После отгремевшего ливня Фриц ожидал, что его наконец-то выпишут из больницы, а Майк забёрет. Тогда его душевное равновесие станет прежним. Времяпрепровождение с другом, пускай, теперь никогда не будет, как раньше, но Фриц чувствовал: оно поможет ему лучше любых лекарств. Только когда все болезни его организма дали о себе знать, а сам он попал в больницу, Смит понимал, как важно лечить вместе с телом ещё и душу. Важности и такого лечения Фриц не осознавал только потому что всегда был жизнерадостным и беспечным парнем. Увы, на деле оказалось куда хуже. Все счастливые мысли медленно покидали его голову, когда скопление проблем, бивших точечно, выстрелили единой очередью из автомата под названием «Kyrie». Погони, встряски, пролитая кровь — всё это неумолимо приближало Фрица к отчаянию и толчку в пропасть неизбежности, в место, откуда он не сможет вырваться. Смерть Наналли должна была окончательно сломать старшего Смита и уничтожить его. После произошедшего стало действительно труднее дышать, сердце билось через раз, а внутри царила настоящая пустота, словно тело не было начинено органами. Всё вынесли. Осталась одна безжизненная оболочка.
К сожалению или к счастью, под этой оболочкой оказался на удивление жёсткий стержень. Уже после недели пребывания в полуживом состоянии Фриц почувствовал, как ему становится легче, а рана на сердце больше не болит от того, что останки сестры покоятся под землёй. Теперь это перестало что-либо значить. Наналли Смит. Словно этого человека никогда и не было в жизни Фрица. Но ведь это же не так. Это ведь не его вторая личность, которую надо всего лишь отрицать подольше, чтобы она исчезла. Это отдельный человек, отдельная личность, пускай и так похожая на парня.
Фриц надел очки, лежавшие на тумбочке, чтобы проверить содержимое капельницы. Сегодня только натрия хлорид. Это была последняя порция лекарств, вводимых через вену. Сейчас там докапает, Фриц нажмёт на кнопку вызова медсестры, она прибежит, снимет капельницу, а вместе с ней и катетер, и Смита выпишут. После тот поедет с Майком, разглядывая хмурые тучи, предвещавшие ещё один дождь, перекусит в какой-нибудь кафешке, может быть, даже в Макдональдсе, а потом… что потом? Фриц даже не знал. Он прекрасно почувствовал, как Майка покоробило во время последнего визита, когда его ослабевшие руки начали сжимать мягкую игрушку.
Это ненормально.
В конце концов… Майк Шмидт всего лишь друг. Разве он может понять его так же, как это могла сделать Наналли, с которой Фриц жил душа в душу? Вряд ли. Даже принимая во внимание тот факт, что отношения Фрица и Майка были довольно близкими. Это выходило за рамки того, что принято считать дружбой какого-либо сорта. Фриц жалел о потраченном времени и мысленно сетовал на судьбу, которая не подарила ему такого же старшего брата, как Майк. Но разве можно было переиграть, расставив карты по-новому? Нет. Можно ли было провернуть время вспять? Нет.
Слишком жестоко. Фриц, сжимая игрушку, чувствовал боль из-за всего сразу. Поэтому он надеялся, что как проблемы навалились, так и уйдут — единым потоком.
Нет.
Их придётся медленно, потихоньку отслаивать. Это всё равно, что наматывать ришту на тоненький прутик. Только в разы медленнее. Да, Фриц крепче, чем казался с виду. Но у него совсем не было сил на то, чтобы бороться.
Приняв сидячее положение, Фриц решил включить телевизор. Физраствор должен был закончиться через пять минут, но это же не могло помешать ему просто расслабиться хотя бы ненадолго. Всё-таки, просмотр телевизионных передач волшебным образом разжижал мозги и отвлекал от ненужных мыслей. Однако увиденное заставило Фрица выронить пульт из рук. Пламя. Оно было повсюду, чуть ли не на весь экран. Только потом огонь отодвинулся на задний план, выставляя вперёд репортёра и бегущую строку. Разум подсказывал Фрицу, что он совершенно точно смотрел сейчас новости. Но это была какая-то несуразица. Во-первых, почему утренний выпуск новостей показывали днём? Во-вторых, почему в огне задыхалась пиццерия Фредди Фазбера? А в-третьих… колёсико давно закручено, трубка выкручена, флакона нет… Фриц резко стрельнул взглядом в сторону. Капельница исчезла. Как и катетер. Плюшевый медведь так же испарился, словно его никогда не было. А за окном был рассвет. На часах такое же время, как и на экране телевизора.
«Да нет же, бред какой-то, — подумал Фриц. Он встал и подошёл к часам. —
Вот же, тут и стрелка остановилась. Это, наверное, чей-то глупый розыгрыш. Всего лишь фантазия разыгралась. Фантазия… ничего же не горит, правда ведь?..»
Дверь палаты отворилась. Это зашла буфетчица и ласково поинтересовалась, будет ли Фриц завтракать. Сглотнув, тот поспешно отказался, сославшись на то, что его уже скоро выписывают. Буфетчица, кивнув, ушла; через несколько минут в палату зашёл лечащий врач вместе с санитаром.
— Мистер Смит, присядьте, — без особого напора попросил он, потому что знал: Фриц упираться не станет. — Как ваше самочувствие? Вижу, вы нашли в себе силы самостоятельно пройти от кушетки до стола.
— Д-да, доктор, — Фриц присел на кушетку. — Я бы хотел узнать, э-э-э… меня выписали?
— Да, конечно, — знаком врач попросил приподнять Смита рубашку, чтобы провести краткое обследование стетоскопом. Он чуть нахмурился и покачал головой. — Ваш друг так и не приехал вчера за вами, поэтому мы решили, что он заберёт вас утром. Он же оставался на ночную смену, верно?
— Верно… — пролепетал Фриц, всё ещё смотря вполглаза на происходящее в телевизоре. — Но почему тогда…
— Не накручивайте себя, мистер Смит, — попросил его врач. — Возможно, он просто забыл связаться с вами или кем-то из персонала больницы.
Во время смены он же не мог пользоваться мобильным телефоном.
— Нет…
— Вот видите. Поэтому-…
— Нет. Майк бы предупредил. Майк бы не смог забыть, — словно в бреду проговорил Фриц. Он схватился за голову, которую паника уже начала брать в ледяные тиски.
— Мистер Смит.
Фриц резко вскочил с кушетки и схватился пальцами за телевизор.
— С ним что-то случилось!
— Мистер Смит!
Увы, санитар не успел среагировать на стремительно выбежавшего из палаты пациента. Его уже было не остановить. Особенно когда палата находилась на первом этаже — уже никто бы не смог схватить этого ослабевшего человечка, от страха совсем потерявшего голову.
Нет.
Ему не хотелось верить.
Майк наверняка сейчас в безопасности и матерится где-то в стороне, наблюдая за пожаром.
Это просто не могло случиться с последним лучиком надежды, что оставался у Фрица.
Это же просто смешно.
Это нечестно!
Фриц был готов услышать в свой адрес любую ругань от Майка. Любые слова, любые действия, хоть что-то, что обнадёжили бы, придали сил от простого осознания:
Майк Шмидт жив!
Это же так просто…
…вроде как спичку поджечь.
Фриц бежал. Босым ногам было так неудобно и больно, но он не то, чтобы терпел — даже не чувствовал, как в кожу впиваются камни, осколки, забивается под отросшие ногти разный мусор, а ноги по колено покрываются пылью и грязью. Плевать. Сейчас самое главное — убедиться в том, что Майк жив.
А он точно жив. По-другому и быть не должно. Глупо предполагать иной исход.
Сколько бы раз Майк ни пропадал, он всегда возвращался.
Но на подходе к пиццерии вся уверенность по капле покидала Фрица. Воображение рисовало сожжённый труп. Увы, никак иначе не представлялось интерпретировать реальность. Пожарные вовсю тушили здание пиццерии, но, казалось, языки пламени всё стремительнее поедали его.
— Стойте, вы куда?
— Там Майк…
— Успокойте его, он с ума сошёл!
Фриц всё рвался к огню. Рвался и звал Майка.
Ну, пожалуйста… пусть он хоть из толпы выйдет и хорошенько ему треснет по голове, чтобы мозги встали на место!..
Но толпа из кучи незнакомых лиц просто удерживала его от неминуемой гибели. На самом деле, им было плевать. Но кому не страшно смотреть на сгорающего заживо человека?
Вдруг сердце Фрица сделало кульбит. Из пиццерии кто-то вышел и направился прямо к нему. Нет. Это не Майк. Это существо чем-то отдалённо его напоминало, но не более того. Оно тянулось к Фрицу. И хрипело:
—
Я… всегда… возвращаюсь.
