Внутренний конфликт

      Маринетт думает, что перетрудилась, когда утром в зеркале видит на лице знакомую маску. Ледибаг в отражении смело ухмыляется, вздергивая подбородок, готовая спасти весь мир. Мари трясет головой, и наваждение пропадает. По дороге в школу Тикки обеспокоенно интересуется ее большей, чем обычно рассеянностью, и Маринетт просто ерошит и без того растрёпанные волосы, бормоча что-то про усталость, потому что просто не может сказать, что пальцы в который раз спотыкаются о края костюма.       Маринетт опускается за парту, краем сознания отмечая какие-то новости, которыми с неизменной энергией делится Алья, и в попытках не думать об утреннем происшествии в ванной пропускает момент, когда Хлоя находит очередной повод к ней придраться. Поэтому она чисто на автомате закатывает глаза, привычным движением отодвигая дочку мэра, которое всегда было эффективно против приставаний блондинки с просьбами о селфи с героиней. Класс тут же замолкает, потому что во всем этом движении сквозило чем-то сильным, уверенным, беспрекословно требующем уважения, будто перед ними не Мари, а какая-нибудь Ледибаг. Глупости, правда?       Маринетт еще полдня прячется от вездесущих одноклассников и собственной лучшей подруги, не понимая, что на нее нашло. Тикки советует хорошенько отдохнуть, что вероятно прекрасная идея. На следующее утро в зеркале никого постороннего, но на задворках сознания маячит смутное беспокойство.       Через пару дней на Париж нападает очередной злодей, а Мари медлит, выглядывая из-за угла здания, потому что её колотит от одной мысли о том, чтобы надеть костюм. А Тикки, смотря сквозь нее, будто на автомате повторяет, что чувства не имеют значения, когда на кону стоят жизни и здоровье простых людей. Маринетт хочется кричать, спрашивая, почему же тогда её чувства не имеют значение, она ведь тоже просто человек. Но лишь стыдливо склоняет голову и шепчет слова трансформации. А через мгновение Ледибаг, расправив плечи, взлетает на уровень крыш, чтобы в очередной раз избавить мир от зла.       После сражения Кот привычно расточает комплименты в очередной попытке задержать ее подольше, но Маринетт внутри грустно усмехается, зная, что если она спросит, какой у нее любимый цвет, он будет также далек от ответа, как Хлоя. И, казалось бы, ничего удивительного, Мари всегда это знала, но на душе остается какой-то неприятный осадок. А ночью, она может поклясться, в темноте видны контуры алой маски.       Утром Маринетт не замечает, каким удивленным взглядом провожают её родители, не слышит восхищённых присвистов парней, пока идёт по коридору, слишком погруженная в свои мысли, потому что подобные знаки внимания никогда не относились к ней. Да и ничего в ней не поменялось. Обычная одежда, почти полное отсутствие макияжа, духи те же, что и последние пару лет. Вот только по коридору уверенно вышагивает походкой от бедра, небрежно закинув рюкзак на плечо, со взглядом, от которого хвост Кота всегда ходил ходуном, сама Ледибаг во плоти. Когда Мари моргает, уже сидя за своей партой, ей вдруг становится до ужаса страшно, что она пришла в школу, не сняв трансформацию. Потому что поверх кожи почему-то чувствуется привычная ткань костюма, а на лице сверкает улыбка, которой она задабривала напарника перед особо неприятными поручениями. На руке ни следа красного.       «Тебе не помешало бы немного удачи Ледибаг!»- смеётся Алья, а Маринетт совсем не смешно. Хотя ей бы отшутиться, что, мол, с героиней-то у меня вообще ничего общего, как она всегда делала. Как она всегда верила. Но вместо этого, Мари почему-то выпрямляется, улыбается широко, солнечно и заявляет без тени сомнения: «Она и так моя». Подруга поднимает брови в замешательстве, но пожимает плечами и переводит тему. Маринетт отстранённо думает, что же она должна такого сделать, чтобы все поняли.       Сдерживать Ледибаг внутри себя оказывается нелегко, но Мари справляется, пока весь ее контроль не рассыпается как карточный домик. Очередной не очень сильный злодей побежден, героиня улыбается на камеры, игнорируя отчаянный писк камня чудес, а Маринетт внутри так свыклась к ощущению костюма в повседневной жизни, что детрансформация перестала ассоциироваться с какими-либо изменениями. Так что когтистые лапы, утягивающие ее в укрытие на крыше, становятся для нее огромным сюрпризом. Яркий розовый свет окутывает ее, а Кот прячется за выступом, преданно исполняющий её желание. Потом они вместе с Тикки отчитывают её, а Мари не знает: верить им или собственному мозгу. Который с полной уверенностью утверждает, что маска всё ещё на ней.       Маринетт разрывается на части. Она должна вести себя так, будто бы она и Ледибаг – две разные личности. Они и есть две разные личности. Но все ее сознание смешивает их будто в блендере, заставляя Ледибаг путаться в собственном йо-йо, а Маринетт излучать ауру супергероя. Всё становится хуже, когда она внезапно замечает, сколько лиц героини вокруг. Баннеры, плакаты, листовки, витрины. Везде, везде Ледибаг. Маринетт и рада бы спрятаться, да вот даже из зеркала, сверкая белозубой улыбкой, смотрит то же самое лицо в красной маске.       Она борется как может, но это не приносит никаких плодов, потому что на вопрос Альи, почему она вчера не взяла трубку, звучит ни что иное, как: «Сражалась с очередным злодеем». Подруга щурится, тень подозрения мелькает в её глазах, но затем Алья просто трясёт головой, выкидывая из неё абсурдные мысли, и заявляет, что всё равно узнает правду.       Маринетт теряет себя. Путается в лабиринтах собственного разума. Борется за место в собственном теле. Ломается, постепенно рассыпаясь миллионами алых осколков. Все вокруг говорят о Ледибаг, везде её преследует лицо Ледибаг. Ледибаг, Ледибаг, Ледибаг. Алья переносит их ночевку, говоря, что по расчётам Ледибаг должна появиться в другом районе, Адриан, влюбленно вздыхая, чуть не врезается в столб, засмотревшись на новый плакат с героиней, Нино, когда они собираются поиграть в его новую приставку, убеждает её, что игры с Ледибаг круче всего. Мари сравнивает, сколько раз за день произносят её имя и имя героини Парижа. И ночью, лежа в темноте, ёжится от холода, ползущего по спине, потому что кажется, что это Маринетт не существует.       Мари пробует расспросить Тикки, уныло отмечая, что играть на публику удаётся всё лучше и лучше. Но квами поникает, раскрывая несколько важных подробностей о своей силе. Всё в мире должно быть скомпенсировано. Так, например, Коты Нуары всегда всей душой обожают свои силы, что помогает им справиться с силой неудач. А вот Ледибаг… Тикки, отведя в сторону грустные глаза, тихо говорит, что в жизни каждой из тысяч героинь есть огромная ложка дегтя. Большая часть из них начинает ненавидеть свои силы. Квами подавленно замолкает на несколько мгновений, а Маринетт старается всеми силами не показывать, что это как раз то, что может произойти. Тикки явно не хочет ее пугать, но все же говорит. Все Ледибаг, кроме одной, сломались под натиском собственной силы. Справиться смогла лишь самая первая хозяйка силы. Та, что была Истинной Ледибаг. Мари быстро заминает тему, потому что от этого слова горчит во рту. Истинная. Это так обесценивает всех остальных девушек, ставя их на несколько порядков ниже, что Маринетт скрипит зубами, сжимая руки в кулаки, и вдруг ненавидит.       Положение ухудшается с каждым прожитым днем. Мари срывается на всех и вся, щурит глаза в презрении и пропадает целыми вечерами. Родители и Алья обеспокоенно шепчутся на кухне, а Маринетт больше не скрывает, что уходит и возвращается через балкон. Тикки пыталась читать ей очередные нотации, но от Мари теперь просто сквозит болью и злобой, так что все силы квами уходят на то, чтобы не дать Бражнику их обнаружить. Никто не понимает, что вдруг поменялось, а Маринетт лишь кривит губы в усмешке, ведь теперь-то они её заметили. При трансформации костюм выглядит темнее на пару тонов.       Маринетт всё чаще отсылает Тикки куда-нибудь и ведёт разговоры с Ледибаг, по кругу проходя стадии отчаянной мольбы и тёмных угроз. Та никогда не отвечает, но улыбка становится разочарованной. И Мари бессильно рычит в пустоту, потому что она разочаровывает даже свою собственную галлюцинацию. И пока она осознает, что это лишь плод ее воображения, то все в порядке. Правда?       По недавно образовавшейся традиции все затихают, когда Мари входит в класс. И в этом есть свои плюсы и минусы. Из плюсов, конечно, то, что с нынешним состоянием её нервов, куда лучше, чтобы никто к ней не приближался. Из минусов: у Мари своя вездесущая причина для срывов. Которая больше не улыбается, но с завидным постоянством мелькает в любой отражающей поверхности. Это лишь вопрос времени, когда Маринетт возненавидит Ле… нет, себя, достаточно для того, чтобы всё наконец разрешилось.       Как ни странно, это происходит посреди урока литературы. На фоне идет лекция о мотивах героев какого-то очередного произведения. Хлоя встревает с очередным комментарием насчет героини Парижа: «А вот Ледибаг, в отличие в этой фифы, идеальна». И внутренний градусник Маринетт с треском лопается, отравляя ртутью ненависти ее обессилившее от постоянного напряжения сознание. Она почти чувствует, как где-то Бражник готовит для нее персональную акуму, но не обращает внимания, слишком занятая тем, чтобы прошипеть в ответ дочери мэра: «Это далеко не так». И прежде, чем Хлоя успевает что либо возразить, Маринетт выкладывает им всё, что думает, а перед глазами все в алом с вездесущими черными точками.       - Ты понятия не имеешь, о чем говоришь,- низким голосом начинает она, замечая, как передергивает ее друзей.- Как думаете, кто такая Ледибаг?       В классе воцаряется мертвая тишина. Даже учительница молчит, инстинктивно ощущая неладное. Маринетт обводит, она не сомневается, безумными глазами одноклассников. Она так устала. Устала бороться с тем, что, по словам Тикки, неизбежно для каждой Ледибаг.       - Ответьте же мне,- тянет губы в широкой улыбке, больше похожей на оскал.- Ледибаг – костюм или человек? Тот, кто под маской, или сама маска?       - Конечно человек,- непривычно серьезный Адриан сверкает уверенностью в изумрудных глазах. Дыхание у Мари не замирает привычно.       - Ты уверен?- она смеется легко.- Но почему тогда никто из вас не относится к ней, как к человеку?- из сумки обеспокоенно выглядывает Тикки, но вылезти не решается. Маринетт кривит губы. Ах да, тайна магии важнее чувств.       - Послушай, - Алья протягивает к ней руки.- с тобой что-то не так. Позволь нам…       - Нет, это вы послушайте!- срывается Мари, но также быстро успокаивается. Возможно, она и правда просто сошла с ума.- Вы знали, что все Ледибаг, кроме самой первой, сломались? Все идеальные Ледибаг ненавидели свои силы.       - Откуда ты знаешь об этом?- вдруг ощетинивается Адриан, на которого тут же падают предупреждающие взгляды. Последнее, что всем нужно, так это провоцировать Маринетт. Но та на удивление, наоборот расслабляется, поворачиваясь к нему с практически блаженной улыбкой, и безмятежно тянет:       - Потому что пришла моя очередь сломаться.       По классу проходит поражённый вздох, а Мари чувствует некоторое облегчение, признав вслух то, что донимало её несколько месяцев. Если ей всё же суждено рассыпаться, она сделает это красиво.       - Теперь понимаете, о чем я? Ты сказал, что Ледибаг это человек,- она поворачивается к ошарашенному Агресту.- В таком случае, Ледибаг не существует и никогда не существовало. Правильный ответ,- она прохаживается, как учитель у доски, объясняющий сложную тему.- Ледибаг лишь маска, образ. Есть только наполнение для этой маски, вот и все. Наполнение, которое никогда никого не волнует.       - Маринетт, почему ты не сказала?- на глазах Альи блестят слезы.- Мы бы…- она всхлипывает,- мы бы что-нибудь придумали…       - Потому что Ледибаг должна защищать абсолютно всех, кроме одного человека,- Мари поворачивается к сумке.- Себя. Не так ли, Тикки?       - Я никогда не хотела, чтобы так получилось,- квами вылетела из сумки под несколько приглушенных визгов, не видя смысла пытаться что-то исправить. Она слишком много раз видела, как это происходит, и в этот раз сердце болело ни капли не меньше.       - Но все же сделала,- тихо отвечает Маринетт, вдруг сжавшись, и беспомощно озирается.- Почему, Тикки? Почему? Я делала все так, как ты говорила. И это возвело Ледибаг на пьедестал. И стерло Маринет Дюпен-Чен.       Комната вновь погрузилась в тишину. Никто не был в силах шелохнуться. В одно мгновение их обожаемая героиня стала их одноклассницей, не смогшей примириться с собой.       - Нет.       Как зачарованные, все перевели взгляд на Адриана, поднявшегося с места.       - Ты не стерта,- он обошел парту, держа на руках маленькое черное существо, вдруг поднявшееся в воздух и подлетевшее к Тикки. Квами Кота Нуара.- Я как никто другой видел тебя в бою. И, оказывается, видел и все остальное время. Ты не стерта, как ты не видишь?- Адриан поймал ее взгляд.- Помнишь, как ты помогла Роуз с математикой? Ты спасла ее от домашнего ареста и ссоры с родителями в преддверии выступления ее группы. А тот случай, когда ты за одну ночь нарисовала костюмы к конкурсной работе Натаниеля? А огромная работа, которую ты проделала для Джаггета Стоуна? Ты столько раз помогала мне в битвах, будучи далеко без костюма. Как ты можешь говорить, что лишь костюм имеет значение?       - Ты самая лучшая подруга, которую я могла бы пожелать,- подхватила Алья, тоже поднимаясь с места.- Мы с тобой прошли через столько всего вместе. Ты поддерживала меня тогда, когда мне хотелось свернуться клубком и спрятаться от мира. Улыбалась в самые темные дни. Так что я не позволю тебе думать, что ты не имеешь значение,- в карих глазах Альи вновь сверкала решимость.       - Мари, я знаю тебя всего на пару лет меньше, чем Алья,- Нино улыбнулся друзьям.- И на моих глазах ты помогла стольким людям. Кому-то делом, кому-то словом, кому-то просто улыбкой. Я никогда не забуду, как ты сказала мне когда-то, что все можно решить, если верить в себя. И знаешь, может сейчас ты потеряла эту веру, но не значит, что потерял и я.       И затем всех будто прорвало. Каждый говорил, как Маринетт, а не Ледибаг помогла им. А Мари просто стояла посреди класса, растерянно перебегая глазами от говорящего к говорящему. Она думала, что все разочаруются, что вскоре будут восхвалять следующую героиню. Но вот она здесь, в кругу людей, заверяющих её в том, что теперь их очередь ей помочь, и они не бросят её одну. Тикки смотрит не сквозь, а на нее. Потом в сознание пробилась мысль, что Адриан – это Кот Нуар, и он тоже не отказался от своей напарницы. Они… Они всё ещё здесь. Они здесь для Маринетт.       Она почувствовала, тоже самое, что и тем первым утром, обнаружив в зеркале маску, и медленно обернулась к окну. Там, слабо отражаясь на поверхности стекла, была Ледибаг, мягко улыбающаяся ей. Маринетт почувствовала, как по щекам катятся слезы, забирая с собой все. В тот миг, когда она встретилась глазами со своим отражением, все встало на свои места. Маринетт это Ледибаг. А Ледибаг это Маринетт. Они не две разные личности, борющиеся за существование в одном теле. Они одно целое. Ледибаг в отражении кивнула, не прощаясь, а скорее подтверждая, что они приняли друг друга, и растворилась.       Мари мало поняла, что произошло, наслаждаясь чувством освобождения и единения самой с собой, поэтому чуть не подпрыгнула, когда осознала, что рёбра чуть ли не хрустят в чьих-то объятиях, к мокрой щеке прижимается Тикки, а вокруг целый гомон голосов. Человеком, хотевшим выдавить из неё внутренние органы, оказалась Алья, Адриан тянул её за руку не понятно, пытаясь ослабить хватку или заменить ее своей, а остальные восторженно переговаривались о чёём-то.       Алья вдохновлённо щебетала обо всем подряд, начиная с того, что видимо журналист из неё пока никудышный, раз она проморгала Ледибаг под носом, до того, как она рада, что с Маринетт теперь всё в порядке. Что как раз и спустило Мари с небес на землю. Она повернулась в сторону кружившей вокруг неё Тикки, задав мучающий её вопрос.       - Со мной правда всё в порядке?       Гам смолк, когда все затаили дыхание в ожидании ответа квами.       - Маринетт,- Тикки мягко улыбнулась, сверкая слезами в уголках глаз,- я сомневаюсь, что ты поняла, что произошло. Когда ты обернулась к окну и кивнула, твоя маска ненадолго появилась, все это видели.       - Это было так красиво,- вставила Алья.- Это было такое спокойное, нежное свечение.       - Да, очень красиво,- продолжила квами.- И такое я видела лишь раз. Больше пяти тысяч лет назад у самой первой Ледибаг.       По классу пронесся ропот восхищения.       - То есть все будет хорошо?- некоторые воспоминания все еще заставляли Мари ежиться.       - Да, теперь да,- заверяет Тикки, и Маринетт верит.       Пока на следующее утро в зеркале не мелькает знакомая маска.