Тёмные улицы тянут меня к себе, Я люблю этот город, как женщину Икс. На улицах люди, и каждый идёт один, Я закрываю дверь, я иду вниз. В.Цой
В сравнении с сентябрьскими дожди октября были не в пример холоднее и не заканчивались долгими часами. Софи возвращалась домой после визита в больницу, прячась под мокрый зонт. Она старалась держаться подальше от шумных подростков и мужчин. Рассматривая их издалека, она думала о готемских парнишках, отколотивших мистера Флека. Иногда она пыталась представить, как он переодевается во что-нибудь нелепое, большое, пёстрое, как мажет лицо красками для грима и собирает под парик густые, тёмные волосы. Сколько оснований полагать, что это, по меньшей мере, странно, неправдоподобно, она имеет? Пожалуй, достаточно, а может быть, и нет. Софи взялась за ручку тяжёлой, уродливой входной двери. Слева тянуло запахом табачного дыма. Там стоял мистер Флек. Он прислонился к стене, запрокинув голову и поднимая мечтательные, улыбающиеся глаза к мрачному готемскому небу. И это было не всё: в губах он удерживал сигарету, а в руке шариковую ручку, которой что-то писал на страницах толстой тетради. Внимательно перечитывая написанное, он отвернулся от Софи Дюмон, не замечая её. Передёрнув худыми плечами, точно куртка была слишком тяжела для них, Флек усмехнулся и что-то проговорил. Он захлопнул тетрадь, посмаковал смятый кончик своей сигареты и задумался. Софи удивил и его вид: из-под его расстёгнутой куртки выглядывал сюртук, а брюки были отглажены. Впрочем, красивые серые брюки висели на нём, как на пугале… Ей стало интересно узнать причину его хорошего настроения. Но подойти к нему сейчас означало навести его на воспоминания о минувшем вечере, и, возможно, смутить. Софи ушла домой, размышляя о соседе. Он улыбался, а ведь недавно был сильно бит… Слегка опозорился перед ней недавним вечером, но явно не потерял присутствия духа. Мистер Флек дал ей свой номер, но куда она его засунула? Софи обшарила карманы курток, висящих на вешалке, и облазила полки. Машинально сунув руку в кармашек домашних штанов, она нащупала смятую бумажку, а потом развернула её и впервые изучила начертанные его рукой цифры. Но звонить не стала. Тем временем в коридоре гремел зычный голос миссис Дженкинс. Кажется, она опять с кем-то повздорила. Прислушавшись, Софи обнаружила, что оппонентом миссис Дженкинс в этот вечер стал пьющий мистер Крэйг. Соседи осыпали друг друга нелестными комплиментами, затем мистер Крэйг посоветовал миссис Дженкинс перестать «трескать по ночам» и «убрать к чёртовой матери свои шкафики из коридора». Он грубо протопал по направлению к своей двери и так ею хлопнул, что, наверное, сбил с неприглядной стены ещё один кусок истрескавшейся краски.* * *
— Миссис Дженкинс, что-то вы не в ладах с соседом. — Что? — миссис Дженкинс затрясло от злости. — Не в ладах? Да он меня просто задолбал!.. Как только выхожу полить цветы на лестнице, сразу вылезает. — Быть может, он влюблён? — Ещё чего. Зачем он мне?.. Видно же, что жадный и плохо зарабатывает. Пожилая афроамериканка оправила отутюженные волосы. — Софи, а у тебя имеется кавалер? Мисс Дюмон пожала плечами. — Вроде бы нет. А что? — Очень жаль! Могу познакомить со своим двоюродным племянником. Он овдовел уже как год. — Ммм… нет. Спасибо, не стоит. — Зря отказываешься. Всё-таки Джонни лучше, чем Флек, который всучил тебе миксер. Наверняка он хотел к тебе подвалить. — Я ничего такого не заметила, — солгала Софи. — Пригласить тебя в «Пого», куда всё время ходит. Он ещё этого не сделал? — Нет, — простодушно ответила Софи. — Не сделал… Хотя… Она потёрла лоб ладонью, стараясь утаить от миссис Дженкинс смущение. — «Пого»… Звучит очень знакомо. Что это за место? — Ресторанчик со сценой, где по вечерам выступают комики и прочие идиоты. Мистер Флек глядит на выступления и что-то пишет в своей тетради. — Но откуда вы знаете?.. — Один раз сходила туда с невесткой. Заметила его среди гостей. Охранник сказал, что часто видит мистера Флека в «Пого». — Надеюсь, вы хорошо провели время. — Нет, мне совсем не понравилось. В дни моей молодости шутки были куда приличнее. А это — вульгарщина, безвкусица. Мистер Флек сидел там один, точно пенёк. — И писал что-то в тетрадь? — Почти каждое слово того кичливого петушка… Софи молчала, отводя взгляд от полного, поблёскивающего в сиянии неверного света тусклых коридорных ламп лица дородной миссис Дженкинс. Миссис Дженкинс, приобретшая дорогой телевизор, решила немного прихвастнуть перед ней, думая, что прочие соседи слишком стары и ничего не поймут. Кроме того, она попросила прочитать сопутствующие приобретению бумаги. Софи осточертело читать миссис Дженкинс инструкцию, — старушка ничего не понимала, осыпая её лавиной дурацких вопросов. Конечно, за столь скучное занятие она должна была наградить её очередным рассказом, и Софи ожидала этого в странном нетерпении. Так значит, мистер Флек действительно мечтает стать комиком? А сказал, что уже комик. Ещё тогда Софи решила, что он просто шутит. Кажется, столь сильное желание в его глазах приобрело видимость почти свершившегося. Миссис Дженкинс шуршала бумагами и ворчала, обругивая мелкий шрифт и непонятные схемы. В эту минуту Софи здорово увлеклась, представляя мистера Флека, одиноко сидящего в центре набитого людьми зала, скрытого в полутени, что-то пишущего и, наверное, размечтавшегося, как мальчишка. Кто-нибудь ещё обсуждает это точно так же, как и почтенная Дженкинс. Она смеётся над его желанием не только стать комиком, но и хотя бы начать встречаться с женщиной. — Ваш телевизор шикарен, мэм! Но лучше поменьше рассказывайте о нём соседям. — Знаю, знаю… Если что, приводи ко мне дочку. Она славная девочка. Хотя, должна признаться, больше всего я люблю моего Рори. Ужасный шалун, но что за малыш! Софи ни разу не видела Рори, но портрет, который его бабушка уже давно нарисовала в её воображении своим красноречием и вздохами, совсем не расположил её к этому юному сорванцу. — Какие щёчки, а как он держится! Настоящий денди, и в свои четыре года уже завидный жених. — Ну, надо же… Рори так нравится девочкам? — О, да, — рассмеялась Дженкинс. — Софи… Тебе нужно устраивать личную жизнь. Ты ещё совсем молода. Без мужика хорошо только на старости лет, когда ничего не надо.* * *
Следующий вечер мисс Дюмон провела в больнице с Джиджи, набирающейся сил в компании новых знакомых, — детей из палаты, куда ее поместили для наблюдения и медсестер. К приходу Софи Джиджи успела нарисовать несколько рисунков, на одном из которых изобразила карету скорой помощи и усатого доктора. Она почти ничего не смогла рассказать о том злосчастном дне, когда ей стало плохо, разве что припоминала Джимми, малыша, который целый день отнимал у неё машинку, и на котором она в сердцах порвала футболку. Как видно, случившееся после столь жаркого выяснения отношений погрузило Джиджи в горячие слезы и в беспамятство, но Софи так и не выяснила подробностей у миссис Браун, воспитательницы, чья смена пришлась на послеобеденное время. Почему Джимми третировал Джиджи, оставаясь безнаказанным, осталось для Софи загадкой, которую предстояло разгадать. Джиджи, одетая в бирюзовую пижамку, опиралась спиной на больничную подушку и с нетерпением ждала, когда санитарка включит телевизор. Тем временем медсестра пожаловалась Софи на её избирательный аппетит… Решение проблемы имелось в пакете, который Софи предусмотрительно взяла с собой. — Похоже, вы очень заботливая мать. — Наверное, она не станет есть яблоки, но попробовать стоит, — ответила Софи. — Очень жаль, если не станет, питание у нас строго диетическое. Софи невольно нахмурила брови. Естественно, диетическое питание больницы не казалось ей чем-то особенно интересным, как и отощавшая на казенной еде, упрямая Джиджи. Она не ждала, что дочку вразумят её напутствия, хотя и проговорила с ней не менее пятнадцати минут. Софи покинула больницу налегке, в несколько обескураженном, но куда более спокойном, чем пару дней назад, настроении. Едва она вошла в квартиру, как в ещё незапертую дверь постучали. Мисс Дюмон вспомнила об увлечённом ею соседе, незадачливом мечтателе и бестолковом собирателе шуток. Интуитивно она понимала, что это не он. Стук в дверь был слишком резким и смелым. К её скорбному удивлению и даже досаде, у порога стояла сияющая миссис Дженкинс. Деловая дама крутилась, как умела, — предлагала соседям пошив трусов и фартуков, пыталась продать им диванные подушечки собственного производства и иногда обносила своей выпечкой. Она держала в руках блюдо, накрытое салфеткой. — Софи, попробуй мой ревеневый пирог. — Как вы узнали, что я дома? — неосторожно спросила Софи. — Я всё знаю, милочка. Миссис Дженкинс ступила в тесную прихожую, торжественно приподнимая салфетку. — Вы настоящая кудесница, — сказала Софи, стараясь придумать повод для выпроваживания миссис Дженкинс. — А то. Бьюсь об заклад, ты даже не знаешь такого рецепта. А где Джиджи? Джиджи, где ты, моя рыбка?.. — Джиджи ещё в больнице. Я заберу её через пару дней. — Она у тебя неправильно питается, вот и всё, милочка моя. Аппендицит в таком нежном возрасте! Ты верно на ходу из сада давала ей сникерсы да орешки? Софи вспыхнула. — Почему вы так думаете? — Всё равно это о чём-то говорит. А что сказали врачи? Софи едва сдержала улыбку… — Миссис Дженкинс, я бы и рада поведать, но всё-таки воздержусь. Та понимающе усмехнулась. — Принеси-ка тарелку. Во время передачи пирога миссис Дженкинс продолжала болтать: — Кстати, мисс Флек сегодня увезли в больницу. Знаешь ли, ведь тут такое было! Приезжала полиция. Два копа. И они… — Мисс Флек увезли в больницу? — перебила её удивлённая Софи. — Почему? Миссис Дженкинс сдвинула тонюсенькие брови. Впрочем, на вопрос ответила: — Честно говоря, не знаю. Врач не захотел со мной разговаривать. — И как он? — Кто? — Её сын. Миссис Дженкинс печально махнула рукой: — Он разбит. Влез в машину вслед за носилками, да так и сник.* * *
Оставшись наедине с собой и ревеневым пирогом от миссис Дженкинс, Софи снова не могла избавиться от мыслей о мистере Флеке. Её не беспокоило то, что они медленно приобретали характер постоянства и участия. Мистер Флек не болтался за ней по улицам, не пытался прийти с визитом и не спрашивал, почему она ему не звонит. Конечно, это не значило, что он не думал об этом. Но, как видно, мистер Флек при такого рода состоянии вынужден был собирать свою смелость по крупицам. Господи, но как же его зовут? Артур? Или всё-таки Арчи?.. Наверное, стоит позвонить ему хотя бы из соображений вежливости, раз уж в их буднях произошло столь грустное совпадение. В последний год своей не слишком длинной жизни Софи Дюмон не заморачивалась тем, чтобы с ходу запоминать имена. После переезда в эту квартиру ей потребовалось три месяца, чтобы распознавать ближайших соседей. Софи намеренно отдалилась от новых знакомых… Догадываясь об их любви к болтовне и домыслам, она понимала, что её сомнительное семейное положение вызовет у них не слишком хороший интерес. Машинально покручивая колёсико телефона, Софи решила, что спросит мистера Флека о том, как его зовут. Софи чувствовала его тревожную внутреннюю незащищённость. Она испытывала не совсем осознанное желание узнать его чуть лучше, наверное, чтобы не быть, как его соседка напротив, миссис Дженкинс, — дура дурой… Софи понимала и старания миссис Дженкинс, направленные на то, чтобы не быть забытой и ненужной. Но мистер Флек, лишённый всяких признаков самолюбия, несмотря на свою необычную оторванность от неких условностей и норм, казался не самым плохим парнем. Трубку не взяли. Это было не удивительно: скорее всего, мистер Флек так и не вернулся. Вероятно, они могли бы встретиться у больницы или у дома, но разминулись и там, и здесь. А значит, сейчас он сидит в палате с мисс Флек, единственный сопереживающий своей матери, чувствующий себя стоящим у порога возможной потери. Ужасное ощущение… Софи хорошо знала, что это такое. Мысленно она готова была сказать ему что-нибудь ободряющее, но в стерильном воздухе больничной палаты, где он мог находиться, точно ничего не прозвучит, даже если ей этого очень захочется. Пора было приступать к обычным делам. Софи загрузила бельём стиральную машину — раритет почтительных размеров, приготовила лёгкий ужин. Холодный вечер заглядывал в её окна наблюдательными, тёмными глазами. Засыпая, она опять вспомнила о соседе. Лучше позвонить ему завтрашним вечером, чтобы не пришлось выговаривать о своём сочувствии, стоя в несимпатичном коридоре.* * *
Скудных слухов о невменяемости мистера Флека было достаточно для того, чтобы соседи не воспринимали его всерьёз. Пожалуй даже, они полагали, что провидение ставит над ними эксперимент, устроив им такое соседство. Любовное увлечение мистера Флека смешило и немного пугало Софи, но, улавливая отношение соседей к Флеку, она не могла выкинуть его из головы. С момента, когда она пыталась до него дозвониться, прошли сутки. Теперь она была почти уверена, что он вернулся. Но короткие, размеренные гудки в телефонной трубке тянулись целую вечность, пока не оборвались. Видимо, мистер Флек выключил телефон. Поздним вечером Софи покинула свои комнаты. Ближе к квартире «8J» коридор, освещённый мерцающими лампами, был заставлен шкафчиками миссис Дженкинс под предлогом какого-то подозрительного «ремонта». В этом коридоре не было ровным счётом ничего красивого, и Софи не воспринимала его, как часть тёплого домашнего мирка. Он был враждебно безлюден, и, обставляя идущего обшарпанными стенами, как бы сжимал в тиски. За дверьми, мимо которых шла Софи, наверняка царили безопасность, уют, но они выглядели глухими, безучастными, как и обитатели дома, скрывающиеся за ними и невольно подчёркивающие своё равнодушие ежедневной вынужденной вежливостью. В этом замкнутом пространстве дружеские связи держались исключительно на отношениях выгоды (как, например, поступала миссис Дженкинс) или сплочения одних соседей против других (так делал ворчащий мистер Крэйг). Софи Дюмон думала о том, что впервые за много недель прочувствовала своё одиночество и свою непричастность к этому коридору и этим дверям. Здесь не было ни одного лица, на которое ей действительно хотелось бы смотреть. Софи нажала кнопку звонка, но он не работал, — под звонком торчал обрубок, слабо блеснувший свежим срезом медного проводка. Не берущий трубку и не слышащий звук дверного звонка мистер Флек удивил Софи, которой казалось, что в глубине души он мечтает заговорить хотя бы с ней. Быть может, с болезнью матушки его страсти поутихли?..