***
Тренировки становятся чаще и дольше, иногда к ним присоединяются Гуэйра с Мэйсом. Когти их оставляют глубокие порезы на коже Гало, но Лио тут же его лечит. Остается прохладное чувство и щекотка. И Гало больше не может тупить. — Приходи к нам на ужин, — предлагает он в минуту передышки. Лио отскакивает от меча его аккурат вовремя, но один зеленоватый волосок его Гало все ж зацепляет. Лисьи уши его тут же встают торчком. — Домой, что ли? — Он наклоняет голову, будто Гало вот прям щас предложил ему побежать жениться, а не просто в гости позвал. Гало вновь занимает стойку. — Конечно! Мама пироги напекла твои любимые. Он знает, что за годы его отсутствия Лио регулярно тусовался в доме семьи Тимос и вообще очень любит его матушку. Все ж одна его не побоялась, маленького и дикого, одна его приютила, чтоб он окреп и откормился за зиму. Но когда приглашаешь сам, это другое дело. Лио покидает храм лишь по вескому поводу. А его любимые молочные пироги — повод достаточно веский. — А куриные печенки будут? Гало втихушку хихикает, прикрывшись ладонью. Лио так блестит глазами, будто готов отправиться сию секунду. Вообще жители приносят ему достаточно еды, чтоб они втроем не голодали, однако ж поесть Лио любит. Может, в детстве недоедал, пока скитался сироткой, может кину их и впрямь надо много есть, чтоб хвосты красивые росли. Может, магия и все это колдунство правда силы отнимают. Гало обещает ему сколько угодно печенок. Лио смущенно ковыряет камешек сандалией. — Будут. Ощущение такое, словно на свиданку пригласил.***
Лио приходит гораздо раньше условленного часа. Весь разряженный, золотые сережки в ушах. Гало наклоняется к нему с порога, подозрительно щурится, тронув одну пальцем. Лио гордо фыркает. — Это у тебя откуда? — А что? Нравится? Он заходит как к себе домой и направляется прямиком в кухню. Мама как раз заканчивает с приготовлением ужина. Печенки с перцем ждут своего часа. — Кто подарил, спрашиваю? — Поклонник. От этого Гало стопорится в коридоре и ловит его за рукав. Лио загадочно ухмыляется, показывает такой же золотой браслет. Шутит он или нет, перспектива какого-то там богатого соперника жутко злит Гало. Он отпускает Лио, а у самого чуть ли не пар из носа идет. Лио враз просекает, чего он так воспалился. — Эй, ты поверил, что ли? Я пошутил! Гуэйра с Мэйсом где-то купили и приволокли, нет у меня никаких поклонников! Но Гало уже его не слушает. Полвечера он строит морду кирпичом и за столом держится подчеркнуто вежливо, обращается к божеству исключительно на «Вы» и послушно носит закуски с кухни. Под шумок Лио в одиночку приканчивает кастрюлю жареных печенок, а Гало так-то весь день кур рубил да потрошил на ужин. Когда он притаскивает с печи поднос с пирогами, хвосты у Лио распушаются сами собой. — Ва-а! Тетя, я о них всю неделю мечтал! — Ешь на здоровье. Мама с отцом всегда такие счастливые при нем, всегда так рады его видеть. Все как в детстве, только раньше Гало это бесило, а сейчас наоборот приятно внутри. Мама гладит Лио по макушке, наливает еще чаю, Лио уплетает пироги так, что за всеми ушами трещит, и человеческими, и кицуньими. Разрумянился весь от жары. Гало невовремя сознает, что пялится на него не мигая. Лио правда ему нравится. Вот весь, вплоть до самой маленькой зеленой пушинки, до кончиков розовых когтей, весь тонкий и худенький, со здоровым аппетитом дюжины мужиков и изящной поступью танцовщицы. Танцует он тоже необыкновенно, век бы любовался. В порыве любовного залипания Гало не сразу догоняет, о чем толкует матушка. — Лио, у нас одна просьба. Очень хотим женить Гало, да только он не слушает. — Упрямится и все тут, говорит, не нужна ему жена! — Подливает масла отец. Вообще они триста раз мусолили эту тему, и Гало передумывает моментально от одного взгляда на Лио, но как родителям-то это объяснить. Он немного давится чаем, Лио глотает полпирога залпом и отпивает прям из чайника. Вот так им обоим становится неудобно. Родители смотрят как ни в чем не бывало, переглядываются с благоговейным видом. Вот святая простота. — Мам, пап, — начинает он предупреждающим тоном. Лио садится на пятки с таким видом, будто съел что-то невкусное. Уши его падают к голове. — Молчи, сынок. Пусть хранитель говорит, — цыкает на него мама. Хранитель как-то быстро сникает. Он чешет коленку когтем, рассеянно переводит взор с мамы на отца, затем обратно. Он красивый очень, весь в белом шелке и золоте, нежный, пропахший жасминовыми благовониями. И у него во взгляде к огню подселяется какая-то печальная нота. Наконец он поднимает глаза на Гало. — Я дам Гало благословение на удачу, если он не против. Голос его звенит под потолком и возвращается Гало в голову, и вообще он против, но только против чего, сам не знает. Можно ли вообще ему жениться на кицунэ. Вроде запрещающего правила нет, но тогда Лио придется покинуть храм. Или Гало туда переехать. А так далеко он еще не думал. Мама с отцом замирают, ждут, когда Лио продолжит. — Если он не хочет искать жену, тут ничего не поделаешь, тетя. Я могу лишь благословить, а волю его, увы, ничем не перековать. — Но мы уже внуков хотим, — продолжает позориться мама. Гало прячет жгучий стыд в ладонь, Лио грустно улыбается в кружку чая. Раньше хоть у отца помощи попросить можно было, а теперь он как с ума сошел со своими внуками и туда же переметнулся. Старые становятся, что ли. Гало откровенно жалеет, что позвал Лио. — Всему свое время, тетя. На том он кланяется, благодарит за еду и делает какое-то волнообразное движение рукой, от чего дом их будто покрывается защитным куполом. Гало встает следом за ним, бросается вдогонку, но Лио удирает как от погони. Лицо у него красное. Гало почему-то стыдно. — Давай провожу? Темно уже. — Не надо. В темноте двора он издает странный звук, будто попытался сдержать всхлип и не сумел. Гало догадывается, чего он так огорчился, но вслух спросить не может. Идет к нему по дорожке босиком. — Лио, я… — Завтра. Приходи за благословением завтра. С этим он уходит, махнув крылом кимоно. Купол по какой-то причине не пускает Гало за ним.***
За ночь он успевает сочинить речь и опять все забывает. К утру решает говорить все как есть, что на самом деле родители неправы, что это он раньше не хотел жениться, а сейчас хочет, и не на ком-то там, а на Лио. Если, конечно, Лио будет так добр и согласится. Для Гало это будет огромная честь. Он собирается в храм и по иронии судьбы натыкается там на Айну, сестру Хэрис, буквально сегодня возвратившуюся из странствия. Ей тоже пятнадцать, и родители еще тогда ходили свататься к семье Ардебит. Как-то безуспешно. — Гало! — Радостно чирикает Айна, кидаясь к нему на шею. Гало тоже рад ее видеть и ответил бы столь же крепким объятием, да только Лио очень вовремя выглядывает в окно храма и все видит. Вмиг выражение его из спокойного превращается в грозовую тучу. Теперь все пламенные речи Гало не возымеют должного эффекта. С досады он матерится про себя. — Привет, Айна. Давно вернулась? Айна рассыпается в рассказах, тараторит, сбивается на словах, Гало первое время слушает, потом тоже расстраивается. Народу у храма собирается все больше. Лио выходит к ним сразу же. Вид у него надменный, королевский, хвосты пушеные и крючком. Он работает уверенно и с чувством, благословляет новорожденных, гладит их матерей по головам, сеет благожелательность. Лечит захворавших, приветствует возвратившихся и заговаривает на удачу странствующих. Встречает Айну теплой улыбкой, а на Гало даже не смотрит. Гало всерьез не догоняет, что такого сделал. — Здравствуй. С возвращением. — Спасибо! Лио дает ей с собой мешочек розовой соли, велит посыпать дома на пороги и подоконники, долго болтает с ней, берет ее за руку. Что-то высматривает на ладони, показывает кончиком когтя. — Скоро замуж выйдешь. — Правда?! За кого? — Ахает Айна. Лио пожимает плечами, горько усмехается. Тут же меняет тему и принюхивается к ее корзинке. Айна убирает салфеточку. — Что тут у тебя? — Булки с мясом. Будешь? — Давай. Гало пытается помолиться в тишине, успокоиться, но на ум не приходит ни одна молитва. Исподтишка он подглядывает, как Айна с Лио сидят на крылечке и смеются, что-то обсуждают, наслаждаясь булками. Денек чудесный, теплый, ясный, деревянные доски нагреваются на солнце, птички поют, летают одуванчики. И Гало сидит один у алтаря как дурак. Лио специально его игнорирует, а вчера благословение обещал. Он дожидается, пока прихрамовая территория не опустеет, перебирает амулеты Лио в чаше и жжет благовония. Лио прощается с Айной, благословляет ей темечко на всякий случай. Она на миг загорается розовым цветом и становится еще красивее. Скоро выйдет замуж. Гало смотрит на Лио и впервые получает взгляд в ответ. — Гало, я пошла! Ты со мной? — Помолюсь немного. Иди, я догоню. Такой ответ Айну вполне устраивает. Она прикрывает пустую корзинку салфетиной, спрыгивает с крылечка в траву, кивает на прощание Мэйсу с Гуэйрой. Те чинно кланяются, словно Айна принцесса. Лио демонстративно отворачивается и идет мимо него в храм. — И чего ты со мной не разговариваешь? — А ты подумай. Гало думал всю ночь, да так ничего вразумительного и не придумал. Это ж не он скоро женится на Айне Ардебит. Не то чтоб невеста она не завидная, да только кроме Лио ему никого не надо, а Лио воротит от него нос и на его корзинку гостинцев даже не посмотрел. А там все его любимое, между прочим. Гало делает к нему два шага. — Ты мне вообще-то благословение обещал. — Так ты ж жениться не хочешь, забыл? Лио поджимает губы, гасит каждое из зажженных им благовоний, но амулеты не трогает. Гало подходит достаточно близко, чтоб коснуться его хвоста, но Лио отдергивает их все четыре сразу и вжимает голову в плечи. Дыхание у него частое, тяжелое, пляшет, как огонек у свечи. Гало уже боится сказать что-нибудь не то, а то выпнут еще и накостыляют сверху. С Лио станется. — Хочу. Он не успевает добавить «на тебе». Лио вздрагивает, сжимает кулаки, но упорно на него не смотрит. Неправильно было вообще что-то говорить. В храме они одни, но Лио вдруг кричит так громко, что, наверное, и в деревне слышно. — Ну и женись на ком хочешь! Я тебя больше благословлять не буду! Это слезы в голосе его, слезы и обида, а Гало в жизни обидел его всего раз, когда попытался выгнать из дома на мороз в четыре года. Лио тогда ночевал на крыльце и еле дотерпел до весны, прежде чем в храм уйти. А сейчас все с точностью до наоборот, Лио его выгоняет. Он не выдает себя, что плачет, но плечи его трясутся. Гало не знает, как его утешить, чтоб не огрести лапой по ирокезу. — Уходи. Нечего тебе в моем храме делать. — Да что я… — Гало, уйди! Он не выдерживает и вмиг превращается в себя истинного — мгновение Гало стоит молча, тянется к его тонкому стану, в другое перед ним уже кицунэ, большой четырехвостый лис, скалится и рычит. И у него человеческие слезы на морде, золото в ушах и на шее. Гало бросается наутек, слетает с крыльца храма, будто за ним гонятся йомы. Но за ним никто не гонится. Большой лис остается плакать у алтаря. Так Гало навсегда изгоняют из храма. Гало пятнадцать.***
Из рутины его исчезает Лио. Чувство такое, будто лишился руки или ноги. Каждое утро он встает с петухами, по обыкновению задает корма скотине и помогает по хозяйству, собирает в лесу валежник, делает с матерью заготовки на зиму. Первое время она спрашивает, что случилось и почему он такой грустный, и Гало отшучивается, мол, не выспался или палец занозил. Подобные бытовые неудачи не мучают его с детства, как Лио появился в их доме. А теперь Лио нет, и неприятности все еще обходят Гало стороной. Понемногу он свыкается с собственной тупостью. Ну, Лио был прав. Богу — богово, дураку — дураково. Может, ему и впрямь не место в храме. Так проходит лето и осень, а к зиме Гало опять охота свалить в горы. Матушка ноет, мол, мало того, жениться отказывается, так еще и опять мать бросить намылился. Гало молчит, гладит ее морщинистые руки, улыбается отцу в плечо. Собирает еды на два дня и уходит из дома в ночь. Он не боится ни йом, ни демонов. Даже вне защиты хранителя у него остаются навыки фехтовальщика и охотника, и в горах он упражняется в искусстве старого колдуна и немножко преуспевает. Нечисть разбегается от него, как от священного огня, а он ищет покой и тоже думает заотшельничать в лесу. Тут ничто не напоминает о Лио, а в деревне он не мог шагу ступить, чтоб про него не услышать. Теперь мысли о нем причиняют боль. Гало топит эту боль в тренировках. Он становится лучше день ото дня, лучше и злее, и по ночам в пещере ему снится Лио, и Лио плачет и зовет его домой. Он сжимает челюсти, будит себя усилием воли. Просыпается один и идет проверять капканы. На завтрак у него жирные зайцы.***
Ему исполняется шестнадцать в горах. Он прям ощущает новую силу в руках. Демоны приходят за ним сами, но это вовсе не те демоны, которых он клялся истреблять и которым с удовольствием поотрубал бы бошки. Это ручные демоны Лио, рыжий Гуэйра и темный Мэйс, и вообще Гало засекает их за милю, узнает по запаху. Он даже не дотрагивается до меча. — Вы чего тут делаете? — Тебя искали. Гало молча смотрит на них — оба запыхавшиеся, вымотанные. Далеко ж он, видать, забрался, раз даже демоны расшиблись в поисках. Они тоже будто б стали старше на вид. — Зайцев будете? — Предлагает он по старой дружбе. Гуэйра радостно щерится. — Будем! Они обращаются и жрут бедных зайцев заживо. Гало не спрашивает, чего они вообще тут забыли и чего вообще приперлись за ним. — Ты давай это. Собирайся домой, — говорит Гуэйра, вытирая рот. Мэйс кивает, выколупывая кость из зубищ. — Ага. А то босс там без тебя с ума сходит. От этого у Гало внутри взрываются фейерверки, разливаются краски, ангелы щебечут и дергают струнки его глупого дурачьего сердца. Лио без него с ума сходит, о небо. Лио его выгнал, нарычал на него, но все ж Гало охота плясать и выть, Гало все ж любит его даже сейчас, даже здесь, маленький кицунэ, большой кицунэ. Все один Лио. Гало вдруг страшно тянет домой. На уме у него как и прежде один Лио. — Так он ж меня сам выгнал. Как я вернусь? — С храма, не с деревни же! Ну да, с деревни Гало ушел по своей воле, а, как Лио однажды сказал, волюшку его не перековать, уж если что втемяшилось, никакими мехами не выдуть. Он задумывается над своим возможным возвращением, что скажет Лио, что Лио ответит. В большинстве исходов Лио кричит на него, шипит и машется когтями. Но есть один, где Гало делает ему предложение, и они женятся, и живут спокойно в доме семьи Тимос. Да. К такому будущему Гало согласен идти через боль. Для этого брака согласен меняться. А сейчас он недостаточно сильный, чтоб забрать из храма кицуньего принца. Гуэйра с Мэйсом переглядываются, словно ждут, что вот опять он ляпнет какую-нибудь ерунду и останется доволен. Гало в своем репертуаре. — Вернусь, когда буду готов. Сколько б демоны ни умоляли его, он непреклонен.***
Он проводит в горах еще год, и это не простой год, а непрестанные тренировки и работа над собой. Он не самый умный из людей, все еще не самый сильный, но если он претендует на место мужа Лио, надо все-таки стать достойным защитником защитника. Поэтому он останавливается лишь тогда, когда меч его рассыпается в труху от усталости, а кожа на ладонях по ощущениям как камень. Тогда тоска по дому становится невыносимой. И больше всего он соскучился по Лио. Ему исполняется семнадцать лет, и лишь тогда он позволяет себе спуститься с гор. Он идет медленно, по пути репетирует торжественную речь и раз от раза сочиняет такую ерунду, что сам себе врезал бы. К чему слова любви, к чему обещания, если со словами он не дружит, а обещания исполняет выборочно. Просто Лио должен знать, как сильно ему дорог, вот. Порешав самое простое, Гало мысленно просит его руки и не обижается на отказ. Зато попросил, не смолчал. Впервые Лио улыбается ему в его фантазиях. Но дома у него нет времени собраться с силами и идти к храму свататься. Стоит ему ступить сквозь защитный купол, матушка роняет миску зерна, куры разбегаются по двору, отец бежит за топором в сарай. К дому их несутся черные демоны. Гало не успевает объяснить родителям, что все в порядке. — Мэйс, Гуэйра. Что стряслось? — Спрашивает он, вовремя поймав маму в обмороке. Гуэйра пытается отдышаться, показывает в сторону храма жестами. Мэйс опирается на него рукой. — Там… Беда! — Сипит он. Гуэйра энергично кивает. — Йома! Босс в опасности! Больше Гало не надо никаких объяснений. Он аккуратно прислоняет маму к воротине, крепко обнимает подбежавшего отца и забирает у него топор. Отец в шоке, но как-то держится. Гало обещает себе все-все им рассказать потом. — Папа, все в порядке. Я вернулся. Ну, то есть скоро вернусь. С этим он исчезает в ночи, Гуэйра с Мэйсом за ним по пятам. Лио зовет его, и это такой тихий бессловесный зов, что его можно услышать лишь сердцем. А сердце у Гало глупое. Он летит по ниточке зова, пулей проносится мимо деревни в храм. Йома, значит. Ну, хоть топор взял. У храма наконец закончили пристройку в виде второго этажа, и по расширенному крыльцу в сумерках мечется белая фигурка. У него теперь пять хвостов. Гало останавливается на миг, сглатывает подкатившую к глотке любовь. Думает, может ли сделать шаг за защитный барьер, или магия его не пустит. Лио навостряет уши в его сторону и первым ломает стену. — Гало! Этого он не в силах вынести, только не этой звенящей ноты, не пламени во взгляде его, не дрожи по подбородку. Он бледнее обычного, хотя всегда был бледным, как жасминовый цветок, с отросшими ниже ушей волосами, гладкой прической. У него такое облегчение во взгляде, такая сияющая яркая радость, что Гало не выдерживает и тоже делает к нему шаг. Почти два года. Лио преодолевает этот путь за секунду, прыгает на него с разбегу, взмахнув рукавами. Врезается в него горячо и пылко. Гало ловит его, прижимает к себе так крепко, что самому нечем дышать, поднимает от земли. Разница в росте теперь еще больше, ха. Гало остро хочется поцеловать его. — Вернулся наконец! Он хочет сказать что-нибудь в свое оправдание, но тут Лио виснет на шею ему и срывается в слезы. С леса доносится низкий вой. — Лио, что случилось? — Это Крэй! Йома, который родителей моих… Он задыхается, вытирает нос о грудь Гало, неловко болтает ногами в воздухе, чтоб отпустил. Гало ставит его обратно, убирает руки, но Лио его не отпускает. Лио встает на цыпочки. — Он родителей моих убил, а теперь за мной пришел. Пронюхал, что я теперь самый сильный, и… На лице его какая-то смесь гнева и страха, и он мелко трясется, зажимает полные кулаки Галовой рубахи. По лицу его все еще текут слезы. Гало смахивает их большим пальцем и вновь заключает его в объятие. — Тогда пойдем победим его. Вой становится громче. Лио прижимает лисьи уши к голове и смотрит на него с сомнением. — Почему «пойдем»? Кто сказал, что ты идешь? Не твоя война, не тебе воевать. Вот какой, все еще гордый, значит. Гало фыркает в лицо ему, и от этого зеленоватая челка его разлетается в стороны. Даже напуганный все равно красивый. Гало закусывает щеку. — Я вообще-то охотник на нечисть. Специально обученный, если что. — Да ты со мной-то справиться не мог! Он стихает разом, стоит Гало нахмуриться. Гуэйра с Мэйсом топчутся рядом, ждут, пока они закончат препираться. — Я с тобой иду. — Гало, это… — Замолкни. От наглости его у Лио глаза становятся круглые, как деревянные плошки, но это срабатывает. Велел божеству замолчать, ну что за нахал. Сквозь одежду Гало чувствует, как сильно колотится его сердце. — Мне страшно. — Мне тоже. Пойдем. Мы его одолеем. Лио зачарованно пялится на него, будто впервые видит. Вчетвером они быстро покидают окраину деревни.***
— Какой план? — Созывай нечисть. Объединим силы. Это резонно, Лио признает. Самый старый и грозный йома успел натворить дел, немало найдется тех, кто точит на него зуб. Гало представить не может, сколько кицунэ остались сиротами как Лио, сколько людских деревень было сожжено. Его деревня тоже горела, много народу тогда погибло. Семья Тимос чудом выжила, потому что дом их на отшибе. Если Крэй вернется, никому больше не выжить. Лио обращается на бегу, коротко тявкает по-лисьи, огрызается в ответ на вой. Тут же из чащи к ним начинают стекаться мелкие духи, каппы, йокай. Даже бакэнэко приходит, большущая, черная. На что Лио большой в своем истинном облике, эта еще больше. Гало учтиво склоняет перед знатью голову. Лио присаживается на землю, толкает его мордой. До Гало не сразу доходит, что это приглашение покататься. — Серьезно? Прям верхом залезть можно? Закатывает глаза Лио тоже по-человечески. Они отправляются на север. Гало со всех сил держится за шерсть на его холке.***
— Как ты вырос, Лио. Крэй Форсайт внешне ничем не отличается от человека. Лио реагирует спокойно, сдержанно, не кидается на него, как кинулся б Гало на его месте. Когти его еле слышно поскребывают траву. Тайма, пришедшая на его зов бакэнэко, смыкает нечисть плотным кольцом вокруг Крэя. Гало перехватывает топор удобно, слезает с Лио. Начинается битва насмерть. Он действительно сильнейший йома, все встреченные Гало и в подметки не годились этому — одним ударом он сшибает с ног Гуэйру, стряхивает Мэйса со своей спины. Одежда на нем трескается, отовсюду лезут шипы, зубы, лапы с огромными когтями, красные глаза. И у него злая огненная магия. Противоположная Лио. Лио строго-настрого запрещает Гало соваться в эпицентр. — Не отходи от меня. Он щелкает пастью, и Гало кажется, что это он подумал, а не сказал. Тайма с Лио кружат возле Крэя, медленно колдуют, близко не подходят. Где-то там должен быть его звездный час, Гало знает, потому что он единственный человек здесь, не маг, не демон. А про человека в разгаре битвы со своими легко забыть. Так и происходит. Они бьются долго, выматывают друг друга и даже не оборачиваются, когда к ним из леса присоединяются горные демоны и кицунэ с восточных земель. Они похожи на Лио, разноцветные, хвостатые, кто-то с рогами, у кого-то человеческие лица. И все атакуют Крэя, отщипывают от него по кусочку. Вообще нечисть в стаи не сбивается, Гало знает, и уж такого поворота событий никто из них ожидать не мог. Чтоб демоны сражались с человеком плечом к плечу, чтоб бакэнэко покинула своих котят и пришла воевать за кицуньего принца. Крэй страшно ревет, потеряв кусок шеи в зубах Лио. Лес взрывается адским пламенем. В запале Гало не замечает, что горит. Левая рука его вдруг отзывается такой болью, что вот-вот разорвет пополам, и он крадется неслышно, запинается о колючий алый взгляд и делает один-единственный замах. Силы в нем хватает, чтоб отрубить йоме голову. Дальше спутники его времени не теряют — Тайма вгрызается в увитый щупальцами торс, Лио откусывает ноги, Гуэйра с Мэйсом отрывают руки. И тут же Лио кастует свое пламя, розовое, зеленоватое. Оно охватывает Крэя по частям, отражается от уже охваченных огнем деревьев, поднимается в небеса диким воем. Гало оглушает этот вой, Гало горит в этом пламени. Рука перестает его слушаться. Он помнит лишь, как упал, как смотрел на рассыпающегося пеплом йому. Как Лио бежал к нему, тыкаясь окровавленным носом. Дальше все. В темноте Гало Тимос успевает тысячу раз умереть и воскреснуть.***
Во сне к нему приходят лисы, белая и зеленая. Маленький Лио плачет, обнимает их гладкие шеи, цепляется за хвосты. Просит не уходить. Они вдруг становятся людьми, мужчиной и женщиной, с такими же ушами торчком и глазами из огня. Показывают ему на Гало. Он перестает плакать.***
— Да очнись уже! — Босс, он притворяется. — Во-во. Видишь, моргает лежит. На щеку ему падает что-то теплое, мокрое. Гало приоткрывает один глаз, затем другой. Лио сидит на его животе и правда плачет. И улыбается. Вокруг белый день и дотла сгоревший лес. — Гало! Сырости становится больше, стоит Лио припасть к нему на грудь. Он тоже весь раненый, хватается за окровавленный бок и кряхтит. Гало хочет обнять его обеими руками, но не узнает левую. Она вся сожжена, кожа красная, в уродливых неровностях. Ну какой теперь из него муж. Позорище. К нему по обугленной траве подползает красивая девушка с пышными волосами. — Гало, как себя чувствуешь? У нее кошачьи усы и зрачки вертикальные. Гало складывает два и два и понимает, что это Тайма. Вокруг нее вьются котята размером с теленка. — Вроде норм. Вы как? Она машет лапкой, вяло тормошит причитающего Лио. Мэйс и Гуэйра тоже в порядке, штопают друг друга на пеньке да едят какую-то птичку по очереди. Демоны, что с них взять. — Принц Лио. Гало садится вместе с ним, все ж несмело смыкает руки у него на талии. К ним подходят другие кицунэ, в истинных и человечьих обличьях, мужчины, женщины. И все кланяются Лио до земли. Лио же всхлипывает и мажет сопли Гало на грудь. — Говорил же, победим. — З-замолчи. Лио никак не может успокоиться. До деревни Гало несет его на спине.***
Новый шрам во всю руку не очень ему нравится, как-то не украшает мужчину. Но вот новая привычка Лио поминутно извиняться за это и обнюхивать его точно нравится. Гало подставляет шею. — Да не болит ничего. — Если бы не я, ты б… — Если б не ты, — начинает Гало, дергая его на себя, — я бы умер. А шрам это пустяки. Руку ты спас. И мы отомстили. Так что сам замолкни. Вновь эти огромные розовые глаза. Роскошный белый наряд его безнадежно испорчен, в уголках рта запеклась кровь, и они только-только вернулись с победой. Не время для разговоров, однако Гало больше не может держать это в себе. Лио тут же обнимает его за шею. — Ты не женился? Гало охота заорать. И не только с того, что в горах ему тупо не на ком было жениться. Не на зайчихе же. Хотя затея неплохая, зайчиха б не выносила ему мозги, как Лио выносит. Раз так заладил со своей женитьбой, Гало согласен. Гало готов. — Нет. Тебя жду. Лио вспыхивает смущением, переводит взор прям ему на губы. Гало снова поднимает его от пола. — Дождался. Лио целует его первым. Рот у него горький от слез.***
Новость разлетается молнией. В храме собирается вся деревня. — Гало, где ты был? — Пищит Айна, выцепив его в толпе. Гало хочет обнять ее и рассказать хотя бы вкратце, но тут их догоняет Айнин супруг. Она и вправду в прошлом году вышла замуж, как Лио и предсказывал. Гало интересно, видел ли он свою судьбу вот так же ясно, или на лисьей лапе линий нет. Загадка, что поделать. Гало перекидывается с ними парочкой слов, обещает найти их потом. Дальше он направляется к собственным родителям. Мама выглядит так, словно из одного обморока готова рухнуть в другой. — Мама. — Вернулся, бессовестный! Он не возражает, пока ему дерут уши, не сопротивляется, даже когда мама таскает его за синюю челку. Она не достает, и ему приходится наклониться, чтоб как следует получить выволочку. Вернулся домой, как без этого. Мама с отцом тоже плачут. Гало зачем-то вспоминает, что потерял топор в лесу. — Я женюсь, мама. — На ком это? — Лепечет она, цепляясь за него и ощупывая шрам. Лио появляется из-за спины его неожиданно. — На мне, тетя. Второй обморок не заставляет себя ждать.***
— Нам точно можно? — А почему нельзя? Я тут главный. И стоит такой весь важный, разодетый в светлый бархат. Гало сделал ему официальное предложение вчера в храме, прям на глазах у всей деревни, все как положено, на одном колене стоял, правда, кольцо так и не купил. Подошла одна из золотых сережек Лио. Гало ставит в уме галку, что надо заказать обручалки из белого золота у местного ювелира. Ни один из его выдуманных сценариев не сбылся. Лио согласился чуть ли не сразу, как он рот успел раскрыть. Вот и все, в принципе. Больше боялся. Свадьбу назначают к лету. Надо еще в лесу порядок навести после пожара и вообще дел хватает. Гало не может поверить и вместе с этим моментально свыкается. Лио не отходит от него, не дает ему покидать храм, из которого однажды его выгнал, и первые два дня они не отлипают друг от друга, целуются и милуются всласть, потом становится попроще, но все равно тяжко не прикасаться к нему все время. Весть об их подвиге расходится по лесу до самого севера и обратно. Лио становится верховным божеством. — За кого хочу, за того и выйду. Никто мне не запретит. — Ну хорошо. Лио Тимос. Лио довольно улыбается, льнет к нему и мурлыкает, как объевшийся сливок кот. На вкус Гало на нем слишком много одежды, и вообще они еще не женаты, а лишь помолвлены, но Гало уже невтерпеж и очень хочется. Он целует Лио сперва скромно, целомудренно, приподняв его острый подбородок и калечной рукой приобняв за спину, потом терпеть становится сложно, и он размыкает зубы ему кончиком языка. Клыки у Лио правда острые. Одно неосторожное движение и можно пораниться. Лио грубо дергает его на себя, трется пахом о его бедро. Гало прочухивает, что не один тут нетерпеливый. Все дела решают свешать на Мэйса с Гуэйрой. — А мы можем, ну. Это самое. Лио отрывается от него на секунду, коротко смотрит в лицо ему и будто б думает. Гало тоже слышал, что вместе с девственностью можно и магию всю потерять. Лио явно спорит с самим собой в мыслях, облизывается, оглядывается на лужайку перед храмом. Полдень, воскресенье, никого нет. Гало задерживает дыхание. — Можем. Вглубь храма Гало бежит за ним, теряя штаны.***
Боже, сколько же на нем одежды. Гало психует и сдается уже на второй завязочке третьей рубашки под четвертым кимоно. Проще спалить нахрен. — Это обязательно все? — Ну а как иначе. Я ж храмовая дева. На это Гало прыскает со смеху и путается в белье, Лио улыбается, тоже цокает и стаскивает все через голову. Дева, как же. Обнаженным он кажется еще меньше, закрывается чего-то там стыдливо, не дает развести себе ноги. В маленькой спальне его кровати нет, только футончик и пара одеял, все скромно, аскетично, горит ароматная свечка, но Гало и такой шалаш за рай. Он целует его с языком, потихоньку вклинивается меж его теплых бедер, медленно толкается в… там мокро. Он махом садится на пятки, не поверив собственным ощущениям. Лио закрывает лицо ладошкой. — Ну это типа сюрприз. Я такой вот. Хотел, чтоб ты до свадьбы узнал. Он наконец раздвигает рогатку, хватает Гало за руку и кладет себе на передок. С первого взгляда все норм, мальчик как мальчик, небольшой, твердый. Подвох обнаруживается сразу же — мокрое место у него чуть ниже яичек, розовое, припухшее, один-в-один как у девчонок щелки. Гало удивляется так, как не удивлялся ни разу за все свои семнадцать лет. Действительно сюрприз. Это ж значит, что у родителей его все ж будут внуки. — Подарок судьбы! — Чего?! Лио не успевает выползти из-под него, как он спускается ниже по футону и падает лицом в эту сырость. От одного прикосновения безупречное тело Лио прошибает дрожью. Гало желает себе приятного аппетита. — Гало… — М-хм-мм. Не то чтоб Гало знает, как там у девчонок все устроено. Он в жизни женщину не нюхал, однако ж тут не надо быть семи пядей во лбу. Лио сопит, наблюдает сквозь пальцы, как он сыплет длинными мазками по нижним губам, как перебирает складочки языком, трогает мизинцем и целует плотный бугорок меж них. С одного особенно удачного маневра Лио стонет в голос и вскидывает таз. Гало понимает, что все правильно лизнул. Он подхватывает Лио под бедра, закидывает ноги его себе за плечи. Лио держит ему челку, чтоб не мешалась. Гало удается довести его до криков.***
— Ты уверен? — Да хватит спрашивать! Уверен. Суй уже. Он дышит тяжело, все еще изумительно румяный после оргазма, горячий, влажный. Гало ложится на него, на пробу тыкается стояком. Лио тут же обхватывает его ногами. — Суй сейчас же. Это приказ. — Ок, Ваше Высочество. Он все равно колеблется, смотрит, как у Лио дергается кончик брови, как от частого дыхания у него вздымается грудь и трепещут ресницы. Стало быть, Лио сильно его любит, раз уж решился на такое с ним. Гало будет жаль лишить его магии, если слух правдивый, но а как иначе. Внуки, все дела. Да и самому уже охота всякие взрослые вещи с участием Лио. Лио тоже семнадцать. Все пять хвостов его вьются у Гало по ногам. Гало вводит резко, рвет его одним толчком. Это, наверное, больно, потому что Лио морщит нос и крепко хватается за его предплечья. Гало целует его светлый висок. — Это весь? — Ща будет весь. Со всего Лио натурально хнычет, а чуть позже раскочегаривается и снова начинает кричать. Они пачкают футон кровью. Гало впервые остается на ночь в храме.***
Наутро чета домашних демонов принца Лио издевается над ним как хочет. Гало потирает опухшую со сна рожу. — Ну как, босс? — Ага, как? Колдунство колдуется? — Пиздюлей захотели? Гало смеется в кулак, любуется, как Лио гоняет их по лужайке, обратившись и притворно щелкая клыками. Ну, хвосты на месте, уши тоже вроде не отвалились. Кажись, только плевы и не стало. Гуэйра дразнит Лио, будто ребенок. Мэйс не лучше, а производит впечатление взрослого. Лио фырчит на них и быстренько колдует на них путы. Они тут же распадаются змейками, уползают в лес. Значит, колдуется. Ну и норм. — Тили-тили-тесто. — Ну серьезно? Гало дает о себе знать, легонько кашлянув. Лио махом принимает человеческий вид. — Доброе утро! И семенит к нему, прыгает на крылечко, часто-часто переставляет ноги в своих сандалях и узком кимоно. Моментальная перемена настроения, довольный, розовые щеки, кожа сияет на солнце. Гало приобнимает его за плечи, наклоняется, чтоб чмокнуть. Гуэйра с Мэйсом бесятся на траве, кривляются, изображая их. Тоже дураки. За завтраком идут в деревню.***
Гало не очень удобно, что пришлось переехать в храм, но это оказалось наилучшим решением. Это дом Лио, священные стены храма кицунэ, все построено по его велению, все как он хочет, отдельная комната для его нарядов, праздничных и не очень, склад благовоний, раздельные спальни для Мэйса и Гуэйры на втором этаже. Чтоб у демонов были комнаты в храме, хых. Но Гало ничему уже не удивляется. В рутину его возвращается Лио. Много Лио. — Так. Дрова принес? — Принес. — Нарубил? — Нарубил. — Иди вари мне яйца. Двадцать штук, белые. — Будет сделано. Так он попадает в рабство еще до свадьбы. Ночами Лио от души благодарит его за службу. Они безнадежно пачкают второй футон.***
На церемонию приходит столько народу, что ни в храм, ни на лужайку не помещается. Приходится устраивать гостей на опушке в лесу и на своротке в деревню, и Гало не сразу замечает, что половина из них не люди вовсе, а всевозможная нечисть. Женщины с когтями, парни с хвостами. Бакэнэко Тайма со своим выводком, кицуньи принцы и принцессы со всех частей материка, йомы, высшие демоны, полукровки, духи. Тех Гало может видеть, лишь сощурившись, потому что долго этому учился, а простой люд из деревенских так вообще не замечает. Лио ходит с важным видом, поправляет пышный воротничок на блузке. На безымянном пальце у него сверкает кольцо из белого золота. Он теперь Лио Тимос. Мама все еще маленько в шоке, что сын ее ни в какую не хотел жениться, а потом пришел с гор и разом позарился не на кого-то там, а на самого хранителя деревни. С того, что хранитель согласился выйти за деревенского дурачка, в шоке все, его подданные в том числе. Гало в курсе, сколько кицунэ сваталось к Лио, а он всех прогнал. Мэйс рассказал, а Мэйс вообще на выдумщика не похож. Они с Гуэйрой сегодня шаферы, одеты под стать Лио — короткие перчатки, причесанные космы, платки на шеях. И ржут как ненормальные, прикрывшись букетами цветов. Гало охота подойти поржать с ними вместе. Внимание его привлекает старичок в самой гуще толпы. Это колдун Дэус с гор, и Гало ведет возлюбленного к нему, чтоб поздороваться и познакомиться. Лио хватает его под локоть. — Я думал, отшельники на свадьбы не ходят. — А я думал, за тебя никто не выйдет. На это Гало смеется, сердечно обнимает колдуна. Представляет Лио как своего супруга, да только вся страна знает, кто такой Лио. Кто такой Дэус, кажется, знают лишь они с Лио. — Твой учитель?! — Лио прикрывает рот, таращится пораженно. Дэус мотает головой, Гало столь же энергично кивает. Свадьбу празднуют три дня. До конца досиживают только самые крепкие йокай.***
Оседлая жизнь начинает нравиться Гало. Раньше он шлялся по стране, шарился по горам, лазил по лесам, чудил в поисках приключений. А теперь, как говорится, стрела угодила в колено. Далеко от дома не уйдешь — тоска по милому назад погонит. Да и дел невпроворот. Вслед за восстановлением леса Лио срочно приспичивает готовиться к зиме. Это долгая песня, демоны предупреждают на берегу. — Ща будет все одеяла стаскивать, суетиться. — Ага. Жрачку запасать, типа холода, а ему нас кормить. Будто мы сами охотиться не умеем. Они зыркают друг на друга с подозрительно довольными ряхами, но сдерживают гогот. Гало ни разу не приходилось наблюдать вот эту кицунью подготовку к зиме. Может, его помощь потребуется. У Лио шестой хвост начал расти. — Смотри, смотри. Еще плясать начнет. Танцы у него такие, на удачу, чтоб зима мягкая была. И снега много. Мы вот снег любим, он вкусный. Гало пихает Гуэйру в плечо, чтоб перестал чушь нести, отодвигает Мэйса от окна. Лио и правда расчищает просторную площадку на крыльце, метет хвостами ступеньки. На нем резная деревянная маска. Гало слышал, что это единственное, что от его родителей осталось. Он действительно начинает танцевать. Это такой легкий и тихий танец, что со стороны кажется, что он просто переступает по деревянным половицам, что это храм вздыхает и шепчет, а не подол халата его шуршит следом за движениями. Он делает прыжок, как лисица за мышью в снегу, еще один прыжок, возвращается по собственному следу, описывает изящный круг. Белые тонкие руки его похожи на ветки жасмина в цвету, в волосах заколки. Огнеглазый мальчик вырос и стал большим лисом. Гало смотрит на него во все глаза и боится громко моргнуть. Лио возвращается к закату, весь взмокший, уставший, молча прячется к нему под руку и стаскивает маску. Гало не сомневается, что эта зима будет самой мягкой.***
В законном браке хорошо. Гало знал это с самого начала, но на собственной шкуре испытывает в бесконечный медовый месяц. Лио всегда хочет две вещи — еду и его член. Иногда и то, и другое одновременно. Бывает и так, что Гало проще крепко трахнуть его, чтоб он устал и заснул, нежели накормить. Наступает зима, и Лио просится с визитом к свекрам. — Попроси, чтоб пирогов напекли. — Как пожелаете, мой принц. Еще Лио страшно любит пафосные речи. Формально Гало теперь тоже принц, но не чурается ходить стираться на реку да намывать полы в храме, а Лио привык, чтоб его облизывали с ног до головы. До Гало его обслуживали Гуэйра с Мэйсом и деревенские еду носили. А теперь все на муже. Гало не жалуется. Сам же подписался. Родители топят для них баньку, ибо купальни в храме холодные, а Лио быстро замерзает. Он и раньше часто гостил здесь, только когда он маленький был, хвосты его мыла мать Гало. Соответственно, после женитьбы сия честь перешла к Гало по наследству. Он вздыхает, на десятый раз причесывает второй хвост с цветочным маслом. Лио поднимает все разом и трется о него жопкой. — Шестой чешется. — Растет, вот и чешется. — Почеши. Это целая наука — с какого краю считать эти его хвосты, чтоб ни за что не перепутать, собирать их вместе, отделять мытые от немытых и дополнительно проглаживать шерсть с благовониями. И еще нельзя мочить лисьи уши. Лио тогда плохо ими слышит. Он урчит, стоит Гало скользнуть рукой ему промеж ног. Секс у них теперь каждый день независимо от обстоятельств, разнообразный и недолгий, потому что Гало все еще набирается опыта, а Лио горячая голова. Передок у него тоже чего-то разгорячился. Гало прикусывает мочку его уха, смывает пену с груди. Лио разворачивается в бассейне, чтоб прильнуть к нему всем телом, гибко гнет спинку. Гало понимает, что до дома он терпеть не будет. — Тут тоже зудит? Он поддевает Лио под колено в воде, гладит пальцем его вульву. Лио ерзает, хлещет каменный бортик хвостом. Клыки его всякий раз проскальзывают по шее Гало, но он ни разу не укусил. Гало оттягивает голову его за волосы, целует его с чувством, вводит палец. Лио шумно выдыхает носом. Тут же какая-то неведомая сила выталкивает Гало из басика, и он мягко приземляется задницей на камни. Лио тут же берет его за член, лижет головку. Гало прикусывает губу. — До дома никак? — Никак. Приходится трахать его прям в бане, прям на краешке бассейна, под клубы густого пара и запах пихтовых капель. Лио падает перед ним на локти, соблазнительно виляет тазом. Когда он в таком взвинченном неадекватном состоянии, у Гало мало вариантов. Он, конечно, может отказаться и настоять, но не хочет. Протягивает отрастающий шестой хвост в кулаке, и от этого Лио низко стонет в предплечье. Такой мокрый уже, всего-то немножко потрогал его. Гало играет с ним, дразнит, лаская щелку вверх-вниз. Лио выразительно пялится на него. — Давай к делу! Дело происходит громко, с влажными шлепками и такими стонами, что Гало еле держит семя в себе. Завести Лио легко, так же легко вывести из себя, а уж заткнуть или хоть немножко присмирить — никак. В доме, должно быть, прекрасно слышно, какой счастливый у них брак. Лио мяучит на все лады, выгибается в пояснице, помогает себе кончить, лаская клиторок. Этих спазмов внутри Гало тоже не может стерпеть просто так. Оргазм стопорит его враз и остро колет куда-то везде сразу. Он крепко жмет к себе Лио, чтоб ни капли мимо, а то еще наследить не хватало. Лио в горячке насаживается туже. Хвосты его весело загибаются крючками. Он всегда такой удовлетворенный, такой радостный, расслабленный. За восемь месяцев их брака Гало всего раз спустил не в него, а на третий хвост, и это ему очень не понравилось. Он так и не смог объяснить, почему конкретно это нежелательно. Долго распинался что-то там про мужскую и женскую энергию, про какие-то жизненные соки. Гало тогда попытался шуткануть, но вышло не очень, с тех пор не спрашивает. Его мини-тиран старается удержать его в себе как можно дольше. Это значит, что дома они продолжат, а по свежей сперме это особенно мокро и приятно. Гало кутает его в халат, благодарит родителей за баню и ужин и извиняется за шум. Дело молодое, такая ситуация. Мама заворачивает пироги с собой, потому что Лио вымотался и хочет спать. Ну, что ни говори, а в браке хорошо.***
В храме Гало спит крепче, но меньше, потому что Лио ворочается и бормочет. И еще ему снятся всякие сны. К нему приходит маленькая девочка. Она сильно похожа на мать Гало, такая же синеглазая и улыбчивая, и Гало все пытается с ней заговорить, но она только кружится в своем голубом платьице да хохочет. Танцует точь-в-точь Лио, смотрит искоса, хитровато, как он умеет посмотреть. Гало чувствует с ней связь, но пока не может к ней прикоснуться. Девочка обращается лисой всякий раз, стоит ему подойти ближе. — Я уже тут! Скоро! — Тявкает она, раскрыв розовую пасть. У нее блестящий мех, и сидит она на груди Гало. Гало спрашивает, когда это скоро, что скоро, и кто она такая. Девочка хихикает, звенит колокольчиком в волосах. Облизывает ему лицо. Он просыпается от того, что Лио во сне закусил кончик его челки.***
К весне шестой хвост становится большой и пушистый, как остальные пять. А Лио становится какой-то странный — его все бесит и раздражает. И теперь ему подавай секс трижды в день. Один раз он даже срывается в слезы из-за отказа, а Гало всего-то устал после весенней генуборки. Они женаты чуть меньше года, и это их первый громкий скандал. Гуэйра с Мэйсом быстренько убираются подобру-поздорову. — Ты меня не любишь. — Ты дурак, нет? На это Лио дергается, собирает свои кимоно и халаты и уходит плакать в другую комнату. Гало ждет, пока его истерика кончится. Истерика кончается ровно через четыре минуты. — Я есть хочу. — Мы же вот только что обедали? И все по кругу — слезы, не любишь. Гало озадаченно чешет в затылке. Ну, что жены бывают с характером, он знал, да только его храмовая дева прежде истеричностью не отличался. Вспыльчивостью — да, темпераментом небольшого вулкана — сколько угодно. Но вот такие закидоны впервые. Есть он тоже стал больше, и раньше ел за раз больше средней семьи из четырех человек, а сейчас вообще как в бездонную яму. Гало думает, что такое с ним приключилось, смотрит на пузатые чаши для благовоний, которые он вытащил из шкафа и побросал в гневе. Его посещает некая идея, переплетается с тем сном, но это реально прям подарок судьбы. Он глубоко вздыхает, приводит разум в порядок, комнату тоже, прибирает чаши на место. Вооружается всей доступной дипломатией и идет за Лио на второй этаж. — Любовь моя. Лио кидается на него клубком с порога, будто стоял все время и ждал, пока он войдет. В храме не холодно, но он успел замерзнуть — голова горит, руки-ноги ледяные. Гало подхватывает его легко, хоть и веса он успел набрать, несет его в спальню и быстро снимает ему напряжение. У него соски красные и прям стоят. Гало достаточно пару раз шевельнуть в нем пальцем да лизнуть вагинку, и все, он брызгает смазкой и переходит на крик, пальцы на ногах поджимаются и внутри все исходит спазмами. Гало собирает смазку с пальца на язык. Вкус тоже поменялся, с кисловатого на более молочный. Лио отогревается в руках его. — Лучше? — Мхм. Извини. Не пойму, что со мной такое. Он стыдно трет лицо, закрывается челкой и размазывает слезы по лицу, и вроде бы успокоился, только все еще вздрагивает. И течет так, что вот ну прям как его не взять. Гало внимательно рассматривает его белое тело. Ну да, раньше живот плоский был, теперь выступает. Не заметишь, если не приглядываться, да и одежда на нем всегда просторная. Он ложится к Лио, приземляет по поцелую на его мокрые веки. Лио шмыгает носом. — Лио. — М? — Тут, кажись, лисята. Он моргает раз, другой, непонимающе косится на него. Гало кладет ладонь его на живот. Там и впрямь что-то пухнет, чего раньше не было. — Какие еще лисята? Вообще Гало думал, что в семье их место дурачка за ним, а Лио типа хитрый умный лис. Замужем за журавлем, ага. А теперь Лио откровенно тупит. Гало жестом показывает ему живот побольше. — Ребенок, Лио. Наш. У нас скоро будет. Вот так в лоб до него доходит мгновенно. Он округляет глаза, садится, тоже трогает себя. Выпирает пока самую малость, как будто пирогов объелся. Неудивительно, что не замечали. Похавать Лио большой охотник. — Пресвятые хвосты. И точно. Гало в экстренном порядке посылает в деревню за повитухой.***
Интуиция его не подводит. Повитуха осматривает Лио, вылазит из-под подола его халата обрадованная. — Великое счастье! Хранитель, да у Вас все четыре месяца сроку! Лио смущается, сдвигает ноги, стесняшка. Гало знает, чего она такая обрадованная, — Лио на сносях означает два кицунэ в храме, а такой удачей ни одна деревня похвастать не может. Действительно великое счастье, благополучие на тысячу лет. Еще и полукровка. Гало по опыту знает, что самые сильные всегда полукровые. Мандраж охватывает весь храм, всю деревню — повитуха бежит рассказывать молочнику, но по дороге встречает цветочницу, а та направляется с повозкой в деревню по соседству. И так от одного к другому и третьему — кузнец сообщает радостную весть ювелиру, ювелир плотнику, плотник несется до мясника. Мясник поставляет свое мясо самому старейшине. В том, что к вечеру узнают всего лишь все люди и вся нечисть, Гало не сомневается ни секунды. Лио тоже поддается этому волнению. Первым делом убирает подальше все свои сандалии на высокой платформе и узкие кимоно, потом суетится с дополнительными футонами. Демоны возвращаются аккурат к ужину. Лио выбегает к ним на крыльцо и сразу же принимается кричать, как резаный. — Мэйс! Гуэйра! Я беременный! У Гуэйры из рук выпадывает связка потрошеных зайцев. Мэйс медленно опускается на пенек. — Святые небеса. — Я стану дядей! — Орет Гуэйра не хуже Лио, вскидывает вверх кулак. Гало молча наблюдает за этим передвижным цирком и идет за жаровней для зайцев. Так начинается обратный отсчет.***
Гало ничуть не пугает перспектива стать отцом в восемнадцать. Что-то такое он знал заранее и закономерно ожидал, едва Лио посвятил его в свой маленький секрет. Тело у него обоеполое, а они никогда не предохранялись. Все логично, все как положено. Родители его с ума сходят от радости. — Кицунэ в роду! — Пожизненное благословение семьи! Лио раздувается от гордости, пуще выпячивает еле заметный живот. Забот у них по горло, ибо к хранителю местного храма и раньше была километровая очередь за благословением, а к брюхатому хранителю организуются целые походы со всех уголков страны. Даже большой двухэтажный храм их не выдерживает такого наплыва. Сперва Лио подключает Гало на подмогу, потом служить помогают демоны. Это очень смешно, но у них все получается, и пока никто не знает их истинной личины, люди спокойно принимают у них благословения. Иногда Гуэйра шалит, кастанув огненную магию вместо защитной. Гало призван в этот балаган, чтобы блюсти порядок. К лету живот у Лио становится виден даже через просторный халат. Он работает не покладая рук, с утра до ночи благословляет крошечные головки младенцев, целует щечки больных детей, чтоб поправлялись, без устали плетет обереги и мастерит амулеты. В доме их магия повсюду, разлита в кувшины и набрана в тазы, и вечерами Гало не может подняться по крыльцу от усталости. Весь день трепался с местными да складировал дары по свободным комнатам. Учет — дело непростое, но у него все как надо, все под запись на свитках. Ремесленники из деревни у реки притаскивают им чудную резную люльку. Лио лупает на нее непонимающе, трогает лапой. Их кин детенышей растит вообще в чистом полюшке, без всяких люлек, погремух и прочих достижений цивилизации. После долгих обсуждений люльку решают поставить в спальне. — И что, она там спать будет? Я думал, с нами. — Она? Лио вскидывает брови, бросает на него любопытный взгляд через плечо. Они никогда это не обсуждали, и Гало вообще случайно ляпнул, как всегда. Лио откладывает ритуальные бусы, идет к нему на футон. Приходится сознаваться и выкладывать все как есть. — Мне девочка снилась. — А я мальчика видел. Такого поворота Гало не ожидал. Лио тоже ни словом не обмолвился про свои сны. — Двое, что ли? — Сомневаюсь. Ну, точно не разом. Полвечера они щупают живот и гадают пол по форме. Гуэйра с Мэйсом в один голос топят за девочку, Гало переходит на сторону мальчика, чтоб угодить Лио. Впрочем, разницы особой нет — к осени станет ясно. Бултыхающийся в Лио кицунёныш предупредительно выставляет кулачок. — Говорю же, девчонка! — Вопит Гуэйра, оглядываясь на Мэйса. Тоже оба вымотались за день, колдовали и охотились. Гало вздыхает. — Пацан! — Пылко возражает Лио. Лишь бы не подрались, а то Гуэйра у них один, а Лио какой-то агрессивный стал. Гормоны, все дела. Хорошо хоть плакать по пустякам прекратил. Гало слушает их перебранку и к одиннадцати разгоняет их спать. Ветер заносит в окно одуваны.***
Секс у них все еще регулярный, но в щадящей форме, иначе Гало не согласен. Лио предпочел бы, чтоб его долбили в футон и загибали раком, а скучное тыканье в позе «ложки» его утомляет, но либо так, либо никак, Гало категоричен. К ночи в животе у Лио начинается движуха, но он вырубается после оргазма, раскидывает конечности в виде звезды и сопит до утра, приоткрыв рот, а Гало лежит с краешку, смотрит, как дитё его бунтует и вошкается внутри. Девочка, мальчик, какая разница. Гало засыпает и впервые не видит сны.***
В августе жара спадает. Лио насовсем уходит в декрет. — Все, вы теперь за главных. Черти дикие. Он сидит на крыльце в легком льняном юката, раскидав подол по теплым половицам, болтает босыми ногами и плетет венки из ромашек. Животу его доходит девятый месяц. Гуэйра с Мэйсом удобно устраиваются подле него в траве. — Пусть Гало всех благословляет. — Мы тоже устали. Гало, развешивающий во дворе стираное постельное, выпадает в осадок с такой несправедливости. Реально черти. Вот так и помогай им впредь. Он цепляет прищепку на простынь и шагает к крыльцу, чтоб встрять и возмутиться вслух, как взору его предстает необыкновенная картина. Все желание спорить и препираться улетучивается с ромашковыми лепестками, потому что так-то он ждал, что Лио на правах супруга заступится за него, а Лио молчит и заплетает цветы Гуэйре в кудри. Идиллия прям. Вообще-то демоны с кицунэ не ладят, Гало живет с ними уже больше года и все успел прознать про местную нечисть. Но эти трое как-то встретились в лесу на юге, а в деревню Лио привел их по обоюдному согласию. Что там меж ними произошло и как Лио их приручил, история умалчивает. Но с тех пор вековая дружба, Лио прекратил междоусобицы кинов. Они льнут к круглому животу его, осторожно обтираются щеками, низко урчат глотками. Это аффекция, сердечная привязанность, какая-то неловкая неумелая нежность. Ни с того ни с сего Гало краснеет. — О-о, там богиня, богиня! — Громко шепчет Мэйс, прислушавшись к шевелениям под кожей. Стоит ему отпрянуть в восхищении, Лио ловит его за затылок, притягивает обратно. Глаза у Гуэйры из красных становятся черными. — Что говорит? — Наружу просится. — Ну так всему свое время. Лио напускает взрослый мудрый вид, откидывается спиной на перила, а у самого нижняя губа дрожит и венок не получается. Он откладывает его, запускает ладонь в рыжие Гуэйрины лохмы, и взгляд у него мягче хлопка, голые лодыжки белеют на фоне их загорелых тел. Он посыпает Гуэйре кончик носа каким-то особенно сильным благословением, и Гуэйра смачно чихает. По лицу его разлетаются сияющие веснушки. — Босс, я так совсем закицунею. — Молчи, балда. Мэйс тоже вздрагивает, чего-то там услышав в животе. На этот раз богиня выставляет ножку. Лио сует ему за ухо василек. — А мне сказала, чтоб постригся. — Да и я говорю, давно пора. — Ну босс. — Цыц. Больше Гало не может смотреть, а то лицо от умиления треснет. Он не вмешивается.***
Лио здорово их пугает, втихаря сбежав рожать в лес. Одним теплым утром в преддверии сентября храм просыпается без своего кицунэ. — Где Лио? — Мы не видели! Гало впопыхах прыгает в штаны, несется в лес полуголый. Лио вразвалочку выруливает с опушки, жмет к себе маленький сверток. У него лицо в крови и красные пятна на юката. Гало вдруг охватывает дикий ужас. — Ты куда свалил?! — Чё орете с утра пораньше? Тут я. Идите знакомиться. Гуэйра с Мэйсом замирают на крыльце при виде свертка, тоже переполошились, взволнованные, растрепанные со сна. Синхронно падают на колени перед Лио. Лио вытирает рот с важным видом. — Хочешь подержать? Я ее уже обмыл. Гало машинально тянет руки, принимает у него сверток. Она такая легкая, крохотная, почти не ощущается. Богиня. Белое личико, пушистые ушки прижаты к головке, нос как у Лио. Лио устало прилубонивается к нему сбоку. — Ты как вообще сам справился? — А чего там делать-то. Мне духи помогли. У него все еще кровит, Гало чует — по ногам течет тонкими струйками, и он бледнее обычного, хоть и виду не подает. Дочь их вяло копошится в свертке, мяучит с закрытыми глазками. На Гало запоздало нисходит, что имя так и не придумали. — Как назовем? — Спрашивает он, поддержав Лио свободной рукой. Лио сонно трет лицо. — Инари. Богиня же. На торжество по случаю рождения наследницы собирается вдвое больше народу, чем на свадьбе было.***
На поклон к принцессе стекается вся горная и лесная нечисть. Гало немножко нелепо приветствовать тех, на кого раньше охотился, но делать нечего. Он теперь в кине кицунэ, муж Лио, отец Инари. Гуэйра с Мэйсом скачут от счастья, носятся по лесу, как угорелые. В этот раз решают праздновать отдельно с людьми и отдельно со своими. Да, теперь свои у Гало с когтями и цветной шерстью. Ночью все приходят в настоящих обличьях. Лесная царица Тайма со своим кином занимают всю прихрамовую лужайку. — Принцесса! Полукровка! — Поют йокай, сбившись в хоровод на траве. Инари лежит в люльке, пытается сфокусировать хоть на ком-нибудь свой синий взор. Лио сидит возле нее чрезвычайно гордый и надутый. Все шесть хвостов распушены, уши торчком, на голове тонкий золотой обод. И белые шелка стелются следом. Гало тоже все кланяются. Дары уже складывать некуда. Мэйс и Гуэйра рыщут вокруг, пляшут со всеми, оба рогатые, с черной блестящей броней и шипами из лап. Как сдурели, право. Вакханалия продолжается без малого три дня, а на четвертый Лио враз всех прогоняет. Наступает такая тишина, что аж по ушам бьет. Гало не верится, что можно провести время с семьей и никого не принимать. Храм временно закрывается на перерыв. У демонов вот эйфория никуда не девается. Они всегда дразнили Лио по любому поводу, а тут такой случай, ну как промолчать. Он фырчит на них, машется рукавом, чтоб свалили, потому что время кормиться, и у него все юката мокрое от молока. Они все равно не уходят, хитро принюхиваются, почуяв вкусноту. Лио сдается. — Мы тебе больше не слуги. — Вот наша госпожа. Лио запускает в них подушкой, устраивается поудобнее, развязывает пояс. Он весь плоский и белый, а соски налитые, молочные. Инари равнодушно смотрит на дядек, отворачивает синюю головку и принимается жадно пить. Госпоже как-то пофиг на свиту. Лио тоже перестает обращать на них внимание. В храме пахнет пирогами. Гало гасит свечи, ложится рядом под одеяло. Инари все ж спит с ними, не в люле.***
Она растет интересная, активная, швыряется сосками и ни в какую не принимает игрушки. Больше всего ей нравится тягать папу за хвосты и отца за такую же синюю челку. Гало приучается собирать волосы, Лио тоже прибирает хвосты подальше. Тогда она переключается на своих слуг. Сами напросились. — Босс! Спаси! — Не-а. Сегодня Лио девятнадцать, и пока Инари возится с няньками на пледе в траве, они с Гало собираются навестить родителей. Ушки у нее еще не торчат, хвосты не режутся, зато режутся зубы, и она с удовольствием точит их о Гуэйру. Гуэйра забавно верещит, но дает себя грызть. Гало решает не уточнять, можно ли ей в таком нежном возрасте демонятину. — Умираю! — Ты погоди, мы еще второго сообразим, — беспечным тоном сообщает Лио, прихорашиваясь в зеркальце. Гало подарил ему цепочку в пару к обручальному кольцу, и теперь он весь сверкает, румяный, свежий. Инари радостно лепечет что-то, пуще вцепляется Гуэйре в предплечье, урчит. Когда она плачет, в храме трясутся стены, а когда смеется, то вспыхивает синим огнем. Поэтому они стараются шибко не доводить ее ни в ту, ни в другую сторону. Лио подходит, чтоб взять ее на руки. — Доча, плюнь каку. — С чего это я кака? Покоцанный Гуэйра заживает моментально. На праздничный ужин к родителям идут все вместе.***
— А босс чё, не пошутил про второго? — Заговорщически шепчет Мэйс, дергая Гало за рукав красного кимоно. Принцессе сегодня год, и она сидит на крылечке, раскачивает свой высокий стульчик. Гало утвердительно кивает, потому что ну давно пора было заметить. Лио снова в положении. — Мы так-то троих хотим. Мэйс коротко крякает, чешет в затылке. Ясное дело, никто их не предупредил, что вместе с Гало в комплекте последует толпа лисят в храме. Одной Инари достаточно, чтоб они порой вешались в попытках ей угодить, а со вторым так вообще песня будет. Лио бросает на них взор украдкой, нежно улыбается Гало. Гало тоже приснился мальчик. Хвостатый и с глазами как огонь. Значит, принц Оками, думает Гало, возвращая супругу взгляд влюбленной телухи. Гало девятнадцать, и самым крутым защитником он так и не стал, да и вместо охоты на нечисть делит с нею крышу и стол. Зато он будет самым классным батей в мире. Дважды, трижды. Инари размахивается, кидает в него соской. Смех ее отзывается колокольчиками в небе. Весной в храме рождается еще один наследник.