Ночь под старым дубом

Хэллоуин. Канун Дня Всех Святых. Для многих это повод нарядиться в известных монстров и киногероев, после чего устроить налёт на соседские улицы в поисках сладостей. Для кого-то повод закатить глаза в недоумении: зачем вообще Хэллоуин признали праздником. Ну, а для кого-то это — единственный день в году, когда можно не скрывать свою истинную природу и ходить среди людей открыто, не боясь, что в тебе заподозрят упыря или демона. Этой холодной ночью под огромным старым дубом, листья которого укрыли собой землю, как и много ночей на протяжение не одной сотни лет, друиды местного ковена устраивают празднество, на которое собирается вся возможная нечисть, от всемогущих демонов до прозорливых домовых. В эту ночь, когда духи близки к миру живых, а магия сильна, представители нежити снова могут ощутить те времена, когда мир был юным и диким, когда ещё не было высоченных небоскрёбов, воздух не отравлен людской промышленностью, а сказки, которые для нынешних людей не более, чем страшилки, были реальностью. Леви также был частью этой реальности. Он прибыл на празднество около часа назад, в его руке находился кубок в виде человеческого черепа, внутри которого плескалась кровь молодой девушки, а серо-голубые глаза вампира наблюдали за всполохами одного из нескольких огромных костров, вокруг которых со смехом плясали обнажённые нимфы и дриады. Их длинные шелковистые волосы развевались в такт движениям, будто танцуя свой собственный танец с огнём. Озорные девушки не могли не заметить внимания, обращённого в их сторону, и потому танцевали всё раскрепощённей, пробуждая в мужчинах желание присоединиться, а в будущем и уединиться где-нибудь в тени большого дуба. Однако, Леви не входил в клуб фанатов похотливых дриад, его мысли были о совершенно другой женщине. Той, которая ещё не прибыла или не дала о себе знать. Она всегда любила создавать сложности. Поставив кубок на стол, мужчина решил размять ноги, а заодно и проверить, не явилась ли та, чьего появления он ждал. Конечно, можно было дождаться возвращения своего маленького шпиона, но летучая мышь давно улетела, да и, к тому же, вампиру наскучили бесполезные попытки соблазнения обнажённых девиц. Пока Леви неспешно вышагивал по поляне, шабаш всё больше набирал обороты. Вон девушка-леший, наконец, перестала кружить над яствами и приступила к долгожданной трапезе, в тенях, по старой привычке, сидели собратья-вампиры, которые, в отличие от Леви, наслаждались не праздничным угощением, а привели свои собственные закуски. Незамеченной не осталась и одна парочка, сторонившаяся общества других. На шабаше практически никогда не бывали ангелы, считавшие себя слишком чистыми и гордыми для подобной низости, и уж тем более в компании стервозной демоницы. Криста, или, как больше она любила себя называть — Хистория, давно подружилась с нелюдимой Имир, только влияние демоницы не прошло бесследно. Белоснежные перья на крыльях ангела уже окрашивались в тёмные цвета, мало по малу. Оставалось всего лишь вопросом времени, когда падшую изгонят из Рая, чего, видимо, Имир и добивалась. Однако, будущее этой парочки совсем не волновало вампира, который всё также неспешно продолжал свой путь. Проходя мимо музыкантов и ворожеев, Леви не мог не заметить высокую фигуру в чёрном изодранном плаще, над плечом которой возвышалось огромное остриё косы, сверкнувшей, как глаза хищника при виде жертвы, когда лунный свет отразился от неё. Конечно, гость не был целью вампира, но не поприветствовать старого друга он не мог. — Давно не виделись, Эрвин, — сказал Леви, остановившийся около фигуры в плаще. Жнец обернулся на голос, и на его лице появилась улыбка. Сейчас на нём не было капюшона, под которым скрывалась вовсе не костлявая Смерть, а высокий блондин с ясными голубыми глазами и непривычно крепким, для зрителя, малого знакомого со Жнецами, телосложением. Да и не любил Эрвин носить этот дурацкий плащ. Он закрывал кругозор, а в жаркие дни посланник смерти и сам чуть ли не умирал, путаясь в его душных складках. Однако, как бы Эрвину не был ненавистен этот плащ, он признавал, что этот атрибут одежды — его единственная связующая ниточка для того, чтобы почувствовать себя в старой шкуре, когда не приходилось носить смокинг, в который верную косу никак не спрятать. — Рад тебя видеть, Леви, — ответил другу Эрвин, пожав ему руку. Пускай жнец не представлял никакой опасности для вампира, Леви всё равно почувствовал как ледяные щупальца смерти окутали его ладонь. Это было не самым приятным ощущением. Вампир напрягся, ощущая этот холодок каждой клеточкой кожи, а перед глазами пробежали воспоминания, которые преследовали его не один год. Свет, направленный прямо в глаза, страшный голод, сводящий с ума… Он не может пошевелиться, прикованный к холодному столу, а через секунду по всему телу проносится дикая боль, словно от удара молнией. Холодные щупальца смерти проникли в каждый уголок, в каждую клетку, в каждый орган, Смерть заполнила собой всё естество вампира. Это продлилось пару секунд, и, вынырнув, наконец, в реальность, Леви заметил как сильно сжал руку жнеца, что не осталось незамеченным, а в голубых глазах старого друга появилось беспокойство. — Должен признать, до сих пор странно видеть тебя здесь, — покончив с рукопожатием, предпочёл не поднимать тему Эрвин, который прекрасно помнил, насколько в старые добрые времена Леви терпеть не мог подобные мероприятия, предпочитая им тихое уединение. — У меня есть причина, — только и ответил вампир, окончательно прогнав секундную слабость, а жнец не стал допрашивать, ибо прекрасно знал, что ответа не получит. Однако, Эрвин уже давно догадался в чём дело, ради чего-то эфемерного Леви никогда не стал бы пренебрегать своими принципами. — Надо же, какие люди! — заорал на всю округу женский голос. А вот и она. — Ты всё ещё здесь, четырёхглазая? — вздохнул Леви, награждая собеседницу ледяным взглядом, после чего снова обратился к проводнику мёртвых. — Когда ты уже переведёшь её на ту сторону? Это противоестественно. — Ну не надо сразу злиться, — доброжелательно улыбнулся призрак женщины, выплывая изо спины Эрвина. С виду она была похожа на обычного человека. Белый халат учёного, тёмные коричневые волосы завязаны в высокий хвост, а на носу типичные для учёного очки. Ничего не обычного, за исключением прозрачности и умения летать. — Разве так встречают старых друзей? Раскрыв объятия, она уже хотела обнять вампира, но жнец поспешил остановить неугомонного призрака. — Ханджи, поспешу напомнить, что ты обещала ни в кого не залазить. — Какие же вы скучные мужчины, — вздохнула женщина, пожав плечами. Ханджи Зоэ некогда увлекалась оккультными науками, пытаясь доказать, что за всеми легендами и сказками есть правда. Несмотря на признанный в научных кругах гениальный ум, женщину никто не воспринимал всерьёз, считая, что она попросту зря теряет время. Пока в руки Ханджи не попал древний манускрипт. Потратив много времени и средств, ей удалось выяснить, что в этом манускрипте были зашифрованы слова призыва демона. Однако, призванный не был настроен дружелюбно, и на следующий день первые страницы газет пестрели новостями о том, как скандально известная учёная Ханджи Зоэ погибла при пожаре в ходе неудачного эксперимента. За душой её явился Эрвин чтобы проводить на тот свет, и пускай ценой стала её жизнь, Ханджи была рада такому исходу. На протяжении тысячелетней истории мира Зоэ была первой смертной, которая радовалась приходу жнеца, отчего Эрвин, всегда интересовавшейся человеческой жизнью, не смог удержаться от внезапного любопытства. По итогу же Ханджи стала его верным спутником. С ней Эрвин познавал, каково это — быть человеком, а Зоэ получила редчайший шанс изучить загробную жизнь и всех представителей другого мистического мира изнутри. В прямом и переносном смысле этого слова. Ну и заодно помогала жнецу с его работой. Не раз люди на смертном одре после нескольких рассказов Ханджи, умоляли смерть быстрее забрать их. Однажды, Зоэ даже ворвалась на научную конференцию чтобы доказать, что была права, но призрак на виду у множества учёных вызвал только хаос и панику, благо скандал закончился также быстро, как начался. А потом Эрвин познакомил Зоэ со своим старым другом — Леви, которому на тот момент было около тысячи лет. Ему идея такого союза не понравилась сразу, а как только Ханджи попыталась пролезть в его тело чтобы осмотреть внутренности, Леви ещё больше убедился в том, что ей пора на тот свет, за что при каждой встрече призрак пыталась снова залезть в его тело. Как она говорила, это был хоть какой-то способ согнать с его лица хмурую мину. В конце концов, раз уж в незапамятные времена вампир всеми фибрами души, если к нему вообще было уместно понятие «душа», ненавидел жнеца, то и призрак не теряла надежды когда-нибудь с ним подружиться. Пообщавшись ещё немного, старые друзья разошлись, но оба уже прикидывали в уме когда можно будет встретиться за чашечкой чая. Но только при условии, что на встрече не будет Ханджи! Её привычка всюду совать руки раздражала Леви. Конечно, он ничего не чувствовал, когда она пыталась ощупать его рёбра, но сама мысль о присутствии чего-то инородного в своём теле даже вампира заставит выйти из колеи. Луна поднималась всё выше, озаряя тусклым светом поляну под старым дубом, завыл ветер, взъерошив гостям волосы и одежды, и тогда сквозь шум стихии Леви услышал недовольный голос, а чуткий нос вампира уловил запах псины. — Сколько раз повторять, я тебе не младший братик! — орал на всю округу молодой оборотень, прожигая взглядом зелёных глаз черноволосую ведьму. — Эрен, не стоит так горячиться, — попытался уладить ситуацию Армин, но Йегер его не слышал. — Хотя бы на один вечер оставь меня в покое! — закончив свою тираду, Эрен поспешил скрыться в толпе, внимание которой он привлёк. — Не расстраивайся, Микаса, — поспешил утешить подругу чародей. — Он скоро остынет. К тому же, скоро полнолуние. — Не волнуйся за меня, Армин, — прервала его Микаса холодным тоном, скрывая свои эмоции. — Пригляди за ним и, если что, дай мне знать. Блондин кивнул и убежал вслед за Эреном, оставив Микасу в одиночестве. Ей не впервой слышать эти громкие возмущения от Йегера, но всё равно на сердце было больно. Машинально ладонь девушки потянулась к шее, но резко остановилась, поскольку Микаса вспомнила, что не надела когда-то подаренный Эреном шарф. С её тёмной накидкой и высокой шляпой красный шарф был совсем неуместен. Ведьма решила не стоять на месте и прошла к столу, желая налить себе бокал вина. Как только она собиралась выпить, Микасу привлёк цвет напитка. Красный словно… кровь. Сердце девушки ускорило ритм стоило ей вспомнить Его тёмные волосы, к которым он никому не позволял прикасаться, кроме неё, Его красивые аристократические черты лица, перед которыми млели многие девушки, и Его серо-голубые глаза, лёд в которых таял когда он смотрел на неё. Интересно, пришёл ли он и в этом году? — Гляжу мой младший брат снова тебя расстроил. Прошу прощения, — услышала Микаса рядом знакомый голос, от которого ей сразу стало неприятно. Ей никогда не нравился Зик Йегер, старший брат Эрена. Особенно после… — Не стоит, — ледяным тоном ответила ведьма, наградив оборотня не менее ледяным взглядом серых глаз. — Незачем так сердиться, — спокойно ответил старший Йегер, тоже наливая себе вина. — Ты многое сделала для нашей семьи, на его месте это стоит ценить. Предлагаю выпить за этот крепкий союз и твою неоценимую помощь. — Спасибо, я, пожалуй, откажусь, — попыталась проявить вежливость Микаса, но на самом деле её тон вовсе не располагал к вежливости. Однозначно, сегодня её актёрская игра оставляла желать лучшего. Сила огня и молнии защекотала кончики пальцев. Если Зик сейчас же не исчезнет, Микаса за себя не отвечала. После всего, что он сделал, он ещё до сих пор смеет лебезить перед ней?! Но она знала, что не сможет. Давно данное слово ей не позволит. Конечно, Микаса могла уйти, но не в случае с Зиком. Когда ему что-то нужно, бежать бесполезно, лучше разобраться прямо здесь и сейчас. Но сердце снова кольнуло когда она услышала сзади Его голос. Он здесь, стоит только развернуться. Но не сейчас. Сначала Зик, а Его присутствие словно добавило ведьме сил. — Хватит елозить вокруг да около, как собака на снегу, — не стал скрывать злобы в голосе Леви и встал рядом с Микасой, прожигая Йегера ненавидящим взглядом. Был бы он колдуном, давно бы уже испепелил молнией или огнём, или наоборот заморозил, чтобы раскрошить на мелкие кусочки. — Чего тебе надо? — Леви, приятно тебя снова увидеть, — улыбнулся Зик, но за этой улыбкой скрывался кровавый оскал. И ведьма, и вампир это отлично знали. — Хорошо, что ты встал на ноги. Вампирская регенерация просто творит чудеса. — Чего. Тебе. Надо? — с ещё большей угрозой прорычал вампир, а Микаса краем глаза заметила как чёрный плащ на спине Леви зашевелился. Движение напоминало тысячу нетопыриных крыльев, и девушка отлично расслышала хлопающий звук. — Не пойми меня неправильно, я не посмею навредить ей, — наконец, ответил Зик. — Просто хотел выразить своё почтение. Но вижу вам есть что обсудить, потому не буду мешать. Одним глотком Йегер выпил вино из бокала, после чего покинул парочку. Его, конечно, позабавила реакция вампира, но доводить дело до скандала оборотень не хотел. Не сегодня, не в эту ночь. Им ещё выдастся шанс поговорить. И, кто знает, может тогда Леви поймёт. Как только Зик скрылся из виду, с плеч Микасы будто свалился тяжёлый груз. Сила, бушевавшая на кончиках пальцев, утихла, а серые глаза с беспокойством смотрели на застывшего на месте вампира. — Прости, — чуть ли не прошептала девушка. — За что? — спросил Леви, и как бы он не пытался, злость скрыть не удалось. — Я втянула тебя в это, — опустила голову Микаса, скрывая от взора вампира лицо за шляпой и тёмными, как ночь волосами. — Ты не виновата, — наконец успокоился Леви и посмотрел на колдунью. Ей было стыдно, она не могла смотреть ему в глаза после той боли, что он вынес. Ведь, пускай неосознанно, но она принимала во всём этом кошмаре своё участие. Всё из-за неё. Не стоило приезжать на празднество. Конечно, Леви её ждал, но и Зик был тоже здесь. Их пути не могли не пересечься. Глаза предательски намокли, а сердце снова сжалось с тягучей болью. Ничего большего Микаса не заслужила. Сквозь болезненные воспоминания она почувствовала, как пальцы вампира аккуратно обхватили её подбородок и приподняли вверх чтобы он смог увидеть лицо, но девушка поспешила отвернуться, она не могла на него смотреть. — Микаса, — от того как прозвучало её имя из уст Леви, она на секунду забыла как дышать. — Посмотри на меня. Ведьма знала, что он не отступит, как бы она не противилась, потому открыла глаза и посмотрела. Сейчас его серо-голубые глаза не были глазами вампира, жестокого чудовища, пьющего у несчастных жертв кровь. Это был взгляд любящего мужчины, которого она любила всей душой. Даже после всей боли, после всего он любил её. — Это не было твоей виной. Никогда, — продолжил Леви. — Потому не смей винить себя в том, что сделал этот ублюдок. Микаса кивнула и, всхлипнув, прижалась к груди вампира. Пускай в человеческих легендах у вампиров и мёртвое сердце, но девушка слышала чёткий ритм биения живого. Она уже давно убедилась, что все сказки о жестоких вампирах не более чем выдумки. Да, Леви бывал жесток со своими врагами, которые, как правило, долго не жили, и он старался отгородить себя от окружающих, но только одной Микасе была открыта дорога туда, куда больше никому не было позволено пройти. — Не так я представлял себе нашу встречу, — сказал Леви привычным тоном, перебирая пальцами чёрные волосы девушки. — Я тоже, — успокоилась колдунья, наслаждаясь любимым теплом. — Сколько прошло? Год? — Наверное. Я старался не считать. — Лжец, — улыбнулась Микаса, освобождаясь из его объятий. Подобное проявление слабости было редким для неё, и пришла пора брать себя в руки, а то это уже чересчур походило на сцену из слащавого фильма про любовь для женщин преклонного возраста, которых ведьма терпеть не могла. У них впереди была вся ночь, потому любовники не стали терять время, решив провести её вместе. Конечно, это был странный тандем. Ведьма и вампир. Ей подвластны все силы природы, как и тёмная магия, что отличало её от друидов, но Микаса никогда не любила её, а Леви был олицетворением тёмной стороны природы. Живущий за счёт крови других. Хотя Микаса была честна с собой, и не отрицала того, что в этом они похожи. Всё началось семьсот лет назад, когда родителей маленькой Микасы обвинили в колдовстве и наведении порчи, что было полной клеветой! Да, мать конечно была ведьмой, но она никогда не практиковала то, в чём её обвиняли, а отец и в помине не мог сотворить ни одного заклинания, поскольку не был наделён даром волшебства. Но суду было наплевать, обвиняемая женщина не была похожа на них из-за восточного происхождения, а значит она могла быть опасна, а мужчина — всего лишь грешная душа, соблазнившаяся уловками Дьявола. В результате обоих сожгли заживо на костре, но Микаса смогла спастись. Долго бы в лесу девятилетняя девочка не прожила. То, что она успела усвоить от матери согревало по ночам, но отец был охотником и не успел научить дочь, как добывать еду. Ребёнка ждала голодная смерть, но в конце концов маленькую оголодавшую девочку нашёл дровосек и забрал к себе. Семья приютила малышку, и Микаса могла отблагодарить их только своим даром, который с течением лет начала практиковать. Несколько раз в канун Дня Всех Святых мать водила её на поляну, где собирались многие чародеи. Там Микаса и познакомилась с другими ведьмами, и те помогли юной колдунье полностью раскрыть свой потенциал. Микаса стала сильной и умелой ведьмой, и, как только обучение подошло к концу, она поклялась, что всегда будет оберегать свою новую семью, что когда-то приютила маленькую сиротку. А это значило, что придётся покинуть их. Инквизиция не жалела никого, и потому Микаса ушла из любимой семьи и ставшего родным дома, оставив на прощание чёрную кошку, которая со временем стала всеобщей любимицей. Они не подозревали, что под личиной животного скрывается ведьма. И вот однажды младшая дочь дровосека увлеклась необычным ухажёром, которого описывала как иностранного аристократа, и с которым встречалась по ночам. Конечно, родители ничего не знали о ночных похождениях дочери. Знали только о наличии этого ухажёра, и что он богат, но Микаса всё знала, и ей это нисколечко не нравилось, особенно после того, как девушка начала тщательно скрывать шею под одеждой. И вот в одну снежную ночь ведьма проследила за своей сестрой. Сначала её повеселил внешний вид этого аристократа, уж не шибко-то он вышел ростом, но стоило коротышке обнажить клыки, как Микасе стало не до смеха. Разумеется, богатый низкорослый аристократ оказался вампиром. В рассказах сестры было слишком много сказочности, только та не знала, что этому «аристократу» не нужна была она сама, а только её кровь. И в тот момент, когда он собирался насытиться кровью глупой девушки, Микаса выдала себя и атаковала кровопийцу. От испуга девчушка, мечтавшая о красивом муже и богатом доме, потеряла сознание, а вампир после недолгой схватки обернулся стаей летучих мышей и улетел прочь. Такой была их первая встреча, когда они ещё не ведали какие сюрпризы судьбы выпадут им в дальнейшем. Ведьма подозревала, что когда-нибудь вампир захочет завершить то, что начал, но искать его было все равно, что иголку в стоге сена. Выход был только один: дождаться кануна Дня Всех Святых, когда вся нежить собирается на шабаш, но и тут девушку ждало разочарование. Искомый ею вампир не пришёл, но долгие расспросы все-таки сделали своё дело. Пусть на праздник он и не явился, но по описанию его узнали. Именно тогда Микаса впервые узнала, что её вампира зовут Леви, после чего попросила организовать встречу. Вампир явился в назначенное время в назначенное место, и брошенное ведьмой предупреждение он воспринял как вызов. Его природа хищника не смогла спустить уверенной в себе колдунье подобной выходки, как и история всего мироздания уже неоднократно доказывала, что противостояние мужчины и женщины не способно обойтись без последствий. Вскоре поле битвы сменилось на постель. Это была страсть, дикая и необузданная. Но время шло, и ведьмы, в отличие от вампиров, были ему подвластны. Тело Микасы взрослело и старело, но её держала клятва всегда защищать свою семью, а для магии понятие «всегда» вовсе не то же самое, как для людей. К тому же, свою роль сыграла и эпидемия чумы, унёсшая миллионы жизней. Тогда Микаса приняла самое тяжёлое в своей жизни решение. Один ребёнок взамен на годы его жизни. Со временем появились сказки про злых ведьм, что крадут детей и варят в своих котлах чтобы съесть. Может некоторые так и поступали, но в случае Микасы не было никакого котла и рагу из ребёнка. Малыш жил в тепле и достатке пока его жизненная сила не перетекала в ведьму, даруя ей долгий срок жизни и молодость. Каждые 25 лет чей-нибудь ребёнок пропадал, а черноволосая колдунья продолжала жить, скрываясь под личиной кошки любимицы семьи, лишь изредка покидая её, ведь кошки вовсе не бессмертные существа. Но она всегда возвращалась. Поколения сменяли друг друга, и даже чума обошла их стороной, а верная защитница так и не покинула свой пост. Микаса не знала как бы перенесла всё это, если бы не Леви. Он оказался не только страстным любовником, но и чутким собеседником, с которым можно было поделиться неведомым простым людям переживаниями, и, подобно поколениям, их страсть сменилась на симпатию, а со временем и на любовь. Поначалу эти чувства были чужды обоим. Особенно вампиру, чья природа — пить кровь, а не любить, но Леви принял их, как и Микаса приняла его таким, какой он был. Но всё это не могло продолжаться вечно. Со временем чувства остыли, и через двести лет Микаса снова полюбила. Только уже человека, одного из потомков, члена её семьи, но была отвергнута, как с его стороны, так и со стороны Леви. Несмотря на остывшие чувства, сердце вампира съедала ревность, и потому он нашёл утешение в объятиях простой смертной, но это была не та любовь. Светло-рыжие волосы не были чёрными, цвета воронова крыла, карие глаза не были серыми, будто наполненными тучами, предрекающими бурю. Петра не была Микасой. И потому вскоре порочный круг повторился. Сначала была страсть, а затем снова любовь. Только в этот раз они учли ошибки прошлого. Порой нужно было побыть на расстоянии, и потому каждая их встреча, каждая их ночь были словно последними в их жизни. Но однажды Микаса недоглядела. На Гришу Йегера, потомка того дровосека, что спас маленькую ведьму, в ночь полнолуния напал оборотень. Гриша был доктором и, поздно возвращаясь с вызова домой, был атакован обезумевшим зверем. Микаса успела в последнюю минуту, но укуса избежать не удалось, и уже в следующее полнолуние Гриша обратился в неконтролирующего себя монстра. Ведьма искала лекарство от ликантропии, но ничего не вышло. Даже в их тайном мире не было способа вылечить проклятого. А затем это проклятье передалось новому поколению. Сначала Зику, а вслед за ним и Эрену. С тех пор она всё бдительнее несла свою вахту, чему Эрен ещё с детства не был рад, а Леви, беспокоясь о безопасности своей упрямой колдуньи, стал чаще её навещать, что не укрылось от глаз Зика Йегера. Ту чёрную полосу их жизни ни Леви, ни Микаса не любили вспоминать, а та боль, что выпала на их долю, сделала Зика самой неприятной для них личностью, и именно из-за него их встречи из раза в несколько месяцев сменились на раз в год, в ночь Хэллоуина. Если бы не та чёртова клятва, то Леви уже давно расплатился бы с Йегером за всё. Но тот был под защитой Микасы, как бы ни был ей отвратителен. Оставалось только терпеть его присутствие и быть начеку, чтобы снова не угодить в ловушку. Но в эту ночь они больше не вспоминали о Зике. Если и вспоминать семейство Йегеров, то только Эрена. Микаса была готова часами рассказывать об успехах молодого оборотня так, что Леви порой одолевала зависть, что этому мальчишке уделяется столько внимания. Особенно если учесть, что в качестве благодарности он предпочитает орать на всю округу. — Так ты слышал? — смутилась Микаса, а её щёки заметно покраснели. — Его трудно не услышать. Это отродье даже глухой услышит, — не стал стесняться в выражениях Леви, за что получил локтем под ребро. Микаса терпеть не могла когда он называл Эрена «отродьем», а вампир, в свою очередь, даже не пытался отучиться от этой привычки. В каждом поколении у Микасы появлялся любимчик среди Йегеров, только этот ещё удосужился подарить ей шарф, который ведьма практически не снимала. Даже удивительно почему сегодня она его не надела? Однако, долго о шарфе думать не пришлось, ибо ведьмин любимец ввязался в очередную ссору с Жаном. Поляна снова наполнилась криками, а вокруг спорящих образовалась толпа, которая уже делала ставки, кто дольше протянет. В былые времена Микаса всегда прекращала эти ссоры, но со временем поняла, что это бесполезно. К тому же, скоро полнолуние, и Эрену не помешает выплеснуть все накопившееся эмоции и ярость. Всё всегда начиналось по одному и тому же сценарию. Жан начинал задирать Эрена, громко заявляя о том, что от него воняет псиной, тот в свою очередь отвечал, что у него хотя бы не лошадиная рожа, и раз уж Жан келпи, то мог бы выбрать внешность и попрезентабельней. Теперь вместо Микасы между спорящими пытался влезть Армин, но, как всегда, безуспешно. — Хочешь, я могу их разнять, — предложил Леви, услышав усталый вздох девушки. — Боль — хороший способ добиться дисциплины. — Не нужно, — покачала головой ведьма и посмотрела на небо. Луна была в самом зените. Прошло уже полночи, а казалось, вечер только начался. Словно прочитав её мысли, Леви предложил пройтись, чтобы оказаться подальше от всего этого шума, но перед уходом Микаса заметила в толпе Зика, наблюдавшего за братом… с печалью в глазах? Нет, это невозможно! Он не способен на печаль и сострадание, Микаса поняла это несколько лет назад на собственном опыте, и если он посмеет тронуть Эрена сейчас, то она сделает всё возможное, чтобы Йегер пожалел об этом, даже несмотря на клятву, сдерживающую ведьму сильнее любой цепи. Поляна и старый дуб остались далеко позади, гула толпы было больше не слышно, и пара наконец могла насладиться тишиной. В этом они были опять похожи. Микаса, также как и Леви, не любила шумные мероприятия, но если это был шанс увидеться с ним, то была готова потерпеть. Раньше ночь Хэллоуина была поводом встретиться с собратьями — ведьмами и колдунами, чтобы научиться чему-нибудь новому, теперь же стала поводом, как это модно теперь говорить, «отправиться на свидание». Найдя подходящее место, откуда открывался красивый вид на луну и звёзды, парочка присела на бревно. Последняя октябрьская ночь была холоднее из-за приближающихся морозов, и Микаса потёрла плечи, посылая тёплый огонёк в своё тело, после чего на них опустился тёмный плащ Леви. Внимательный взгляд ведьмы снова заметил в ткани движение, только в этот раз то было не яростное хлопанье крыльев, а желание прижаться и согреть. Вдруг Микаса почувствовала как что-то карабкается по её спине, а затем под ухом послышался тоненький писк. Летучая мышка переползла на приблизившуюся ладонь и тщательно обнюхала человеческую кожу, а на лице ведьмы появилась искренняя улыбка от вида хрупкого существа. Большим пальцем она притронулась к уху животного, отчего мышка сначала насторожилась, но потом сама подставила голову, продолжая пищать от приятной ласки, а Леви, в свою очередь, узнал в нахалке свою шпионку, которая куда-то запропастилась. Микаса подняла сжатую в кулак вторую руку и раскрыла её, выпуская в воздух небольшую стайку мотыльков, и зверёк, быстро переключившись с ласки на угощение, расправил крылышки и, оттолкнувшись от руки ведьмы, улетел на охоту, оставив пару наедине. Девушка подвинулась к вампиру поближе и положила голову ему на плечо, вдыхая полной грудью ночной воздух, а на её талии по-хозяйски расположилась рука мужчины. Вот бы эта ночь никогда не кончалась! Ждать следующие триста шестьдесят пять дней будет очень тяжело, как и все предыдущие. — Навевает воспоминания, — выдохнул Леви, вырывая Микасу из грустных мыслей, но она поняла, что его самого они также терзают. Всего лишь несколько часов, и ночь подойдёт к концу. — Я скучаю по тому замку, — решила также предаться воспоминаниям колдунья. — Жаль, что от него остались только руины. Леви никогда не нравился технологический прогресс человечества. Когда-то у него был одинокий замок посреди дикой местности вроде этой, где можно было сполна насладиться тишиной и уединением, в то время как сейчас остались только шумные и грязные города. Поскольку на чистоту у вампира был отдельный пунктик, это только прибавляло в копилку минусов двадцать первого века. Ни одна высотка, ни один небоскрёб не сможет уже больше явить тот величественный вид, что открывался с балкона замка, а уж если в свете луны стояла очаровательная брюнетка в одной простыне… — Что случилось? — насторожилась Микаса, вырвав вампира из воспоминаний. — Ты о чём? — Ты улыбаешься. — Хочешь сказать я не умею улыбаться? — резко посерьёзнел Леви. — Просто мог бы делать это и почаще. Хотя бы наедине. — В таком случае ходи в одной простыне, и будет тебе счастье. — Пошляк, — пробурчала Микаса, пряча от него лицо. — А раньше ты была более раскрепощённой, — явно провоцировал её Леви, и когда ведьма столкнула его на землю и села сверху, план завершился вполне удачно, за исключением одного. — А без этого никак нельзя? — проворчал Леви, который не рассчитывал в чистой одежде валяться на грязной и холодной земле. — Раньше ты был менее ворчлив, — парировала Микаса и не смогла сдержать смешка. — Это совсем не смешно, — Леви уже собирался сбросить с себя девушку, как Микаса прильнула к его груди, прогоняя успевший скопиться гнев. От её волос пахло вишней, навевая приятные воспоминания. Однажды, когда Микаса снова покинула свою семью чтобы потом вернуться в облике кошки, они с Леви провели какое-то время в Японии. Будучи азиатских кровей, девушка всегда питала слабость к своей родине, и особенно она влюбилась в цветы сакуры, которая в полном цвету поразила даже вампира. То зрелище было неописуемо, и даже враждебность тамошней твари к чужаку с запада не испортила впечатление о том времени. — Я не хочу чтобы это кончалось, — выдохнула ведьма куда-то ему в грудь, сжимая пальцами белоснежную рубашку. — Я тоже, — с той же болью ответил Леви, поднимая за подбородок голову Микасы. Звёзды отражались в её серых глазах, и мужчина словно тонул в этом омуте. — Но нам остаётся только одно. — Что же? — спросила девушка, любуясь серо-голубым спокойным океаном его взгляда напротив её глаз. — Сделать эту ночь только нашей. С последними словами их губы соприкоснулись в поцелуе, полном отчаяния и желания. С первыми лучами солнца они расстанутся, но сейчас под светом луны, которая не раз была свидетельницей этого необычного тандема, они возьмут из остатков ночи всё, что принадлежит им по праву. Микаса охнула от неожиданности когда резким движением Леви перевернул её и оказался сверху. Он всегда брал инициативу в свои руки, не позволяя колдунье долго брать верх. Сладкие губы девушки, на которых ещё остался вкус праздничного вина, дурманили голову так, что вампир не сдержался и его тонкие клыки впились Микасе в нижнюю губу. Леви принялся бережно слизывать капельки крови, за что в отместку по его позвоночнику пробежал лёгкий разряд молнии. — Чертовка, — прорычал Леви, резко приподнявшись над ведьмой. — Ты первый начал, — нисколечко не раскаиваясь отвечала Микаса, медленно проводя языком по укушенной губе. Снова этот вызов в глазах, как тогда в снежную ночь, когда глупая дочь дровосека привела за собой ведьму-охранницу. Микаса всегда любила бросать ему вызов, пробуждая в Леви инстинкт охотника, и он был рад показать дерзкой девчонке её успехи, ведь впереди оставалась ещё целая половина ночи.