Проклятье

Видимо в этот вечер госпожа Случайность решила полностью взять реальность Ирины Сергеевны Зиминой в свои руки. От мучительной необходимости остаться с Глухаревым один на один – они даже и словом перекинуться не успели - ее спас неожиданно появившийся на пороге Сашка - с фингалом на пол лица, разодранным подбородком и в грязной куртке. - Привет, мам. Я дома переночую, можно? – загремел он сходу, стараясь предупредить поток взволнованных вопросов. - Ну… вообще то это твой дом…, - протянула Зимина, пытаясь сообразить, что из лекарств есть в домашней аптечке. – Что случилось? Ты в порядке? - Да, фигня. Подрался. Александр сбросил на пол огромную сумку, рюкзак, и только тут заметил молча стоявшего позади него Глухарева. - Привет, Сашка! Сергей с обалдением смотрел на сына своей бывшей, который теперь был одного с ним роста, с уже грубым мужским голосом и широкими плечами. Протянул руку – признавая, как равного себе и от души улыбаясь. Но Зимин его радости от встречи, кажется, не оценил. Вперил в бывшего майора, которого когда-то так стеснялся и даже боялся, нагло-презрительный взгляд и демонстративно засунул свои руки в карманы. - Мам, есть умираю хочу. - Умойся только сначала. Ирину озадачил этот откровенный игнор Глухарева и мысли ненадолго метнувшись от возможных причин такого показательного выпада, вновь вернулись к тому, что с Сашкой могло случится – где и с кем подрался. Сергей, между тем, кажется заметил откровенный беспорядок, начинавшийся от порога ее спальни – в спешке сброшенная форма, нижнее белье на кресле, скомканное покрывало на полу. Зимина вспыхнула, мысленно чертыхаясь и, запоздало вспоминая о том, что даже ничего не сказала убежавшему Ткачеву. И поспешно прикрыла дверь. - Глухарев, что тебе нужно? – пожалуй вышло слишком устало и раздраженно. Она уже оправилась от случайной встречи, она уже не чувствовала себя бесконечно одинокой, как несколько часов назад, когда сидела в этом самом коридоре – темном и пустом. До того, как пришел Паша… «О, Господи…», - вдруг прожгла мысль, что этот порыв все между ними изменил, и как теперь после такого безумства смотреть ему в глаза, оставаясь строгой начальницей? Ну, смотрела же она столько лет в глаза Глухареву… Кстати, Глухарев. Уйдя в свои мысли, Ирина пропустила, что он уже давно что-то горячо говорит и пытается очень искренне улыбаться. Посмотрела нетерпеливо - бывший не вызывал совершенно никаких чувств – особенно сейчас, когда нужно было осмотреть пораненного Сашку и разобраться в себе насчет дальнейшего отношения к Ткачеву. - Что даже пройти не дашь? Не пригласишь на чай? – на его лице появилась «та самая» улыбка из серии «ну, пожалей меня, видишь, я сам пришел к тебе». Годы прошли, а ничего не поменялось. Интересно, как она сама выглядит со стороны. Просто передернуло от раздражения. - Нет, извини. Видишь, Сашка в каком виде заявился. Да и для воспоминаний о прошлом устала я очень… И опять слишком хорошо знакомая кривая усмешка – даже сейчас он не смог удержаться, когда слегка кивнул в сторону спальни и процедил: - Да, я вижу. - Спокойной ночи! Глухарев наконец-то ушел. И вдруг вернулась та пустота, которую так…хм…умело…попытался полчаса назад изгнать Ткачев… и, кажется, сделал еще хуже… Что же теперь? Как себя с ним вести? Сделать вид, что ничего не было? Или все-таки взрослые люди… обоим вроде бы понравилось… изредка продолжать такие утешительные встречи, пока кому-то не надоест? Скорее всего, это будет Паша… У него ведь еще все впереди. А у нее все, похоже, в прошлом. Катастрофический брак, несколько неудачных романов… Глухарев вот… и теперь только одиночество впереди… - Мам, все нормально? Ирина вздрогнула от прикосновения сына к плечу. Сашка, ожидавший взволнованных вопросов и гневно-презрительную тираду в стиле «ну вот тебе твоя независимость, все равно к матери вернулся», был немало озадачен тем, что мать явно на автопилоте провела ваткой с йодом по его ссадинам, заклеила пластырем, положила ужин и сама зависла у плиты, смотря куда-то в окно. - Это ты из-за него так, да? - Из-за кого? - Из-за Глухарева. - С чего ты взял? – почти искренне удивилась. - Да, ладно, - сын взмахнул вилкой с насаженной на ней курицей. – Как будто я не помню, что было, когда он уехал. - А что было? - Ты сидела тут на кухне ночами напролет, курила в форточку, постоянно что-то строчила в телефоне, пила вино и иногда плакала. Стандартный женский сценарий несчастной любви. Зимина улыбнулась краешками губ – на большее, почему-то не хватило сил - ребенок у нее оказывается, куда как более внимательный, чем она думала. - Много ты знаешь… Нет, Саш. Не из-за него. Я его случайно встретила. Представляешь, на служебной машине чуть не вписались в его машину, где он ехал с семьей. Еще надо было умудриться в огромной Москве… С ним все давно в прошлом. Я устала просто очень сегодня. Пойду спать. И ты давай. Рада, что ты вернулся. Очередной вопрос Сашки заставил замереть в дверях кухни, окаменеть в буквальном смысле и хорошо, что он не видел ее лица в этот момент. - Мам, скажи, ты чувствуешь себя несчастливой? - Все в порядке, Саш. Я же сказала. Спокойной ночи. Впервые за долгое время полковник Зимина ночью в буквальном смысле выла в подушку, терзая ее зубами и давясь от икоты. Но к утру как будто даже стало легче…