Возрождение к жизни

Сидни сидел в своём кабинете в лондонском доме, нужно было разобраться с поставками, но его мысли были заняты совершенно другим. С момента их последней встречи (как сложно было назвать это прощанием даже в мыслях) прошёл месяц, больше, Сидни не мог сказать точно. С тех пор время для него текло странным образом и он не мог определиться замедлилось, остановилось ли оно или мчится в никуда. Какую боль он причинил Шарлотте, остановив карету, Сидни видел смутную надежду в её глазах, которую не мог оправдать, как бы сам ни желал этого. Был ли его поступок эгоистичен, определенно был, ему было невыносимо думать, что она будет жить где-то с ненавистью к нему. Но, возможно, Сидни смог бы остановить свой порыв, если бы сам не прошёл через схожий (на первый взгляд) опыт много лет назад. Он не хотел такой судьбы для Шарлотты, не мог позволить ей озлобиться на этот мир, превратиться в него, Сидни Паркера. Как он боялся, что получит в ответ на свою просьбу не думать о нем слишком плохо свои же лживые слова, сказанные Шарлотте когда-то в попытке отгородиться от неё: «Думать плохо, я совершенно не думаю о вас...» И всё же ему отчаянно необходимо было ей все объяснить, тем более после его поведения на свадьбе друга, когда он снова надел маску, парализующую его истинные чувства и эмоции, но Шарлотта остановила его, не дала договорить, всё поняла без слов. Даже в такой ситуации она стремилась помочь ему, он был сражён её силой, великодушием и самоотверженностью. Он ощутил, что полюбил её ещё сильнее, крепче, хотя это казалось невозможным всего минуту назад. С тяжестью свинца в руках он закрыл дверь кареты и отпустил её. Но отпустил ли? Нет, как только экипаж тронулся, он физически ощутил, что его разрывает на части, Сидни чувствовал непреодолимое желание остановить карету ещё раз и уже никуда и никогда не отпускать её пассажирку. Но разум все ещё работал — этого нельзя было делать. От осознания собственного бессилия в нём пробудилась злость, он пришпорил коня и помчал в Сэндитон. По дороге Сидни не удалось успокоиться и спешившись у дома Тома, он влетел в кабинет брата и в порыве гнева смёл проект города со стола... Том находился там же, Сидни даже не сразу заметил его, старший мистер Паркер был просто ошарашен поведением брата, не представлял что думать и смог только вымолвить: «Что случилось, Сидни?» Ответ не заставил себя долго ждать: «Этот город и ты, Том, помогли мне обрести счастье, на которое я уже и не смел надеяться, но я всё потерял, всё, чтобы спасти вас! Да провались оно всё!», — на этом Сидни спешно удалился, Том только успел крикнуть вдогонку: «Но я не понимаю!..» Ответа не последовало, с тех пор они не виделись. Сидни не мог понять, жалеет ли он, что не смог сдержаться перед Томом, ведь в конце концов он сам принял это злосчастное решение. Но было ли другое? Сидни не раз прокручивал в голове события той недели в Лондоне, когда ему отказывали даже там, где ранее были весьма заинтересованы в нём. Он намеревался собрать сумму по частям, но абсолютно провалился. Дни уходили сквозь пальцы, вместе с тем таяла надежда на спасение семьи брата. И тут пришла она, женщина, которую он когда-то любил, но жестоко ошибся во взаимности и чистоте ответных чувств. Миссис Кемпион выразила свою обеспокоенность и предложила помощь, Сидни ощутил скорее настороженность, чем радость, и в этот раз не ошибся. Элайза закончила свою речь недвусмысленным намёком на создание выстраданного и долгожданного союза, благодаря которому Сэндитон расцветёт. Он был просто взбешён её наглостью и беспринципностью, но смог сдержать себя в рамках приличий и учтиво отклонил её предложение. Но затем всё стало гораздо хуже, к нему стали наведываться с визитом кредиторы Тома, о существовании которых он даже не подозревал. Все они прознали о проблемах и жаждали вернуть свои денежные средства, вложенные в убыточный проект. Дела принимали ужасающий оборот, и в последний вечер Сидни пришлось растоптать себя, безвозвратно унизить и явиться на поклон к миссис Кемпион. Дальше всё было как в тумане, он вернулся в Сэндитон, осчастливил брата и разорвал сердце Шарлотты и своё... *** После спешного возвращения в Лондон, Сидни не переставал продумывать возможные и невозможные способы другого решения проблем брата, но двери перед ним все также были закрыты и ни один из вариантов не подлежал осуществлению. Но Сидни продолжал лелеять надежду и думать-думать-думать, ведь он самый разумный из братьев. Так сказала его Шарлотта, а у него не было причин не доверять ее мнению. Ох, как права она была в отношении Тома, он знал это и тогда, но был до возмущения удивлён, что такая юная девочка с таким скромным жизненным опытом, смогла так точно охарактеризовать всех братьев. Но ведь Сидни сам захотел услышать её мнение, мнение о нём, по правде говоря, он тогда подумал, что она поднялась на балкон, потому что он был там... Как много Сидни бы отдал сейчас за то, чтобы просто столкнуться с ней где-нибудь, как это бывало не раз при самых разных обстоятельствах в не самый радужный период их отношений, когда они постоянно ставили друг друга в тупик. Но и это время сейчас представлялось ему восхитительным.