Прекращай

Им на рассвете холодно. По-своему каждому. Ваню морозит, он под горячими пальцами дёргается, дышит то спокойно, то загнанно, широко распахнув глаза. Мирону холодно жаться к Ване — тоже холодному — целовать плечи, морозить губы, горло заболит после мокрых рот-в-рот, жадных, с языком почти в глотке. Сляжет с ангиной. Как в детстве: не удержался, съел всё мороженое, соленое, сладкое, вкусное. Так и тебя, Ванечка, съел. За раз, одним махом, вкусно так, лакомо. И не стыдно совсем. Не стыдно, но с т р а ш н о . — Мне с т р а ш н о , — по буквам шепчет. — Ты, чёрт возьми, прекращай, — бессильная просьба. Прекращай пугать своей мертвенной бледностью, холодом, кашлем громким среди ночи. Кашлем мокрым, рот-в-рот часто, с кровью и гноем. — Куда я без тебя? Куда ты без... — Ты меня рано хоронишь. Улыбается. Обрывает. Мирон смотрит и не может оторвать глаз. И сам обрывается. Утыкается лицом горячим в него, в шею, в грудную клетку, сползает ниже. Хочет каждую черточку-линию-точечку чернильную облизать, собрать Ваню, вкус его, запах, сохранить всё внутри. Никогда не бывает достаточно. Он раскинулся под ним, расслабленный, поплывший; закатывает глаза, стоит поцеловать чуть нежнее. Чутко реагирует. Чутко живёт. Ваня живёт под его губами, пальцами, под его взглядом. Не расцветает, но улыбается, это стоит дорого. Это стоит достаточно. — Ты меня бросить решил, да? — ладонью пихнуть в плечо, вдавить в матрас. От Вани пахнет постельным бельём, щиплет язык и в носу. Жмёт плечами. Уже не говорит почти. Энергозатратно. Невыносимо больно. Больно смотреть на Мирона, он больше Вани мучается. Держит рядом с собой, хватает за руки, за ноги, за плечи. Сроду не верил, а тут вдруг просит у кого-то: "помоги". Ване по-доброму противно. Ты зачем меня держишь? Спрашивает взглядом. Ответ на поверхности. Ваня смертельно устал. — Ты только попробуй, — грозит обессиленно. У Мирона голос сел. Это он холод с Вани собирал, вылизывал, выцеловывал. Травил. Хоронит друзей чаще, чем заводит новых. А в конце один останется. Ваня знает, но не хочет спойлерить. Прекращай. Тоже взглядом. Мирон понимает. Морщится, на груди футболку морщит ладонью, сжимает. Как после удара. Подкашивается, валится сверху. Ему всё осточертело. Пальцы Вани на затылке, вокруг шеи, по спине. Напрягает их, сам весь напрягается. Ловит Миронов тревожный взгляд. В полумраке в глазах что-то мокрое плещется. Ваня слышит звук. И едва дышит. Собирает языком кровь с губ. И со своих тоже. Уже не борется, закрывает глаза. В ладонь впиваются короткие ногти. Мирон не давал ему уснуть всю ночь. — Нет нет нет нет нет. Сердце сейчас не вывезет и сломается. — Не спи. Прекращай спать. Горячая ладонь сжимает его. Ваня крепче жмурит глаза. Мирон хочет сломать ему руку. — Не надо, не пугай меня, Вань. Прекращай, ну. Мирон и сам спит почти. Выбивается из сил, снотворным поцелуем отравленный. Не пугай. Прекращай. В комнате становится светлее. Глазам больно от солнца. Ваня впервые дышит полной грудью, ему совсем не тяжело. Мирон спит, щека на его сплетении солнечном, кожа чернильная вся мокрая, солёная, сладкая, в Мироне. Прекращай. Прекращай. Обнимает лишь взглядом. Запрокидывает голову, окрылённый, разнеженный, лёгкий. Ваня ловит солнце губами. Ловит морозный воздух ртом. Прекращай. Он прекращает.