Однако, она надеялась, что всё изменится. Что эта встреча... на что-то повлияет? Ей самой смешно от этой мысли, настолько она уже смирилась со своим заточением. Но ведь восемь лет прошло. Может быть, Эри больше не требуется для плана Чисаки, и он отпустит её? Эри чувствует, как волнение накатывает всё сильнее, стоит им оказаться возле тёмной двери. Совсем другое место, кажется. Но знание того, что за той стороной двери никто иной, как Кай, давит и заставляет сердце бешено колотиться, почти выпрыгивать из груди. Якудза стучит по деревянной поверхности, этот стук почти до физической боли бьёт по барабанным перепонкам Эри. Она шумно сглатывает. Кажется, что-то раздается в ответ и якудза открывает дверь, чуть подталкивая девочку внутрь. В комнате светлее, чем в коридоре. Окон нет, но лампа на столе освещает комнату приятным желтоватым светом, который делает это помещение немного... уютнее. Лучше, чем в тех тёмных коридорах. Но здесь страшнее. Из-за Чисаки, сидящего на темно-красном кресле за столом и не отвлекающимся от какой-то книжки. На столе, вроде, ноутбук, а рядом та самая лампа. Атмосфера делает немного спокойнее, но присутствие вечного мучителя заставляет Эри почти задыхаться от страха, волнения и тягостного ожидания. Дверь взади захлапывается. Восстановитель и не думает обращать внимание на девочку. Ей неловко до жути и страшно. Она слабо дрожит, чувствуя странный холод, явившийся из неоткуда. И только спустя несколько бесконечных минут Чисаки отрывает взгляд от книги на Эри.        — Ты вроде уже большая девочка, — небрежно начинает якудза, положив книгу на стол и поднявшись на ноги. Он медленно обходит комнату. Эри лихорадочно наблюдает за его движениями, едва не забывая как дышать. Но к ней он не подходит. Она счастлива одному лишь этому факту, — Поэтому сразу к делу. Ты перестала убегать. Он останавливается возле стены, опирается на неё спиной и внимательно смотрит на Эри. Почти прожигает её взглядом. Девочка в панике отводит взгляд, опуская его в пол. Восемь лет прошло, а она боится Чисаки, как в их первую встречу.        — Не то, чтобы я не рад этому факту, — задумчиво продолжает Кай, — Но это меня немало тревожит. Что ты задумала? Девочка вздрагивает, сжимает дрожащие руки в кулачки. Она молчит, в панике придумывая отговорку. Она никогда раньше не говорила с Каем так.        — Ну же. Не пора ли смириться, девочка моя? — мягко говорит Чисаки, но Эри прямо таки чувствует яд в этих словах, — Спасать тебя никто не собирается, сама ты не сбежишь, что бы ты там себе не напридумывала. Прекращай строить из себя не пойми кого. Ты не одна такая, и Героям на вас ровным счётом всё равно. Губы дрожат. Эри плохо.        — Иди сюда, — Восстановитель подходит обратно к столу, садится на кресло и одним движением открывает ноутбук. Эри стоит, не шевельнувшись, — Давай, я просто хочу кое-что показать. Эри едва перебирает ранеными стопами, подходит медленно и аккуратно, останавливаясь почти далеко взади от Чисаки. Она неловко заглядывает в экран ноутбука, и Восстановитель клацает кнопкой. Включается видео. Эри видит его. Она не думала, что ещё когда-нибудь в жизни сможет увидеть его темно-зеленые волосы и большие глаза, единственные, смотрящие на неё с заботой и желанием помочь. Его ладони, уверенно прижимающие девочку к себе, подарившие надежду на спасение. Он улыбается в камеру простых свидетелей, держа на руках нескольких детей. На фоне крушения домов и криков. Он улыбается, потому что спас этих детей. «Про-герой Деку, недавно вышедший в свет, снова спас гражданских! — гласит голос телеведущего, — Преемник Всемогущего быстро прославился ещё во время обучения, но теперь мы уверены — наши жизни в достойных руках. Деку спасёт каждого».        — Каждого, — повторяет Чисаки, переводя взгляд с экрана на Эри, — Но не тебя. Он спасёт этих детей и ещё миллионы, а ты спасенной не будешь. Пора смириться, Эри. Ты уже не маленькая, чтобы продолжать так наивно верить в чудо, которое никогда не произойдёт. Чисаки встаёт с кресла, мягко треплет девочку по волосам, от прикосновений которую сводит судорогой. Чисаки улыбается. Он хочет видеть рассудительную и спокойную Эри. Он хочет видеть сломанную Эри.        — Я просто хочу, чтобы ты это поняла и прекратила грезить о счастье. Он мягко подталкивает девочку к двери, за которой её уже ждет якудза. Чисаки не смотрит на её лицо, скрытое за волосами. Ему достаточно того, что он чувствует, как дрожит её тело и бешено бьётся сердце. Смотреть на ее сломанную, непонимающую физиономию? Он сделал то, что хотел. А так, у Чисаки и других дел достаточно, кроме как разбираться с этой девчонкой.        — Чисаки, я... — подаёт тихий голос Эри уже в коридоре, не поднимая головы, — Я... Она сжимает маленькие кулачки, дрожит всем телом, пытаясь выдавить из себя заветные слова. Чисаки это видит и ему хочется смеяться за наблюдаем этих жалких попыток. Девочка, в конце концов, просто шумно выдыхает, отворачиваясь. «Слабая, слабая Эри. Попытайся еще, дорогая.»