Creating "Quartet Of A Down"

Зал полнился гостями. Миссис Лоуренс, хозяйка, видела на них одно и то же выражение ожидания. Никто не говорил о тех, кого ожидали, но в воздухе витала мысль: "сейчас они придут, и разрешится один вопрос".        – Доброго дня, миссис Лоуренс, – произнёс, входя, мужчина с нависшими над чёрными глазами веками.        Миссис Лоуренс стояла посередине комнаты. Она обернулась с забившимся сердцем в груди и быстро прошуршала платьем к своему особенному гостю.        – Вы снова с нами! Даже не верится... – заговорила хозяйка дома.        Затем все-все гости повернулись к вошедшему, и толпа словно беззвучно выдохнула, удивляясь ему и всматриваясь в него. Особенного гостя это раздражило.        – И я рад вас наконец увидеть, – слабо улыбнулся он миссис Лоуренс.        – Мистер Танкян, расскажите же о ваших странствиях!        Посыпались приветствия одних, пожелания других, вопросы третьих. Мистер Танкян учтиво отвечал. Говорили, когда-то кроме учтивости в нём было что-то несоразмерно большее, но теперь оно поблёкло и выцвело.        Странник этот в конце прошлого года пересёк Атлантику, перебрался вдоль берегов Европы к югу Российской империи и на три месяца остался в Армении. Обратный путь был таким же длинным и, к сожалению странника, привёл туда, откуда он убежал.        – Итак, мы на месте, – тихо константировал высокий человек, проникая с двумя друзьями в комнату.        – Вы видите Сержа? – поинтересовался один.        Самый молодой молчал и не смел дышать.        – Пока не вижу, – ответил высокий. Потом с сочувствием взглянул на молчаливого друга. — Дарон, не переживай. Серж не мог уехать из-за ссоры с тобой. Джон, ты как думаешь?        – Мне вообще не верится, что ты мог с Сержем так сильно поссориться! – высказал Джон.        Дарон подавленно возразил:        – Но это правда! Вам он писал письма из путешествия, а мне – нет... Шаво, ну это же ужасно!        – Я не думаю... – неуверенно начал Шаво и был прерван миссис Лоуренс и голосами из толпы.        Толпа перешёптывалась:        – Это Малакян с их общими друзьями!        – Как-то его примет мистер Танкян?        – Поговаривают, они в ссоре...        Лоуренс молвила:        – Добрый день, господа. Серж уже здесь, вы можете обратиться к нему. О, Дарон, не волнуйтесь, пожалуйста, – попросила хозяйка. Малакян был младше неё, поэтому она позволяла себе называть его по имени. – Это всё тот же Серж Танкян, которого мы с вами знаем. Вам нечего сторониться его.        – Хотел бы я точно знать, что он не изменился, – вздохнул юноша.        – Я предлагаю нам с вами прямо сейчас пройти к нему, – предложила миссис Лоуренс трём друзьям.        Между лбом и губами Танкяна блестнула молния, когда он приметил Джона и Шаво, а главное – Дарона. Серж сам подошёл к Малакяну и без прелюдий, быстро восстановив спокойный ход мыслей и даже усмехнувшись, взялся за его подбородок:        – Когда я видел вас в последний раз, у вас была борода покороче.        Танкян не спешил отпускать юношу и чуствовал, как к ним приковываются взгляды.        Долмаян и Одаджян находились рядом и наблюдали.        Дарон ни за что не хотел верить тому, что происходило. Пять месяцев он ждал этой встречи, после всего пережитого с Сержем ждал увидеть Танкяна таким, каким он ему запомнился...        Он дождался. А Танкян ведёт себя с ним вот так.        – Вы ставите меня в неловкое положение, – скованно проговорил Малакян.        – Вы тоже не раз ставили меня в неловкое положение, – парировал Серж легко и колко. – Вот хотя бы в театре, когда мы смотрели "Двенадцатую ночь". Помните?        Он помнил, конечно же. И смутился ещё больше.        Весь зал внимал этому разговору.        Дарон думал, что Серж продолжит сию ядовитую речь, но он бессловесно проскользнул между фраками и платьями гостей.        Сердце Малакяна упало. Всё время своего визита он слонялся по дому миссис Лоуренс, и на нём, что называется, лица не было. Со всех сторон от одного человека к другому шёпотом перелетали слухи.        – А вы знали, что Танкян и Малакян насмерть поссорились, но несколько недель продолжали работать вместе из-за удачного контракта? Потом контракт пошёл прахом.        – И тогда Танкян уехал в Армению.        – Ходят толки, что он полностью разочаровался в жизни и даже начал употреблять опиум!        – Что вы говорите!        "Опиум?! – поразило Дарона как током. – Не может быть, не может быть! Просто слухи, пустые, как всегда."        Уже когда публика начала расходиться, Танкян во второй раз подошёл к бывшему приятелю.        – Если не возражаете, жду вас сегодня у себя в пять.        – Хорошо, я буду...        И Серж растворился совсем.        Малакян очутился у себя. До назначенного Сержем времени оставалось три часа.        Хуже смирения с горем может быть только серость неопределённости. С ней почти нельзя смириться, мысли метаются в голове, а с ними метается человек и не находит покоя.        "Если Серж приглашает меня погостить, то, может, он всё-таки оттаял? Или заледенел насовсем? Я даже не знаю, кто он теперь. Разве всё то, что причисляют Сержу, действительно принадлежит ему? Полное разочарование в жизни, цинизм вместо толстого словаря с фразами поддержки, который он словно всегда носил с собой, подлый опиум – это же не для него!"        Но Дарон подыскал средство от переживаний: он погрузился в воспоминания.        Воспоминаний оказалось очаровательно-много. И приятных, и прекрасных, и болезненных.