Поучительные истории для юных чародеев

Когда Роммат вернулся к своим, те обсуждали, как им теперь следует звать Кель’таса. Вариант «Кель для своих, Диэль при посторонних», вроде бы, устраивал всех, но друзья опасались запутаться и случайно проболтаться. Тогда Кель’тас разрешил называть его между собой Диэлем и дальше. — Потом, когда все узнают, кто я, «Диэль» станет моим секретным именем для друзей, — ляпнул он и сам же посмеялся над нелепостью идеи. Хорош секрет, половина Академии будет знать. Роммат, сам того не ожидая, легко перестроился на прежний лад. И никакого ощущения, будто он предаёт друга, называя захватчика его именем, не появилось. Да и странно было бы тосковать о Диэле, когда вот он — перед ним. Команда разошлась по комнатам поздно вечером: еды набрали так много, что решили не ходить в столовую на ужин. Диэль весело любезничал с друзьями на прощание: видно было, что с его плеч свалилась тяжёлая ноша. Живая иллюстрация к проповедям жрецов о пользе покаяния. Но едва они с Ромматом вернулись в свою комнату, Диэль переменился. Прислонился спиной к стене, сложил на груди руки. И впился колючим, пронзительным взглядом, который Роммат раньше называл «судейским», а теперь надо переименовать в «королевский». — Ты столько говоришь о честности, о доверии в кругу своих, — Диэль говорил скорее холодно, чем язвительно. — Но сам легко скрываешь от остальных, как тебя бесит моё присутствие. — Не бесит, — возразил Роммат. — Не бесит? — сощурился Кель’тас. — Значит, просто невыгодно, верно? — Ты не прав. Не в выгоде дело…- Роммат старался говорить мягче. Похоже, Диэль всё еще злился на него за флаг. Хотя это не помешало ему принимать помощь, когда не хватало решимости начать рассказ! — О, можешь не повторяться, я уже понял, что ты не будешь пользоваться моим титулом для получения власти, — Диэль прекратил изображать ледяное изваяние у стены, прошел по комнате, но взгляд теплее не стал. — Роммат, давай начистоту. Проблема не в том, что я тебя не сказал, кто я. Точнее, не только и не столько в этом. Я прав? — Прав, — кивнул Роммат. Хорошо, что Диэль сам подвёл к этому. Из Кель’таса будто выпустили воздух. — Я надеялся, что ошибся, — признался он. Роммат нахмурился. Что именно его расстроило? Сейчас загвоздка в поступках, которые можно прекратить, исправить — в отличие от лжи, которую нельзя отмотать назад. Проблема решается гораздо проще, когда она в нечестном соперничестве, а не в недоверии. — Послушай, ты вырос во дворце, и на некоторые вещи можешь смотреть иначе, — начал Роммат, но Диэль перебил. — Верно. Я привык, что те, кто не считает меня всего лишь ребёнком, пытаются использовать моё хорошее отношение. Кто явно и целенаправленно, кто изредка и не вполне осознанно. Я сам не обратил внимания, но Волд натолкнул меня на мысль. Ты давно стремишься к власти, а тут такая сочная возможность — и ты намеренно, даже демонстративно её упускаешь. Напрашивается вопрос: почему? Роммат опешил. Что значит «почему»? Разве он когда-то поступал так с друзьями?! Он использовал их таланты и способности — но не их самих, не их хорошее отношение. И не ради собственной выгоды, а в интересах команды. — Нет-нет, не в чистоплюйстве дело, — Диэль, увидев выражение его лица, качнул головой. — Ты не знал, что я принц, когда приглашал в команду. Ты не пытался ко мне подольститься, и тебе не нужно было хитрить, чтобы получить мое расположение — оно у тебя уже было. И сейчас тебе ничего не нужно делать, чтобы с моей помощью однажды получить власть, достаточно позволить событиям идти своим чередом. Ничего сомнительного не требуется, но ты всё равно не хочешь. Значит, причина в другом, и причина важная. Роммат кивнул, поощряя его продолжать. Странный, запутанный ход мыслей Диэля был ему не очень ясен, и заводил их куда-то не туда. Но пусть порассуждает, подумает. Не хотелось лишать его шанса самому понять, что он делает не так. Это будет куда действеннее, чем если Роммат ему всё разжует и зачитает унылой нотацией. — И я, кажется, понял, — продолжил Кель’тас, и его голос с каждой фразой набирал силу: — Ты злишься на меня, не потому, что я скрывал, а потому, что я — принц. Ты взбесился, узнав, что не ты теперь самый знатный в нашей компании! Что за бред?! Кап не уступала Роммату происхождением, да и Мал — не значительно! Роммат хотел возразить этим, но от обиды перехватило дыхание. Почему-то услышать подобное от Диэля, было ещё больнее, чем от Волда. Может быть потому, что в голове у Роммата, и впрямь, мелькала мысль, что с титулом Кель’тас сможет отобрать у него лидерство в команде и симпатию Кап. Дело не в знатности, а в преимуществах, которые она даёт… — Нравилось чувствовать себя благодетелем, который нас всех из грязи вытащил?! — Диэль перешёл на крик. Вот это уже точно полный бред, ничем не обоснованный! Какая-то часть разума Роммата, оставшаяся спокойной, отметила, что за все пять с лишним лет знакомства, он впервые видит как сдержанный, скромный Диэль теряет самообладание несколько раз за сутки. Накипело или сдержанным был только Диэль, придуманный эльф? — Ты меня ни с кем не путаешь? — Роммат сумел произнести это сухо, без следа обиды. — О нет, ты, конечно же, не как твой дорогой Зеревор! Ты куда благороднее. Ты никого не тыкаешь в нос этой разницей в происхождении. Ты делаешь вид, что её нет, что она не имеет значения, и при этом упиваешься своей снисходительностью и широтой души. А теперь я, подлец, украл у тебя эту возможность! Роммат отшатнулся. Вот какого его высочество о нём мнения! Можно было поспорить, попытаться переубедить — но зачем? За четыре года дружбы и жизни в одной комнате Диэль не потрудился узнать Роммата лучше. Представил себе его эльфом именно с таким характером, с такими мотивами и ценностями. — То-то ты сразу, как узнал про меня, навёл дружбу с Зеревором. Он с Илландрием будут ровней тебе, но не выше. Что, уже надумал к ним переметнуться?! — голос Кель’таса звенел, будто это ему, а не Роммату, бросали в лицо обидные и несправедливые обвинения. — Ничего я не надумал! — возмутился было Роммат, но Кель’тас не желал его слушать. — Потому ты и не можешь меня простить! Что бы я ни делал для тебя, как бы ни извинялся, хоть наизнанку душу перед тобой выверну — ничего не выйдет, потому что я не могу изменить того, что я принц. Не могу, понимаешь? Я не выбирал таким родиться! Это не моя вина! Я не хотел отбирать у тебя твои привилегии, но я это я, с этим ничего не сделать! — Верно. Ты это ты, и этого не изменишь, — выдавил Роммат, сдерживая ярость. Он глупец, что думал, будто дворцовое воспитание Кель’таса не встанет между ними. Кель’тас всё-таки не был Диэлем. Он лишь играл роль, вот и старался думать как он: простой, незнатный, но порядочный, деликатный и неиспорченный двором парень. А выйдя из роли, снова стал думать как принц. Тот, к которому либо подлизываются ради выгоды, либо завидуют, как его тётка Лиандра. Роммату хотелось уйти, хлопнуть дверью, побыть одному: прогуляться по берегу, проветрить голову. Но гордость не позволила ещё раз оставить «поле битвы» его высочеству. Тот и так уже навоображал себе, будто Роммат готов сбежать под крылышко Зеревора, преподнеся команду — и Кап! — Кель’тасу на блюдечке. Не глядя больше на соседа, Роммат схватил со стола первую попавшуюся книгу, плюхнулся с ногами на кровать и уткнулся в текст. Перечитав несколько раз одно и то же предложение, он так и не понял его смысла. Но виду не подал, продолжал делать вид, будто читает. А вот не будет он уходить! Знаем, проходили уже! Только он за порог — Кель’тас рванёт к Кап: жаловаться, плакаться. Если эту бредятину про титул расскажет ей — Кап, конечно же, возмутится. Но Кель’тас — политик, он слишком умён и хитёр, чтобы заявить это в лоб. Он будет действовать тоньше, намёками. «Ах, Роммат всё еще злится на меня, как мне от этого грустно». «Ах, Роммат что-то зачастил к Зеревору». «Хмм, какое странное совпадение: они подружились, когда Роммат узнал, что я принц. Что это могло бы значить…» Тьфу, интриган! Кель’тас покрутился по комнате, не зная, куда деть себя. Потом понял, что никто продолжать с ним нелепую ссору не будет, и тоже уткнулся в книгу. Повисла тишина — густая, напряжённая, злая. У Роммата руки чесались схватить со стола стакан и швырнуть в стену, с грохотом разбить. Напугать его коварное высочество, а потом наорать на него. Но это глупо. Кель’тас такой, какой есть. Он не выбирал родиться принцем, вырасти среди политиков, завистников и лизоблюдов, получить дворцовое воспитание и такие взгляды на эльфов. Его высочество привык получать всё, что пожелает: а если не дают, то сгодятся любые методы. Он не считает, что его нечестные приёмы с Кап чем-то плохи, а потому не способен даже предположить, что проблема в них. Ему не просто легче приписать Роммату зазнайство, чем посмотреть на себя и свои поступки. Для него это вообще единственный вариант — то-то он сразу в него поверил и разобиделся. Кель’тас это Кель’тас, и этого не изменить. За окном затихли птицы, взошла луна, и пора было идти спать, чтобы завтра не пугать даларанцев сонной, помятой рожей. Но тут в коридоре послышались торопливые шаги. Роммат узнал Кап: для парня слишком звонкий стук каблучков, для обычной девушки — слишком стремительный бег. Какой он молодец, что сдержался и не ушёл погулять! Сейчас бы снова сам подарил шанс Кель’тасу. Роммат подскочил к двери и любезно остановил её прежде, чем она грохнет ручкой о стену. — Мальчики! Катастрофа! — влетела в комнату Кап. Она словно младенца прижимала к груди какой-то свёрток, и Роммат не сразу узнал с изнанки её ковёр-самолёт. — Сейчас всё решим, — заверил он и принял из рук леди ковёр. — Волда нет в комнате! Где носит этого демонова гения, когда он в кой-то веки нужен! — злилась она. Теперь, когда руки были свободны, Кап крутила ладонями, изображая то ли удушение Волда, то ли выжимание ковра после стирки. — Что-то с ковром? — влез Кель’тас. При Кап он был само дружелюбие и участие. — Да! Я сейчас пошла потренироваться, и ни с того ни с сего сработали чары Замедленного Падения, а скорость совсем упала! Чары стали срабатывать всякий раз при снижении высоты, а должны — только если ковёр неисправен и падает! — В мастерс… — начал Роммат, но Кап не дала договорить. — Мастерские закрыты, и за утро они не успеют ничего сделать! — Взять в аренду другой ковёр? — предложил Кель’тас. — Не поможет! У каждого ковра свой характер, к нему надо подстроиться. На другом я смогу летать, но не выиграть! Нужен этот! Одно за другим Кап отвергла все предложения. Избегать резких спусков, чтобы не срабатывало Падение, она не сможет, потому что во время гонки нужно будет собирать флажки, а те обязательно поставят на разной высоте. К магистру Вирксу, опытному артефактору, отказалась обращаться: тот не выпустит студентку состязаться на ненадёжном ковре. От варианта отменить гонку, оставить ничью, Кап схватилась за голову: так она проиграет желание Зеревору. — А вдруг он потребует что-то неприличное? — припугнула она. Перенести гонку на день тоже нельзя: король непременно захочет остаться и досмотреть, а для остальных это будет ужасно подозрительно. — Отключите эти чары совсем! — потребовала Кап. — Ты что, это же опасно! — возмутился Роммат. — Ничуть, — упёрлась Кап. — Я применяю Падение быстрее всех на курсе. А ковёр редко совсем ломается, чаще наездник соскальзывает с него, а не падает вместе с ним. Чары на ковре — ненужные! — Кап, но мы с Ромматом не артефакторы, — возразил Кель’тас. — Мы можем, распутывая это плетение, случайно повредить другие. И в самый ответственный момент ковёр тебя подведёт. — Это я могу повредить, а вы-то умные! — отрезала Кап. Роммат потёр виски. Ничего себе, задачка! Кель’тас прав, неумелые ремонтники скорее доломают, чем починят. У них обоих отличные оценки за артефакты — да. Но ковры-самолёты они не проходили и понимают их устройство на самом примитивном уровне. Кап верит в друзей, но у них-то должна своя голова быть на плечах. Как Роммат может позволить ей такой риск? Но как не позволить? Отказать в помощи — значит, отобрать у неё шанс на победу. — Вы чините, а я пойду искать Волда, — распорядилась Кап и направилась к выходу. — Пришлю его к вам, как найду. — Лучше добудьте с ним другой ковёр и испытайте его. Вдруг его характер будет похож на этот! — посоветовал Роммат ей в спину. Кап, не оборачиваясь, показала странный, но вроде бы, утвердительный жест рукой и побежала дальше. Кель’тас развернул на столе ковёр и, нависая, впился взглядом по центру узора. Словно надеялся, что в преступнике проснётся совесть или в мятежном подданном — верность короне. Роммат повторил его позу, но, ясное дело, не помогло. Кап, удружила! Они с Кель’тасом друг друга не выносят, но должны вместе совершить невозможное, иначе подведут подругу. Да и команда надеется на победу. Тони, не желая расстроить друзей, сражался в битве из последних сил, и Роммат теперь не имеет права сдаться, сделав меньше. Может, Кель’тас сейчас задействует свои дворцовые связи? Телепортируется с кем-то из придворных чародеев, да хоть с самим королём, в Луносвет. Там, на правах принца, посреди ночи поднимет из постели лучшего артефактора, прикажет починить, не задавая вопросов… — И что будем делать? — беспомощно спросил наследник талассийского трона, способный наорать на короля, но не решить мелкую проблему. — Я иду в библиотеку. Почитаю про устройство ковров, чтобы ничего не повредить, — Роммат хотел добавить, что в услугах его высочества не нуждается, но заставил себя проглотить едкие слова. Кап нужна помощь, ссоры придётся отложить. — Кель’тас, ты идешь со мной. — Хватит меня кель’таскать! — прошипело его высочество, ничуть не польщенное доверием. — Зови меня Кель или Диэль! Десять раз уже просил! Ты ужаснее моего отца! Роммат не нашёл, что ответить на столь странное обвинение, и решил пропустить мимо ушей. Итак, до библиотеки в главном корпусе не добраться, в Фиолетовой Цитадели полно стражей. Но у Академии есть ещё одна, поменьше. И до неё, минуя охрану у входа, можно дойти по переходам, соединяющим корпуса. Там в основном книги, которые нужны студентам и выпускникам, а не опытным чародеям. Если Роммату повезёт, то в отделе артефакторики или магических профессий найдется какой-нибудь трактат с практическими советами по ремонту ковров. Иначе — главный корпус, и пусть Кель’тас одолжит у короля одного из «дуболомов», а то не пустят. Его высочество, конечно, будет верещать, что его тайну раскроют, но… О, а может, Роммату одному сходить? Король и стражники, наверно, запомнили его, узнают. Молодец, мысленно съязвил Роммат. Только что бил себя в грудь, заверяя, что не воспользуется положением Кель’таса в личных целях. Но уже готов на правах приятеля его высочества посреди ночи вломиться к королю, чтобы добыть книжку! Нет уж, пусть сам вламывается! Король будет счастлив помочь независимому сыночку. Два отличника в ночи совершают набег на библиотеку — подумать только! Роммат крался по коридорам, утешая себя мыслью, что ему доводилось совершать и более нелепые поступки. Натянуть на голову дамский чулок и пугать Мал тенями, например. Если их с Кель’тасом поймают, уже не получится соврать, что готовились к состязаниям. В коридорах можно сказать, что хотели выпить — наказуемо, но правдоподобно. У самой библиотеки уже ничего не придумаешь, надо только не попадаться. До нужной двери добрались без приключений, даже по пути никто не попался, прятаться не пришлось. Но дверь оказалась заперта на ключ. Зачем вообще нужно запирать книги, если их любой студент может свободно почитать днём?! Роммат наложил чары, заглушающие звуки, и начал перебирать подходящие заклинания. Огненный шар с Поджиганием растёкся по двери: её зачаровали от пожаров. Кель’тас подсказал про телекинез, но дверь лишь задрожала, не снялась с петель. Роммат замахал на него рукой: иди карауль, не идёт ли кто сюда, и не мешайся. Разрезающие чары, которые Роммат летом выучил с мамой, не сработали, даже с Усилением магии. Он хотел тремя разрезами отделить замок, но оставил лишь царапины. То, что сгодится для колбасы, не возьмёт деревянную дверь. Был бы у них настоящий топор! Но где его взять? Служебные каморки с инвентарём, наверняка, так же заперты. А Тони, хоть и деревенский парень, который наверняка умеет управляться с топором, вряд ли хранит инструмент под кроватью. Мысль о Тони натолкнула на новую — выломать дверь. Тони, наверняка, именно это и посоветовал бы. Роммат усилил заглушающие чары, разбежался и со всей силы толкнул дверь плечом. Что-то хрустнуло: то ли дерево, то ли кость. Плечо заныло, но дверь не открылась. — Давай вместе, — подошёл Кель’тас. Мысль, что не может врезать ему за все обиды, но может заставить его набивать синяки, Роммату понравилось. Ради такого можно и самому помучиться. Они взяли разбег и дружно впечатались в дверь: Роммат на этот раз ударил другим плечом. Снова что-то хрустнуло, плечо заболело, Кель’тас скуксил рожу и беззвучно выругался, потирая ушибленное место. — Ещё раз, — скомандовал Роммат, поворачиваясь к двери то так, то эдак. Оба плеча ныли, какое менее жалко? — Может, бедром попробовать? Удар бедром оказался слабее, зато теперь болело ещё и оно. — Лучше плечом, — нагло заявил Кель’тас у которого оставалось непострадавшее плечо. Роммат кивнул. Один удар он потерпит, а потом они будут в равном положении. И снова разбег, хруст и дверь на месте. Раза с шестого Роммат наловчился бить резче и в точности в тот же миг, что и Кель’тас. На двенадцатый раз отбитые плечи горели огнём, а проклятая дверь всё ещё стояла на месте. А Кель’тас, гад такой, вместо того чтобы разныться, как положено изнеженному принцу, спокойно стоял, потирал плечи и молча ждал указаний. «Да как же ты меня бесишь, зараза!» — мысленно заорал Роммат и со всей дури пнул дверь. Хотел прямо по замочной скважине, скрывающей знания от студентов, но немного промазал, удар пришёлся рядом. Дверь с сухим треском приоткрылась на ширину ладони. Вторым пинком получилось доломать не выдержавший непотребства косяк. Роммат вошёл в библиотеку с каменным лицом, радуясь, что никто, кроме Кель’таса, не видел его за столь недостойным старосты поступком. Дверь они прикрыли, снаружи следов взлома почти не осталось, пришлось только замаскировать иллюзией царапины. Сплели её наспех, долго не продержится, но в полутьме, если не приглядываться — сойдет. Кель’таса Роммат приставил к полкам по артефакторике, сам зарылся в профессии. Так, так, вот: «Традиции зачарования нитей», «История мантии мага», «Магия в портняжном искусстве»… Не то. Многообещающий «Транспорт чародея» тоже оказался пустышкой: там писали о дрессировке животных, чтобы не боялись магии. — Ничего нет, — отчитался по своему отделу Кель’тас. Роммат жестом указал на картотеку и соседние отделы. «Займись чем-нибудь полезным, не мешайся» приведёт к ссоре, а подыскивать вежливые слова некогда. Им, судя по всему, сегодня ещё короля с постели поднимать. О, «Ковры-самолёты, вышивка и пауки»! Роммат схватил с полки и торопливо пролистал книгу. Снова неудача, это об использовании паутины в портновском деле. В основном речь шла о тканях с ней и зачарованных вышивках, а коврам автор посвятил лишь скупую главку с советами вымачивать паутину в зельях. — Нашёл! — прошептал Кель’тас. — В левитацию засунули! Он принёс сразу две книги: «Ковёр-самолёт: история создания, устройство, перспективы» и «Заклинания для вашего ковра-самолёта». Вручил Роммату «Заклинания», а сам сел за стол с «Устройством». Роммат плюхнулся на соседний стул, уткнулся в книгу, и только тогда сообразил, что не было никакой необходимости садиться рядом, читальный зал большой. Пересаживание выглядело бы слишком демонстративным, а им сейчас нельзя ссориться. Роммат неслышно скрипнул зубами и остался. Выносить книги из библиотеки они не решились, на них могли быть специальные чары для защиты от кражи. Не случайно же, когда библиотекарь даёт книгу с собой, он её сначала проносит над зеленым кристаллом. А тот сейчас деактивирован. Проще было сбегать за ковром и чинить тут, чем экспериментировать с кристаллом. За всю ночь они двое обменялись лишь несколькими короткими фразами. Разговаривать с бывшим другом, который так любит сочинять о Роммате гадости, не хотелось. Они крались в ночи туда и обратно по коридорам, а потом возились с книгами, чарами и ковром, в тишине. Как идеально сработавшаяся команда, как самые близкие друзья, как давние напарники, понимающие друг друга без слов. Всего пару дней назад ночной ремонт ковра стал бы для них с Диэлем забавным приключением, веселой студенческой историей. Теперь же напарника худше нельзя было и представить. Но в одиночку Роммат не справился бы с ковром. «Ради Кап», — твердил он себе. Кель’тас тоже старался, не упускал возможности предстать перед Кап спасителем. Провозились почти до рассвета. От долгого чтения под мерцание магического огонька казалось, что в глаза насыпали песка. Пальцы болели от напряжения, особенно мизинцы, хотя они-то в плетениях почти не участвуют. В своей комнате парни сложили ковёр на стол, черкнули записку: «Готово. Проверь!!!» и рухнули в постели. Роммат рассчитывал поспать хотя бы часа три, пожертвовав великолепным внешним видом на гонке. Но только его глаза сомкнулись, как наступило утро. Да как наступило! Отобрало подушку и ласково рявкнуло над головой голосом магистра Виркса: — Подъём, диверсанты! — Ещё чуть-чуть, магистр Виркс, мы успеем, — простонал Роммат. Это невыносимо, лучше бы не ложился! Тело словно превратилось в желе: отказывалось шевелиться и соглашалось лишь растекаться по горизонтальным поверхностям. — Помочь вам обоим проснуться? — любезно пригрозил наставник. И он, конечно же, прав: они не могут проспать гонку и не могут прийти неряхами. Это будет вопиющим неуважением к Кап, королю, зрителям и организаторам состязаний. Роммат обречённо продрал глаза. Кель’тас, пошатываясь, брёл по стеночке в ванную. Ковра и записки на столе уже не было. А наставник метал из глаз молнии. — Что случилось, ма-а-агистр Виркс? — спросил Роммат, прикрывая ладонью зевок. — Ночью кто-то выломал дверь в библиотеку, — отчеканил наставник. — А я знаю, какая неугомонная компания не ночевала в своих комнатах! Он вернул подушку, бросив её на кровать между Ромматом и стеной. Та приземлилась углом на отбитое плечо, и его обожгло болью. Роммат поморщился, и наставник, похоже, принял это выражение лица на свой счет. Он повысил голос, не прекращая испепелять Роммата взглядом. — Не отпирайтесь! На двери следы заклинаний, которые не проходят на шестом курсе, но которым могла научить мама-магистресса! — О, — выдохнул Роммат. Быстро нашла их рука справедливости. — Роммат, что за детские выходки?! Я уверен, вы понимали, что теперь, — наставник выделил голосом это «теперь», — я буду спрашивать с вас строже. Поэтому я очень жду объяснений! — наставник нетерпеливо забарабанил пальцами по своему локтю. Роммат засопел. Объяснений — чудесно! Правду говорить нельзя, наставник не разрешит Кап выступать на ковре, отремонтированном неумёхами. Они с Кель’тасом чинили строго по инструкции, проверяли друг за другом расчёты, чтобы не подвергнуть Кап опасности. Сам ковёр проверили, насколько позволяли потолки в коридорах. Но разве магистр Виркс поверит? Солгать? Потянуть время? Магистр Виркс вчера уверял, что жизнь Роммата не особо изменится, а теперь оказывается, что с него будут спрашивать строже. Может, развести скандал, прикинуться обиженным? Наставник скажет, что теперь несёт за него больше ответственности и что строгость нужда для ромматова же блага. Роммат гордо откажется от такого счастья, будет упирать на справедливость и вчерашнее обещание. А там уже некогда будет выяснять причину взлома, пора будет спешить к берегу, на гонку. Роммат встал с кровати, небрежным жестом расправил одну из сотни складок на мятой рубашке, задрал подбородок и принял оскорблённый вид. — Вчера, когда мы… — начал он. От семейной ссоры их спас Кель’тас. — Простите, магистр Виркс, это моя вина, — он, сонно жмурясь, выполз из ванной и состроил покаянную мордашку. — Я рассказал друзьям, кто я, а Роммат мне не поверил. Мне пришлось показать ему портрет мамы, он есть в одной из книг по истории. — Ночью? — магистр Виркс изогнул бровь. А мог бы прямо сказать, мол, ваше высочество, вы не свихнулись ли часом. — Это был не пятиминутный разговор, — пожал плечами Кель’тас. — Пока обсуждали, настала ночь. Не мог же я допустить, чтобы меня считали лжецом. Мы вдвоём в библиотеке были, а остальные даже не знают об этом. — Остальные пили, хотя я их предупреждал! — рявкнул магистр Виркс. — Надо было запереть вас в своих комнатах! Что вы за компания-то такая?! Двое пьют, двое на ковре-самолёте прохожих в ночи пугают, двое библиотеку взламывают! Отстранить бы вас от состязаний! — Не надо, магистр Виркс, мы больше не будем, — заныл Роммат противным голосом, как полагается провинившемуся студенту. — Вы не представляете, какое это было неожиданное заявление! Я не поверил, думал, Диэль смеется надо мной или из-за состязаний переволновался и теперь бредит. Я, наверно, был слишком резок, упрекая его в буйной фантазии, вот он и не стерпел. — Он не стерпел, прекрасно! — проворчал магистр Виркс, но тон сбавил. — Мои лучшие студенты среди ночи выбили дверь в библиотеку, чтобы разрешить спор! Я теперь со стыда сгорю, когда меня ректор похвалит за хорошую работу. — Мы хотели аккуратно, но не получилось, — Роммат скопировал у Кель’таса покаянное выражение рожи. — Извините, что я так обошелся с дверью. Я… эээ… починю. То есть, мой отец оплатит ремонт. — Не сомневаюсь, что оплатит, да ещё и попросит поделиться впечатлениями, — фыркнул магистр Виркс. — Не надейтесь, что откупитесь, и выходка останется безнаказанной. За время гонки я придумаю для вас достойную кару. И выразительно зыркнул на Роммата — опять на него одного! Кель’тас как будто и ни при чём! В комнату осторожно заглянули Волд и Мал, и тут же спрятались обратно в коридор, завидев наставника. — Ага, поднялись, пьяницы! Заходите, не стесняйтесь, — магистр Виркс злорадно оскалился во все тридцать два зуба. Мал и Волд, уже нарядные, одетые для гонки, вошли в комнату тихо, словно мышки, и скромно встали у стеночки. Похоже, один нагоняй уже получили. — Зелье от похмелья вылакали, вижу. Ничего, от трудов на благо родной Академии зелья ещё не придумали, — злорадно оскалился наставник. — А я вам компанию нашел: два буяна-хулигана, ночной призрак и ожившая мумия. Все вместе у меня потрудитесь, и даже победа вас не спасёт. Вы, кстати, какой труд предпочитаете: грязный, тяжёлый или бессмысленный? — Простите, — пискнула Мал. — Мы больше не… не скоро. Вы только не говорите моим наставницам… — Вот, посмотрите, Роммат. Ваш друг в своей комнате, наедине, спаивал невинную девушку, — упрекнул магистр. Но полностью скрыть ухмылку не смог, значит, всё-таки шутил, а не подозревал Волда в недостойных намерениях. — Я её не как девушку спаивал, а как собутыльницу и исповедницу! — возмутился Волд. Кель’тас виновато опустил взгляд. Да, рановато они расслабились, думая, что Волд легко всё воспринял. А ему вот, исповедница потребовалась. Под ворчание магистра Виркса о том, как обращаются к жрецам нормальные эльфы, Роммат взял свежую одежду и скрылся в ванной. Когда вышел, вся компания уже была в сборе. Верзила Тони в бинтах, и впрямь, чем-то смахивал на мумию, только тролльских клыков не хватало. А Кап наставник обозвал ночным призраком. Не похожа, но, наверно, во вчерашнем развевающемся платье тренировалась, проверяла ковёр. Роммат посочувствовал даларанцам, которые эту парочку повстречали в ночи. Привычно кольнула ревность: почему Кап была с Тони, а не с Мал? Роммат мысленно упрекнул себя за глупость. Двум девушкам опасно шастать посреди ночи. И Мал нужна была Волду как собутыльница, а Тони, наверно, нельзя мешать вино с зельями, поэтому он единственный был и трезв, и свободен. — Не считайте меня глупцом, юная леди, — отчитывал магистр Виркс. — Я в состоянии различить два узора, и я знаю, что ночью у вас был другой ковёр. — А, ночью! — Кап неубедительно изобразила озарение. — Да, ночью другой был, запасной. — И вы не нашли другого времени потренироваться на запасном ковре, кроме как ночью перед гонкой? — Надо было раньше подумать, вы правы, наставник. Я такая безголовая, — вздохнула Кап и захлопала ресницами. Магистр Виркс переводил взгляд с неё на Тони и обратно. Чувствовал, что ему морочат голову, но не знал, в чём именно, и подловить на лжи не смог. Велел не опаздывать на гонку, напомнил о грядущей каре и ушёл. — Уф! Магистр Виркс такой строгий! Я боялась, что он выпытает про катакомбы, — пожаловалась Кап. — Про катакомбы? Так запасной ковёр оттуда? — насторожился Роммат. — Тони, ты ведь не водил девушку в катакомбы? — Я что, совсем дурак, что ли? Мне вчера драк хватило! — пробасил тот. — Парнем её одели. Роммат вернул на место отвисшую челюсть. Ругать Тони бесполезно, он не мог отказать Кап, так же как не смогли Роммат и Кель’тас, хотя знали, что неумелый ремонт опасен. А Кап ради победы не испугается какой-то канализации с крысами. Но девушка в бандитском логове, всего с одним защитником. В отваге и стойкости Тони никто не сомневается, но он ещё не оправился от битвы! Перед стартом нервировать Кап не следует, но после гонки Роммат обязательно, обязательно проведёт с ней беседу. Смелость там или не смелость, а нужно было думать головой и позвать с собой Роммата. Кель’тас и один мог книжки почитать. — Все провели ночь веселее, чем мы! — пожаловался Роммату Кель’тас. Тот не ответил, понимая, что скоро принц вспомнит, что они в ссоре. Так и вышло, через мгновение Кель’тас спохватился, отвернулся. — И тебе нальём, — успокоил его Волд и уточнил, покосившись на старосту: — Когда король уедет. Роммат хмыкнул. Одной выпивкой не отделаются. Как бы не пришлось вести его высочество в катакомбы на экскурсию. По дороге Мал сунула каждому в руки по маленькому бутыльку. Роммат узнал пурпурный блеск зелья стойкости. Да, после недосыпа — милое дело. На берегу Роммат ожидал увидеть беспорядочную толпу, но наставники в очередной раз поразили его магическим искусством. Теперь вдоль берега тянулись скамьи — их, похоже, переместили со стадиона. Естественный рельеф лишь немного подправили, чтобы ряды не кривились и равномерно поднимались от передних к задним. — Н-да… Вот почему Виркс такой злой, — хмыкнул Волд. — Он хоть сколько-нибудь спал на этой неделе? — Вряд ли, — рассеяно отозвалась Кап, оглядывая небо над озером. А Роммат почувствовал, как запылали уши. Наставник так занят на подготовке: конкурсы, размещение гостей, поле битвы, места на берегу. А якобы идеальный староста ему ещё проблем подбрасывает: то запретит его невесте с ним видеться, то устроит набег на библиотеку. — А ведь на следующей неделе у старшекурсников состязания! — вспомнил Роммат. — Давайте в качестве наказания за сегодняшнюю ночь, предложим магистру Вирксу помощь с подготовкой? А то он совсем замучается! — Конечно, поможем, — первой ответила Кап. Роммат расплылся в улыбке. Какая же она у него добрая и отзывчивая! Он отвёл её в сторонку якобы для инструктажа, а сам пользовался возможностью полюбоваться. Лицо её сияло предвкушением и бодростью — никаких следов бессонной ночи. Пригревшись в утренних лучах, Кап скинула с плеч плащ и осталась в желтом шелковом костюме. Сначала Роммату показалось, что на ней платье с жилетом, но приглядевшись, он понял, что это широкие брюки. Удлиненный жилет доходил до середины бедра, и даже самый чопорный зритель не нашел бы в её наряде ничего предосудительного. Кап — истинная леди. Она и на земле выглядела великолепно, а взмыв в небо на ковре-самолёте, затмит само Солнце. На голову, чтобы волосы не лезли в лицо, Кап надела зелено-золотой шарф: широкой полосой, почти как пиратскую повязку. Вид у неё был лихой и дерзкий. Роммат хотел попросить её быть осторожнее, но прикусил язык. Не стоит забивать ей голову жалобами, как они все будут волноваться. — Обставь его. Ты обязательно победишь, — заверил Роммат. Кап подмигнула. Роммат не мог оторвать от неё взгляда. Яркая, отважная, стремительная как пламя. Если бы не сотни зрителей вокруг, сейчас Роммат, заразившись её смелостью, решился бы признаться ей в своих чувствах. А потом поцеловал бы её. О, а может быть, Кап, разгоряченная гонкой, пьянящей радостью победы, сама его поцелует? Надо только быть рядом, когда она прилетит к финишу! Кап весело заверила его, что звёзды посулили ей победу, и что друзья могут уже планировать празднование. Но договорить не успела: гонщиков позвали к столу судей. Скамьи уже наполовину заполнились зрителями. Роммат кивнул Зеревору, помахал сокурсникам. Купил у мальчишки-продавца бинокль: сказал, что на всю команду, но друзья, конечно же, отдадут его Тони. Появилась королевская семья: на этот раз явились и лорд Похититель Солнца, и принцесса Лиандра. Роммат видел её всего пару раз в жизни и сейчас с интересом разглядывал. Высокая, сереброволосая принцесса очень походила на старшего брата. В отличие от младшей сестры, у Лиандры резкие фамильные черты Солнечных Скитальцев не скрадывались миловидной припухлостью губ и щёк. Но выглядела она всё равно не той невыносимой стервой, какой рисуют её слухи. Скорее изящной, хрупкой статуэткой. Поставь рядом с ней Кель’таса, и уже никто не скажет, что тот весь в мать и лишь немного в деда. Неудивительно, что Волд считал друга её незаконным сыном. Кель’тас напоролся на Лиандру взглядом и, не меняясь в лице, отвернулся. Напрасно Чудовище, перепачканное в мороженом, махало ему рукой, пытаясь привлечь внимание. Кель’тас упрямо не смотрел на родных. Тогда Этас уставился на Роммата: неприязненно, сердито. Он не знал, что Роммат с Кель’тасом в ссоре, тот не успел бы ему рассказать. Похоже, и впрямь ревнует, как предполагал Диэль, а не только для отвлечения внимания хамил. Пару дней назад Роммат обнял бы Диэля за плечи, завел бы разговор, чтобы позлить мелкого жадного монстра. Увы! Ограничился тем, что ответил Чудовищу ленивым, снисходительным взглядом и усмехнулся краем рта. Тот сжал кулаки и, похоже, стиснул зубы от злости. Роммат ухмыльнулся чуть шире, демонстративно достал платок, сделал вид, что вытирает щеку, и кивнул на Этастриарда. Умойся, маленький грязнуля! Тот незаметно для взрослых сотворил Огненный Шар и погрозил им Роммату. Мол, только зазевайся, мигом испепелю. Ха! Роммат не успел придумать, чем ответить малявке, как его отвлекли друзья. — Твоя мама нам машет, вон она, с магистром Вирксом, — указала Мал. Роммат вспомнил, что хотел поговорить с мамой до начала гонки. Он извинился перед друзьями и пошел к ней. Успел только обнять и сказать «Поздравляю с помолвкой», как зрители вокруг зашептались: «Начинается!». Мама обеими руками стиснула ладонь Роммата и прижалась щекой к его плечу. Поняла, что он не против, вот и радуется. Кап с ковром вышла к самому берегу, туда же спустились Зеревор и ведущая — прежняя, человеческая дама. Наверно, Магорозе с Мироцветом больше не дают слово, чтобы не позорили Даларан и Академию сплетнями. Хотя, надо признать, они комментировали веселее. На приветственном слове ведущей Роммата начало клонить в сон. — На старт! — скомандовала она, наконец. Кап и Зеревор расстелили ковры и, как примерные студенты, сели на них на коленки. — Внимание! Кап повернулась к Зеревору и что-то сказала ему, сверкнув зубками. Тот не ответил вслух, только улыбнулся. «Своим Магорозам глазки строй, наглец!», — подумал Роммат. — Вперёд!